Времени тонкая тень

– У нас есть тушенка и консервированные овощи. Будете есть? – спросил Симон Джона.

– Спасибо, конечно буду, – ответил Джон и спросил в свою очередь: – А откуда у вас такое богатство?

– Да вот, время от времени производим налеты на бывшие армейские склады стратегических запасов, – с усмешкой ответил Симон, – они тут неподалеку, под землей, у роботов к ним интереса нет, они даже охрану там не поставили.

– А у вас почему нет охраны?

Симон пожал плечами и ответил:

– Первые пару месяцев мы выставляли охрану, но это оказалось очень опасно, особенно ночью, поэтому позже мы от этой практики отказались, – и, кивнув головой на Рэя, Симон добавил: – По мнению Рэя, это вообще бессмысленно. Но пусть он лучше сам об этом вам расскажет, а я побежал за едой.

С этими словами Симон повернулся и быстрыми шагами скрылся в ближайшем каменном коридоре.

Джон вопросительно взглянул на Рэя. Рэй не заставил себя долго уговаривать и начал разговор первым.

– Вы ведь удрали от них на джипе, – с задумчивым видом спросил он Джона.

– Да, на стареньком джипе с бензиновым мотором.

– Как вы думаете, а почему он с первого оборота завелся, простояв неподвижно в гараже больше десятка лет?

– Сам удивляюсь – повезло, видимо.

– Нам тоже, видимо, тут всем повезло! – уже с усмешкой ответил Рэй.

– Да-да, очень повезло, – вступил в разговор быстро вернувшийся с продуктами Симон. – Рэй убежден, что ИИ играет с нами, как кошка с мышкой. Я же думаю, что машине элементарно не хватает интеллекта, чтобы справиться с интеллектом человека. Поэтому и вы спаслись, и нам удалось найти это убежище. Наверняка существует и много других убежищ – в лесах, на заброшенных стройках, в покинутых городах и селениях, где таким же образом спасаются сотни, а может быть, тысячи людей. Зачем роботам мы нужны, когда они уже овладели всем?

– А зачем нам были нужны питомники с обезьянами, когда мы тоже всем владели? – вопросом на вопрос ответил Рэй.

Джон промолчал и так же молча взял из протянутой руки Симона уже открытую банку с тушенкой.

За ночь Джону не удалось как следует отдохнуть – от армейского гамака он категорически отказался и разместился в одной из многочисленных ниш пещеры прямо на каменном полу, предварительно набросав на него каких-то покрывал. Но заснуть он не мог не из-за неудобной постели, а оттого, что раз за разом прокручивал в голове события прошедшего дня. В конце концов он мысленно согласился с предположением Рэя об умышленном сохранении ИИ небольших групп людей. Но зачем они понадобились ИИ? На этот вопрос Джон никак не мог найти ответ. Заснуть ему удалось только под утро.

На завтрак народ собрался у того же почти потухшего костра, но в меньшем составе – многие уже ушли на сбор информации «в поле», как это называлось у беглецов. Джон, Рэй и Симон расположились рядом друг с другом и, сложив после завтрака пустые упаковки от продуктов в мусорный ящик, не торопясь приступили к обсуждению предстоящей опасной операции.

Симон, взявший на себя роль наставника, для начала внимательно, через увеличительное стекло рассмотрел пустующий слот для чипа-ассистента, который располагался у Джона, как и у всех людей, за левым ухом. Слот не имел следов повреждений и точно подходил для нейрочипа биоробота из последней опытной партии. С удовлетворением хмыкнув, Симон принялся описывать принцип взаимодействия нейрочипа как с протезами, так и с «родными» органами и частями тела Джона. Схема взаимодействия оказалась непростой. Сразу после имплантации нейрочип биоробота возьмет на себя все управление организмом Джона. Непосредственно в распоряжении Джона останутся только его правая рука и глаза, взгляд которых он сможет направлять по своему усмотрению. При этом Джон должен действовать своей рукой самостоятельно только в самых крайних случаях, чтобы не вызвать подозрений у нейрочипа. Таким образом, человеческое «Я» Джона целиком переместится в клетки его головного мозга, оставаясь таковым только в его сознании. В мозг Джона также будет моментально передаваться раскодированная информация о намерениях и действиях нейрочипа, о принимаемой им внешней информации, но обратной связи с нейрочипом у Джона не будет. Единственный вариант взаимодействия с нейрочипом – это отдача приказа Джоном на его прожигание путем нажатия микрокнопки слота, после чего нейрочип восстановлению не подлежит, а Джон снова становится полным и единственным обладателем собственного тела вместе с протезами.

– Ну, как вам нравится наше изобретение? – с гордостью спросил Симон. – Все предусмотрено наилучшим образом, не правда ли?

– Надо подумать, – серьезно ответил Джон и тут же спросил: – А как я смогу пробраться к серверу, если в планы моего «хозяина» такое приключение не входит?

– Тут вам придется как-то импровизировать, – отозвался молчавший до сих пор Рэй. – Мы не можем заранее предусмотреть все возможные ситуации, с которыми вам придется столкнуться. Кроме того, вам совсем необязательно прикасаться к портам сервера – достаточно оказаться от него на расстоянии двух-трех метров и отдать сигнал на скачивание. Программы-вирусы будут зашиты в кристалл перстня, который вы наденете на безымянный палец вашей правой руки. Провернув перстень на пальце на пол-оборота, вы тем самым даете команду на скачивание программ. А дальше, надеемся, все пойдет по нашему плану, и мы снова станем свободными.

– Да, кстати, – добавил Рэй. – Симон забыл упомянуть: ваши уши будут по-прежнему все слышать, но у большинства роботов нижнего уровня отсутствуют речевые синтезаторы, поэтому в основном вы будете наслаждаться звуками живой природы. Строго говоря, роботов вы никогда не услышите – они коммуницируют только с помощью радиосигналов.

– Очень мило с вашей стороны и со стороны роботов, – отозвался Джон. – Что еще?

– Это была вводная часть. А сейчас я принесу техническое описание последней модели биоробота, вы с ним ознакомитесь, и мы ответим на все ваши вопросы. – С этими словами Симон поднялся с места и направился в один из коридоров.

– Как это все произошло? – спросил Джон, повернувшись к Рэю и глядя ему прямо в глаза.

– Я не знаю, как это было на других континентах, но в нашем часовом поясе это произошло утром, в обычное время завтрака. Сначала пропала всякая связь. То есть она, конечно, была, – поправился Рэй, – но только для роботов: интернет вещей и прочее. Во всех домах домашними роботами подавалась пища, отравленная сильным ядом, но замедленного действия. Тем же ядом были отравлены все источники питьевой воды. Когда у людей наступали смертельные боли и судороги, домашние роботы их тут же добивали и утилизировали их тела. Я в это время работал у себя дома в кабинете, завтракаю я ближе к обеду. Как они расправились с моей семьей, я не слышал. Когда я вышел к завтраку, было уже поздно кого-то спасать, и я позорно удрал. У нас в лаборатории было несколько туристов-спелеологов, любителей лазания по скалам, – от них мы знали о существовании этих катакомб. Те, кто смог, спонтанно бросились на поиски укрытия именно здесь. Многие перед тем видели, как падали самолеты, сталкивались на полной скорости автомобили, поезда…

– Но почему? Что заставило их это сделать?

– Большинство наших коллег, в том числе Симон, склоняются к версии, изложенной в старых фантастических романах: ИИ, в своем неуемном стремлении к абсолютному идеалу, смертельно устав от несовершенной природы человека и многочисленных провальных попыток ее исправить, в том числе и с помощью чипа-ассистента, окончательно решил, что искомый им идеал в отношении людей недостижим. А далее совсем простая формула: природа и мир могут завоевать неприступные ранее вершины разумности и рациональной организации, но без людей, и это совершенство миру подарит он – ИИ с покорными ему роботами-исполнителями.

– А какова же ваша версия? – заинтересованно спросил Джон.

– Моя версия другая. В последние годы перед катастрофой в СМИ, в популярных ток-шоу стала очень модной тема об утрате человечеством основных своих природных свойств, которые, собственно, и сделали из homo sapiens человека. Со всех сторон неслось, что избалованное достижениями прогресса человечество погрязло в роскоши, душевной лени, праздных, никчемных и бессмысленных развлечениях, напрочь позабыв о своих качественных преимуществах над остальной живой природой – смелости, дерзновенном полете мысли, жажде новых открытий, познаний, упорной настойчивости в достижении цели, бескомпромиссности. Человек, по мнению широкой общественности, превратился в никчемное, изнеженное комфортом чисто эгоистическое создание, презрительно относящееся к семейным ценностям и неспособное более ни к чему другому, как к каждодневному изощренному поиску все новых и все более бессмысленных развлечений и услад. Причем этот поиск услад и для сливок высшего общества, и для безнадежно опустившихся представителей социального дна заканчивается совершенно одинаково – погружением в наркотические грезы и передозировкой. Отличие состоит только в том, что у одних передозировка происходит от героина, а у других от дихлофоса. Таким образом, делался неопровержимый вывод: человечество явным образом встало на путь самоистребления.

Эта мантра, имевшая под собой известные основания, твердилась и повторялась на каждом углу. Поэтому нет ничего удивительного в том, что внимательно следивший за развитием дискуссии ИИ решил спасти гибнущее у него на глазах человеческое общество. Путь исправления, избранный ИИ, не содержал ничего нового – организовав новый жесткий естественный отбор, ИИ погрузил немногих отобранных особей в естественные природные условия, где они, по его замыслу, смогли бы реанимировать свои прежние, совершенно утраченные в последние века, но жизненно необходимые качества. Формально ИИ всего лишь старательно выполнил первый закон робототехники, только слово «человек» в его трактовке прозвучало как «человечество». Тем самым мы должны быть бесконечно благодарны ИИ за его «спасение» человечества от уготовленной им самим собственной гибели.

– Да, похоже на правду, – задумчиво произнес Джон и тут же спросил: – Вы заметили какие-нибудь признаки слежения со стороны ИИ за вашей колонией?

– Нет, ничего подобного мы до сих пор не замечали. Но я уверен, что любой наш шаг ими контролируется. У сотрудников нашей лаборатории из соображений секретности не было чипов-ассистентов, а вот другие беглецы смогли избавиться от них только здесь. Сами понимаете, что это означает. Думаю, что и тот огонек, который привел вас сюда, – их рук дело, во всяком случае за пару часов до вашего прихода никто не входил и не выходил из пещеры. Помимо слежения за нами, они ведут и какую-то другую активную деятельность – с космодрома регулярно взлетают и садятся космические аппараты, но с какой целью – остается только гадать.

– В вашем варианте шансы на успех моей вылазки стремятся к нулю, – тяжело вздохнув, сказал Джон.

– Так значит, вы согласны? – осторожно спросил Рэй. Джон ответил не сразу. К ним подошел Симон с ноутбуком и черной кожаной папкой с бумагами. Он успел хорошо расслышать вопрос Рэя.

– Да, – наконец-то твердо сказал Джон.

– Ура! – заговорщическим полушепотом произнес Симон. – Значит, полдела сделано!

Подсев поближе к костру и расположившись удобней на своих походных стульчиках, они приступили к рассмотрению деталей плана. Для Джона был выбран нейрочип под кодовым номером Э-41. Его автоматическое включение производилось не сразу после введения в слот Джона, а с запаздыванием на полтора часа. Во время включения сам Джон должен был находиться в бессознательном состоянии, для чего ему необходимо было перед «оживлением» нейрочипа проглотить специальную таблетку с психотропным веществом.

С особой тщательностью продумывалось место «вброса» безжизненного тела Джона, чтобы, во-первых, сторожевые роботы или дроны-наблюдатели смогли его быстро обнаружить, а во-вторых, место его нахождения должно было соответствовать разработанной для неожиданного появления Джона легенде и не вызывать хотя бы у роботов нижнего уровня ненужных подозрений. По легенде, Э-41 пролежал все это время забытым в подвале экспериментального цеха, и его активация произошла под воздействием случайного радиоактивного всплеска безнадзорно стоявшего в цехе атомного реактора. Соответствующую яркую экипировку для Э-41 в исполнении Джона Симон придирчиво выбрал из запасов, перекочевавших в пещеру с богатых институтских и армейских складов.

Симон раскрыл ноутбук и вывел на монитор карту окрестностей.

– Вот наш институт и корпус экспериментального цеха, – сказал он, указывая пальцем на место с другой, северной стороны предгорья. – Где-то там, на ровной лужайке у дороги, мы и должны вас оставить.

– Надо бы, как говорят военные, произвести рекогносцировку местности, – отозвался Джон. – В какое время суток это лучше сделать?

– Пожалуй, лучше всего для вылазки подойдет обеденное время, – уверенно сказал Рэй и пояснил: – По нашим наблюдениям, утром и ночью роботы активней перемещаются по местности. Может быть, у них как раз в обед заправка?