Аметист: танец волчицы
– Йа бросить шребий, – продолжал профессор, то приподнимаясь на носках, то опускаясь на пятки, его походка напоминала какой-то жутковатый танец, – то-от, на кого пасть шребий, тот докашет мне, себе, вам, што он не безнадешность. Понимать? Ви понимать?
Десять мальчиков и десять девочек будто оцепенели. В воздухе разлилась тревожность.
– Ви – убийц. Ви должны легко-о убивать. Мужчина, женшина, деть – всио равно перед вам, понимать? Девис убийц – смерть равняет всех!
– Смерть равняет всех, – эхом откликнулись первокурсники.
Мышка Ми присела и пробралась вперёд под руками стоящих впереди. На необструганных досках она увидела железную клетку, перед которой поблескивали сталью кинжалы, сабли, ножи и что-то ещё, что Ми не очень разглядела. Потом она могла вспомнить лишь маленький арбалет. Взведённый. Его болт, казалось, наблюдал за ней. А в клетке…
– Вы хотите, чтобы один из нас убил кота? – хрипло спросил Кэолэн.
– Йа-йа! Молотец, – кивнул профессор и резко остановился, – ви будет учиться убифать. С малого до большой.
– Но, – прошептала Илина, казалось, даже её рыжие кудряшки поблекли, – может начнём с… с… птиц… или там – с жаб?
Профессор бросил на неё хищный взгляд из-под серебряной маски.
– Эт-то та-ак не работать, – объяснил с удовольствием, – ви не жаль убить жаб, ви жаль убить кот. Надо убить того, кого жаль, чтобы убить в себе жаль.
Ребята тихо зароптали, заворчали. Ми оглядела лица. Все растерянные, кто-то бледный, кто-то отводит глаза. Хорошие ж убийцы из вас, ребятки, получатся! Мышка приободрилась.
– Ну-у? – спросил Брайс безжалостно, – мошет бить, есть доброволетц? Найн? Ну вот ви, юнош.
Кэолэн сделал шаг назад. Кот в клетке зашипел, вздыбив бурую шерсть, его глаза горели демоническим зелёным светом. Где-то раздался всхлип.
– Тогда – ти. Да, ти, девочка с много косичка.
Мышка Ми испуганно заозиралась, но длинный палец с чёрным ногтем был нацелен прямо на неё. Без вариантов. И палец этот определённо принадлежал профессору.
– Ти есть новенький, та-ак? – спросил Безжалостный Брайс: – Я тебя раньше не видеть.
– Правильно, – прошипели у неё за спиной, – она-то точно сможет. Наверняка не одной овце горло перерезала.
Ми не поняла, кто это произнёс – Илина или Виорика. Да и неважно, наверное. Девушка зажмурилась, слыша, как учащённо забилось её сердце.
– Я… н-не… могу… – залепетала она.
– Не моку-у? – переспросил профессор, голос его трепетал удовольствием: – Если не моку, то и учиться не моку. Сессия – незачёт, экзамен – незачёт, здравствуй, дом, милый, милый дом.
Мышка зажмурилась ещё крепче, дыхание у неё перехватило. Нельзя, нельзя возражать старшим! Девочки должны быть послушными. Нужно слушаться старших, старшим виднее, что такое правда. Даже если тебе кажется, что старший неправ, это не значит, что старший – неправ, это значит, что тебе кажется.
Она открыла глаза, часто дыша и стараясь исполниться решимости. Нужно убить кота, чтобы убить в себе жалость, потому что жалость – это слабость, да? А ночной убийца слабым быть не должен. Да и не убить вовсе – отпустить. Точно. Отпустить кота, и его душа, освобождённая, радостная, легко взмоет к тёплым лучам солнца…
Взгляд Ми встретился со взглядом кота. Кот отпущения явно не желал. Он смотрел злобно, его когти растопырились в готовности дать отпор всем радетелям свободы души.
– Ну-у? – протянул преподаватель прямо над её ухом.
Ми вздрогнула, рука её послушно взяла арбалет и – выронила. Оружие глухо звякнуло, болт, взвизгнув, рванул и звонко разбился о стену, чудом никого не поранив. Почему так громко? Или это просто тишина была настолько мёртвой?
– Не-ет, – пропищала Мышка, – я… я не могу этого сделать, – и спрятала руки за спину.
– Незащёт, – утвердительно кивнул Брайс, – пакуй вещи, девочка, и пока-пока!
– Да чё вы, в самом деле!
Из-за спин ребят вышел невысокий парень. Спутанные русые волосы лезли ему прямо в серые глаза. Губы сжимали соломинку. Парень выплюнул соломинку и скривился:
– Это – всего лишь животное. Вжик и – готово. Таких тысячи на улицах дохнут. Эх вы, высокородные неженки.
Он нарочито небрежно, вразвалку, подошёл к страшному столу, вытер руки о тёмную куртку и взял обычный нож, которым мясники потрошат куриц. Кот завопил. «Ур-р-ря-у-у!» – разнеслось меж каменных стен. Хвост его бился о решётки.
– Не смей, Даглис! – тихий голос девушки в зелёном платье будто разрезал пространство.
– Не надо! – закричал кто-то жалобно и тоненько.
– Профессор!
Внезапно всё смолкло. Из ниоткуда вышла женщина в тёмно-фиолетовом бархатном платье. Её седые волосы переливались серебром и чёрным жемчугом. Даже кот смолк.
– Приветствую вас, ночные вершители судеб, – она подняла тонкую руку и оглядела всех внимательно и властно, – приветствую и вас, профессор. Извините, я прервала ваш урок.
– Кто вы, госпожа? – изумлённо отозвался Брайс.
Никто из посторонних не мог бы проникнуть в Академию: профессора факультета чернокнижников защитили стены надёжными чарами.
– Ваш новый декан, – представилась дама.
– Принцесса Авиталь, – ахнул Кэолэн, – неужели?
– Ваше высочество? – Брайс попятился, впадая в непостижимость всего сущего.
– Можете называть меня госпожой деканом. Декантессу я не перенесу, – милостиво разрешила Авиталь, – как обращаться к вам, коллега?
– Брайс Безжалостный, – и поклонился, не снимая маски. Практикующие профессора-убийцы никому не показывали свои лица.
Принцесса скользнула по нему насмешливым взглядом. Затем её взор упал на клетку, и чёрные изогнутые брови нахмурились.
– Первый курс? – полувопросительно, полуутвердительно уточнила она.
– Йа-йа, Ваше фысотчество.
– Госпожа декан, – поправила принцесса. – Вы решили начать курс с практики убийства?
– Мы занимаемся уже полгода, госпожа декан. Всю теорию прошли, пришло время практики.
Ми не сразу заметила, что обиженный голос профессора уже не коверкает слова. Впрочем, отчего бы не использовать акцент для тех же целей, для которых преподавателям служат маски?
– Так уж и всю теорию? Всю-всю полностью? Впрочем, я вас поняла, – принцесса кивнула. – Позвольте мне немного проэкзаменовать теоретические основы подготовки ваших учеников.
Брайс учтиво поклонился и завернулся в тёмный плащ. Авиталь прошествовала к козлам и царственно села прямо на столешницу, рядом с клеткой. Её левая рука легла на железные прутья. Кот зашипел, но Её высочество не обратило на его протесты ни малейшего внимания.
– Итак, – она оглядела адептов янтарными глазами, затем притенила их ресницами. – Давайте знакомиться. Отвечая на мои вопросы, представляйтесь. Будущие вершители судеб, в чём главная сила ночного убийцы?
– В бесшумности, – тотчас откликнулась Илина. Принцесса подняла левую бровь. – Илина, дочь…
– Мне не нужны ваши фамилии. Имён достаточно. Итак, Илина, какой девиз написан на гербе факультета?
Илина покраснела, и вместо неё ответила Виорика:
– Смерть равняет всех.
– Верно! Смерть не знает ни титулов, ни богатств. Вы все здесь – одна семья. На втором курсе вам позволят выбрать себе псевдонимы, и вы будете учиться под иными именами. Убийца может жить среди семьи, но и там он должен оставаться один, запомните это. Когда вы получите заказ на смерть, вас не будет интересовать, кто перед вами: князь ли, крестьянин ли. Кто бы ни был нарисован на вашей маске, или на вашем гербе, под ними – вы никто. Вы – ночь. Вы – смерть. Итак, Илина, ты полагаешь, что сила в бесшумности? Есть ли ещё варианты?
– Во внезапности…
– В безжалостности…
– В знании…
Авиталь слушала, качая ногой. Кот успокоился, обнюхал узкую руку, дёрнул хвостом. Принцесса щёлкнула пальцами. Ми увидела, как засов на дверце клетки открылся. Кот осторожно приоткрыл носом путь на свободу.
– Нет, всё неверно, – вздохнула госпожа декан, – сила убийцы – в преимуществе. А вот преимущество может быть всем тем, что вы перечислили. Или – другим. Теперь я хочу услышать от вас о ваших талантах, о тех преимуществах в себе перед другими, которые вы знаете. Илина?
– Я… я умею красться бесшумно. И… и у меня ярость берсеркера, – смущаясь от удовольствия, горделиво призналась девочка.
Принцесса кивнула следующему. Им был Кэолэн. Он вскинул синекудрую голову.
– Я, Кэолэн, владею двадцатью четырьмя видами оружия, и я – бесшумен.
Мышка изумилась, когда следующей кивнули ей.
– Я не зна-аю, – пролепетала она. – Я – Ми. – и, вспомнив слова госпожи декана о псевдонимах, благоразумно решила не называться полностью.
– Я – Виорика. Я умею обворожить мужчину и обхитрить женщину. А ещё у меня хорошая память.
– Я – Дженни, я сильная и выносливая. Очень!
По очередному кивку вперёд выступила девушка в зелёном платье.
– Я – Пассифлора, я не сгораю в огне.
Адепты по очереди представлялись, а Мышка и радовалась, и печалилась. Радовалась, потому что узнавала имена сокурсников, а печалилась, предчувствуя своё изгнание с факультета. Наверняка профессор Брайс сдержит угрозу. Да и принцессе ответить Ми не смогла. И будут надоедливые насмешки сестёр и прискучившие сожаления жён отца, а потом она станет нянькой своих племянников, а затем и двоюродных внуков.
– Я – Сеорарс, – последним шагнул бериллец, – и я не стану отвечать на этот вопрос.
Группа ахнула, однокурсники потрясённо ожидали реакции дочери короля. Авиталь улыбнулась и легко спрыгнула на брусчатку.
– Итак, вот мой итог предварительной аттестации. Всем – ноль. Всем, кроме Ми, Пассифлоры и Сеорарса.
Адепты заворчали, принцесса подняла руку, и перешептывания смолкли. Мышка Ми открыла рот и замерла, силясь понять.
– Вы ответили мне честно, не таясь, как ученики – учителю. Плохо. Это очень плохо, адепты! Теперь ваша сила в моих руках. Я вас знаю, а это значит, я вооружена против вас. Вы потеряли своё преимущество. А теперь идите в столовую. Вас же, профессор, приглашаю в башню декана. Надо всё обсудить.
– А кот? – растерянно спросил Даглис.
– Какой ещё кот? – принцесса наклонила голову набок и внимательно глянула на несостоявшегося живодёра.
Даглис обернулся к клетке и выпучил глаза. Кота не было.
ПРИМЕЧАНИЯ
*в Берилловом королевстве недотырками называют несовершеннолетних мальчиков
*в Берилле девушки одевали для скачек специальные, «лошадиные» штаны из овечьей шерсти, широкие, как шаровары
Глава 3. Тролль в лесу
Тот, кто строил Тёмную и Светлую Академии, должно быть, полагал, что ворам, убийцам, чернокнижникам и адвокатам солнечный свет не нужен. И это было забавно. Домики Города-на-Кривых-холмах – столицы Аметистового королевства – теснились с южной, юго-западной и юго-восточной сторон Королевской скалы: каждый огород, сад, каждое окно жаждали солнечного света. Впрочем, Королевской скалой этот каменистый нарост на теле земли именовался исключительно в официальных документах, в народе его звали Кривым холмом, а город – Кривохолмом.
Огромный, скошенный на север, холм закрывал Тёмную академию от солнца, делая её таковой не только в переносном, но и в прямом смысле.
Четыре башни деканов – по одной на каждый факультет – грозно устремляли пики квадратных башен со всех четырёх углов здания, замкнутого в каре. Внутренний прямоугольник разделялся перпендикулярными корпусами крест-накрест, образуя колодцы дворов Убийц, Воров, Чернокнижников и Адвокатов, а центр креста кусал небо пятигранной островерхой башней ректора. В ней-то и располагался Зал Пентаграммы.
Деканы трёх факультетов: чернокнижников, воров и адвокатов – молча взирали на ректора. Над каждым свисало знамя его факультета. Авиталь вошла, прошла мимо коллег и присела за пятиугольный стол на пустующее место под чёрной тканью с тонким серпом полумесяца.
«Смерть равняет всех» – гласила надпись чёрным по-чёрному. Девиз внешне не был виден, но принцесса знала его наизусть. Декан гильдии воров удивлённо покосился на неё. Авиталь понимала, что нарушает все традиции своего факультета: носит платье, не закрывает лицо маской, и вообще – она женщина и принцесса.
«Беспрецедентно!» – сказал бы, наверное, декан факультета адвокатов, но он, разумеется, промолчал. Настоящий адвокат ценит каждое своё слово. Не случайно на зелёном знамени его факультета золотыми буквами вышито «Слово – золото», а адепты львиную часть первого курса учатся молчать, и только со второго у них появляется предмет «Риторика».
Ректор выкрутил голову набок и взглянул на нового декана зорким глазом. Ректор был вороном. Он стоял на серых лапах на каменном столе, перья ректора сверкали обсидианом – он очень ухаживал за собой. Всегда, даже тогда, когда ещё был человеком. Авиталь не ведала, в каком столетии Великий Чернокнижник заколдовал ректора, и сколько веков с той поры тот твёрдым клювом чистит перья. Не менее четырёх, это точно. Шептались, что в давние времена ректор и сам закончил факультет чернокнижников, был одно время его деканом, и только потом возглавил Академию. А затем был бой двух крупнейших чёрных магов своего времени, и с тех пор Бхэлтэйр, князь Далёких земель, перемещается кособокими скачками или взмахами огромных крыльев.
– Приношу извинения за опоздание, темнейшие, – Авиталь учтиво склонила голову, – всё оказалось более запущенно, чем я опасалась. Господин ректор, я подготовила новый учебный план на ваше рассмотрение, – она деловито положила перед серыми птичьими лапами косо исписанные листы бумаги, – но нам понадобится некоторая ротация и замена профессоров.
– Р-рвётесь в др-раку ср-р-разу же? – прокаркал ректор. Он предпочитал выбирать слова, содержащие хотя бы одну букву «р», и с удовольствием её раскатывал.
– Не вижу смысла в постепенности мер, – принцесса нежно улыбнулась.
– Немного странное изречение для декана факультета убийц, – мужчина в шёлковой маске вора откинулся на высокую резную спинку кресла, – а как же: «тихим шагом дальше от плахи»?
– Порой не только от плахи, но и от успеха, – мурлыкнула Авиталь, – иногда нужны решимость и стремительность, а последствия промедления могут стать необратимыми.
– Р-разумно, – одобрил ректор, – я пр-р-ригласил вас сюда, сеньор-ры, чтобы пр-редставить нового декана, – и указал смоляным крылом: – Пр-р-ринцесса Авиталь.
– Наследная принцесса? – поинтересовался декан чернокнижников. Он и глава факультета адвокатов не носили маски. Зачем? В отличие от лиц убийц и воров, лица магов и законников вели их к славе, а не к плахе. И вовсе не «тихим шагом».
Авиталь взглянула в узкие синие глаза с клубящей в них тьмой, на тонкие нервные руки с миндалевидными пальцами, явно чтящие маникюр, и улыбнулась вновь:
– Уже нет.
Чернокнижник изумлённо поднял густую бровь, пальцы Вора беззвучно затарабанили по камню стола. И только Адвокат не удивился. Оно и понятно: кому же ещё знать древние законы королевства, как не ему? Что думал ректор, осталось неизвестным, так как по клюву эмоции прочесть крайне сложно.
– Как вы знаете, наследная принцесса вольна в своих решениях. Закон ограничивает её лишь в вопросах замужества и профессии. Согласно указу короля Льва Двенадцатого Мудрого, «наследник трона не может быть равно как профессиональным вором, убийцей, чернокнижником, так и руководить этими факультетами в Тёмной Академии», – процитировала принцесса.
– Вы отреклись от престола? – уточнил Адвокат. Голос у него оказался приятный, мягкий, как бархат, и к тому же тёплый, как утренний кофе со сливками.
– По закону, приняв это решение, я лишаюсь прав на трон.
Адвокат тонко и проницательно улыбнулся. Он сложил перед собой пальцы домиком, такие же мягкие, как и голос, розовые и пухлые, и застенчиво потупил взор. Зал Пентаграммы охватило молчание. Каждый пытался просчитать выгоду и риски для себя в неожиданно открывшихся обстоятельствах. История Аметистового королевства пока ещё не знала случаев добровольного отречения монарха или наследника. Авиталь ощущала на себе проницательные взгляды деканов, жаждущих понять степень добровольности её выбора.
– Прошу прощения, – откашлялся Вор, – но не приведёт ли ваш шаг к некоторому перекосу уровня факультетов? Не вырастет ли резко количество желающих поступить именно на факультет убийц в следующем году?
– А кто сказал, что в следующем году я буду здесь?
– Но… Гм…
Каждый хотел спросить о причинах её решения, но каждый понимал, что дерзость такого вопроса непристойна. Нет, они, конечно, не рассчитывали на честность и искренность ответа, но, опытные тёмные, они понимали, что по лжи можно узнать многое, и порой по тому, как солгали, легко вычислить то, что тщательно пытаются скрыть.
Ректор пробежал взглядом листы, положенные перед ним принцессой.
– Вы р-решили пр-роститься с профессором Бр-райсом? – изумился он. – Это стар-р-рый и опытный пр-р-реподаватель.
– Возможно, когда-то он блистал своей методикой, – возразила Авиталь, – но то, что я увидела, свидетельствует в пользу принятого мной решения. Он предпочитает практику теории, а это приводит к некомпетентности профессионалов в сложных, нестандартных ситуациях. Да и его метод ломания адептов мне не нравится. Сможет ли сломанный человек впоследствии принимать самостоятельные решения?
– Пр-р-рекрасно! А кто будет пр-р-реподавать ур-р-рок точного удар-ра? Семестр-р заканчивается…
– Я, – скромно ответила принцесса. – Более того, прошу у вас разрешения ввести ещё три курса, необходимых, на мой взгляд, будущим ночным убийцам. В том числе Курс ожидания и Курс законоведения. Первый планирую вести сама, а второй, – она учтиво поклонилась в сторону Адвоката, – если коллега мне выделит одного из собственных опытных преподавателей, буду весьма признательна.
– Законоведение? Убийцам? Но – зачем? – изумился Вор.
– Чтобы учитывали, что в случае, если попадут в руки палача, то за убийство кинжалом им отрубят правую руку, недовздёрнут на виселице, а затем отсекут голову мечом. А за отравление ядом – колесуют, предварительно пропустив через дыбу и хлыст с крючками. Иногда такие мелочи влияют на выбор оружия, – мило пояснила Авиталь. – Также я, рассчитывая на ваше одобрение, господин ректор, пригласила знахарку из Болотного княжества – госпожу Ладелику. На втором курсе мои сегодняшние первокурсники будут проходить курс Отравоведение. Уверена, для достижения максимального эффекта им пригодится знание травологии. Но и для более старших курсов, полагаю, травология станет не станет лишней наукой.
– При всём моём уважении, Ваше высочество, – Чернокнижник насупился и стал похож на сыча, выловленного , ясным днём из темной чащи, – введите у себя ещё курс алхимии, домашней и боевой магии, и… можно закрывать мой факультет!
– Ну что вы, –принцесса поправила прядку серебряных волос, – ваши адепты изучают порядка двадцати магических дисциплин, и, конечно, убийцам магия ни к чему. В своей профессии они должны рассчитывать лишь на собственное мастерство, а не на мистические нити, пронзающие вселенную. А вот алхимия, в той её части, которая повествует о свойствах материй вещественного мира, моим ученикам вполне бы пригодилась, соглашусь. Вряд ли без неё можно изобрести новый яд.
В пальцах тёмного мага вспыхнули голубые микромолнии.
– Это вторжение на территорию другого факультета, Ваше высочество, – возразил он дрожащим от сдерживаемой ярости голосом, – испокон веков такого в Академии не случалось.
Деканы все, кроме, конечно, Адвоката, одновременно заговорили. Своды мрачного зала, по традиции освещённого лишь светом факелов, отражали звук и возвращали его многоголосьем, многократно усиливая и преумножая. Ректор застучал клювом по каменной столешнице:
– Пр-рекр-ратить р-раздр-рай! – каркнул так, что все разом замолчали. – Коллеги, считаю пр-редложения пр-р-ринцессы р-разумными. Однако вынужден р-разочар-ровать: в казне Академии недостаточно ср-р-редств на новых пр-рофессор-ров.
– Я выделю необходимую часть из собственной казны, – холодно отрезала Авиталь
Она понимала, что именно этого предложения ректор от неё и ожидал.
– Тогда не вижу пр-р-репятствий. Если и начнётся пер-р-рекос факультета, тоже не стр-р-рашно. Др-ругим будет к чему стр-ремиться. Здор-ровое сор-ревнование. Твор-рите, дор-рогие мои, твор-рите! Обр-разование – это твор-р-рческий пр-роцесс. На этом наш кр-руг объявляю закр-рытым. Жду от вас отчётов и р-разумных пр-редложений.
Деканы поднялись, расправляя мантии. Чёрная – убийц, серая – воров, фиолетовая – чернокнижников, зелёная – адвокатов, под цвет знамён факультетов.
– А вас, госпожа Авиталь, попр-р-рошу задер-ржаться, – каркнул ректор и взлетел на спинку своего персонального трона.
– Я обдумал вашу просьбу, – шепнул Адвокат принцессе, – я не только выделю вам профессора законоведения, я сам буду этим профессором.
Он поклонился и выскользнул из зала следом за прочими коллегами. Авиталь обернулась к ворону. Они остались одни. Факелы тотчас погасли, зал озарился магическим светом – белым, как зимний полдень.
– Дер-рзну ли я вас спр-р-росить, Ваше высочество?
– Благоговейно внимаю вашему вопросу, темнейший.
– Почему?
Принцесса вновь опустилась в кресло, аккуратно разгладила складочки на юбке, а затем подняла янтарные глаза на ворона, улыбнулась. Ворон смотрел пристально, не сводя взгляда с лица нового декана.
– В сентябре этого года при загадочных обстоятельствах погиб декан Факультета ночных убийц Лэмонт Хризоплюст, – тихо произнесла Авиталь. Мягкий, медовый цвет её глаз изменился, стал жёстким, холодным. – Следствие не смогло выяснить ни кто убил декана, ни каким именно образом его лишили жизни, ни зачем это было сделано.
– Хр-ризоплюст был убийцей, – ворон взъерошил перья и хлопнул крыльями, – напр-р-ример, месть.
Авиталь хмыкнула и поднялась.
– Весьма сомнительно. Декан не практиковал двадцать, а то и тридцать лет. Убить столь важное и опытное лицо у магически защищённых стен Академии – это надо очень напрячься. А теперь я вынужденно прощаюсь с вами.
Она кивнула ректору и вышла, щелчком притворив за собой дверь. Принцесса не стала говорить об иных причинах своего решения. Достаточно и одной, не так ли?
***
Некто в тёмном плаще шёл по улицам Кривохолма. Вокруг жужжала толпа, торговки старались перекричать друг друга, дети сосредоточенно шмыгали меж взрослыми, из кабака выныривали пьяные «гости» и распевали нестройные песни, бранились извозчики с нанимателями. Где-то худая носатая женщина громко жаловалась: «Да как же так. Прямо из корзины! Люди добрые, на что же я буду жить?», её окружала толпа зевак и сочувствующих, а маленький щуплый карманник уже завернул за угол, радуясь, что на ужин ему достанется жаренная курица. Одним словом, людской гомон переполнял город.
Некто чутко вслушивался в многоголосье, стараясь уловить главное. Но о принцессе не говорил никто. И не потому, что вид тёмного человека смущал, нет: некто накинул на себя полог незримости. Отсутствие сплетен и шепотков смущало его. Что-то тут было не так, совсем не так.
***
– Профессионал отличается от любителя точностью, – диктовала принцесса Авиталь, полуприкрыв волчьи глаза, – профессионал лишает жизни лишь того, на кого заключён договор. Ни жена, мирно обнимающая жертву в постели, ни ребёнок, сидящий на его коленях, ни слуги, ни домашние животные – ни одна душа, кроме обречённой, не должна расстаться с телом. Поэтому мы не станем с вами тренировать точность удара на котах, собаках и прочей живности. Вы не охотники и не мясники, чтобы резать тварям глотки и снимать с них шкуры.
Группа покосилась на красного от волнения Даглиса, не поднимающего от тетради глаз. После той истории с котом, адепты, не сговариваясь, объявили однокурснику бойкот. С ним не разговаривали, его обходили стороной, словно не замечая. Посреди других он пребывал словно в пустоте.
– Если вместе с обречённым погиб кто-то, за кого вам не платили, то такая работа называется грязной.
Она заметила одинокую руку. Заглянула в зелёные миндалевидные глаза красивой шатенки. «Пассифлора», – вспомнила принцесса.
– Говори.
– Значит ли это, что мы будем практиковаться убивать на людях? – тихий голос отозвался шелестом листвы в берёзовой роще.
«Хризолит», – без сомнения определила Авиталь. Жителей Хризолитового королевства отличить от остальных было легко.
– Будете. Но не на первом курсе, – то ли подтвердила, то ли опровергла преподаватель. – А сейчас, настало время для практических занятий. У вас их в этом году немного – сейчас время познавать теорию. Прошу всех одеться потеплее. Жду вас у внешних ворот Академии.
Вопреки законам физики, ворота делились на внешние и внутренние. Во внешние можно было только выйти, во внутренние – только войти. Такой порядок достигался не запрещающей табличкой, нет! В нём была сама суть ворот. Находясь внутри, вы не могли видеть одни, снаружи – другие. Конечно, это было сделано в целях безопасности и, безусловно, чернокнижниками.