Симоха Рамода
Николай Анисимович надеялся на открытие лотков, стоявших на пути к Калужской заставе. Надо же жене и детям гостинцев привезти. У пекарни остановил свой поезд и купил мятные печатные пряники. Дочерям «зайцев», а сыну «медведя». Отъехали, и староста углядел развешанные прямо на улице разноцветные платки. Хозяин вертелся рядом, но торговлю не открывал. Все чего-то поправлял, раскладывал. Узнав, что покупатель держит путь под Малоярославец, сообщил нерадостные дорожные новости:
– В районе деревни Бунчиха, что сразу за рекой Нарой, объявилась банда. Небольшая и странная. Грабят аккуратно без убийства, отбирают деньги, еду и питие, иногда раздевают, но не догола. Вчера к вечеру, например, прошли две подводы: одна из Медыни; другая из Малоярославца. Бандиты забрали еды столько, сколько смогли унести в руках. Все делали тихо и молча.
– Спасибо тебе, Афанасий, за сказ. Буду сторожиться. Доброй тебе торговли!
После сделанных покупок скорость прибавили. Николай Анисимович спешил засветло добраться до деревни Каменка, что за Подолом. Там его старый знакомец и приют даст, и лошадей обиходит. Получилось.
Утром миновали по летнему мосту реку Нару, проехали Бунчиху, от души стало отлегать, нервы успокаивались. Вдруг кто-то вихрем вскочил на ступеньку коляски, вырвал вожжи из расслабленных рук Петухова и остановил движение. Еще три бандита подскочили к охранникам. Мужики не сопротивлялись. У них отняли один пистоль и два ружья, мешочки с порохом и пулями. Развернув тряпицу, бандит понюхал пряники и сказал:
– Годится!
Потеря пряников, досады не вызвала. Чем полакомить детей, он сможет купить по дороге. Пусть не московского производства, но дети все одно будут довольны. Охране сказал, чтобы ехали не короткой лесной дорогой, а большаком. Пусть дольше, но надежнее.
Добравшись без особых приключений до Росляковки, Петухов прочитал ответ барина немцу и его людям.
– Господин Милославский добавил что-то на словах? – спросил мастер.
– Просил передать… – и Петухов повторил все, о чем говорили: сосредоточить главное внимание на скорейшее получение образцов железа, – еще в Москве предупредили, что за деревней Бунчиха объявилась банда. На всякий случай грамоту Милославского спрятал под сидушку, а так кошель остался при мне и по карманам деньга кое-какая валялась. Аккурат в Бунчихе все и случилось. Взяли нас тихо и без угроз. У охраны отняли пистоль, два ружья, порох и пули. У меня, к стыду великому, взяли только пряники и то, сперва вор их понюхал.
– Нечто пряников никогда не видывали, чего их нюхать? – удивился толмач.
– А вор еще и добавил, дескать годится. Думал, что обыскивать станут и уже попрощался с деньгами.
– Небось за письмо еще волновался? – поддержал толмач.
– Не успел, он пряники схватил и убежал.
– На воров не очень похоже, – заключил Сашка.
– Говори, Николай Анисимович, чего тебе еще запомнилось? Больно случай редкий. Расскажи кому, никто не поверит. Странно все, – рассуждал Симоха.
Петухов нахмурил брови, сосредоточился и потом продолжил:
– Годов им всем одинаково, около тридцати, безбородые, безусые, одеты чисто и не по лесному. Еще знаешь, мой с пряниками, когда в коляску запрыгивал, рубаха на нем раскрылась, а там на черном кожаном шнурочке то ли монета висит, то ли медаль.
– Медальон, – уточнил Сашка и тут же спросил, что на том медальоне было изображено.
Петухов напрягся еще сильнее, долго думал, потом заключил:
– Не помню, что-то было, а что? Все так быстро и неожиданно.
Когда стали расходиться, Симоха потащил Сашку к себе в избу. Там залез в ларец и вытащил два медальона на двух кожаных шнурках.
– Понимаю так, что оба висели на тех убитых, что давеча нашли в кустарнике.
– Догадливый ты. Как бы показать их Петухову, может узнает, тогда и нам станет легче.
– Отчего легкота появится? – удивился Сашка.
– Может те из Бунчихи связаны с двумя в кустарнике. Не дождутся и сами полезут в воду за камнями.
– Петухову медальоны показывать никак невозможно. Сразу побежит к губному старосте, другу своему Устину Андреевичу. И бандитов не поймают, и шуму наделают.
– Что предлагаешь? – спросил Симоха.
– Предлагаю разобраться самим, но сначала покажи, что там на медальонах изображено.
Симоха протянул один шнурок и сел напротив. Сашка узрел вдавленное изображение птицы.
– Сокол или беркут, поди разбери.
– Рарог, – выдал Симоха, – Огненный Сокол зовется, воплощение Сварожича Семаргла.
– Ну ты даешь. Никогда не слыхивал. Что за птица такая?
– У нас Рарог, а у них не знаю, может как по-другому зовется.
– Хотя бы что означает?
– Человеческое происхождение птицы. Вообще, длинный сказ получится.
– Ладно, после разберемся. Когда заканчиваешь класть плавильную печь?
– Осталось немного, потом она должна сохнуть три седмицы, потом пробный запал и еще время на просушку.
– Вот как закончишь, просись домой в свое Бужениново, хозяйство проверить, ну а я с тобой поеду для присмотра.
– И что?
– Дальше моя забота, спрошу у Петухова лошадь с телегой, чего пешком идти в твою деревню. На самом деле купим баранок и двинем к Бунчихе.
– Может еще булок купить с хорошим запахом? Поглядим, что продают в пекарне.
Кляча еле-еле тащила повозку. Но и торопиться было некуда. Когда выехали на большак, до Бунчихи оставалось верст десять. Дорожный разговор начал Сашка:
– Давно хочу спросить тебя, Симоха, где ты выучился своему печному ремеслу? Как освоил конструкцию железоплавильной печи?
Симоха начал свой сказ с лесных традиций, установленных еще предками в давние времена. Речь шла о длительном гостевании подростков одной лесной семьи у другой.
– Когда только входил я в молодецкую силу, меня отвели в Шеру, место в лесу, принадлежащее нашей родне. Шли мы четыре светлых дня, три раза ночуя в лесу. Встретили нас с радостью, и мне в этой семье сразу понравилось. Та родня уже приспособилась плавить из породы железо, другой родственник им подсказал. Вокруг них железных каменьев накидано видимо-невидимо. Вот я и попал под кладку плавильной печи.
– Кто же тот, другой родственник, что научил печь класть?
– Мы лесные люди сами по себе, токмо грамоты не знаем, а в остальном надо поглядеть у кого ума больше. Мы древние по названию, но вовсе не дремучие.
– Чего ты грамоту упоминаешь?
– Был бы грамотным, написал бы много и о многом. Бывает, знает один секрет и носит в себе. Помирает и все знания пропадают.
За рассказом и не заметили, что на взгорке показалась Бунчиха. Для друзей настало время выбирать место для стоянки. Вдруг из-за громадной липы, растущей на обочине, вышел молодой неопрятный парень. Он размахивал руками и просил остановиться.
– Чего случилось? – спросил Симоха.
– Брат мой ногу подломил, идти совсем не может. Помогите вывезти его из леса на дорогу.
– Чудно как-то, парень! Неужели у тебя силы нет брата из леса вытащить?
– Силы были, растерял я их, уже и сдвинуть брата не в состоянии. А вы вон с повозкой, да почти пустой. Здесь по лесной дороге четверть версты всего будет.
– Чем заплатишь? – не мог угомониться Симоха.
– Не обижу, – обнадежил мужик.
Друзья переглянулись. Симоха едва кивнул. Стало понятно, настоящая ловушка, но отступать нельзя, иначе вся их затея не стоит и горшка разбитого.
– Ну, что, Симоха, кинь добро за лес, после на́йдешь? Так, что ли?
– Давай, парень, кажи дорогу. Только про посул свой не забудь.
Действительно, через четверть версты, приваленный спиной к дереву и, раскинув в разные стороны ноги, сидел здоровенный мужик.
– Вот, Локис, подмогу привел, – крикнул проводник.
«Раненый» ответил, даже не повернув в сторону спасения своей головы.
– Матеуш, брат, век не забуду.
Сразу после этих слов из-за ближайших деревьев вышли двое таких же парней.
– Все москали, отъездились, – раненый встал, как ни в чем не бывало, и подошел к путникам, – руки назад, – скомандовал он.
Когда Сашка и Симоха закинули руки за спину, проводник лихо скрутил их веревками. Ребят усадили на траву и четверо бандитов начали между собой разговоры на непонятном языке. При этом один из них шарил по телеге, заглядывал под сиденье, под днище. Пять буханок хлеба, шмат сала, связку баранок положили на мешок. Бандиты отрезали куски, жевали и продолжали свой непонятный разговор. Один из бандитов налил из жбана в братину кваса и влил в рот сначала Симохе, потом Сашке. Бандиты заржали и продолжали лепетать на своем бесцветном языке.
На русском языке первым заговорил Локис:
– Кто такие, куда путь держите?
– Лаптежники мы из Малоярославца. Ездим по деревням, собираем заказы, потом выполняем их, тем и живем. Мы – вотчинные ремесленники.
Бандиты опять заржали.
– Зря смеетесь, – первым заговорил Симоха, – почитай вся Русь-матушка в лаптях ходит и не жалуется. На-ка, примерь мои лапти, думаю размер как раз по тебе будет, – и Симоха вытянул ногу.
Бандиты переглянулись. Тот, который Андриус, скинул свои перемотины, потом разул пленника. На свои грязные ноги намотал онучи, перевязал их веревкой и приторочил лапоть. Встал, потоптался и крикнул:
– Сымай другой!
В новой обушке бандит прошел по траве и сказал по-русски:
– Удобно, мне нравится! А ты, москаль, босиком походишь. Думаю, что недолго осталось.
Потом бандиты долго общались на своем языке. Порой так заунывно, что хотелось плакать. Иногда ржали во всю глотку.
– Сейчас пойдем дальше в лес, туда, где у нас жилище. Там начнете плести нам вот эту обушку. Сколько времени нужно на это дело?
– Два дня, – ответил Симоха, – только если заготовок хватит. Но, знаешь ли, господин… Как тебя?
– Локис, по-вашему – Медведь.
– Знаешь, господин Медведь, в одной паре лаптей у нас и на рыбалку не ходят. Всегда имеют при себе запас. За все про все нужно четыре дня.
– Ладно, три!
– Ну а дальше, что?
– Посмотрим!
– Нет… Если собираетесь нас убить, на хрена я буду руки свои напрягать? Убивай здесь и сразу! Вон недалече и яма, туда нас и скинете!
– Если все сделаете как надо, и по-честному, и хорошо – отпущу.
Все бандиты опять дружно загоготали.
– Только не обмани! Я ведь слово знаю! По-другому в моих лаптях все свои ноженьки переломаете!
Шли долго, солнце взошло на самый верх, и очень скоро пленники увидели два шалаша, костровище, шесть лошадей и привязанную собаку. Видимо, собака была хорошо обучена. Она не издала ни звука. Только вскочила на лапы и завиляла хвостом. У шалашей лежала мытая посуда, за шалашами виднелась яма для отбросов. В целом в лагере царил порядок. Бандиты распрягли телегу, перепеленали кляче передние ноги и отправили пастись. Корыто с водой кляча нашла сама. На траве бандиты расстелили попону, усадили пленников и выдали по куску их же хлеба.
– В следующий раз кормить будем утром, – сказал тот, кого все называли Вилкас.
– Мое имя означает Волк. Вот сейчас поедите и приступайте к работе!
– Ты, господин Волк, должен понимать, что нужен замер с каждой ноги. Так что, давайте, подходите по очереди.
Бандиты замерли. Каждый прекратил свое занятие, и они начали переглядываться. Сашка правильно определил – смелости у них маловато, чего-то боятся. Медленно, очень медленно соображая, бандиты встали в очередь снимать замеры. Подставляли грязные ножища под приспособленные сухие ветки. Сашка ловко снимать замеры, хотя в лаптях он ничего не понимал. Но принялся так сметливо помогать другу, что никакие подозрения и не возникли. С темнотой друзья улеглись на ночлег прямо на своем рабочем месте. Обнаружилось, что собака, спущенная с поводка, легла рядом.
Ночью Сашка и Симоха шепотом стали обсуждать сложившуюся ситуацию. Дело выходило так, как они поначалу и представить не могли.
После получения утреннего куска хлеба, Симоха заметил, что от такой кормежки у него дрожат пальцы рук, и он не ручается за качество своих изделий.
– У нас еды в обрез, – рявкнул бандит с именем Вилкас и пошел в сторону шалашей.
– Мы на ваши харчи не претендуем, – с ухмылкой крикнул ему Симоха.
– Ты знаешь, где здесь постоялый двор? – спросил Вилкас.
– Знаю, где здесь утки живут.
– Утки? А ты поди их поймай. Уже пробовали. Без выстрела никак не получается. А стрелять опасно, небось понимаешь?
– Мне пистоль не нужен. Хочешь, пойдем покажу.
– Пойдем.
Подошли к лошадям. От хвоста клячи отрезали пук щетины, сплели тетиву, вырезали можжевельник. Волк ловко зачистил его и сделал нужные надрезы. Он уже догадался, что речь идет об изготовлении лука. Срезали два прутика, заострили концы.
– И ты думаешь, сейчас утки слетятся? – сказал с издевкой бандит.
– Не думаю, а знаю.
Подошли к берегу озерка. Симоха достал оставшийся кусочек хлеба, покрошил его у кромки воды и увлек бандита в ближайшие кусты. Там он долго выбирал нужную травинку, потом ловко сложив ее между ладоней, начал дуть в образовавшуюся щель. Получилось точь-в-точь кряканье утки. Прилетели две, потом еще три птицы, и принялись подбирать хлебушек. Симоха прицелился и пустил стрелу. Одна уточка забилась и стихла. Остальные улетели с криками об опасности.
Велико же было удивление бандитов, когда в лагерь принесли освежеванную тушку птицы. Здесь же поставили кипятить чугунок с водой. Пока шла подготовка, друзья принесли две пригоршни лисичек. Только напрасно они ожидали своей порции похлебки, им дали по две ложки супа и стали наблюдать. Спустя какое-то время жадно набросились на еду сами. В конце трапезы пленникам достались обглоданные кости от птицы, причем часть отдали своей собаке, а оставшееся пленникам.
– Вот тебе и вежливые! Лучше бы как наши: сразу в рыло, – бухтел Сашка, не выпуская утиную косточку изо рта.
На другое утро Вилкас пришел с двумя кусками хлеба и приказал Симохе следовать за ним к озерку.
– Нужна утка! Снова будем похлебку варить.
Симоха и Волк ушли, а собака села рядом с Сашкой. От нечего делать Сашка начал разговаривать с собакой. Божья тварь то уши прижимала, то ставила их торчком, но глаз с человека не сводила. Сашка попробовал погладить животное, никаких возражений у собаки не возникло. Вдруг она напряглась и вскочила на все четыре лапы. Из кустов вышел Симоха один… Тут же подбежал Матеуш и поинтересовался, где его приятель Вилкас. Симоха как ни в чем не бывало указал пальцами на кусты и объяснил, что Волк справляет нужду.
– Где? – не унимался Матеуш.
– Где-где… – протяжно повторил Симоха и дотронулся до шеи бандита. Просто дотронулся, но у Матеуша перехватило дыхание, и он начал оседать.
– Свяжи его, – кивнул Симоха на ходу и пошел к оставшимся двоим бандитам.
Сашка связал поверженного, взял дрын и пошел следом. Собака молча потащилась следом. Симоха уже одолел одного, со вторым завязался поединок. Сашка по-быстрому связал побежденного и снова взял в руки дрын. Симоха катался по земле в обнимку с Анриусом. Сашка размахнулся и долбанул бандита по голове. Тот разжал объятия, обмяк и захрипел. Собака предано смотрела на Сашку.
– Ты, Симоха, всех одолел.
– Ты тоже не лыком шит. Как сумел собаку приручить?
Глава шестая
Каждому бандиту нашли по отдельному дереву. Развели их так, чтобы они не видели и не слышали друг друга. Руки сзади связали.
– Ты, Вилкас, повествуй, зачем из краев дальних прибыл к нам? – начал допрос Сашка.
– Тебе, москаль, знать об том не след. Ответ пред тобой держать не намерен.
– Можно согласиться, токмо ты у меня в руках, а не я у тебя.
– Развяжи немедленно! Кто тебе разрешил трогать меня, подданного Польского короля.
– Посиди, подумай, скучно будет зови. А я тебе для подвижности пяток муравьев на одежду скину, – Сашка взял под локоть Симоху и повел его к другому дереву.
– Матеуш, польская рожа, мало мы вас лупили, снова приперся!
– Как ты смеешь со мной так разговаривать? Да ты знаешь…
– Знаю, польская рожа, знаю, скоро тебе конец придет. Хотя могу выбор предложить. Или петля на суку, или камень на шее. Подумай, потом ответ дашь.
Перешли к другому дереву:
– Ну, что, Волк-волчара по имени Вилкас. Сказывают, будто ты главный над всеми, на тебя указуют.
– Врут они, главный не я, главный в Кракове.
– Чего вы сюда приперлись?
– Прошло почти два века, а до того тут Литова стояла, Московией и не пахла.
– Все верно. Земля наша вернулась на родную сторонушку.
– Земля-то ваша, но память у нас лучше.
– Никак что забыли у нас?
– Не забыли. Тогда такого не знавали, кабы знали, все выгребли.
– Камни Сулемы? – выпалил Сашка.
– Какой такой Сулемы? Ежели камни, то у нас их зовут Вилень.
– Нашли общий язык. Вы ждали тех двоих, что на Поротву реку двинули? Так напрасно ждали.
– Выходит вы пришли не случайно.
– А ты как думал? Не хотим, чтобы наши камни увозили.
– Знаешь какие деньги нам за них обещали? Токмо никак не думали, что москали чухнутся. Ведь до вас пока дойдет, сто лет пройдет.
– Ладно, после закончим.
Похоже Андриус, сидя у дерева, задремал.
– Может будить не станем, пусть спит. Нам уходить пора.
– Ей, москали, я не буду сидеть и ждать, когда зверье прибежит.
– Тогда скажи, как вы собирались Вилень-камень тащить к себе за столько верст. Может у вас повозки имеются?
– Деньги у нас имеются, купить повозки собирались.
– Небось хотел на вырученные деньги дом поставить или еще чего?
– Дом у меня есть, хотел хозяйством обзавестись.
– Чего вам в лесу не сиделось? Зачем грабить пошли? Коли деньги имелись, то и на ярмарку можно съездить.
– Хозяин из Кракова не велел нос высовывать в местах, где народу много. А те двое, как ушли, так и пропали. У нас еда кончилась, не голодать же.
Симоха поехал к Устину Андреевичу докладывать от имени Петухова о пойманных бандитах. Сашка остался сторожить, но время зря не терял:
– Значит так, признаетесь зачем явились на Русь, отвезут в Москву. Станут пытать, потом убьют. Скажите про собственное бандитство, оставят тут, на каторгу конечно сошлют, но не на долго. Сами из Вереи. Поди, выговорить сумеете?
– Мы по-русски плохо говорим, – подал голос Вилкас.
– Так и говорите меньше. Голод загнал в лес.
Больше всего Петухов возрадовался возврату пистолей и двух ружей. Бандиты раскаялись, а губной староста на правах просвещенного в судебных делах поведал, что грабежи без крови на многое не потянут. Отправят горемык на каменоломни и через пару годков отпустят. Сашка и Симоха втихаря радовались, что польско-литовская братия ни словом не обмолвилась про чудо-камни, не помянули про тех двоих пропавших на реке.
Сашка и Симоха основное внимание сосредоточили на карте, добытой в шалаше разбойников. В избе, отведенной Симохе, при свете лучины пытались разобраться с линиями, пунктирами и точками. У каждой жирной точки имелось свое название, причем писано оно было кириллицей. С лучиной разобрать не сумели, решили собраться утром, до начала работы. Света поболее и Сашка обещался у немцев втихаря позаимствовать увеличительное стекло.
С утра удалось прочитать слова: Фотинеево, Дубровина, Луканино, Почерваево. Сомнений не возникало, что так зовутся деревни, обозначенные на карте точками. Парочку сходу отгадал Симоха. Он не только знал названия, но и бывал в деревнях. Про Фотинеево и Почерваево решил уточнить у проводника Прохора, с которым ездили в поисках печника. Парень не только подтвердил догадки, но и поведал, как к деревне можно дойти или доехать. Пунктирная волнистая черта оказалась границей леса. Так понял Симоха, он знал некоторые участки леса и по его памяти они совпадали. Отгадали реку Протву в виде жирной черной линии по извилистым изображениям. Река действительно славилась своими поворотами, быстриной и провалами. Оставалось отгадать три кубика. Один на берегу, сразу отгадал Симоха. Именно там значились залежи Сулем-камня. Остальные решили найти и определить.
Снова пришлось идти к старосте, просить лошадь и телегу.
– Ты, Николай Анисимович, даже благодарности нам не вынес за возврат ружей.
– Чего хочешь, говори прямо.
– Нужно съездить с Симохой в Бужениново, хозяйство проверить. Ведь в тот раз мы так и не доехали.
– Опять лошадь нужна и телега?
– Нужна, как благодарность за возврат ружей.
– Ладно, бери, но токмо в один день обернитесь. А то опять пропадете, ищи вас потом.
Поехали с утра пораньше. К левому кубику ближе всех располагалась деревня Луканино, там и лес подходил близко. Получалось, что от Росляковки до Луканино верст восемь. В деревне выбрали приличный дом и познакомились с хозяином. Попросили его приглядеть за лошадью и телегой, обещали вознаграждение. Мужик согласился, но сразу заинтересовался, куда собрались путники, может даже хотел о чем-то предупредить. Потом подумал, махнул рукой и пошел по своим делам.
По карте получалось, что от Луканино до кубика версты две. Ровно такое расстояние указывалось от деревни до реки. Лес сперва был не густой. Идти можно спокойно, потом уже стали смотреть, куда ногу поставить.
– Как думаешь, прошли две версты? – спросил Сашка.
– От силы одну одолели, – ответил Симоха.
Лес жил своей жизнью, пели птицы, слышались непонятные крики, шумели верхушки деревьев, по траве сновали то ящерицы, то лягушки, то прыгали кузнечики.
– Не боись, тут змей отродясь не водилось, – сказал Симоха и вскрикнул.
Сашка тоже подпрыгнул. Перед ним в густой траве ползло нечто толстое и длинное. Когда оторопь прошла, Сашка спросил:
– Видел?
– Понять не могу, змея, что ли?
– Давай обойдем, сдадим назад и сделаем крюк.
Снова шли молча, но лесная жизнь уже не радовала.
Только и гляди, кабы куда не угодить. Сашка начал уставать, когда понял, что они вышли на поляну.
– Давай тут отдохнем, вон дерево повальное. Может присядем.
Сели и еще раз огляделись. Среди ставших уже привычными звуков, птичьих голосов, шума деревьев, стрекота кузнечиков, будто звенел колокольчик.
– Слышишь? – спросил Симоха.
– Слышу. Что такое может быть?
Не сговариваясь, встали и пошли на звук. Из-под векового дуба выбивались струи воды, падали вниз на камни и получался наслаждающий звук.
– Выходит это тот самый кубик? Знал бы, не пошел, – заявил Сашка.
– Думаю, что тут молодильный ключ. В нашем роду о нем легенды ходят. Сейчас попью водицы и тогда скажу так или нет, – Симоха встал на колени и потянулся к струйке. Пил долго и жадно, потом встал во весь рост и вытер рот рукавом.
Сумел выдавить только одно слово:
– Он.
– Объясни, наконец, что за молодильный и что значит он.
– Воду из родника зовут живой. По нашему поверью она лечит раны и на человеке, и внутри человека. Силы придает немалые и можно обходиться без еды.
– Чего же ее впрок не запасают. Эдак и жито не нужно.
– Она ни в каких сосудах не хранится, быстро выдает хлопья и чем дольше, тем хлопья становятся крупнее. Нам с тобой повезло, ты попей водицы и сам почувствуешь ее чудодейственную силу.
Сашка встал на колени, дотянулся до струйки и припал к воде. Поначалу она показалась немного солоноватой, но потом ощущение прошло. Посидели немного на упавшем дереве и снова прильнули к источнику.
Силу почувствовали, когда возвращались назад. Будто и не было никакого напряжения. Дорога показалась в два раза короче. Забрались в телегу и двинули в Бужениново.
Все хозяйство Симохи, кроме полуразрушенной избы, состояло из живущего на дереве ворона и кота неимоверных размеров.
– Кот рыбу умеет ловить, мышей на него не напасешься. Сядет у ручья и ждет, как оголец появится, он его лапой цап и трапеза готова. Еще и с вороном делится.
Пока суть да дело прибежал староста.
– Думал ты сбежал, – начал он.
– Занят государевым делом. Вот появился проведать хозяйство.
– За государево дело деньги платят. А я от тебя подношений давно не получал.
– Получишь подношение от царедворца Милославского, – вступил в разговор Сашка, – слышал про такого? На его заводе служим, по государеву указу. Илья Данилович еще и тесть Алексея Михайловича. Так, что говори с ним о подношении?
– Просто так спросил. Поди голодные? Могу пирогов принесть.
В Росляковке наблюдалось полное затишье. Немец сидел за столом, читал, писал, толмач спал в чулане. Петухов суетился по своим делам.
Потекли дни безделья и тоски. За время просушки печи построили беседку, заготовили дров, наладились ловить рыбу. Душа тянулась к тому загадочному кубику. Но чем ближе ко времени испытания печи, тем суровее ходил Петухов, и молчаливо вел себя немец.
Симоху тоже заботила первая плавка. Он постоянно лазал вокруг печи, заглядывал во внутрь, приводил немца, что-то показывал и чертил на земле. Немец или соглашался, или морщил лоб. Симоха стучал палочкой по глиняной кладке. Потом они с немцем что-то чертили на дощечках грифелем. Сашке даже показалось, что Ланге и Симоха вполне обходятся без толмача. Тот все чаще стоял с закрытым ртом и хлопал глазами.