Принцесса и ассасин. Том 4

– Ганз, Арселис! – приветственно крикнула синеволосая.

Они зашли внутрь деревянной постройки. Несмотря на буйный характер и чрезмерную активность всем всё доказать, глава Иви имела скромные хоромы. Помещение было маленьким, квадратным, но развернуться здесь было где. Напротив входа, в дальней части комнаты стоял вытянутый кожаный диван, чуть ближе был круглый стол с выпитой кружкой, с двух сторон от входа висели свечи, а на потолке – деревянная люстра с особыми свечами, которые были только у главы клана. Также в палатке девушки был и второй этаж, куда можно было подняться вверх по Г-образной лестнице. Вся мебель здесь – личное достояние главы Земли (при перекочёвке в новое место проживания практически всем пришлось буквально заново отстраивать свои жилища).

Иви пригласила соклановцев сесть вместе с ней, но ребята отказались. Когда они втроём оставались наедине, можно было обходиться без условностей, но им хотелось поскорее выспаться. Глава клана села на диван и забросила ногу на ногу. Сегодня она была одета достаточно свободно: на ней не было привычных доспехов на плечах, руках и груди, как не было и связки кинжалов. К тому же девушка была босиком. Видимо, этой ночью клан пребывал в спокойной атмосфере. Иви сразу обратила внимание и на их внешний вид.

– Судя по тому, что обратно вы вернулись с одним клинком1, я полагаю, что миссия прошла не слишком удачно?

Перед тем, как представить рапорт, Ганз порылся за пазухой и положил на столик мешочек с деньгами. Звук монет отпрыгнул от его поверхности, а помещение наполнилось его эхом.

Даже без слов Иви поняла, что эта сумма полагалась ей в качестве платы за помощь Шилсе. Остальная часть суммы уже лежала у ребят в закромах, в этом не было сомнений. Между ними не было секретов, поэтому глава Земли даже не сомневалась, что парень оставил себе с Арселис столько, сколько было нужно.

Она внимательно выслушала собратьев насчёт произошедшего. Во время пересказа глава была, словно камень, и ни одна её мышца не дрогнула. Лишь под конец все складки разгладились, и стало понятно, что она расслабилась. Ребята давно разгадали, как можно было увидеть её напряжение, даже если внешне это было трудно вычислить.

– В любом случае, – наконец, начала Иви, – я рада, что с вами всё в порядке. Несмотря на это, вы хорошо поработали и принесли выручку с дела, поэтому заслужили отдых. Можете идти.

Ассасины выразили главе уважение и собирались уйти.

– Ганз, задержись на минуту.

Арселис настороженно застыла на месте, повернулась обратно вполоборота. Иви кивнула ей, говоря таким образом, что ей не стоит волноваться. Зеленоглазая по-настоящему доверяла только своему единственному напарнику – Ганзу, но в арсенал её доверия также входила и глава Иви. Она даже радовалась встрече с главой клана, но в такие моменты градус её подозрения обязательно возрастал – какие между ними могут быть личные разговоры, о которых ей самой не следовало знать? В её понимании это выглядело именно так. Парень крепко взялся за плечо напарницы и успокоил её. Та с неохотой, но без раздражения вышла за дверь. Глава Земли изменилась в лице и вновь стала серьёзной. Сняла ногу с колена и подалась чуть вперёд, сначала не смотря на Ганза. Тот подошёл ближе.

– Иви? – осторожно прозвучало от него.

– Ты ведь в курсе, почему я ей помогла? – тихо спросила девушка, подняв взгляд на ассасина.

– А ты в курсе, почему Я ей помог? – вдруг перевёл стрелки ассасин Земли.

– Ганз.

– Ты ведь прекрасно знаешь: у нас одна цель, – всплеснул руками парень. – Мне нужен глава Огня, тебе – твой брат. Они – союзники.

– Ганз! – Иви быстро поднялась на ноги и разозлилась.

– Я с самого начала тебе говорил: не обманывай хотя бы саму себя. С остальным мы с Арси справимся.

Синеволосая смягчилась и двинулась в сторону лестницы. Ассасин провожал её взглядом, но не сделал с места и шага. Остановившись где-то посередине ступенек, Иви посмотрела на него и искренне, без злобы, дала совет:

– Поторопись сказать Арси всё, что хотел. Спокойной ночи.

Она скрылась за дверью своей спальни. Ганз же после брошенных слов главы ещё пару минут оставался на месте с точностью до сантиметра. Он понял, что та имела в виду, но думать об этом сегодня уже не было сил. Погасив свечи на входе, ассасин вышел из палатки. Арселис сидела возле молодого тополя – единственного представителя своего вида на каменном выступе, где жила глава Иви. Услышав открывшуюся дверь, она почувствовала облегчение, но в то же время и небольшую тревогу. Напарник без единого слова прошёл мимо неё и стал спускаться прыжками по светлым каменным образованиям.

– Ганз! – нагнала его. – Что вы обсуждали с Иви?

Они шли между небольших улочек, разделявших постройки клана, в которых жили другие ассасины, почти к самому низу холма. Их дом стоял недалеко от реки.

– Ну, Ганз! – не унималась зеленоглазая.

Так продолжалось до тех пор, пока у неё не кончилось терпение. Арселис была в достаточной степени избалована Ганзом, потому могла позволить себе капризы. Особенно в отношении самого парня, потому что знала, что ей за это ничего не будет. Напарница опередила его и встала прямо перед ним, загораживая дорогу. Звёзды светили им с неба, а кусочек луны где-то прятался. Ганз был вынужден остановиться, но это дало ему право внимательно всмотреться в девушку. Та не знала, о чём он думал, но была уверена, что это не было проявлением его обычного молчания. В таких случаях он либо расплывался в коварной, пошлой улыбке и бросал что-то неприличное в её сторону, а сейчас… Нет, это точно было не оно. Долгая совместная жизнь многому её научила, много дала.

– Сегодня будешь спать одна, – безэмоционально выдал тот и резко свернул направо, в сторону ещё не занятых домов.

– Куда! – мгновенно заволновалась Арселис, бросившись за ним.

«Что на него опять нашло?» Теперь она догадалась, что разговор с главой Иви прошёл для парня не просто так, иначе бы тот не стал себя странно вести. Видя, что он не собирается останавливаться, Арселис пошла на крайние меры. Девушка оттолкнулась от земли и запрыгнула ему на спину, обхватывая руками его шею.

– Блин, Арси! – пытался устоять на месте ассасин. – Пожалей мою спину!

– Ничего-ничего, – задорно отозвалась та, заставляя его начать кружить на месте. – Это тебе за то, что скрываешь от меня что-то!

Она слегка подтянулась, и тут Ганз потерял равновесие, и они упали на край зелёного склона рядом с дорожкой, по которой уже спускались. Ребята покатились вниз, к подножию, ведущему к реке. Инстинкты ассасинов убедили обоих, что подобный спуск не грозит им чем-то серьёзным, поэтому это выглядело, скорее как баловство. Трава была мокрой от ночной сырости, оттого неприятно холодила кожу. Ганз почувствовал, что они сделали пару лишних оборотов, поэтому схватился за неё рукой и затормозил их «поездку». Они остановились. Арселис оказалась сверху, цепляясь за него пальцами.

– Аха-ха-ха, – засмеялась зеленоглазая, жмурясь от приятного напряжения.

– Арселис, ты с ума сошла?! – в то же время негодовал Ганз. – Зачем ты на меня прыгнула?! У-уф, – простонал ассасин. Подождал какое-то время, но теперь терпение кончилось у него самого. – Встань уже с меня.

Она ненадолго сдержала приступы смеха и наконец открыла глаза, полные невинных слёз. Ещё подрагивая, девушка разместилась на нём, сложив ладони вместе. Успокоилась и с хитрой улыбкой на губах посмотрела на него.

– Скажешь, о чём вы говорили с Иви, тогда сделаю всё, что захочешь, – помахала ногами в воздухе.

– Издеваешься? – спокойнее спросил парень.

– Ни капли.

– Не забыла, сколько мне лет? В моём возрасте творить такие вещи уже непрестижно.

– П-ха-ха, – прыснула та. – И это говорит человек, который бьётся с молодыми ассасинами на равных?

Ганз хранил молчание и, похоже, не собирался сейчас говорить на тему, которую скрывал от неё. Арселис обижало, что он мог думать именно так. Что это была за тема, что её нельзя было обсуждать или хотя бы просто озвучить? Напарник резким движением подмял девушку под себя и навис над ней, по-прежнему не произнося ни слова. Арселис же на миг замерла от необычного момента, потому вся обида на некоторое время тщательно забилась глубоко в её сознание. Её красивое тело было совсем близко от него. Уже такое взрослое, но при этом ещё такое маленькое. Такое доступное в любую минуту, но в то же время такое недосягаемое. Осознав, что внезапные мысли снова настигли его, он быстро отбросил их на второй план. Ганз сплюнул.

– Чёрт! Ну, что за девчонка!

И слез с неё, следом вставая на землю. Расстроенная не сбывшимися ни тем, ни другим, ассасин Земли подскочила на месте и, надув губы и сделав обиженную мину вновь, быстро пошла за напарником. Нагнала его, намеренно сильно задела его плечом, отклонив его слегка в сторону, и гордо прошла мимо, злобно обернувшись на секунду.

Если бы Ганз в этой ситуации всё равно решился спать отдельно, не хотелось думать, что бы его ждало на завтрашнее утро.

──────⟨ ⟡ ⟩──────⟢

В тот день, когда принцессам Асонии официально разрешили остаться в клане Огня, утро во втором клане Земли проходило совершенно обыденно, если это было применимо к Тёмному клану Сообщества. По крайней мере, всё было относительно спокойно в его рамках. Никто не забывал, что глава Иви вела противоположную Джейкобу политику. В какие-то моменты она была строга и даже жестока со своими ассасинами, а в другие – справедлива и мягка. Однако второе случалось реже. Исключением были её помощники и, конечно же, Ганз с Арселис. Именно этой парочке глава Земли могла безоговорочно доверять. Так сложилось, что их взгляды во многом совпадали, они шли по схожему пути. Иви всегда видела в Ганзе своего последователя или хотя бы брата по несчастью; с Арселис было сложнее, но и та приняла её как равную. Эти четыре года, что она была отделена от главы Джейкоба, не прошли для неё даром. Она не только примерила на себе роль полноценной главы клана, но также успела завести связи с главами Хэйтемом и Маликом. Правда, Ганз не стеснялся говорить ей, что их союз с тёмными ассасинами не всегда может пойти на пользу, даже прямо говорил ей, что она слишком зависима от них, но не понимает этого. Его слова насчёт её податливости пролетали мимо ушей девушки, но, несмотря на все разногласия, с ним и Арселис они были в хороших отношениях. Из-за того, что глава Земли рано потеряла мать, Иви на подсознательном уровне располагала к себе напарницу Ганза заботой и прощала ей промахи чаще остальных. Это в купе с воспитанием Ганза в своей степени сделало Арселис капризной и неординарной личностью. Впрочем, никто особо не был против.

Прошло время с тех пор, как парочка вернулась с последнего задания из Накинии. Неудача забылась достаточно быстро, потому сегодняшнее пробуждение было для Ганза чертовски хорошим. Их ссора быстро разрешилась – Арси нужны были всего пара слов и действий, чтобы ему всё простилось. Парень принял сидячее положение и потянулся, громко зевнув. Он всегда вставал раньше напарницы, несмотря на то, что её молодой организм был гораздо выносливее и бодрее. Что поделать, девушка была ленива по природе и во всю этим пользовалась. Парень почесал лопатку, попутно переведя взгляд на рядом спящую.

В первое время, когда они только притирались друг к другу, он принимал то, что Арселис будет спать вместе с ним, как должное – девочка ещё маленькая, всё ей незнакомо, она всего пока боится, поэтому парень не видел в этом ничего страшного. Однако с течением времени он стал чаще обращать на это внимание. Время шло, а Арселис и не думала жить отдельно от него, иметь свою личную комнату, где бы смогла отдаваться своим мыслям или занятиям, понятным лишь ей. Нет, такого не было от слова «совсем». Ганз тоже становился старше и узнавал что-то новое для себя; хотя бы потому, что никогда не жил с человеком почти в два раза младше его самого. И в какой-то момент понял, что эта деталь, мучившая его, больше не является для него помехой или чем-то странным. В конце концов, говорил он себе, она сама так для себя решила, а парень уже не имел ничего против. Да и для соклановцев это, на самом деле, никогда не было секретом или банальным вопросом. Впрочем, большинству попросту было всё равно, потому что в Законе чётко значился пункт логичного единства братства. По-другому собратья могли даже и не подумать. Многие до клана знали иную жизнь, но с вступлением в Сообщество их память будто стиралась и теперь впитывала совершенно другие порядки, нормы, правила, соответственно, и мысли тоже.

Ассасин Земли позволял себе смотреть на девушку никому неведомым взглядом лишь в такие моменты, когда она ещё пребывала в глубоком сне, а он чувствовал себя другим человеком. Чувствовал себя не тем, кто 9 лет назад подобрал с улицы девочку и стал для неё спасителем, другом, воспитанником, просто близким человеком, возможно, родителем. Ганз невесело усмехнулся от своих мыслей, вытянулся вперёд, достал сигарету из штанин и закурил. Подтянул одну ногу к себе и положил правую руку на выставленное колено. Продолжительно вытянул дым из лёгких, завёл ладонь на уровень виска. «Твою мать!» – пронеслось в его голове, и он уткнулся лицом в предплечье. Позволяя себе на время освобождаться от статуса напарника и её воспитанника, Ганз каждый раз испытывал на себе неимоверное желание прикоснуться к ней не как обычно. Эти желания порой доводили его до отчаяния, до удушающего чувства, сдерживающего его нутро. В эти недолгие минуты свободы он думал об Арси так, как никто бы не смог подумать или даже предположить. Сейчас он был для неё обычным старшим, который хотел быть с ней на одном уровне, чувствовать её: как душой, так и телом, хотел взаимности, её любящей улыбки и тепла. Да, он получал последнее и в обычной жизни, но всё равно понимал, что это не то, абсолютно не то… И в то же время не понимал, что это было вовсе не так…

И, пока его время не кончилось, можно было в который раз вспомнить, как они всё-таки познакомились…

«Это была его обычная жизнь в клане Джейкоба. До неё молодой ассасин с детства знал лишь, что такое нищета. Он рос в ней с того момента, когда издал свой первый крик в этом большом мире. Его свежий, ничего не соображающий мозг сразу влился в низшую касту людей. Сначала это были бессонные ночи, измученная мать, горе и ни намёка на светлое будущее. Потом это были первые слова, первые шаги, первые мысли. А потом… воровство. Это был его единственный выход, с помощью которого он бы смог выжить в этом жестоком мире. Так было до тех пор, пока мальчик случайно не узнал, кто такие ассасины. Он не мог о них не узнать, потому что они, воплощение ума, скрытности и быстроты, пришли за его матерью. Эта женщина была единственным человеком, кто всегда защищал его, кто всегда брал на себя всю ответственность, хотя они промышляли вместе. Они не знали, сколько это продлится, но чётко понимали, что когда-нибудь всему придёт конец. И он наступил. В тот день. Как Ганз потом выяснил, причина была до ужаса банальна – кто-то просто заказал её. Потому что она воровала. И не один раз, а регулярно. Как несправедлив мир, тогда подумал мальчик. Он любил своего родного человека, который терпел и любил его в ответ, но кончина матери не сломила его. Даже больше: он не копил в себе ненависть на ассасинов за её убийство… Потому что они дали ему кров, еду и шанс на будущую жизнь. Ему было нечего терять, а перспектива лишать жизни виновных в том, как он и подобные ему живут, съедала его и только придавала сил.

Так, Ганз оказался в клане ассасинов Третьего королевства, в клане Земли. Ему было 29 лет. Теперь у него было всё, чего он долгое время был лишён. Жизнь в клане ассасинов с самого начала казалась ему лучшим вариантом для себя, и он не ошибся. Его должность – старший ассасин клана, очень неплохо. Джейкоб – его единственный близкий человек в клане, глава клана. Иви – его сестра-близнец и по совместительству правая рука, – ещё лучше. Он доверял этим людям и жил в своё удовольствие. Всё шло своим чередом. Тяжёлое прошлое лишь изредка отзывалось болезненными воспоминаниями, в основном не теребя его покалеченную душу. Да, так было. До этого дня.

Сегодня Джейкоб поручил ему ответственную миссию – расправа над влиятельным человеком – над мэром города. Глаза парня загорелись сильнее, когда глава прибавил, что его основная провинность, помимо прочих, – это воровство из казны вверенной ему в доверие территории. Эта тема была для Ганза самой любимой, по понятной причине. Для него были значимы не убийцы, не насильники, а воры – моральные уроды на теле общества, которых он презирал всем сердцем и лелеял мечту истребить их всех, хотя бы в Третьем королевстве. И так считал ассасин не зря – они всегда были умнее и хитрее других преступных уровней страны. Почему так случилось – неизвестно. Впрочем, ему было всё равно.

Вовремя прибыв в нужное место, вершитель сегодняшней судьбы затаился у дома своей жертвы (до этого он не раз имел с ним дело, поэтому знал его образ жизни) и стал ждать конца рабочего дня.

Предвкушаемый результат стоил каждой выжданной секунды. Ожидание не было для него помехой. Наоборот, он наслаждался каждым мгновением, ощущая предстоящую развязку. У него сосало под ложечкой – так он был возбуждён. Руки так и чесались ощутить в руках свою двустволку, навести прицел на цель и выпустить сладостную пулю судебного приговора.

Наконец, дело стало продвигаться. Мэр вышел из здания, где заседал он со своими приспешниками, попрощался с коллегами и направился домой. Причём пешком, что было для него нехарактерно. Обычно мужчину ждала карета у входа. Ганз не обратил на это внимания и последовал за ним вдоль широкой стены, которая кончалась, только дойдя до края улицы. По дороге мэр зашёл в магазин с детскими товарами. Ганз тогда не носил балахон, но по-прежнему ходил с капюшоном, который тот слегка оправил, чтобы лучше видеть жертву. Когда мужчина закончил покупки, ассасин продолжил слежку. Через несколько минут они оказались в лучших условиях для убийства. Свет от уличных фонарей досюда не добирался, людей не было видно за пару сотен метров, даже не раздавались голоса вечерних торговцев и пьяниц. Ганза не пугала эта обстановка. Он был весь в предвкушении. Как вдруг был вынужден остановиться и остаться на поверхности толстой стены. Вместе с мэром они одновременно обратили свой взор на маленькое существо, сжавшееся в комок. Оно сидело на голом камне. Всё грязное, дрожащее скорее от страха, чем от холода. Словом, несчастное существо. По всей видимости, брошенное. «Как когда-то и я», – подумал ассасин Земли. И тут мэр сделал то, чего Ганз совсем не ожидал увидеть. Он приблизился к существу, которым оказалась обычная девочка-подросток (она была настолько маленькой и невзрачной, что нельзя было точно сказать, сколько ей лет), и, немного помедлив, присел на корточки и протянул ей купленную в магазине игрушку.

– Я хотел подарить её дочке, – приподняв уголки губ, произнёс тот, – но я подумал, что тебе она нужнее.

Девочка подняла на него расширенные от удивления и страха глаза, не решаясь принять подарок от незнакомца. Она уловила шевеление позади него и заглянула ему за спину, после чего её глаза раскрылись ещё сильнее, а дыхание стало нервным и прерывистым. Ганз уже был позади мэра с кинжалом в руке.

– Хм, – как ни в чём не бывало хмыкнул мужчина, не поворачиваясь, – я знал, что ты придёшь за мной, – он до сих пор держал руку навесу.

Ассасин был уверен в идеальности своей маскировки всё предыдущее время, но сейчас не стал удивляться, откуда тот его знал. Его дело должно закончиться всего спустя пару взмахов рукой, а в остальном уже не будет никакого смысла.

– Ну, – напомнил ему мэр, – чего же ты ждёшь? – он смотрел с улыбкой на девочку, полный уверенности и спокойствия.

Вот он, шанс. Прямо здесь и сейчас. Ни секундой дольше. Миг, – и кара настигнет его. Ганз был уверен. Он точно был уверен. Он был уверен. Был уверен. Был… Его рука уже достигла верхней точки, она была готова нанести удар, но… Девочка смотрела исключительно на него всё это время. В её глазах застыли ужас, страх и что-то ещё. Что-то, чего она сама не понимала, но прекрасно понимал ассасин Земли. Всё было спланировано до мельчайших подробностей, так он думал. Ничто не остановило бы его. Он не учёл лишь одного – мэр имел противоречащую для его личности черту, – тот искренне любил детей. И это была правда, поскольку он никогда не трогал детские дома, приюты и школы – намеренно обходил их стороной, будто не замечая их существования. Это и не входящий в его планы ребёнок вдребезги разбили его уверенность в том, что он делает. Они заставили его усомниться в себе, в собственных силах, в собственных убеждениях. И это было хуже всего.

Ганз взревел, резко опустил кинжал вниз, резво убрал его в кожаный нарукавник и так же быстро скрылся с глаз долой, наверх, побыстрее куда-нибудь наверх. Прислонившись к стволу дерева, он замер, запирая рвущиеся наружу крики, раздирающие его изнутри. Кулаки сжались до боли в ладонях, а короткие ногти вонзились в кожу, дырявя её до крови. Он поступился своими принципами, нарушил приказ главы клана, изменил самому себе! Парень не понимал, почему это произошло с ним. Почему именно сейчас и при таких обстоятельствах. Он собственноручно отпустил самого мерзкого человека в этом городе, ничего не смог сделать. В этот момент разум усиленно спорил с сердцем, отчего не становилось легче – только хуже.

Мэр тем временем всё-таки отдал игрушку девочке. Ему пришлось самому положить её в руку подростка, потому как та была шокирована и не понимала, куда ей себя девать в такой ситуации. От страха она не могла произнести ни слова.

– Я не могу тебе помочь, прости, – он по-прежнему был ласков и учтив. – Однако… – вдруг задумался и чуть повернулся назад, – возможно, тот человек тебе поможет, кто знает.

Больше нельзя было задерживаться – дома его ждала семья.

Когда его тень исчезла в сумраке подступающей ночи, Ганз открыл глаза и разжал кулаки. Парень не искал себе оправданий. Всё случилось, потому что, видимо, так было нужно. Точно так же, как ему нужен был дом, куда бы он смог возвращаться каждый день, так и сейчас ему было необходимо отпустить, чтобы маленькой девочке было, куда вернуться. Закон гласит: любой, кто увидел ассасина в действии, должен быть тут же умерщвлён в угоду нераспространения случайной информации об их существовании. Ганз не хотел её убивать, не хотел видеть её внутреннюю смерть от того, что бы он сделал, потому не смог выполнить свою миссию. Увидев маленькую девочку с красными волосами и красивыми зелёными глазами, ассасин Земли с удивлением обнаружил, что в нём заговорило чувство справедливости и обыкновенной жалости к ребёнку. В ней он увидел себя и просто захотел взять к себе и воспитать достойным человеком, что, однако, плохо совмещалось с его настоящим образом жизни. И всё же сердце молило его пойти этим путём, взять её с собой и показать тот мир, в котором у неё будет жизнь, а не просто существование. Как потом узнал, девочка не помнила о своих родителях, последнее время жила на воле, не имея дома. Ганз взялся за её воспитание. В конце концов, она стала для него самым важным человеком в жизни, потому что до этого у него не осталось никого, кого бы он хотел и мог защищать. Стала для него семьёй, единственной девушкой, которую он хочет защищать.

По щекам девочки побежали слёзы, с каждой секундой только увеличиваясь. Ганз вернулся к ней, подошёл совсем близко и присел на её уровень. Она ничего не делала, и тогда он осторожно приблизил свои пальцы к её векам и вытер слёзы с этого прекрасного лица. Никакая грязь не запятнала бы её внутренней и внешней красоты, так подумал русоволосый в тот момент.

– Ты боишься меня? – спросил как никогда мягко. Та замялась, но взяла себя в руки и медленно повертела головой в разные стороны. Да, смелость ей всё же была знакома. – Как тебя зовут?

Она не отвечала. Ганз знал один способ, который помог бы ей разговориться. Сначала он показал ей на пальцах одну букву, та отрицательно помотала головой, тогда он показал другую. Таким непривычным для себя видом деятельности ассасин занимался достаточно времени, но они наконец пришли к какому-то результату. Девочка успела подумать: «А как же он запоминает все буквы, на которые я кивала?» Пока что ей было невдомёк, насколько хорошей памятью располагал ассасин. Он показал последнюю букву, после чего сопоставил всё в уме.

– Получается, ты… Арси? – вопросительно уставился на неё.

Она тихонько засмеялась, словно лилия, потревоженная ветром, и вновь дала отрицательный ответ. Так её ещё никто не называл. В этот момент она подарила ему звук своего голоса:

– Арселис».

– Арселис! – громко гаркнул Ганз, нависая над ухом девушки.

– А! – испуганно подскочила разбуженная девушка и в непонимании вертела головой.

– Хма-ха-ха! – засмеялся напарник, докуривая сигарету.