Не злите ведьму. Часть 1

– Мяу! – сказал Батон, забрался мне на колени и принялся вылизывать моё лицо своим гадким шершавым языком.

И не прогонишь ведь – пошевелиться-то не получается. Все ноги мне оттоптал. Он ведь толстый и тяжёлый.

«Блин, да как я этот лес сохраню, если от меня ничего не зависит?» – мысленно взвыла я.

«Всё отдаю…» – снова прошуршало в мозгу, и неприятные ощущения прекратились.

Снова разорались лягушки. Снова запели птицы. Батон спрыгнул на землю, задрал хвост, совершенно бессовестным образом пометил бревно, отошёл немного в сторону и позвал меня:

– Мяу.

Я моргнула. Потом покрутила носом. Пошевелила пальцами. Сделала глубокий вдох и почувствовала, как в груди гулко колотится сердце. Ну нельзя так с нормальными людьми. Будь у меня чуть менее устойчивая психика, я бы точно спятила с перепугу. И вроде бы не изменилось ничего, но такое странное чувство появилось, будто бы в меня что-то не моё засунули. Что-то лишнее и раздражающее. И не вынешь – внутри оно где-то, глубоко и не по-настоящему.

Как дошла до деревни, не помню. Увидела возле одного из домов припаркованное на траве «Рено» и чуть не запрыгала от радости – транспорт! Пулей пролетела мимо дома Никулиных, распахнула калитку во двор одиннадцатого дома и чуть не сбила с ног владельца автомобиля.

– Извините! Здравствуйте! А вы случайно в город не едете сейчас?

– Случайно нет, – прозвучало в ответ, и сильные руки отодвинули меня за плечи немного назад, поскольку я тогда разве что на шее у собеседника не повисла. – Ты Маша?

– Ага, – кивнула я, с восторгом преданной собачки заглядывая через стёкла очков в серые глаза незнакомца. – Мне очень-очень в город надо, правда.

– В какой? – уточнил он, вопросительно выгнув дугой одну бровь.

– В Вырвинск, – моментально уцепилась я за это внимание. – Но можно и в Мухино. Здесь просто связи нет, такси не вызвать, мост сломали, идти далеко…

– Что, так прямо вот срочно надо?

– Угу…

Только тогда до меня дошло, что этот незнакомец откуда-то знает моё имя. Я его в первый раз вижу, а он меня знает. Ничего особенного в этом человеке не было – рост выше среднего, возраст… Что-то около тридцати пяти, наверное. Лицо классическое, но небритое. Ничего приметного или выдающегося. Среднестатистический мужик, как и большинство маньяков.

Подозрительно сузив глаза, я перестала цепляться за рукава его ветровки и сделала шаг назад.

– Простите, мы разве знакомы? – уточнила ледяным тоном.

– Нет, – пожал он плечами. – Тебя просто Борис искал. Просил передать, если встречу на дороге где-нибудь, что Клавдия Ильинична умерла.

– Что? – вытаращила я на него глаза. – Как умерла? Когда?

– Да я-то откуда знаю? Он минут двадцать назад приходил, я как раз только приехал.

– Минут двадцать… – эхом повторила я и попятилась к калитке, отказываясь верить своим ушам и мыслям.

Двадцать минут назад я сидела у могилы Марфы Оленевой, пришпиленная к бревну, как бабочка, её потусторонним вмешательством в моё личное пространство. «Всё отдаю», – сказала она. Бусы рассыпались, мост разрушен, хранительница леса умерла. Я даже, кажется, начала понимать символичность всего этого. Бусы рассыпались, потому что Марфа уже признала меня преемницей – они и были её весточкой Клавдии о том, что скоро старушку ждёт вечный покой. Сегодня утром я уже не смогла бы проехать через разобранный мост в Лесное и наверняка отказалась бы от этой затеи, поэтому навязанное мне предназначение притащило меня в эти дебри именно вчера. Я своими глазами видела, как люди разбирают мост, отрезая мне путь домой. Клавдия Ильинична умерла… Дело в равновесии. Два хранителя одновременно – это перевес в пользу людей, а всего должно быть поровну. Она ушла именно тогда, когда Марфа передала мне «всё», включая почётную обязанность хранить обречённый лес.

Но я ведь об этом не просила. Я этого не хотела. Я отказывалась. И старушку жалко – она ведь очень даже бодренькая была для своих почти ста лет.