Не злите ведьму. Часть 1
Демид – художник. Натура тонкая, творческая и ранимая. Это он убедил меня имя сменить, потому что «Элеонора Оленева» звучало бы, по его авторитетному мнению, слишком пафосно и вульгарно. Марфа Оленева – это по-русски, это красиво. Дурак самовлюблённый. А я втрескалась в него по уши. Свидания, прогулки, выставки, романтика… Для провинциальной девочки это всё казалось праздником жизни. Когда родителям сообщила, что замуж за художника выхожу, у мамы чуть удар не случился. Мы за два года до этой новости с ней и нескольких фраз друг другу по телефону не сказали, а тут она сама позвонила и начала втолковывать мне, что я совершаю самую ужасную ошибку в своей жизни. Нельзя выходить замуж за творческих мужиков – две следующие недели я только это и слышала на все лады. Потом я заявила, что уже взрослая и могу сама своей жизнью распоряжаться. Посоветовала маме засунуть её мнение куда подальше и пошла с Дёмой в ЗАГС.
У Дёмы квартира своя, и его родители к нему в личную жизнь не суются. Он меня из общаги к себе забрал, но после свадьбы как-то очень быстро всё превратилось в рутину. У него образования нет, он самоучка. Картины не выставляются нигде, никто их не покупает. Друзьям на заказ портреты рисовал – вот и весь доход. А я же студентка-очница, мне работать некогда. В долги по уши влезли. Я на последнем курсе на заочное перевелась, чтобы на работу была возможность устроиться. Подрабатывала то тут, то там. Жили не то чтобы бедно, но скромно. Когда я диплом получила и на доходную должность устроилась, у Дёмы аппетиты выросли – какие-то взносы за выставки платить, на которые меня ни разу никто не пригласил, одеваться хорошо, стричься в салонах, а не в парикмахерской на углу нашего дома. Я с него пылинки сдувала, думала, что моей любви на двоих хватит, а её не хватило. «Твой унылый вид загнанной лошади убивает всё вдохновение», – однажды заявил он мне и привёл в дом другую лошадь. Красивую, не загнанную и вдохновляющую.
Мне было двадцать шесть, разведёнка, два кредита – с такими заслугами возвращаться домой казалось позорнейшим из позоров. Я сложила в большую спортивную сумку только всё самое необходимое, уволилась с работы, купила билет на поезд, села в вагон и уехала подальше и от родни, и от бывшего мужа. Так я и очутилась в городе Вырвинске, в сотне километров от которого в густых лесах пряталась странная деревенька Лесное. Мне это бегство очень дорого обошлось. Я почти год одним кредитом другой перекрывала и наоборот, чтобы и флигель съёмный оплачивать, и с голоду не загнуться. Потом устроилась в это агентство, и дела пошли в гору, но даже сейчас приходится отдавать почти всю зарплату в кредиты, потому что сроки поджимают, а неустойки за просрочку зверские. Машину за бесценок купила, чтобы в командировки ездить, потому что это было обязательным условием при трудоустройстве. У меня даже прописка временная, и она, кстати, тоже скоро заканчивается.
Где искать связь? То, что я Марфа Оленева – это заслуга исключительно моего бывшего мужа. В город этот я приехала случайно – просто услышала название в очереди на железнодорожном вокзале и сказала кассиру то же самое: «Один плацкартный на ближайший до Вырвинска». На работу в агентство по объявлению устроилась, а в Лесное меня директор отправил.
«Чтоб ему черти в Аду дровишек под сковороду побольше подкинули», – уже в который раз мысленно пожелала я своему шефу, топая по тропинке следом за Борисом. Вот зачем нашему директору это Лесное? Мне и ехать сюда не надо было, чтобы сказать, что он местную недвижимость сроду никому не продаст. Вложения в бабку, которая умирать не собирается, в разы превысили бы вероятную прибыль от такой сделки. Вероятную – ключевое слово. В такую глушь без благ цивилизации разве что сектанты какие-нибудь жить поедут. Или психи вроде Никулиных, на сказках и суевериях повёрнутые. Не нужно жильё здесь нормальным людям.
На этой мысли я споткнулась о какую-то корягу и растянулась на тропинке во все свои сто шестьдесят четыре сантиметра роста. Чертыхнулась, встала на четвереньки, постояла так немного, пытаясь справиться с головокружением, а потом обнаружила, что у меня снова начались зрительные галлюцинации. Мы к этому моменту уже почти до крайнего дома дошли, я собственными глазами покосившийся забор видела, а теперь прямо передо мной были река и деревянный мост. Тот самый мост с кривой сосной справа по берегу. И машина моя тоже каким-то немыслимым образом очутилась здесь – на траве справа от дороги.
Отказываясь верить собственным глазам, я обошла её со всех сторон – стоит ровно, и все колёса на месте. Села за руль, завела двигатель – не рычит. Гневно отогнала мысль о том, что было бы неплохо съездить и посмотреть, сколько ответвлений теперь на развилке – два или три. «Не надо искушать судьбу, Марфа Алексеевна», – сказала самой себе, медленно переехала мост и поехала дальше, дальше… Когда впереди замаячили просвет между деревьями и бетонка, я чуть не заплакала от радости. Вдавила педаль газа в пол и помчалась домой, не забыв по пути заскочить на заправку, потому что в бензобаке было уже почти совсем пусто.
Через два часа я стояла под душевой лейкой в ванной съемной квартиры и с блаженным выражением лица смывала с себя пыль, грязь и дурные воспоминания о прошедших сутках. В единственной жилой комнате благополучно заряжались от нормальной розетки ноутбук и телефон. В кухне меня ждали закипевший уже чайник и бутерброды с дешёвой чесночной колбаской – не ахти какой ужин, зато дома. «Даже думать не буду о том, почему лес вдруг решил меня отпустить», – сказала я самой себе и честно не думала об этом аж до следующего утра.
Глава 6. Дурные вести
– Оленева, ты на пикник собралась или на работу пришла? – брезгливо уточнил директор, пройдясь оценивающим взглядом по моей старенькой голубой блузке и не менее стареньким, но чистым и целым джинсам.
Ну да, нарушила дресс-код сверху донизу, но выбор-то у меня был невелик – либо идти на работу в том, что есть в шкафу, либо опоздать, но купить новый костюм, потратив при этом часть денег, которые через неделю нужно отдать хозяйке за квартиру. Я выбрала первое, потому что выволочка от начальства и символический штраф менее затратны, чем новые шмотки.
– Извините, Глеб Артёмович, я просто костюм вчера в лесу испортила и…
– Это ты так сейчас намекаешь, что у тебя зарплата маленькая? – уставился шеф на меня свирепым взглядом поверх очков.
– Это я так пытаюсь объяснить, почему пришла на работу в таком виде, – вздохнула я. – К зарплате у меня претензий нет.
– Точно нет? – ядовито уточнил он. – А то ведь я могу это очень быстро исправить.
Начальство в дурном расположении духа – это плохо. Пятница, все устали. Если честно, то к нам в офис вообще редко кто заходит, мы сами везде катаемся по служебным поручениям, поэтому требование к чёрному низу и белому верху – это просто блажь Глеба Артёмовича. У него вообще характер противный. Вреднющий, как сказал бы Борис.
– Точно нет, – уверенно кивнула я, смирившись с мыслью о покупке нового костюма.
Директор ещё раз окатил меня брезгливо-уничтожающим взглядом, откинулся на спинку кресла и поинтересовался:
– Что там по Лесному?
– А ничего, – пожала я плечами. – Дом оформлен на сына Никулиной. Ему шестьдесят семь, и у него несколько наследников. Это не наши клиенты точно.
– Как на сына? – недоверчиво сощурился шеф, вынул из стола папку с документами, перелистал содержимое и хмуро сдвинул брови. – Чёрт. У меня, наверное, выписка старая.
– Угу, – кивнула я. – Очень старая. Бабуля сыну подарок на пятидесятилетний юбилей сделала, а это семнадцать лет назад было.
Глеб Артёмович посмотрел на дату выписки и протянул документ мне.
– Месяц, Маш.
Документ и правда был датирован маем этого года, и собственником жилого дома и земельного участка в нём значилась Никулина Клавдия Ильинична.
– Этого не может быть, – замотала я головой. – Я смотрела документы на дом и на землю. Свидетельства старые ещё, печати и штампы все на месте.
– Они ведь могли и обратную сделку сделать, Маш. За семнадцать-то лет.
– Не могли, – возразила я и вернула ему выписку. – Здесь правоустанавливающим указано свидетельство о праве на наследство, и в договоре дарения тоже оно. Если бы была обратная сделка, в выписке было бы предыдущее дарение указано. В реестре ошиблись, наверное. Я закажу повторную выписку.
– Закажи, да, – кивнул директор. – А дом-то ты посмотрела? Фото есть?
– Они не разрешили фотографировать, – соврала я. – Там квадратов пятьдесят, не больше. Одна большая комната, две маленьких, кухня и пристройка. Состояние так себе, но стены ровные. Потолки низкие. Санузла нет, удобства во дворе.
– Но снаружи-то можно было сфотографировать.
– У них собака злая, – выдала я очередную ложь, чтобы не оправдываться из-за разрядившегося телефона. – И сын этот тоже неадекватный. Мне сразу уехать пришлось.
– Сразу? – скептически приподнял бровь Глеб Артёмович. – А где ты, в таком случае, вчера весь день шлялась?
– Ночевала в лесу, а с утра шла пешком до ближайшего населённого пункта, чтобы эвакуатор вызвать. У меня машина в колею провалилась. Там же ни дорог, ни связи нет.
– Ладно, иди работай, – махнул он рукой. – Выписку занесёшь сразу, как только пришлют, а потом уже по обстоятельствам будем решать, что дальше делать.
А что дальше делать? Я привыкла верить своим глазам. Не знаю, почему у директора оказалась такая странная выписка, но она явно была ошибочной. Или другой вариант – штампы и печати на документах Никулиных липовые, что маловероятно, поскольку есть ещё и красивое свидетельство с номером записи в реестре о сделке и переходе права собственности. Два свидетельства – одно на дом, а второе на те несчастные восемь соток земли, которые к этому дому прилагаются. Я была больше чем уверена, что новая выписка подтвердит мои сведения. Но шефу-то другую подсунули. И в довесок дезинформацию о том, что старушка одинока. Зачем? Кому это всё надо? Шутка что-ли чья-то глупая?
У меня хватало работы и помимо этого объекта, но привычка всё доводить до логического завершения заставляла постоянно возвращаться мыслями к дому в Лесном. Вернувшись на своё рабочее место, я открыла в компьютере нашу внутреннюю, служебную карту региона, где специальными значками отмечались объекты в работе и уже отработанные с указанием имён сотрудников, которые занимались оформлением сделок, и других – которые обслуживают стариков. Программа с картой была разработана по заказу агентства, и ею пользовались все сотрудники, за исключением разве что уборщицы. Красная метка – новый объект, рента ещё не оформлена. Жёлтая – объект в работе, ведётся сопровождение клиента. Зелёная – клиент умер, объект унаследован агентством и выставлен на продажу. Это если упрощённо, на самом деле там много детальной информации, что очень удобно. Например, всегда можно посмотреть, на какой стадии находятся документы по дому или квартире, где живут взятые нами на содержание старички.
Проблема заключалась в том, что на моём компьютере эта программа всё время глючила. Вот и в этот раз я минут десять потратила только на то, чтобы её загрузить, а на вводе адреса снова всё зависло.
– Помочь? – заглянул мне через плечо коллега Костик, работающий в агентстве дольше всех других сотрудников юридического отдела.
– Да, у меня тут ситуация по объекту странная, – кивнула я и пустила его за свой компьютер. – Представляешь, у шефа по документам одно, а у собственников совсем другое.
– А на карте-то ты что хочешь найти? – удивился Константин.
– Хочу убедиться, что на метке моё имя стоит, – поморщилась я.
– Боишься, что за нарушение дресс-кода Артёмыч тебя на зарплату кинет? – усмехнулся коллега. – Проще списком твои объекты вывести.
– Нет, списком не надо, я по карте хочу посмотреть. Я там заблудилась, Кость. С навигатором, представляешь? Вообще такая история непонятная. Старики эти чокнутые, кладбище, мистика… Короче, долго объяснять.
– Пойдём за мой комп, там быстрее будет, – предложил он.
Конечно, быстрее – у него-то компьютер новенький, а за моим, небось, до меня человек тридцать сотрудников от тоски умерло. Хорошо, когда начальство тебя любит и ценит. Костю Глеб Артёмович ценил очень высоко – ни одной сорванной сделки у парня, а в суде ему вообще равных нет. Да-да, в суде. А что? И такое бывает. Берём в работу умирающего старичка, заключаем с ним договор, а он через полгода умирать передумывает и бежит в суд жаловаться, что мы мошенники. Не очень часто, но такое всё же случается, и Костя все эти суды всегда выигрывает.
– Что искать-то? – вопросительно посмотрел он на меня, открыв программу.
– Деревня Лесное, дом шестнадцать, – назвала я адрес.
Через несколько мгновений карта сместилась на нужную мне территорию региона и максимально приблизила единственную улицу в искомом населённом пункте. На доме номер шестнадцать стояла красная метка, а при наведении на неё развернулась подробная информация, где в графе «Исполнитель» значилось моё имя, а в статусе было написано «Сбор информации». Неподалёку от этого красненького значка имелся ещё один – на доме номер пять, где жил упомянутый Борисом Семёныч, у которого бесполезный конь.
– А этот чей? – аккуратно указала я карандашом на метку.
Костя передвинул курсор, и выяснилось, что объект пока что «ничей».
– Потенциально твой, если по первому сделку оформишь, – пояснил коллега. – Это психология, Маш. Старики ведь недоверчивые, особенно если в таких дебрях живут. Одного клиента возьмёшь, а по его хвалебным одам потом и другие одинокие соседи согласятся. Тебе просто раньше не попадалось сразу несколько объектов рядом, а так это обычное дело. Но если первого потеряешь, то и остальных гарантированно профукаешь, а это – полный провал, минус в Карму компании и наверняка увольнение. Проще говоря, Артёмыч хочет проверить, насколько ты выросла. Это ж край географии, тут если и будет отказ, то для агентства он никакой погоды не сделает. Мухино вот, например. Видишь? Ни одного нашего объекта. Вот ещё большая деревня, и тоже ничего. Там недвижимость копеечная, её не продать потом.
– Вот и я сказала, что не продать, а Глеб Артёмович ответил, что это не мои проблемы, – пожала я плечами и указала на скопление бледно-лиловых точек на карте. – А это что?
– Это заказ, – последовало очередное пояснение. – Не рента, просто выкуп и перепродажа через наше агентство происходят. У тебя на карте этого не будет, потому что ты такими сделками не занимаешься.
– Ого… – уважительно посмотрела я на парня. – И это всё твоё? Столько объектов сразу? Теперь понятно, почему ты на новой иномарке ездишь, а я на старом «жигулёнке».
– Да там один объект на самом деле, просто строений несколько, – улыбнулся Костя. – Бывший пионерский лагерь. Ты в Лесное вот по этой дороге ехала?
Он показал на точку на карте, обозначавшую мост, неподалёку от которого имелась «та самая» развилка. И дорог от этой развилки расходилось три – одна правее, другая левее, а третья и вовсе шла почти вдоль реки прямиком в Лесное. «Другое лево», в которое я ни разу так и не попала.
– У меня навигатор почему-то эту дорогу не показал, – пожаловалась я Константину. – Я вот сюда свернула и почти сразу же на какой-то кочке села. А дальше пешком шла.
– Через охотхозяйство? Там же километров шесть крюк.
– Нет, через лес. А лагерь этот твой рядом совсем, да?
– Угу, – кивнул Костя. – Я туда когда первый раз ездил, пытался через Лесное проехать. Видишь, дорога дальше идёт по берегу? Но на самом деле там в километре от деревни тупик, сеткой всё перегорожено. И объезда поблизости нет. Через охотхозяйство тоже нельзя, поэтому пришлось крюк через Мухино делать, а это лишние пятнадцать километров. Лесное твоё потому на переселение и пойдёт, чтобы дорогу прямую сделать.
– В смысле на переселение? – непонимающе нахмурилась я.
– А Артёмыч тебе не объяснил? – удивился он и отдалил карту так, чтобы была видна вся территория вокруг деревни и дальше. – Вот смотри. Вот здесь река разветвляется, а вот тут опять соединяется. Получается что-то вроде большого острова, на котором расположен мой лагерь, твоё Лесное и охотхозяйство. Когда это всё объединят, въезды будут прямые вот здесь и вот здесь.
– Объединят?
– Маш, тут промышленный комплекс будут строить. Ты новости что ли местные не смотришь?
– У меня телевизора нет, – упавшим голосом отозвалась я. – Там же лес, Кость. Ну в деревне ладно, земли населённых пунктов, а всё остальное-то к лесному фонду относится. Кто разрешит такую стройку?
– Назначение земель при желании меняется одним постановлением, – улыбнулся мне коллега. – Машунь, ты же не вчера родилась. Должна понимать, как такие вещи согласовываются и делаются.
– Да я понимаю, – вздохнула я. – А на кладбище там уже давно никого не хоронят, поэтому по закону эту землю тоже можно использовать. М-да. Спасибо, Кость.
– Ты расстроилась что ли? – непонимающе моргнул он.
– Ну да, – кивнула я. – У нас липовая информация по моему объекту. Там собственник другой, у него наследники есть, и дом этот они продавать точно не будут ни за какие деньги. И что дальше? Рейдерский захват?
– Маш, ну ты даёшь… – изумился Константин. – Ты видела хоть раз людей, которые от больших денег отказываются? О-о-очень больших.
– А смысл тогда в ренте, Кость? Допустим, я заключу этот договор, получу за него премию, передам клиента на обслуживание, а дальше что? Может, старик или старуха десять лет ещё проживёт или даже дольше, а до того момента собственность под залогом, с ней ничего не сделаешь.
– При наличии договора ренты сделать можно многое, – снисходительно сообщил мне любимчик начальства. – Ладно, всё, мне работать надо.
– Да, конечно. Спасибо ещё раз.
Я натянуто улыбнулась ему и вернулась на своё рабочее место, размышляя о том, как всё могло настолько запутаться. Вот тебе и вестник. «Вас выселят отсюда, Клавдия Ильинична. Дом ваш снесут, лес вырубят, а кости Марфы Оленевой перелопатят экскаваторами, чтобы залить фундамент под какое-нибудь производственное здание. И будет ваш леший рабочих вокруг корпусов выгуливать, если его, сиротинушку, родня на другом берегу реки принимать откажется». Так получается? Но ведь это у меня телевизора нет, и новости я смотреть не люблю, а Борис что? А дети его? У них тоже телевизоров нет? Быть такого не может, чтобы никто не знал о предстоящей стройке века на территории Вырвинского района. В конце концов, не одни только Никулины в Лесном живут. Там и другие люди есть. И связь с внешним миром какая-никакая имеется.
Решив, что от меня всё равно ничего не зависит, я занялась другими текущими делами. Ближе к обеду на электронную почту пришло письмо со свежей выпиской из реестра, где было написано, что собственником злополучного дома является Никулин Борис Афанасьевич.
– И что мне делать дальше? – поинтересовалась я у директора, положив выписку перед ним на стол.
– С этим объектом ничего, – поморщился он. – Другими занимайся, у тебя их достаточно. Если ещё раз явишься в офис в таком же виде, будешь уволена. Всё, иди.
Я и пошла. А в обеденный перерыв, перекусывая в комнате отдыха бутербродами, включила свой ноутбук и заказала на свою личную электронную почту выписки по всем домам в деревне Лесное. Да, через неделю мне нечем будет платить хозяйке за жильё, потому что я потратила всё на эти документы. Но если хорошенько подумать, то я смогу найти для себя другой угол, пусть и менее комфортный, а Клавдии Ильиничне, которая шестьдесят лет назад добровольно семилетнего сына от себя оторвала и мужу отдала, из Лесного уезжать никак нельзя. Бабка Марфа её там от смерти спрятала, а меня эта мёртвая ведьма теперь о помощи просит. И нет, я не спятила. Просто вдруг осознала, что в жизни могут быть цели поважнее зарабатывания денег для выплаты кредитов. Пусть даже это всё и попахивает сумасшествием.
Глава 7. Подарок с того света
Борис был прав – на моей машине ездить опасно. Но это в том случае, если она едет. Когда двигатель отказался заводиться с десятой попытки, я просто закрыла её и бросила на стоянке у офиса, поскольку в пятницу вечером искать человека, способного быстро реанимировать усопшее, было бесполезно. Вызвала такси до дома и пару часов просидела перед ноутбуком, делая скриншоты важной информации. Заодно полностью зарядила телефон, чтобы он снова не отключился в самый неподходящий момент. Оделась, обулась, а потом ещё почти час ждала очередное такси, поскольку ехать на край географии, как выразился Костя, никому из водителей не хотелось.
– Отдыхать на природу едете? – приветливо поинтересовался таксист, изъявивший-таки желание отвезти пассажира в лесную глушь после того, как я сообщила диспетчеру, что готова заплатить за поездку двойную цену.
– Ага, – кивнула я, всем своим видом показывая, что к беседе не расположена.
На часах было без пятнадцати минут двадцать два, когда я попросила остановить машину перед мостом.
– Так ещё километра три ехать, – удивился водитель. – Не страшно ночью одной по лесу гулять?
– Меня леший проводит, – небрежно бросила ему я и рассчиталась за поездку.
Светлую песчаную дорогу было видно хорошо только до тех пор, пока лес не подступил к ней слишком близко, сомкнув вверху кроны высоких берёз и сосен. Я не включала фонарик, поскольку была уверена, что не заблужусь. Странная уверенность, неправильная, но она была. Когда видимость упала почти до нуля, я остановилась и негромко сказала в темноту:
– Ты, дружок, меня веди, а ноутбук и телефон не отнимай, они мне нужны. Обещаю не включать их, чтобы тебя не раздражать и ночную живность не беспокоить.
И пошла дальше. Джинсы, лёгкий свитер, мягкие удобные кеды – так по лесу гулять куда приятнее. Даже ночью. По сторонам что-то трещало, шуршало, пищало и иногда ухало, но я успокаивала себя тем, что нужна этому лесу, поэтому ничего плохого со мной случиться не может. Под ногами сначала чувствовался песок, потом дорога забрала влево, и я пошла по утрамбованной земле, покрытой мягким ковром мелкой травы. Поворот был не крутой, поэтому было несложно догадаться, что я снова иду по двухколейке, ведущей к охотхозяйству. Ну вот почему хозяин леса всё время меня одной и той же дорогой водит? Какой в этом смысл?
– Мяу! – раздалось в темноте слева.
– Батон? – позвала я и остановилась. – Батончик, иди сюда.
– Мяу!
Кот звал меня, чтобы я сошла с дороги в нужном месте – других причин не было. Он не подошёл, а я не включила фонарик, как и обещала, хотя очень хотелось. Ноги почувствовали неровность моховых кочек, при каждом шаге начали хрустеть сухие веточки – ну да, я снова шла через лес к кладбищу. В кромешной тьме и всецело доверяя лесному духу и коту. Спустя какое-то время облака в небе расползлись в стороны, позволив лунному свету беспрепятственно литься сверху на лесную чащу. Видимость стала лучше, и я поняла, что уже почти достигла конечной точки этого маршрута. А когда достигла, присела на импровизированную лавочку и вздохнула.
– Ну привет ещё раз, Марфа Алексеевна, – поздоровалась с могилкой, помолчала немного и призналась: – Мне страшно. Правда, страшно. Позавчера это был неосознанный страх, потому что я не привыкла бегать ночью по лесу, а теперь я боюсь того, чего не понимаю, и во что не верю. Лешие, ведьмы, призраки… Это всё так дико, а я всё равно пришла. Не верю, но пришла. Хочешь, чтобы я сказала твоей внучке, что её выселить отсюда хотят? В этом смысл, да?
Моей щеки коснулось что-то мягкое и тёплое – сверху вниз кто-то будто рукой погладил. Сердце провалилось в желудок, я громко сглотнула и едва сдержала желание сорваться с места и начать очередной лесной забег. Только и смогла выдавить из себя, втянув голову в плечи:
– Кто здесь?
Ветер шевельнул кроны деревьев, и стало ещё страшнее. И намного холоднее, будто ночь была не июньская, а апрельская. Естественно, мне сразу же начала мерещиться всякая ерунда, но я продолжала сидеть на месте и трястись от страха. Зачем? Не знаю. Могла бы встать и пойти в деревню, но где-то на подсознательном уровне чувствовала, что нужно остаться. Один и тот же путь, ведущий к могиле ведьмы – это ведь не случайность. С вестью я разобралась, и осталось только донести её адресату, но леший почему-то снова привёл меня именно сюда, а не к дому Никулиных. Было в этом что-то такое… «Может, я ошиблась, и Никулины и без меня уже всё знают?» – в который раз пришли сомнения, и лес немедленно отозвался на них теплом и покоем.
У меня не было других причин возвращаться сюда. Я приехала с конкретной целью – поставить Клавдию Ильиничну в известность о том, что на месте этого леса скоро начнут строить какой-то завод. На этом всё, больше я ничего не могла сделать для стариков, которые здесь живут. Просто предупредить. Если это не цель, тогда что?
– Мя-о-о-у-у! – взвыл котяра где-то совсем рядом.