– Вот и ответь, если купол от реликвии обнесёт этот город, допустим, или двор вокруг башни, бессмертное войско ж туда не пройдёт? Наткнётся, застряв, как я? Или как нежить, не способная пробраться за святые барьеры, – спросил Бальтазар.
– Боюсь, всё от разных тонких настроек зависит. Голем не человек, его просто так не остановишь. Магия внутри них, но, думается мне, не станет этот артефакт поглощать их внутренний заряд. Только если в его энергию как-то влезть и управлять, задав все параметры. Но тогда он перестанет защищать от других, настроившись лишь на големов, – качал головой Ильдар.
– Я надеюсь, ты там покопаешься хорошенько, изучай давай, – вздохнул Бальтазар.
– Нам с вами от вчерашнего колдовства теперь несколько месяцев лежать обессиленными. Столько дел натворили, что точно будет и спину ломить, и вены вздуваться, и мышцы ныть по всему телу, будто слоны прошлись или бронтозавры какие, – предупреждал чародей. – Вам-то хоть в замке и есть кому поухаживать.
– Ну, и тебе есть. Привезёт твоя кухарка тебе целебных похлёбок с перцем и чесноком, быстрее меня на ноги поднимет. Так что на голове ходить будешь, – хмыкнул на это некромант.
– Ха, на голове стоять и на руках ходить меня мама в детстве учила, – усмехался бородач, пускаясь в воспоминания, словно видя их в отражении мерцающего Хрэтигалдура. – Мечтал я быть артистом, путешествовать, жонглировать, трюки акробатически выполнять. А по итогу творю трюки магические. По её стопам пошёл, гадалкой-чародейкой была… Откаты скосили, много добра людям делала, болезни на себя тянула, детей от смерти спасала… Себя не сберегла, но не долгими годами красен человек, милорд. Я вот тоже века коротать не собираюсь, могу помочь – делаю. Так жить и следует, я считаю. И не важно, ответят тебе злом, взаимностью, безразличием… Мы творим добро не ради того, чтобы нам потом тем же ответили. Не впрок и не взаймы, а потому что так должно. Как маман поучала, таким и вырос.
– Может, поэтому ходят слухи, что у тебя откаты щадящие… А отец? – нехотя, но с толикой некого интереса поинтересовался у него Кроненгард.
– Плотником был, умельцем. На все руки мастер! Дома в Яротрукске строил, например, тот, где Мингус с женой и приёмной детворой живёт. Я к своему стыду толком ничему у батьки так и не научился, лоботрясом тем ещё был лет до четырнадцати… Так, по мелочи что-то могу: гвозди вбить, доски скрепить, полку повесить, дверцу шкафа на место вернуть могу попытаться. А вот всё это строительство, балки, крепежи, плоты – не моя вотчина, – отвечал ему Ильдар. – Думаете, я всегда был таким спокойным? О, в детстве был тем ещё сорванцом! – усмехался таскарец.
– Таким и остался, – буркнул ему чернокнижник. – Говоришь тебе Люцию защитить, ты непонятно чем занят.
– За всеми не присмотришь, милорд, всех не спасёшь, увы. Но это не значит, что не нужно стараться, – отвечал чародей. – Виноват, признаю. Очень виноват. Говорю ж, не ждал никто, что она выбежит вас спасать от ведьмы.
– Ты всё-таки загляни в замок-то. Не с кухаркой своей поваляться за супчиком, а вместо янтаря чего присмотреть в сокровищнице. Мне-то плевать, какие там рубины-сапфиры, – приглашал Бальтазар.
– Это вы зря! Без янтаря вас после веера кинжалов и не выходил бы, между прочим, милорд. Наняли себе бы хотя бы дворецкого, садовника, пару горничных и пару поваров. Не обязательно много, меньше десятка слуг, и уже замок будет выглядеть не как в страшилках о Волдриани, а хоть чем-то приличным без тёрна и паутины, – советовал чародей.
– Это не тёрн, а кусты диких чёрных роз, – ворчал некромант.
– Угу, и не паутина, а природное украшение, – кивал с иронией Ильдар. – И не мертвецы вам служат, а «сила предков».
– Одно другому не мешает, – устав от советов, некромант всё же двинулся в сторону кухонной постройки.
– Казначея заодно честного бы нашли себе, – вслед продолжал чародей. – Их не бывает, но уж самого честного из бесчестных какого-нибудь. Денежки счёт любят. Что баронские, что мортимерские. Надо знать, сколько добра в распоряжении. Мало ли, подкупить там кого для союза придётся. В войне все средства хороши.
День был ветреным, солнце скрылось за облаком, но не успел Бальтазар дошагать до здания сразу с несколькими печными трубами, как снова снег вокруг заблестел от ярких лучей. Облака проплывали довольно быстро, буроватые клесты и ярко-красные снегири слетали с ветки на ветку, снуя средь ближайших деревьев.
Те осыпали под резкими дуновениями мягкий снег на небольшие сугробы внизу у стволов, заставляя на миг задуматься о природной красоте, где даже зимой в одном месте можно было встретить и бурую кору с более светлым оттенком шишек, и красное оперение нахохленных птиц, и зелёную хвою. Всё это – в окружении бриллиантово-жемчужных переливов ярко-жёлтого солнца в насыщенно-голубом небе. А снизу на снегу красовались чьи-то оставленные свежие следы со стороны леса.
Зайдя на кухню за спиртом по просьбе генерала, Бальтазар снова замер уставившись на незваную гостью. Сразу стало понятно, чьи это следы и кто это вдруг в городок к ним пожаловал. Кацуми, сидящая за столом, тоже никак не ожидала вторжения, раз все повара с помощниками трапезничать.
Перед ней лежала на две трети съеденная печёная картошка, а за спиной был мешочек такой же, только сырой, наворованной из здешнего погреба и теперь слегка выглядывающей из-под горловины бархатной ткани. Миндалевидные розовые глаза ошарашенно глядели на некроманта, а гостья была теперь явно не в силах продолжать свой тайный обед.
– Так и знал, что Кагуя кого-нибудь пришлёт для переговоров, – хмыкнул Бальтазар.
– А я… А я, может, сама по себе! Хи-хи-хи! – ухмыльнулась компаку.
– Идём прогуляемся по лесу, поговорим, – предложил некромант, видимо, не желая, чтобы она прознала о немощном генерале или не вздумала попытаться выбить щит из рук Ильдара.
– О, зовёшь на свидание, – захлопала она.
– Картошку оставь, – развернулся Бальтазар уже на пороге. – Здешним людям нужнее.
XIV
Лесная прогулка велась неторопливо под пристальным взором яркого полуденного солнца, маячившего меж древесных стволов и голых крон. Птицы щебетали поодаль, клювом расковыривая шишки, любопытные рыжие и серые белки выглядывали из укрытий, мчались по веткам.
Никто не приближался, всё лесное зверьё, шурша кустарниками и прошибая с хрустом сугробы, старалось держаться подальше от беседовавшей парочки. Кацуми рассказывала, что Кагуя вернулась весьма недовольной и полночи пила чай, отчего так и не смогла уснуть. А ей самой уж больно понравились необычные местные блюда, в Дайкон ведь картофель не возят и там его практически не выращивают.
– Я готов вернуть Хрэтигалдур на условиях окончания войны, возвращения территорий и выгодной торговли, – проговорил Бальтазар.
– Хи-хи, не, на это принцесса не пойдёт, – ухмылялась Кацуми. – Даже возвращение щита её не вразумит, этого слишком мало для поруганной чести царствующего рода. Её задача здесь – вернуть Оясунэ. Кагуя-химэ ни перед чем не остановится для достижения цели и выполнения приказа своего микадо. Дело чести.
– Ха! Много ли чести… И обещание вернуть эту «сестрицу» свою не выполнить, и потерять главную реликвию Дайкона, если мы отобьёмся у замка Хаймлига! – хмыкнул некромант. – Кстати, она ей всё же кто? Если Оясунэ дочь владыки, а этот правитель на Кагуе собирается жениться… Тогда уж падчерица, выходит?
– По возрасту скорее младшая сестра, да и по общению, по отношению между ними. У нас нередко нынче знатные пожилые господа предпочитают вступать в брак с молоденькими аристократками, – рассказывала рыжая компаку. – По любви браки редки, это вам не Вольные Города. У нас брак – это, прежде всего, партнёрство, выгода для обеих сторон. Увядающие рода могут поправить финансовое положение и вновь расцвести, да и богатеи получают себе прелестный цветок в виде невесты.
– Теперь её войско под угрозой. Их больше не питает артефакт, не защищает, бессмертную армию в этом походе ждёт провал, – предупреждал чернокнижник.
– До Арне-то она доберётся уж, я думаю. Вы даже с вашими способностями только и отступаете город за городом. А отсюда до его башни уже и рукой подать. Мы скоро будем там, ваш край обречён. Лучше бы вам пойти туда и вернуть Оясунэ вместе с щитом, – советовала в ответ Кацуми.
– И что с ней будет? Что станет с ребёнком?! – интересовался Бальтазар.
– Ух, ну Арне-то в любом случае казнят, похитил он, или она станет свидетельствовать, что всё по любви, навлекая на себя гнев и позор. Не суть важно. Отсекут голову катаной публично. А младенца… Если микадо будет в хорошем настроении, радуясь возвращению дочери, то малышу, быть может, найдут семью. Отдадут какой-нибудь бездетной паре, как бы восстанавливая баланс. Кагую ведь боги также даровали бездетным старикам.
– Или кто-то избавился от младенца, подбросив в бамбуковую рощу, что куда более вероятно, – проговорил Бальтазар.
– Но я бы не надеялась. Никто не захочет, чтобы он вырос и потом имел какие-то притязания на трон по родству. Это может вызвать раскол между кланами, соседями и регионами, спровоцировать внутреннюю войну. Едва ли на это пойдут, – пожимала плечами Кацуми.
Они вышли на залитую солнцем заснеженную поляну, плавно бродя там, где летом было бы полно земляники, и гордо высилась бы сочная трава. А сейчас виднелись лисьи следы да ровный слой хрупкого наста, затвердевший за ночь и сейчас слегка подтаивающий под лучами.
– И вам всё равно? Не жалко? Ни ребёнка, ни Оясунэ, ни Арне? – удивлялся некромант. – Казалось, вас что-то связывает.
– Жалко, Бальтазар-сама, у пчёлки, – достала рыжая девица из кармана ещё одну припрятанную печёную картофелину, ещё тёплую, даже горячую, принявшись ею жонглировать. – Если бы вы жили в Дайконе, вам всех было бы жалко. Одни – заложники традиций, другие – воли отца, третьи – сложившихся обстоятельств. Там все поступают из чувства долга. Не так, как хотят, а так, как надо и как требуется в таких ситуациях. Люди несговорчивы, неуступчивы, своенравны. Каждый род не желает ни под кого прогибаться. И, тем не менее, скажу я вам, выживают самые гибкие и приспосабливаемые.
Вокруг слегка потемнело, будто над ними нависла туча. Снежинки прекратили переливаться, имитируя бриллианты, яркий свет перестал бить по глазам. Птицы разлетелись, будто опасались какого-то налетающего коршуна. Компаку с кокетливым хитрым прищуром обернулась, а Бальтазар остановился на месте.
– Кажется, мы с вами достаточно уже прогулялись, – вздохнул некромант.
– Ах, наконец-то какое-то облачко, – прикрыла глаза с довольной улыбкой Кацуми. – Думала уж, что ослепну здесь. Идёмте в тенёк?
– А я, думаю, узнал, что хотел. Кагуя непреклонна, и даже потеря реликвии её не смущает и не останавливает. Сильная, однако, женщина, – заключил Бальтазар.
– Всё о ней да о ней. Лучше бы обо мне поговорили. Я думала, мы с вами найдём укромное местечко, устроим шалости, отдадимся страсти! Зачем ещё нужны такие прогулки?
– Вынужден вас разочаровать. Хотя нет, есть кое-что, – помахал в воздухе выставленным указательным пальцем лорд Кроненгард. – К вам у меня остался лишь один вопрос. Где вы прячете хвосты?
– Хи-хи-хи, а вы забавный! Думаете, я какая-нибудь там кицунэ? – залилась звонким смехом рыжая леди.
– Давайте на чистоту, – предложил некромант. – Вы тащите с собой кумирни с богиней лис и перевёртышей Инари, поёте песни, устраиваете игрища, пляски, театры… Ваши подопечные в армии Кагуи совершенно не похожи на её терракотовую армию с каменными бесчувственными лицами. Те могут лишь патрулировать да исполнять приказы. В них нет ни души, ни эмоций, им чуждо веселье. А вот разного рода тануки, мудзина, оками – только и делают, что пляшут, болтают, веселятся во всю прыть.
– Что ж теперь, все, кто песни поёт, сразу оборотень-перевёртыш? – усмехнулась Кацуми.
