Аметист: танец волчицы
За Академией простирался густой лес. Авиталь втянула ноздрями будоражащий воздух. Ученики перешёптывались. Чутким ухом она слышала их недоумения о вечерней прогулке по дикому лесу. Привыкайте, привыкайте будущие ночные убийцы. Вы должны чувствовать себя одинаково комфортно в королевском дворце, в бандитском грязном переулке и среди лесных зверей в тёмной чаще. День или ночь – вы должны быть ловки в любое время суток.
Авиталь обвела класс внимательным взглядом. Пассифлора, как ожидалось, пребывала в безмятежности. Ну, конечно. Ночной лес не мог волновать жителей лесного королевства. А вот остальные мялись и тревожились, вздрагивая от шорохов. Маленькая девушка со множеством чёрных тонких косичек, похожая на робкую мышку, раскосоглазая, как и все кочевники степей Берилла, ёжилась под меховой курткой и испуганно озиралась. Для Ми и дневной-то лес был бы стрессом, а уж ночной…
Синеволосый юноша с дерзким взглядом («Кэолэн», – отметила себе декан) не выдавал волнения ни одной чёрточкой безмятежного лица. Он стоял, засунув руки в карманы широкой шерстяной куртки и казалось, что ему всё это не впервой. Но Авиталь-то слышала, как бьётся его сердце. «Молодец, – подумала она, – так и надо. Вервольфа не обмануть, но остальные поверили».
Сеорарс рядом с ним даже не пытался скрыть тревожной настороженности. Он внимательно осматривал всё вокруг тревожным взглядом. Тоже хорошо.
А вот огромная рыжая девушка госпоже декану не понравилась. Она смотрела на Авиталь восхищённым и доверчивым взглядом. «Тебе бы в солдаты идти, а не в убийцы». Впрочем, в солдаты девок не берут. Даже если ты сильная, как бык, наголову выше рослых юношей и едва ли не вдвое шире в плечах. Даже если мужеподобна, начиная от лица, со словно вырубленными топором чертами, до огромных ступней, обутых в мужскую обувь, потому что для женщин и колодок-то подобных нет. А жаль. Такой не пришлось бы штурмовать стену, такая просто разбежится и пробьёт в ней новые ворота.
Авиталь не любила ломать людей. Она была уверена, что сломанный человек никогда не станет настоящим профессионалом. Но тут иных вариантов не было. Самый страшный порок для убийцы – доверчивость. Доверять нельзя никому. Совсем. Принцесса всё смотрела и смотрела в эти чёрные небольшие глаза. Тут что-то было не так. Ну не может девушка быть настолько мощной. Из Дженни легко было бы выкроить двух воинов, и каждый бы в полку считался великаном. Интуиция волновалась. «Так это же… тролль», – внезапно поняла Авиталь. Ну точно! Настоящий тролль. Причём, не давний потомок древнего народа, не плод смешанной любви, нет. Дженни – чистокровный представитель исчезнувшей расы.
– Госпожа декан, – прервал задумчивое молчание Сеорарс, – а какая у нас будет задача в лесу?
Принцесса перевела взгляд на него. Юноша нравился ей. Он был похож на натянутый лук, такой же собранный и сосредоточенный.
– Спрятаться от меня. У вас есть час. Через час я начну вас искать. Зачёт получит тот, кого я найду последним.
– А если не найдёте? – въедливо уточнил Сеорарс. Это тоже понравилось декану. – Как мы поймём, что испытание завершено?
– Взойдёт солнце, – одобрительно ответила Авиталь. – Как только оно взойдёт, охота… испытание завершено.
А потом она стояла и смотрела, как адепты исчезают в темноте леса. И слушала. Идти бесшумно пока получалось только у Пассифлоры. Но с этой и так всё понятно. Из прочих тихо ходили Ми, Сеорарс, Кэолэн и Даглис, а с остальными предстоит много работы. Громче всех хрустела ветками Дженни, но и это не было неожиданностью: тролль. Что с него взять!
Убедившись, что уже не слышит их шагов, принцесса развернулась и пошла к внутренним воротам. Пусть прячутся. Пусть, дрожа от холода, чутко вслушиваются до самого рассвета в ночные звуки леса. Она не станет их искать. Урок заключался совсем в ином: это был урок ожидания, цель – научить убийц правильно ждать. Сосредоточенно и расслабленно одновременно. Настоящий профессионал ждать может сутками напролёт, спать одним глазом и отслеживать всё вокруг другим. И неважно: жара, мороз или ливень, день или ночь. Учитесь, будущие убийцы, учитесь! А заодно и посмотрим, кто из вас завтра сможет найти дорогу домой. Это тоже важный урок.
***
Дженни, расположившись в тени корней дерева, вывороченного бурей из земли, сосредоточенно писала письмо. Как хорошо, что она предусмотрительно взяла с собой перо, непроливайку и тетрадку. Впрочем, как правило, Дженни брала их с собой всегда. Ми жалась к ней в тщетной попытке согреться и тихонько сопела. Задремала, хорошая.
«Милая нянюшка, – писала рыжая великанша, – у нас произошли перемены. Нам назначили нового декана. Помнишь, я писал тебе, что декан Хризоплюст трагически погиб в начале семестра? К нашему удивлению, король назначил нам свою наследницу – принцессу Авиталь. Мне она очень нравится, она умная и решительная. И спасла кота, которого приказал убить профессор Брайс. Кстати, самого Брайса, похоже, уволили. Профессора теперь нет в Академии, а его уроки ведёт принцесса и делает это хорошо.
Она очень красивая. У неё серебряные волосы, и глаза меняют цвет. Иногда они как одуванчики весной, а иногда как фонари ночью. Я думал, она едва ли не наша ровесница, и очень удивился, откуда она столько знает. Но мои соседки говорят, что принцесса – потомок вервольфа, и что ей больше ста лет. Не знаю, выглядит она совсем как юная девушка.
Не тревожься только, что наш декан – вервольф. Никто не слышал ничего однозначно, чтобы принцесса съела кого-то из людей. К тому же она спасла кота, а это говорит о том, что у Её высочества доброе сердце. А слухи, знаешь, каких только слухов про неё не ходит… Но я уверен, что всё это лишь грязные сплетни, которые люди всегда любят распускать о прекрасных принцессах.
А ещё к нам поступила новенькая, и её поселили в комнату со мной, Илиной и Виорикой. Помнишь, я рассказывал про них в прошлых письмах? Её зовут Мирабель, но можно называть просто Ми. Это очень славная девочка. Правда, она почему-то смотрит на всех так, будто боится, что её съедят. И рост у неё маленький, что твой котёнок, так что ей нельзя дать и семнадцати. Мы с ней подружились.
А как у вас дела на том свете? Встретилась ли ты с моими батюшкой и матушкой? Не обижает ли вас дед? А со своим родным сыном? Очень прошу: приснись мне, пожалуйста, и расскажи всё, а то я волнуюсь.
С уважением, твой любящий вместосын».
Дописывав, тролль подождал, пока высохнут чернила, а потом съел письмо. Он верил, что таким образом оно непременно попадёт по нужному адресу. Затем заботливо поправил свою куртку на Мышке Ми и переложил её голову поудобнее. Ми тихо вздохнула во сне и что-то пробормотала. Тролль замер и терпеливо уставился в темноту.
Глава 4. Четыре бриллианта
Авиталь проснулась. Из темноты за ней наблюдали два светящихся глаза.
– Ну, здравствуй, – сказала принцесса и зевнула, – проходи, располагайся.
Бурый, драный кот без одного уха, осторожно спрыгнул с подоконника и замер, хлеща себя хвостом по бокам.
– Я кошек не люблю, – предупредила Авиталь, но кот лишь презрительно глянул на неё. Кошкой он точно не был. Перед принцессой сидел матёрый котяра, чью морду исполосовали шрамы далёких битв. Один из них задел глаз, чудом сохранив его целостность, но повредив форму. Вряд ли во всем Четырёхлисте найдётся кот уродливее. И наглее.
– Ладно, ты можешь дневать тут, – разрешила вервольф, вставая и позволяя одежде себя облачить, – но кормишь ты себя сам.
Кот дёрнул усами, зевнул, обнажив жёлтые острые зубы. Они были несколько сточены возрастом, но все клыки ещё оставались в наличии. Гость запрыгнул на стол.
– На ночь ты уходишь, – продолжала принцесса, терпеливо дожидаясь, пока расчёска наведёт пристойность в спутанных длинных волосах, – если, конечно, не хочешь, чтобы я тебя съела. Кошатина так себе на вкус, но вервольфы не прихотливы в еде.
Кот оттопырил заднюю лапу и стал вылизывать облезлую шкуру. Принцесса подошла к столу и склонилась над разложенной картой. Итак, четыре лепестка вокруг сердцевины – четыре королевства вокруг Аметистового: Гранатовое нависло с севера, захватывая также земли с северо-запада и северо-востока. Огромное, будто расползшаяся клякса. Его и королевством-то называли скорее по древней привычке, чем по сути, потому как правил там не король, а Великий Чернокнижник. Восемьсот лет назад он ликвидировал королевские династии Серебряного и Золотого царств, и, объединив их в Гранатовое королевство, возглавил сам. Имел ли Великий Чернокнижник выгоду в убийстве декана? Возможно. Как знать? От того, что она не видит какую, не значит, что выгоды нет.
Слева, на западе, крошечное Медное царство. Оно имеет право так называться чуть больше Гранатового. Да, царя у них тоже нет. Его убили сорок лет назад. Что стало с семьёй и наследником престола – никто не знает. Люди верят, что малютка-царевич спасся чудесным образом, о его возвращении уже складывают легенды, но… Авиталь что-то сомневается. Медным правит самопровозглашённый наместник, опасно зависимый от Гранат, даже более того, фактически находящийся в вассальных отношениях с северным королевством. Если он и решился устроить убийство декана, то вряд ли это его самостоятельное решение.
Хризолит – зелёное пятно на юго-западе. Королевство лесов, скал и озёр. Некогда тут жили эльфы. Впрочем, и сейчас среди аристократии есть те, кто заявляют о своём эльфийском происхождении. Королева Агата не заявляет, но считается, что династия берёт начало именно в той, древней истории Четырёхлиста. Старуха правит твёрдой рукой. Это сильный соперник Гранатам. Могла ли она? Да. В чём выгода? Ещё один вопросительный знак.
И, наконец, дикие Берилловые степи. Король-каган Комнол – молодой, яростный, амбициозный потомок орков. Берилл – это степное море с приливами и отливами, штилями и штормами. Его набеги невозможно предугадать, он не объявляет войну соседям, он просто нападает под покровом ночи, а потом точно так же внезапно откатывается назад, в бескрайние ковыли, солончаки и плоские, как блины, озёра с чаканом по берегам. Мог ли Комнол свершить это хитро спланированное, безупречное убийство? Вряд ли. Не похоже на его мятежную натуру.
Принцесса постучала по столу карандашиком. Кот глянул на неё сонными глазами и облизнулся.
А если угроза не внешняя? Кому в самом Аметистовом королевстве было бы выгодно это убийство? Почему она исключает сердцевину Четырёхлиста? Аметист – государство, столетиями держащее нейтралитет со всеми жадными соседями, государство, сохранившее суверенитет и земли благодаря их соперничеству. Стоит одному из соседних королевств ввести на территорию сердцевины войска, как тут же ему объявят войну три других. Нет, можно было бы, конечно, разделить аметистовые земли честно между всеми, но – где честность, а где Четырёхлист? Это положение даёт небольшому королевству широкие перспективы: торговля, единственные в Четырёхлисте академии, да и сам мир обеспечивали благосостояние жителям. Бы! Если бы богатые не грабили бедных, сильные – слабых. Что, впрочем, естественно для людей.
Итак, кто? И даже не это самый главный вопрос. Наиважнейший: зачем? Зачем? Кто? Как?
Но выяснять мы будем в обратной последовательности.
***
– Вы нас обманули! – громко возмущалась Виорика: – Мы прождали вас до самого утра, промёрзли. Веста, Нэос, Эрскайн заболели, но вы… Вы совсем не искали нас. Потому что непременно кого-нибудь нашли бы, если бы искали.
Принцесса сидела на учительском столе. Она ненавидела стулья. На них полагалось садиться и задвигать ноги под крышку стола. А, значит, мгновенно выскочить невозможно. Авиталь смотрела на раскрасневшиеся от возмущения лица учеников и довольно улыбалась. Всего четверо адептов не смогли найти дорогу обратно. Их сейчас искали старшекурсники, а заодно выполняли собственную практику поиска, ведь порой убийцам приходится разыскивать прячущуюся жертву.
– Конечно, я вас обманула, – призналась декан. – Но это не моя проблема, а ваша. Впрочем, вы получили первый урок ожидания. Не хорошо, что в самом конце семестра, но лучше поздно, чем никогда.
– Но как же мы сможем теперь вам доверять? – бушевала Виорика.
Авиталь нравилось, что ярость разрушила то испуганное почтение, которое у класса к ней было вчера. Нет, любому, кто дерзнул бы разговаривать с наследной принцессой в таком тоне снаружи Академии, она лично приказала бы вырвать язык, но внутри… Этим детям впоследствии, возможно, предстоит убивать королей и чародеев. Будет очень плохо, если субординация помешает им выполнить свой профессиональный долг.
– А зачем мне доверять? – удивилась она. – Зачем вам вообще кому-либо доверять, адепты? Двенадцатое правило гильдии, пожалуйста, Дженни.
– Никому не верить, – послушно произнесла старательная Дженни, глядя на преподавательницу всё тем же восхищённым и доверчивым взглядом.
Авиталь вздохнула.
– Но как же мы будем выполнять ваши задания, если мы будем подозревать в них ловушки и ложь? – удивился молчаливый Сеорарс.
Этому тоже тяжело придётся. Берилльцы приучены убивать, они не жалеют своих жертв – это плюс, но они послушны вождю, князю, королю. Это – минус. С ним тоже предстоит работать и работать.
– Вы будете выполнять их, не выключая голову. Голову выключать нельзя никогда. Разве только на допросе под гипнозом чернокнижника, но это уже задание для старших курсов.
Адепты притихли, обдумывая. Они ещё злились, но уже, кажется, начинали о чём-то догадываться.
– Но… Разве мы не семья? – растерянно спросил кто-то из учеников. – Ведь в уставе…
– Семья, – подтвердила Авиталь, – всё поровну: ни рангов, ни чинов, ни званий. Изначально вы находитесь в равном положении, в одних и тех же условиях. Дальнейшее зависит только от вас. Вы должны научиться сотрудничать, сплачиваться, слушать друг друга, но вы так же должны научиться никому не верить, всех использовать и никого не подпускать близко. Помните, любой человек может стать объектом договора. Ваша рука не должна дрогнуть.
Ей невольно вспомнилась её семья. Все вместе, и каждый против каждого – негласный девиз королевского дома.
– Но ведь мы могли умереть в лесу.
– И что с того? Так или иначе, четвёртый курс закончат не все.
– Отчислите? – пискнула Ми и покраснела, осознав, что выкрикнула это вслух.
– Я не отчисляю. Отчисляет жизнь. Кто-то сбежит домой, а кто-то сбежит из этого мира. Совсем.
– А убивать друг друга мы будем? – хихикнула Илина и покосилась на жмущуюся к Дженни Мышку Ми. Та ответила ей испуганным взглядом.
– Будете. Но не на первом курсе.
– Почему-у-у?
– Если вам разрешить убивать друг друга сейчас, то в вашей группе к концу курса останется только один человек.
Она насмешливо наблюдала за их лицами. Особенно за теми, кто приосанился, считая себя тем самым «одним человеком». Ох и балбесы! Малолетние балбесы, для которых зачисление на факультет убийств – очередная детская игра. «Мы так круты, мы так безжалостны», – говорили их мордашки. Впрочем, к сожалению, не все. С юношескими восторгами она легко справится, их игровое настроение ей только поможет в деле. А вот что делать с такими? С убийцами поневоле? Она снова глянула на дрожащую Мышку Ми, которая, казалось, выбрала рыжую троллиху своим щитом. И на саму Дженни. Что-то в могучей девушке настораживало, что-то было не так.
– На сегодня мне достаточно ваших вопросов, – Авиталь спрыгнула со стола и прошлась перед партами. – Вернёмся к теории убийств.
***
Бывший профессор Брайс Безжалостный упорно рассматривал липкие пивные пятна на столе в кабаке «Четыре хомячка». Где-то справа от него истерично хохотала женщина. Девка сидела на коленях городского стражника, бесстыдно запустившего ей руку под нижнюю юбку, полуобнажая бедро. Пьяная, раскрашенная, она заливалась смехом над шутками соседа слева и делала вид, что не замечает поползновений на свою честь.
«Да какая там к троллям честь!» – злобно подумал Брайс и грязно выругался:
– Собака блохастая!
Брайс был без маски, чтобы не привлекать к себе внимания, и мелкие черты его «птичьего» лица корчились в гримасе ненависти. Он вновь и вновь переживал разговор с наследной принцессой. «Мы вынуждены расстаться с вами. Не считаю вас компетентным преподавателем». Жёстко, холодно, высокомерно. Королевская сука! Двадцать лет безупречной работы. Двадцать лет! Он долго собирал свои вещи, рассчитывая, что ректор вмешается в эту возмутительную несправедливость, но тот, тролль его дери, промолчал.
– Ненавижу тварь вшивую! – беззвучно прошептали изогнутые губы бывшего преподавателя Тёмной Академии. Вслух, даже в гуле пивной, он произносить такие крамольные слова не рисковал: мало ли по каким злачным местам шатаются королевские соглядатаи.
Брайс не боялся остаться без работы. Ему точно не грозит протягивать руку на улице и просить монетку, чтобы купить кусок хлеба. Профессионал, пусть и давно не бравший заказы, всегда в цене, но… Одно дело гонять адептов, отдавать приказы и наслаждаться властью в безопасности Тёмной Академии, зная, что и завтра будет то же, что и вчера, и совсем другое – красться в ночи, терпеть холод, жару или дождь, ждать жертву, всё рассчитывать и вникать во все переплетенья чьей-то жалкой жизни, а в случае провала – дыба, плаха, боль и та самая смерть, с которой он учил смиряться других.
Внезапно перед ним упала тень. Брайс удивился. Да, кабак в этот вечерний час забит желающими расслабиться. Да, во всей пивной свободна только половина стола перед ним, а вокруг все сидят едва ли не на коленях друг у друга, и воздух спёрт до такой степени, что дышать нечем. Но, безошибочно чувствуя угрозу в сгорбленной фигуре безжалостного профессора, до этого момента люди интуитивно обходили его место стороной. Брайс поднял взгляд из-под низко опущенных бровей.
Незнакомец показался ему на кого-то похожим. Брайс не помнил своих родственников, а друзей у него никогда и не было. Лавочником, портным или какой-либо шушерой в этом роде наглец явно не был. Тогда кто перед ним? Коллега из Светлой Академии? Брайс уставился на непрошенного гостя покрасневшими глазами. Тот и не думал тушеваться.
– Профессор Брайс Безжалостный? – вкрадчиво спросила фигура в плаще.
– С кем имею?.. – слова не связывались, предложение распадалось. Слишком много выпито пива. Да, кстати, о пиве. – Эй, девка, стакан!
Но никто не поспешил на его призыв. Да и шум в кабаке… смолк? Брайс тяжело повернул голову. Нет же, все кричат, шумят, веселятся по-прежнему. Вот только… делают это бесшумно. «Полог тишины», – шепнула одинокая трезвая мысль в его голове.
Незнакомец наклонился, придвинувшись прямо к лицу бывшего профессора. Брайсу показалось, что в его глаза впились два острых гвоздика, и он невольно отпрянул.
– С вами поступили несправедливо, – прошептал некто, – но у вас есть выбор.
– Выбор? – злость отбросила разум, как ветхую тряпку. – Выбор? Какой есть выбор у меня? Кто мне его предоставил?
– Выбор есть всегда, – шепнула тёмная фигура. Брайсу никак не удавалось рассмотреть её лицо. – Ваш выбор покорно утереть плевок и верноподданнически поблагодарить, или – отомстить. Жестоко отомстить! Решать вам.
– Ото-мс-стить? – процедил бывший убийца и, скрестив на груди руки, смерил собеседника подозрительным взглядом. Провокатор? Возможно, но… Зачем тогда полог тишины? Обманка? – А вам какое дело, милостивый государь Не-знаю-ваше-имя?
– У меня свой интерес.
Брайс широко ухмыльнулся и насмешливо посмотрел в глаза провокатора. Неужели тот в самом деле рассчитывал, что профессор, посвятивший два десятка лет факультету убийц, настолько наивен?
– Я даю вам время подумать, – фигура бесстрастно поставила на стол песочные часы, – здесь пять минут. Вот – договор на вашу обидчицу, – он положил исписанный лист бумаги на грязный стол, но лист поднялся и повис в воздухе, не касаясь пивных луж. – А это – оплата.
Перед профессором, так же не коснувшись стола, упал маленький, туго набитый кожаный мешочек.
Брайс сглотнул, и улыбка сползла с его лица. Незнакомец отменно знал кодекс ночных убийц. Ни один профессионал не станет лишать другого человека жизни бесплатно. Даже ради собственных интересов, даже ради мести. Этому Брайс сам учил адептов ещё на первом курсе. Бесплатное убийство дискредитирует гильдию в глазах нанимателей. Стоимость «дела» начиналась не ниже одного золотого и зависела от должности жертвы, степени охраны и сложности выполнения заказа. Ну и, конечно, от ранга самого убийцы.
– Здесь бриллианты, – прошептал наниматель, – проверьте.
Бывший профессор, а ныне свободный ночной убийца аккуратно развязал тугой мешочек. Бриллиантов было немного, всего четыре. А вот каратов в каждом – много. Четыре бесценных камня за жизнь одной принцессы.
***
– Что тут вообще можно р-разнюхать? – саркастически спросил ворон, хлопая крыльями. – Чер-рез четыр-ре месяца-то! Все запахи давно стёр-р-рлись.
Огромная серебристая волчица подняла морду от свежевыпавшего снега, прижала уши.
– Не мешайте, – ответила сухо. – Вы говорите, его тело нашли здесь?
Из-за игры туч с ветром казалось, что луна в ужасе бежит по небу и никак не может убежать. Бледный свет метался, путаясь в жадных, голых ветвях угрюмых деревьев. Внутренние стены Академии нависали над ними четырёхэтажной громадой, зияли чернотой окон, будто сотнями пастей.
– Да, он лежал пр-рямо тут, пер-ред внешними вор-р-ротами, в сквере висельников. Это стр-р-ранно. Если бы перед внутр-реними, было бы понятно: кто-то убил его, когда он ещё не успел вступить под магическую защиту. Но внешние вор-рота?
– Известно, куда направлялся Хризоплюст?
Ворон угрюмо глянул на неё, почесал предклювье лапой и признался:
– Нет. И ещё: его нашли вывер-р-рнутым наизнанку. Полностью.
Ворон взъерошил перья, на пару мгновений став похожим на огромный шар, и нервно задёргал хвостом. «Странно, – подумала Авиталь, облизывая нос, – но тут нет резкого запаха крови. Положим, давно… Положим, дожди, следы, но… Всё равно, его должно быть больше. Однозначно». Однако кровью почти не пахло. Одно из двух: либо кто-то выпил её до того, как вывернуть Хризоплюста наизнанку, либо… Либо его убили в другом месте, а сюда притащили уже труп.
– Кто последним разговаривал с убитым? Ну, до того, конечно, как он стал убитым. Или не разговаривал, а просто видел его. И где?
– Р-р-разговар-ривал пр-рофессор Кинжалус, тот, что ведёт у адептов ур-роки холодного ор-ружия. – «И которого я переставлю на другую кафедру», – подумала Авиталь, но вслух говорить не стала. Профессора – это ещё одна её головная боль. Ей не нравилось, как они вели предметы. Причём, не нравился ни один.
Ректор Бхэлтэйр меж тем добавил:
– А видела его последней госпожа Нимфея, пр-рофессор-р кафедр-ры обольщения.
«А вот с ней-то я пока не знакома, – осознала принцесса, – как раз и повод познакомиться. Заодно посмотрю, чему и как она учит».
– Я велел отнести в Вашу комнату все бумаги по р-расследованию этого туманного дела, – услужливо сообщил ректор, и из горла у него вырвалось мягкое «кре». Грубое «кар-р» – удел серошеих ворон, а вот у чёрных лесных воронов карканье негромкое и нежное. – А сейчас, если Вы хор-рошо посмотр-рели всё, что хотели, пр-р-риглашаю Вас на чашечку чая. Если Вы не пр-р-ротив.
Волчица подняла уши, принюхалась. Там, за стеной, кипела лесная жизнь. Не так уж далеко от города, смотри-ка, а вдали чуть слышно воют волки, ухают ночные совы. Её тонкий слух примечал, как в трехстах армах медведь шуршит, подминая тяжёлой лапой валежник, мучается зевотой. Ничего, косолапый, скоро зима, скоро будешь спать.
Авиталь тянуло в лес со неумолимой силой. Её волчьи дни проходили вместе с полной луной. Вон как сильно уже ночь изъела бок светила! Нет, принцесса умела принимать дикий облик в любое время, даже в новолуние, и даже днём, но… Ощущения были совсем не те. Вне полнолуния, вервольф самому себе казался человеком, натянувшим волчью шкуру. Это было как-то… неудобно, неловко. Ты внезапно осознавал, что под жёстким мехом у тебя, по-сути, ничего нет.
Авиталь почувствовала, что ворон выжидающе смотрит на неё. Ах да, чай.
– Господин ректор, – мягко рыкнула она, – если позволите, я бы тут ещё понюхала. Одна. Мне нужно сосредоточиться и подумать над унюханным.
Ворон распахнул крылья, распластав их над землёй, шагнул назад и учтиво поклонился. Затем взмахнул, подняв ветер и разметав снежинки, и тяжело взлетел. Волчица проследила за ним взглядом и снова принюхалась. Но запахи не говорили ни о чём новом. Тогда она добежала до внешних ворот и вышла, чутко втягивая носом насыщенный воздух.
Академию окружал лес. Он был похож на вражескую армию, пристально следящую за противником. Молчаливые сосны, мрачные ели. По сугробам пробегали тени. А запахи! Волчице немедленно захотелось рвануть под древесные своды, размять лапы в сугробах. Она чуяла притаившихся в лесу зайцев и лисиц, греющих пышными хвостами усатые морды. А ещё… кабаны. Жирные, настороженные. Но Авиталь приказала волчице потерпеть и направила её вдоль каменных стен.