– У мёртвых есть вечность, чтобы получить свою месть! Им не надо размениваться на пустяки, лорд Кроненгард, – скрежетал зубами гниющего рта и сверкал красным огоньком из глазниц практически обнажённого черепа вместе лица Дельвиг.
– Отдал свои земли Дайкону… – качал головой некромант, оглядывая переливы защитного купола.
– Мне уже всё равно. У меня нет наследников, наглый паж лишил меня будущего! И я уничтожу всех, кто ему дорог, прежде чем отправиться на покой! – задирал ввысь свою шпагу драугр.
– Прости, не могу тебя пропустить, – воскликнул ему тёмный лорд.
– Прощаю, а вот ублюдка Арне не прощу, – скрежетал Дельвиг в ответ.
– Что ж… – сделал шаг назад некромант, обхватив обсидиановую рукоять меча двумя руками.
Защитная структура артефакта оказалась невероятно плотной и могучей. Из древней магии, сравниться с которой могла лишь сила иного артефакта. Недаром реликвии придали именно форму щита. Вероятно, это был один из прочнейших магических куполов, что только можно было сотворить, однако же потенциал Хрэтигалдура не был раскрыт до конца.
Вокруг него могли бы стоять жрецы, читаться молитвы, его могли зарядить в полнолуния и солнцестояния, и поклоняющиеся ему дайконцы, разумеется, что-то из этого когда-то делали. Но в последние годы явно свою реликвию берегли, скрывая от чужих глаз в каких-нибудь сокровищницах, в глубоких подвалах, забывая о различных службах и ритуалах.
Это позволяло заполучить какие-то шансы на преодоление. Бальтазар прошептал имя своего клинка, сконцентрировался на мече, полыхавшем густой чёрной аурой, среди которой, как в глубине грозовых туч, искрились тончащие сиреневые разряды. А потом он ударил по невидимому барьеру, соприкасаясь, как если б тот был из жёсткого-жёсткого камня.
Прозрачный купол вскоре дал трещину ввысь, но всё ещё не поддавался. Драугр со своим мечом явно занервничал и двинулся ближе. Но пока он подходил, напор некроманта усиливался. Теперь уже тёмные вьющиеся щупальца порождал некромантический меч. Новоявленный артефакт, тоже не получивший всю мощь подзарядки, не намоленный, но закалённый в боях, впитавший немало крови и рассёкший множество тел и душ за время существования тех двух мечей, из которых он получился. Всё это сейчас хранилось внутри и высвобождалось наружу по воле лорда-чернокнижника.
Когда Дельвиг успел подойти, некромант уже пронзил купол защиты и лезвия их клинков соприкоснулись. Началась схватка, в которой никто не собирался долго расхаживать и присматриваться к врагу. Никто не ждал, не изучал повадок соперника. Они в мгновение ока схлестнулись в жёсткой, яростной, почти звериной схватке, атакуя со всех сторон, испытывая друг друга на прочность и пытаясь методом тыка отыскать слабину во вражеской обороне.
Некромант рычал, испуская с гримасы лица вопящие черепа, но драугра таким было не вспугнуть. Он сам кого угодно мог до смерти перепугать пустыми глазницами и скрежетавшими зубами. Правда, и Бальтазар на живых мертвецов за свою жизнь насмотрелся сполна, чтобы не дрогнуть от такого противника.
Главной проблемой было то, что Дельвиг не чувствовал боли. Бить по ногам, по коленям, нанести порез было бессмысленно. Все свои раны он не замечал, победить здесь можно было лишь наверняка, окончательно его упокоив. И некромант занялся именно этим. Тем, что у него лучше всего получалось. Попросту пронзил своей волей плоть неуспокоенного рыцаря, сражаясь с его духом внутри, дабы забрать контроль над поднявшейся мёртвой тушей.
В огоньках красных глаз можно было заметить, как сплетаются в диком вихре фиолетово-чёрная энергия мага-воина и контуры рыцаря со шпагой, имевшего ещё то самое лицо, которое он носил при жизни. Дуэль проходила в измерении его души.
Вокруг сменялись года, красовался ухоженный замок, цветущий сад и озеро, к которому слетались птицы. Затем хлестал осенний ливень, ветер сдувал в глаза опавшие листья, а лязг мечей всё не умолкал. День и ночь сменяли друг друга. Пространство вокруг разрушалось, обрушиваясь в бездну, как жизнь и надежды самого Дельвига. Всё вокруг было лишь иллюзией.
Дуэлянты могли ступать по отвесной стене башни, как по мощёной дорожке в саду. Пылающее солнце уходило с закатом за горизонт, но не исчезало, тут же сотворяя рассвет нового дня, переворачивая искажённую реальность. То, что было справа, оказывалось слева. Мир вращался и изменялся вокруг пары схлестнувшихся воинов.
Они могли зависнуть вниз головой, так что под ногами блестели лишь бесконечное небо и луна, быстро превращающаяся в собственное отражение на гладкой поверхности ночного озера. И по воде двое непримиримых соперников двигались, не боясь сорваться вниз и утонуть, шагая, как по чему-то твёрдому, хотя и не было похоже, что водяная гладь была скована льдом.
Все детали вокруг искажались, деревья закручивались спиралями, как если бы им не посчастливилось встать на месте открывавшегося портала. Водоворот засасывал в себя камни, листву, комья травы, дикий потусторонний смерч пожирал окружающую реальность вместе с памятью и волей Дельвига, разрушая не структуру мира вокруг, а частицы его сущности.
Воспоминания о доме сменились Дайконом. Теперь двое бойцов сражались на мозаичной каменной кладке. Всё вокруг стремительно преображалось: что-то таяло, а где-то уже вовсю формировались и застывали контуры новых объектов, словно причудливые изделия из мастерской литейщика или же стеклодува.
Квадратные площади в сложном узоре, тростниковые крыши с черепицей, напоминавшей слои самурайской брони. Те самые кома-ину – каменные стражи, различные изваяния, элегантные и детально точные статуи богов такой величины, словно они когда-то являлись эльфийскими предками.
Причудливую архитектуру забрасывало опадающими розово-фиолетовыми лепестками сакуры, как если б все деревья вокруг мгновенно вдруг облысели. Листопад сопровождался свистящими завихрениями ветра, словно обращаясь в густой крупный снегопад с аккомпанементом стервозной вьюги. Вместо луны в небе сверкал огромный щит-артефакт, а звёзды напоминали сияющие дайконские монеты из чистого серебра.
Мимо проносились войска различных эпох, но тоже были лишь иллюзией. Бальтазару начало казаться, что здесь он теряет контроль. Что ему видится то, чего Дельвиг не видел и не мог знать, словно это место выпытывает у памяти сцены из прошлого, сотворяя их карикатурные образы. Чайная церемония, добрая гейша, хихикающая рыжая вертихвостка, обмахивающаяся не двумя, а десятками красных, рыжих и ярко-розовых вееров, порхая сонмом рядом летящих бабочек над изысканными цветниками хризантем.
Перенесённое сознание помутилось, а пол под ногами вздымался, кренился, разламываясь на куски вместе с дворцами и площадями, пока из-под них вылезало огромное зеленоватое чудовище. Ветер гнал лепестки со всех сторон, девичий злорадный смех звучал в ушах, будто бы раздавался отовсюду какофонией гремящих тревожным набатом колоколов.
Гонимые потоками яркие лепестки напоминали неспокойный рой трепыхавшихся бабочек: сновали по воздуху с места на место, принимали различные причудливые формы, словно тоже символизируя некие образы из воспоминаний.
И, глядя, как замешкался от происходящего хаоса сам рыцарь Дельвиг, Бальтазар, оттолкнувшись от треснувшей глыбы, в прыжке поразил кудрявого аристократа в самое сердце. Всё вокруг вмиг померкло, замерло и сменило цвет, как если бы мир был слеплен на берегу из песка. И сейчас все эти строения, персонажи, деревья и чудовища засыхали, а неумолимые ветра срывали частичку за частичкой, разрушая творения невиданного мастера.
Былое великолепие осыпалось песчинками, пока всё вокруг не обратилось в огромную пустыню-воронку, закручивающую обе фигуры. Но Бальтазар взмыл в воздух, левитируя над спиралью песка, а растерянный Дельвиг со своей блестящей шпагой провалился прямо во тьму – в нижнюю колбу огромных песочных часов, растворяясь на дне в бездне забвения. Ведь его время вышло.
В центральной перемычке гигантских часов зиял сверкающий щит Хрэтигалдур, словно луна, зависая теперь прямо над головой некроманта. А вся окружавшая его прозрачная колба из стекла представляла собой купол защитного барьера, внутри которого лорд Кроненгард и находился.
XII
Некромант пришёл в себя, находясь в боевой стойке рядом с драугром. Тот застыл в парирующем движении. А огонёк в его глазах с огненно-красного сменился сейчас фиолетовым пламенем. Бальтазар, всё ещё держа меч двумя руками, приказал оппоненту отступить, и мертвец послушался, выпрямившись и опустив свою саблю. Поединок разумов завершился триумфом некроманта. Зомби был подчинён воле своего нового хозяина, забыл своё прошлое и теперь был в распоряжении тёмного лорда.
Чернокнижник приказал ему себя охранять, а сам направился к святилищу. Все его големы, змеи, волки давно развеялись и разрушились. Нужно было создавать новых слуг себе в помощь, но вдвоём с подчинённым Дельвигом уже было спокойнее.
Вот только на подходе к ступенькам приближавшегося Бальтазара остановил вонзившийся в землю рядком ворох клинков. Парящая высоко в воздухе Кагуя приближалась к мерцающему артефакту, а позади неё из-за леса с шипением поднималась громадная змеиная голова.
Морда высовывающего раздвоенный плотный язык чудовища была с чуть изогнутым рогом на носу и ещё небольшой «короной» наростов разной величины за покрытыми мелкими шипами надбровными дугами. Чем ближе исполинская тварь подползала, тем отчётливее становилось видно в лунном свете, как поигрывает её чешуя: чёрная по всей туши, но плавно переходящая в оливковый и густо-зелёный оттенок по мере продвижения от кожи к голове.
– Змей-Боа! Глотатель Слонов! Храни Хрэти-Гхал’Дур, как зеницу ока! – приказывала чудищу Кагуя.
– Милорд! – сразив широкой сияющей полосой выпущенного луча-заклятья вооружённого драугра, по заснеженному пространству проскользил близ некроманта Ильдар. – Смотрю, решили червячка заморить. А вроде планировали скинуть парочку фунтов. Вам одному не многовато ли будет? Не лопните? Может, помощь нужна?
– Помощью был Дельвиг, – покосился Бальтазар на обугленные кости испепелённого заклятьем рыцаря.
– Так он же за них! Он её генерал! – ткнул навершием посоха чародей в сторону притянувшей лезвия своих кинжалов-вееров Кагуи, уже готовой метнуть свои орудия в парочку болтунов. – Я на этот луч уйму сил и времени потратил!
– Ай, долго тебе, пню старому, объяснять, ложись! – потянул его вниз, отскакивая прочь вместе с магом, Бальтазар от резвых кинжалов принцессы.
– Вы на себя буйную красотку берите, вы по таким специалист, укрощать умеете. А я червячком займусь! – спешно поднимался смуглый бородач.
Змей зашипел, раскрыв пасть с мелкими дорожками чуть изогнутых назад зубцов и крупными клыками, способными пронзить насквозь любого попавшегося под хваткий укус высоченной громадины. Существо, задевая деревья, стряхивало с тех весь снег, оставляя голые чёрные ветви скрюченными уродливыми пальцами торчать в лунном свете.
– Хотя… милорд, вы же и по змеям большой мастак, Тескатлетону уже голову отрубили, хотите, вы им займётесь? – пятился Ильдар, широко раскрыв глаза и предлагая с дрожью в голосе определиться, кто ж станет сражаться с этой рептилией высотой с башню.
– Баше, Глотатель Слонов, это о нём шла речь в недавних угрозах, – хмыкнул дивящийся размером гиганта чернокнижник. – Читал о таком в заметках о Дайконе из библиотеки Мортимера.
– Громадина, конечно, но разве ж проглотит такой слона? – не очень-то доверял этому эпитету чародей, глядя на приближавшуюся змеиную голову.
– Дайконские слоны помельче размером, чем в Таскарии, – отметил Бальтазар, не сводя взор со змея-гиганта. – Да и переваривает он зверя обычно три года, а потом выплёвывает кости и ищет следующего.
– Как думаете, милорд, своего нынешнего слона он уже съел или только ищет? – ринулся вбок Ильдар, когда змей в броске бросился клацающей пастью прямо к ним с некромантом.
Отпрыгнув в разные стороны, они избежали острых зубов огромной рептилии, а та постепенно обвивалась хвостом и телом вокруг кумирни, охраняя так мерцающий и расходящийся светлой аурой с постамента артефакт. На них ринулась с собранными боевыми веерами Кагуя, посылая ледяные потоки и слепящие лунные искры сиянием своего наряда.
А ещё больше проблем добавили выскочившие со всех сторон из-под земли терракотовые воины. Судя по всему – те самые, что свалились в глубокие ямы на территории городка-стоянки и не смогли уже никак выбраться. Правда, учитывая, что их сейчас было с десяток, то либо принцесса подозвала сюда не всех, либо другие рыли подземные ходы в ином направлении. Или же всё-таки даже песчано-керамическим стражам хватило некой военной смекалки встать друг другу на плечи, так что большая часть из них вылезла, а вот эти остались рыть тоннели из холма, на котором стояло поселение.
Бальтазар тоже сотворил перед собой большой чёрный веер, направляя его бьющее тёмной энергией остриё полукругом в сторону подступавшего отряда, и высвободил импульс, расталкивая и сбивая с ног дайконцев. Кагуя вертела вокруг себя свои несоединённые кинжалы плавными волнистыми изгибами, как умелый фокусник из руки в руку перебрасывает колоду карт сквозь немалое расстояние.
– Возвращайся в город, вели врыть в землю штырями вверх, что найдут: ножи из изб, мечи, крупные гвозди, осколки, – велел Бальтазар, формируя вокруг себя чёрный вихрь, поднимающий его с заснеженной земли.
– Да, милорд, слушаюсь, – кивнул, поправив затем шапку-боярку навершием посоха, Ильдар, под потоками магического ускорения ринувшись обратно вверх по холму.
– А потом уходите! Слышишь меня? Бросайте город и отступайте, как договаривались. Всё и так увезли в следующий гарнизон, – кричал магу лорд Кроненгард сверху, окружённый громыхавшими грозой потоками густой дымки.
