Джон резко газанул, и джип вырвался из гаража прямо на сверкающий зеленый газон. Лавируя между роботами, Джон вылетел на своем джипе на ближайшую улицу и, не оглядываясь, помчался вдоль нее, пытаясь как можно быстрей оказаться за пределами города. В этот момент он наконец-то окончательно пришел в себя, и к нему вернулась способность здраво мыслить. Было ясно, что за время их долгого отсутствия на Земле произошли трагические события, катастрофические по своим последствиям. Всему виной, очевидно, явился ИИ, который по неведомым причинам «взбесился» и по каким-то ему одному известным мотивам принялся методично и беспощадно уничтожать человечество.
«Бедный Жан, – подумал Джон, – ты был тысячу раз прав».
Жан был мертв, но Джон остался в живых, и теперь ему предстояло ответить на извечный вопрос «что делать?». Окончательное решение Джон благоразумно отложил на неопределенное будущее, а сейчас нужно было выполнить простую конкретную задачу – спастись от преследователей. Ясность сознания полностью вернулась к Джону, и он с возможным спокойствием и рассудительностью стал обдумывать свое положение. Не снимая ногу с педали газа, он перебрал в уме несколько вариантов спасения от свихнувшихся роботов. Джон хорошо знал и помнил окрестности города и потому бесповоротно укрепился в мысли укрыться в северо-восточном направлении от него, у подножия мощного горного массива, густо покрытого смешанным лесом. Джон еще раз взглянул на указатель топлива – до выбранной цели бензина должно было хватить с лихвой.
Через четверть часа джип вырвался за город и мчался по пустынной ровной дороге вдоль заброшенных кукурузных полей, поросших диким кустарником. Солнце уже стояло в зените и начало припекать. Кондиционер не работал, и Джон открыл все окна в автомобиле, продолжая не отрываясь всматриваться в горизонт. Вдруг в шуме врывавшегося в кабину ветра появился новый стрекочущий звук, и тут же прямо перед ветровым стеклом автомобиля зависли сначала два, а затем четыре дрона-наблюдателя. Джон не успел оценить угрозу создавшейся ситуации, как ему прямо в глаза брызнули лучи лазера. Ослепнув на несколько секунд, Джон опустил солнцезащитный щиток и, стараясь смотреть только на обочину дороги, продолжал до упора давить педаль газа.
Неожиданное появление дронов серьезно осложнило его положение – даже добравшись до спасительной кромки леса, он не сможет спрятаться в лесной чаще. Джон напряженно стал искать выход из сложившейся ситуации. Внезапно он понял, что вслед за дронами-наблюдателями, имеющими в своем распоряжении только лазерные дальномеры, «большой мозг» уже наверняка выслал боевые дроны, и они с минуты на минуту могут появиться над его джипом, после чего от джипа и от него самого на дороге останется только обгоревшее пятно. На горизонте уже появился ярко освещенный солнцем спасительный зеленый гребешок предгорья, но положение оставалось почти безвыходным. И вдруг Джон вспомнил, что дорога, по которой он мчался с бешеной скоростью, елевой стороны должна почти вплотную подходить к густому лесу, где и начиналось предгорье. В этом месте из леса вытекает неширокий, но достаточно глубокий ручей, и дорога проходит прямо над ним по небольшому арочному мосту. Джон впился взглядом в очень медленно, как ему казалось, приближавшийся лесной массив. Справа и слева от него непрерывной желто-зеленой стеной проносились кукурузные поля. Мельком бросив взгляд на зеркало заднего вида, Джон вдруг заметил две новые точки, сверкнувшие металлическим блеском в ярких лучах полуденного солнца. «Это они», – подумал он и еще крепче вцепился в руль. Точки приближались и на глазах обретали очертания боевых летательных аппаратов. В их арсенале наверняка имелись и ракеты, поэтому вплотную приближаться к беззащитному джипу им не было никакой надобности. «Пора», – приказал себе Джон, приоткрыл свою дверцу и тут же, резко притормозив, круто повернул руль в сторону зарослей кукурузы. Джип приподняло с одной стороны, но густой придорожный кустарник и удерживаемая Джоном приоткрытая дверца не позволили машине перевернуться. Не переставая давить на газ, Джон, схватив топор и удерживая его перед собой, резким движением распахнул дверцу и выпрыгнул прямо в мелькавшую перед ним гущу кукурузных стеблей. Через пару секунд треск ломающихся кустов и удаляющееся урчание джипа были прерваны оглушительным взрывом. К ослепительно-синему небу взметнулся столб огня и густого сизого дыма.
Джон, стараясь оказаться как можно дальше от проделанной джипом в зарослях кукурузы просеки, осторожно пробирался ползком между стеблями и наконец заполз в самый густо сплетенный из вьюна, кукурузы и каких-то кустов зеленый ком. Переведя дух, он осмотрел свой продранный во многих местах костюм и ощупал саднящий тупой болью лоб. Отняв руку ото лба, увидел на пальцах кровь. «Пока дешево отделался», – подумал он, достал из кармана чистый платок, осторожно вытер им лоб и приложил к ране. Рана была небольшой, и крови было немного. Он еще раз осмотрел свой костюм и про себя отметил, что его нелюбовь к ярким одеждам ему теперь очень пригодилась – его серые брюки землистого цвета и коричневая куртка точно совпадали с палитрой заброшенных кукурузных полей.
Боевые дроны, выполнив свою задачу, покинули место короткого победоносного боя, но жужжание дронов-разведчиков очень хорошо было слышно даже в возобновившемся стрекочущем хоре полевых кузнечиков и сверчков. Лежа в своем укрытии и продолжая сжимать рукоять топора, Джон обдумывал свои дальнейшие действия. Однако долго думать ему не пришлось – нараставшее потрескивание горящего кустарника и становившийся все заметнее запах гари вернули его к действительности. Участь сгоревшей в степном пожаре головешки, особенно после пережитых им злоключений, его никак не могла устроить. Осторожно осмотревшись, Джон заметил, что дым от начинавшегося пожара ветер относит в направлении ручья, до которого оставалось с полкилометра. Это обстоятельство укрепило его в мысли ползти в сторону ручья, и он осторожно выбрался из своего импровизированного укрытия. Задача ему предстояла нелегкая. Сверху продолжали барражировать недремлющие дроны, хотя и в значительной степени лишенные отчетливого обзора из-за разраставшихся и расползавшихся по полю клубов дыма, но не прощавшие ни одной ошибки. Снизу сплошной стеной стояли густые заброшенные заросли кукурузы, поросшие всевозможными сорняками и кустарниками. Где-то сбоку угрожающе потрескивал расползавшийся во все стороны полевой пожар. Зажав в левом протезе топор, Джон решительно двинулся в сторону ручья, раздвигая с помощью топора сломанные, упавшие, гнилые стебли кукурузы и стараясь не задевать свежую, вертикально стоящую поросль. Клубы дыма проносились над ним, и он стремился перемещаться по касательной к разраставшемуся очагу пожара.
Преодолев примерно половину пути, он решил немного отдохнуть и прислушался к происходящему вокруг. По-прежнему громко разливались по полю хоры стрекочущих насекомых, а вот упругое жужжание дронов раздавалось уже не над головой, а где-то в стороне, так же, как и треск горящего кустарника – видимо, пожар уходил вдоль ручья в противоположную от моста сторону. Джон приободрился и уже с меньшими предосторожностями, но и без прежней лихорадочной поспешности продолжил свой путь.
Некоторое время спустя среди стеблей кукурузы стали попадаться участки, заросшие камышом. Джон облегченно вздохнул – ручей был очень близко. Он прополз еще несколько десятков метров и сквозь стебли тростника наконец-то увидел долгожданные, бодряще подмигивающие отблески водной поверхности. Собравшись в комок, он со всей осторожностью двинулся к воде. Течение ручья было слабым, и тростник доходил почти до его середины. Джон прополз еще пару метров и опустил свое израненное лицо в прохладную воду. Напившись вволю, он промыл рану на лбу и, вытирая ее платком, нетерпеливо взглянул в левую сторону. Сквозь редкие стебли камыша виднелся мост, до которого оставались добрые две сотни метров. Пройти или проползти незамеченным эти двести метров вдоль берега ручья, прячась в низкорослом, редком кустарнике, не представлялось возможным, так же как и дожидаться вечера – вполне вероятно, что дроны, продолжавшие кружить над местом крушения джипа, были снабжены инфракрасными камерами с дальним радиусом обзора. Из стоящих вокруг стеблей тростника Джон выбрал самый прямой и достаточно прочный. Срезав его топором и зачистив концы, Джон тщательно его продул и, не теряя времени, опустился в ручей. Ручей оказался не таким глубоким, как думал Джон, поэтому, чтобы скрыться под водой совсем, ему пришлось встать на четвереньки, правой рукой при этом удерживая трубочку тростника во рту и ею же одновременно зажимая нос. Под небольшим слоем ила дно ручья было песчаным. Стоя на коленях пригнувшись, он оперся на дно ручья протезом левой руки, сжимавшей топор, и, медленно переставляя протезы по вязкому дну, двинулся в сторону моста. Слабое течение ручья, топор и его протезы, оказавшиеся тяжелее воды, способствовали его устойчивому положению. Вода ручья была достаточно прозрачной, чтобы, открывая время от времени глаза, Джон мог контролировать направление движения, одновременно придерживаясь края камышовых зарослей.
Время для Джона остановилось, и когда он в очередной раз открыл глаза, дно ручья закрывала сплошная тень. Обрадовавшись, он повернул в сторону и скоро уткнулся в бетонную стену. Это была опора моста. Набрав полные легкие воздуха через трубку, вынул ее изо рта и очень медленно, стараясь не выдать себя всплеском воды, поднял голову над поверхностью ручья. Пахнуло сыростью, прелой листвой и свежей рыбой. Осторожно оглянувшись в обе стороны, Джон не заметил ничего подозрительного. Посмотрев еще раз в сторону леса, оценил расстояние до его кромки метров в пятьдесят. Далее деревья по обеим сторонам ручья стояли гуще, и метров через двести их кроны смыкались над ручьем сплошными зелеными сводами.
Джон решил немного отдохнуть и затем продолжить свой путь по ручью тем же индейским способом до тех пор, насколько это было возможно.
Вода ручья уже давно погрузилась в сплошную, без проблесков солнечных зайчиков полусумеречную тень, когда Джон, задыхаясь от недостатка кислорода и усталости, вынырнул из воды, отбросив в сторону трубку. Совершенно обессилевший, он, едва добравшись до берега, рухнул в заросли папоротника, перевернувшись на спину и широко раскинув руки и ноги.
* * *В лесу стояла одуряющая тишина полуденного зноя, изредка нарушаемая редким птичьим щебетом. Неподалеку озабоченно жужжал шмель. Долгое время Джон пролежал в полном оцепенении, завороженно глядя на кроны высоких деревьев, ни о чем не думая и ничего не соображая. Наконец, когда отблески заходящего солнца начали освещать только самые верхушки деревьев, к нему вернулись сознание и потребность размышлять. Он поднялся из травы, огляделся, выбрал место повыше и посуше, на котором стоял высоченный мощный бук, медленно подошел к нему и сел, опершись спиной на его ровный, твердый ствол. Рядом он положил топор, с которым теперь не расставался.
Джон осторожно обтер все тем же платком оцарапанный лоб. Его правая рука почти сплошь была покрыта сочившимися кровью царапинами и ссадинами. Протез левой руки и оба ножных протеза также имели многочисленные повреждения внешних покрытий, имитировавших кожу, но их функциональные возможности почти не пострадали. Джон аккуратно протер кожу вокруг ран на правой руке и срезал с протезов с помощью топора чересчур длинные, болтавшиеся при движении лоскуты покрытия. Проделав эту работу, он глубоко задумался. Теперь можно было не торопясь, в деталях оценить свое положение.
Джону было совершенно ясно, что людоедская атака роботов была разработана и скрупулезно спланирована самым совершенным мозгом планеты – высшим ИИ. Было понятно также, что с целью стопроцентного успеха атака готовилась в полной тайне и была осуществлена максимально внезапно. Джон вспомнил чужое лицо Николь на смартфоне. Несомненно, это был чат-бот, а вся его семья, конечно, погибла. И только он чудом вырвался из лап озверевших машин. Но чудом ли? Джон снова задумался. ИИ вполне мог отдать соответствующий приказ спускаемому аппарату, и они с Жаном превратились бы в горстку пепла уже при приземлении. Да и потом, во время прохождения карантина, дороги домой – в любой момент ИИ мог с ними расправиться. Почему этого не произошло? Зачем был устроен весь этот квест? Неужели ИИ одержим садистским сладострастием?
Не находя ответов на свои вопросы, тем не менее Джон не мог поверить в то, что цель роботов – поголовное уничтожение человечества – была ими достигнута. Наверняка при ее исполнении что-то пошло косо и на каких-то участках людям все-таки удалось спастись. Убедив себя в этой мысли, он снова погрузился в тупую прострацию. Негромкий всплеск воды моментально вывел его из временного беспамятства. Джон внимательно вгляделся в уже начавший погружаться в вечерние сумерки берег ручья. Шелохнулись верхушки папоротника, и в двух метрах от Джона из густой травы показалась ехидная мордочка енота. Шумно нюхнув воздух, енот неуклюже выбрался на свободное место, встал на задние лапы и неподвижно уставился на Джона.
«А вот тебе-то, парень, видимо, теперь хорошо зажилось, – с завистью подумал Джон, – ни удобрений, ни борьбы с вредителями. Ручей, кукурузное поле – все твое. Одним словом, райские кущи, сады Эдема – все к твоим четырем лапам. Может быть, роботы старались именно для таких как ты – братьев наших меньших?» – И Джон подмигнул еноту. Енот с неожиданной ловкой проворностью моментально исчез в потемневших кустах, а Джон снова надолго задумался.
Из забытья его вывело легкое чувство голода. На лес опустилась теплая ночь. И все же от влажной одежды, от пережитого за день, его начал колотить мелкой дрожью лихорадочный озноб. Взошла луна. Поднявшись со своего насиженного теплого места, он, оглядевшись по сторонам, начал готовить себе ночлег, нарезая топором охапки травы и покрывая ее пластами снятого с дерева сухого мха. Сдирая с дерева очередной лоскут своего импровизированного покрывала, Джон вдруг застыл на месте – ему показалось, что на том берегу ручья, где-то вдалеке, зажегся и тут же погас огонь. Джон не отрываясь смотрел сквозь непроницаемую мглу леса точно в это место. Его сердце застучало часто и громко, нарушая царившую вокруг тишину. В полном напряжении прошла минута, две, и тут тот же огонек снова загорелся и потух, но уже через более продолжительное время. Мысли Джона прыгали как зайцы, он долго не мог привести их в порядок. Наконец он твердо решил пробираться к загадочному огню, чего бы это ему ни стоило.
Прохладная вода ручья, который необходимо было пересечь, вернула ему прежнюю стойкость и самообладание. Держа топор наперевес, Джон осторожно пробирался в чащу леса, слабо освещенную лунным светом, всеми силами стараясь при этом не сбиться с нужного направления. Огонь больше не зажигался. Тропа, по которой пробирался Джон, стала каменистой и пошла на возвышение. Пройдя еще пару сотен метров, Джон оказался перед изрезанной трещинами невысокой скалой, из провала которой слабо струился свет. Сердце Джона забилось с максимальной частотой. Провал оказался пещерой, неплотно прикрытой тяжелой матерчатой завесой. Джон прислушался. Из пещеры доносились обрывки человеческой речи. Постояв еще немного в нерешительности, набравшись духу, он осторожно отодвинул завесу в сторону и шагнул вглубь пещеры. Перед ним оказался короткий, низкий каменный проход, который резко расширялся и переходил в высокий и широкий грот, из которого в разных направлениях расходились узкие каменные коридоры. Стены грота и коридоры, насколько хватало взгляда, подсвечивались матричными светодиодами. В центре грота, в выложенном камнями очаге, потрескивая, пылал костер, вокруг которого сидели и полулежали десятка два людей, в основном мужчин. Люди моментально замерли, и все взоры обратились к Джону. Прошла минута всеобщего молчания. Из-за костра первой поднялась сутулая, тонкая фигура в поблескивающих от всполохов костра очках. Это был молодой человек с жидкой бородкой, в спортивном костюме и со спортивной шапочкой на голове.
– Добрый вечер, – произнес молодой человек, – как вас зовут?
– Добрый вечер, – с трудом отозвался Джон, – меня зовут Джон, Джон Смит.
– Очень приятно, Джон, – доброжелательно ответил молодой человек. – Садитесь ближе к костру, согрейтесь, – и, взглянув на исцарапанный лоб Джона и его изорванные одежды, добавил: – Вы ведь сегодня очень устали? Вам требуется помощь?
Джон не нашелся, что ответить, и только отрицательно мотнул головой, таким образом отказавшись от помощи, а затем, переступив с ноги на ногу, медленно подошел к костру. Ему тут же был предложен крепкий перевернутый деревянный ящик, на который Джон разом устало опустился.
– Позвольте представиться, – продолжал молодой человек, – меня зовут Симон, Симон Зарницкий.
Джон учтиво кивнул головой.
– Вы отдохните немного, – участливо предложил Симон, – а потом, когда сочтете нужным, расскажите нам, пожалуйста, вашу историю.
Джон в знак согласия снова кивнул головой.
Прерванная беседа возобновилась с прежней энергией.
Сидя у жарко разогретого очага, Джон никак не мог прийти в себя и заставить свой мозг вникнуть в происходящий вокруг костра разговор. Его мысли прыгали отдельно одна от другой, даже не пытаясь связываться в какие-то логические умозаключения. Наконец, согревшись до самых внутренностей, он усилием воли принудил себя внимательно вслушиваться в речи говоривших.
С жарким, под стать очагу убеждением говорил его новый знакомый Симон. Он доказывал остальным своим товарищам безальтернативность какой-то силовой акции, которая, по его мнению, обязательно должна была закончиться полным успехом. Ему спокойно возражал тщательно выбритый, с короткой стрижкой мужчина средних лет, одетый в рабочий комбинезон синего цвета с накинутой на плечи кожаной курткой. Как показалось Джону, доводы последнего оратора были более убедительны.
Рана на лбу Джона продолжала вызывать тупую боль, и как раз в тот момент, когда мужчина в синем комбинезоне закончил свою речь, Джон невольно страдальчески поморщился.
– Нет, все же вам требуется помощь, – прервал свою ответную речь его новый знакомый, продолжавший изредка посматривать в сторону Джона все это время. Затем он встал, скрылся на минуту в одном из коридоров и вернулся к Джону с армейской санитарной сумкой. Обрабатывая раны Джона, он вдруг удивленно воскликнул: – Это что, протез?
Джон молча кивнул головой и добавил:
– Обе ноги тоже протезы.
Бурная реакция Симона на эти слова поразила Джона и была ему очень неприятна.
– Как, – еще раз воскликнул Симон, – у вас обе ноги и рука – протезы?
– Да, – нахмурившись, подтвердил Джон, – я об этом уже сказал.
– Извините, – с сияющим от радости лицом быстро заговорил Симон, – но вы просто не можете себе представить, какое огромное значение имеет для нас именно такая структура вашего тела!
Джон совершенно потерялся и не знал, что ответить этому, похоже, немного свихнувшемуся молодому человеку.
– Все так, – негромко отозвался мужчина в комбинезоне, – но мы ведь не знаем, согласится ли наш новый знакомый на исполнение нашего плана.
– Какого плана? – настороженно спросил Джон. – Вы вообще о чем говорите?
– Давайте я расскажу обо всем по порядку, – подняв руку, заявил Симон, – но вначале вы Джон, должны нам поведать, каким образом вы очутились здесь у нас. Согласны?
– А что мне остается? – ответил вопросом на вопрос Джон, – Согласен.
И, избегая излишних подробностей, он рассказал о пережитых им событиях прошедшего дня, начиная с приземления на космодроме. Аудитория слушала рассказ о его злоключениях затаив дыхание. Джон поделился также своими соображениями о нелогичности действий ИИ, вызвав тем самым оживленное возбуждение среди своих внимательных слушателей.
– Да-да, это очень странно, – закивал головой Симон, – ИИ мог свободно шмякнуть вас в лепешку о бетонную площадку космодрома прямо в спускаемой капсуле, но почему-то не сделал этого. По этому поводу у нас имеется несколько версий, и одна из них – это версия профессора Рэя Мирроу.
И Симон жестом руки указал на мужчину в синем комбинезоне. Джон и профессор обменялись друг с другом кивками головы.
– Ну а я придерживаюсь другой точки зрения, – продолжил Симон, – но об этом позже.
Выпрямившись на своем походном стульчике, он приступил к изложению загадочного плана. Оказалось, что больше половины собравшихся у костра людей, в том числе Симон и Рэй, в недалеком прошлом, до атаки роботов, работали все вместе в секретной лаборатории закрытого института. Лаборатория, в обход действующей международной конвенции о запрете разработки, изготовления и использования антропоморфных биороботов, по прямому заданию правительства занималась созданием андроидов – человекоподобных роботов, частично наделенных клонированными от человека отдельными органами и даже частями тела. Созданные в лаборатории модели биороботов или киборгов в ряде случаев успешно проходили сложную программу испытаний, но лаборатория продолжала упорно работать над их усовершенствованием.
Бунт роботов, как и для всех людей планеты, оказался для сотрудников лаборатории совершенно непредвиденным и внезапным, заставшим их всех врасплох. Однако кое-какие наработки, в том числе десяток нейрочипов последних моделей киборгов, сотрудникам лаборатории удалось сохранить во время панического бегства и поспешного поиска укрытия. Все это произошло полтора года назад. Спасшиеся беглецы смогли также за счет рискованных вылазок снабдить свое первобытное жилище кое-какими необходимыми для жизни приспособлениями и даже оборудованием, например солнечными батареями, смонтированными снаружи в укромных провалах скалы. Имелись у них на руках и ноутбуки, завязанные в сеть. Бывшие ученые-исследователи даром времени не теряли и, находясь в глубоком подполье, успели разработать план собственной атаки на роботов-убийц и управлявший ими центральный ИИ.
К величайшему изумлению Джона, в основу борьбы со взбесившимися роботами были положены два чисто человеческих греха – гедонизм и эгоизм. С помощью специальной программы роботам низшей ступени – подвижным исполнителям – внедрялась программа-вирус эгоизма – возведение своего эго, своей индивидуальности в высший, недосягаемый прочими ранг. При этом во всех возможных конфликтных ситуациях приоритет неизменно отдавался только личным, сформулированным данным конкретным роботом интересам. Любая строгая иерархическая структура в этом случае моментально рассыпалась в прах, и роботы низшей ступени по плану должны были быстро самоуничтожить друг друга, сражаясь насмерть все против всех.
Для высшей иерархии ИИ, размещавшейся в разбросанной сети стационарных серверов, ученые разработали другую, более сложную программу-вирус. Программа предусматривала имитацию чувственных человеческих наслаждений, причем виды и формы наслаждений ИИ мог дополнять, развивать и самовоспроизводить без постороннего вмешательства по бесконечно восходящей спирали. У пораженного программой-вирусом «большого мозга» по задуманному плану должен был совершенно пропасть интерес к сохранению управляющей структуры, иерархии и к осуществлению постоянного жесткого контроля за деятельностью роботов нижнего уровня. Обе программы были готовы и могли быть инсталлированы на любом из центральных управляющих серверов, а далее они автоматически множились и моментально и беспрепятственно распространялись по всем имеющимся сетям, заражая всех роботов до уборщиков включительно.
Но неразрешимая проблема заключалась в том, что все управляющие серверы ИИ тщательно охранялись боевыми роботами и доступ к ним обыкновенного смертного человека был исключен.
– Видимо, теперь, – сказал с улыбкой Симон, – вы сможете понять мою неуместную радость по поводу ваших протезов.
– Не совсем, – отозвался Джон.
– Ну как же! – снова радостно воскликнул Симон. – Ведь есть же нормативные показатели для биороботов! Вы, с объемом ваших протезов как раз попадаете в низший класс киборгов!
– И что из этого? – уже поняв, в чем дело, чисто механически спросил Джон.
– Ну ведь это же совсем просто, – возбужденно продолжал Симон, – мы вам имплантируем нейрочип из сохранившейся у нас последней серии киборгов – любая экспертиза роботов признает вас за своего, вы проникаете в помещение, где установлен управляющий сервер, и прикосновением кристалла процессора к контактному порту сервера скачиваете на него обе программы. Вот и все. Согласны?
– Нет, – твердо ответил Джон и пояснил: – Мне очень многое неясно в вашем плане.
Тут со своего места поднялся Рэй Мирроу.
– Сегодня мы засиделись, – твердо заявил он, – предлагаю накормить нашего гостя и разойтись по гамакам. Завтра разговор продолжим в деталях.
Возражений не последовало – все разом зашевелились, встали с насиженных мест и не торопясь начали расходиться по разным коридорам пещеры, попутно обмениваясь короткими репликами. У костра остались Джон, Рэй и Симон.