Сибирская эпопея
У торговых держав Европы есть и другие причины отказаться от поисков северо-восточного пути. Голландия, сильная и процветающая, укрепилась на мысе Доброй Надежды, и ее корабли плывут к Ост-Индии (современная Индонезия), чему Португалия уже никак не может помешать. Кроме того, англичане активны у африканских берегов и в Северной Америке, они ищут проход к Китаю, но уже северо-западный, в обход Канады. После неудачи в Московии Генри Гудзон целиком отдается этим поискам, унесшим в конце концов его жизнь. Однако, несмотря на падение интереса к мифическому пути в Китай, Мангазея и Обь, загадочная Сибирь с ее недоступными богатствами по-прежнему тревожат воображение. Спрос на меха только растет, и купцам не терпится заполучить побольше этого товара непосредственно на родине «мягкой рухляди», о существовании которой они узнали от европейских мореплавателей и их русских информаторов. Русские, не имевшие в своем распоряжении торгового флота, полностью зависели от западных партнеров, которые и продавали лучшие товары Московии на самых крупных ярмарках. Когда крупные русские торговые дома доставили сухопутным путем через Хойештрассе в Голландию меха, чтобы самостоятельно их продать, то местные торговые корпорации не позволили им этого сделать. В 1567 году корабль, принадлежавший Московской компании, привез русских купцов в Англию. Их представили королеве Елизавете I, но в беспошлинной торговле отказали, а они очень надеялись на эту привилегию, ведь русский царь дал ее англичанам.137 Но без собственных кораблей русские купцы бессильны. Они связаны по рукам и ногам и никак не могут быть конкурентами. Европейцы же, пользуясь своим преимуществом на море, стараются еще больше усилить свои позиции. Осенью 1583 года сэр Джером Боус (Еремей Баус), посланник королевы Елизаветы I, получил аудиенцию у Ивана Грозного. Видя успех голландцев, он просит царя, чтобы тот предоставил англичанам монополию на вход в порты северной Руси. Английский посланник известен своим вспыльчивым нравом. Он считает себя вправе требовать для англичан возможности торговать на востоке, в устьях Печоры и Мезени, где промышляют охотники, а также на Оби – в том случае, если мореплавателям удастся туда попасть. Иван Грозный болен, ему осталось жить несколько месяцев, однако наглое требование гостя ему очень не понравилось и наделало переполоха в Сибирском приказе. Царь заметил, что «Печора, да Изленди, да река Обь… те места в нашей отчине очень далеки от тех мест, которых могут достичь английские купцы. И, как сообщают свидетели, добавил с разоружающей откровенностью: «в тех местах ведутца соболя да кречеты; и только такие дорогие товары, соболя и кречеты, пойдут в Английскую же землю, и нашему государству как бес того быти?»138
Посланнику Боусу решительно отказано в просьбе. Одно из последних распоряжений Ивана Грозного перед смертью – запрет всем иностранцам приставать к берегам Печоры и других рек восточнее Белого моря и Архангельска. Строгановы лично просили об этом тяжело больного государя.139 Тем временем стало известно, что некоторые английские, а также, вероятно, голландские мореплаватели, пренебрегая запретами русской администрации, решили, что смогут безнаказанно пройти вглубь континента и рискнули присоединиться к поморам. Англичанин Антоний Мерш, поверив их заверениям, что «до устья Оби не очень трудно проехать», снарядил два морских судна, построенных по поморской модели, с командой по десять человек на каждом.140 Экспедиция оказалась очень удачной и вернулась с богатой добычей. Однако на обратном пути ее участников задержали и бросили в темницу, а пушнину отняли. Эта попытка, скорее всего, была не единственной. Возможно, и другие смельчаки добирались за Урал. Англичанин Джером Годсей, разговаривавший в Москве с захваченным в плен сыном одного татарского вельможи, сообщил своим лондонским нанимателям из Московской компании, что тот упомянул какой-то корабль, на борту которого находились «некие англичане» или, по крайней мере, похожие на него люди. Этот корабль потерпел крушение в устье Оби, что позволило татарам завладеть «пушками, порохом и другими богатствами».141
* * *Европейцы продвигались к востоку, будь то с согласия царя или самовольно. Напряжение нарастает. Осознавая уязвимость режима Ивана Грозного, некоторые европейские стратеги строят планы завоевания северной Руси с моря. Почему бы не завладеть всем, что есть в этой стране? Почему бы не завладеть и Москвой? Немец Генрих фон Штаден, досконально изучивший суть русской власти, поскольку состоял в царской опричнине, вернувшись, вступает в сговор с одним из немецких пфальцграфов (Георгом Гансом Вельденцским). Они хотят предложить Рудольфу II, императору Священной Римской империи, план завоевания северной Руси. Как пишет фон Штаден, нужно отправить флот на север, поскольку «русские не ходят в море; у них нет кораблей и морем они не пользуются».142 Дания, города Ганзы, Испания, конечно же, предоставят несколько сотен военных кораблей. Наверняка «шкипера и лоцманы найдутся в Голландии, Зеландии, в Гамбурге и в Антверпе-не».143 Несколько тысяч вооруженных людей могли бы затем захватить порты, куда «голландцы и антверпенские [торговые люди] привезли бы несколько сот колоколов, взятых из монастырей и церквей»,144 и установить контроль над реками и городами. Фон Штаден подробно описывает, как должны развиваться события. Плененного Ивана Грозного, его сыновей и казну доставят к границе Римской империи, затем царскую семью отправят в горы, откуда они смогут видеть Рейн и Эльбу.
Победители приведут туда также и захваченную в плен русскую армию и перебьют всех. Затем, согласно плану, следует у трупов перевязать «ноги около щиколоток и, взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов, <…> бревна с трупами надо сбросить затем в реку и пустить вниз по течению» для того, чтобы Иван Грозный убедился, «что истинно наше [писание], хотя он и думает, что он служит богу праведно».145 Этот проект, долгое время хранившийся в тайне, остался лишь на бумаге. Однако возникали и другие планы завоевания севера, тем более, что после смерти Ивана Грозного и регентства Бориса Годунова наступает эпоха нестабильности, интриг и иностранной интервенции, в частности, со стороны Польши. Иностранные наемники наводняют Русь, чтобы воспользоваться в полной мере тем периодом, что останется в русской истории как «Смутное время», и урвать свой куш. Летом 1613[11] года король Англии Яков I, занявший престол после Елизаветы I, получил от бургундского капитана Маржерета, участвовавшего в качестве наемника в гражданской войне, которая бушевала на Руси, предложение начать наступательную кампанию и «захватить землю в Архангельске». Маржерет считал Архангельск «весьма подходящим и удобным» местом для того, «чтобы продвинуть дело <…> тем более, Сир, что Ваше Величество завладеет портом Архангельска, на который у них вся надежда, тем самым они не только будут разорены во всей своей торговле, но также лишатся надежды на получение помощи из военного снаряжения и прочего необходимого, по большей части идущего из этих краев».146 Маржерет убежден, что русские взбунтуются, как только представится случай, и что они «мечтают единственно о том, чтобы иметь какого-нибудь иноземного государя, под которым они могли бы наслаждаться надежным миром». Если Его Величество, которое, по мнению французского офицера, является «ужасом антихриста, грозой турок, страхом татар и всех врагов» соблаговолит ввязаться в эту авантюру, сулящую большую выгоду, то, скорее всего, подданные Его Величества, «торговцы торгующей там компании, охотно примут участие, чтобы затем единственными вести там торговлю».147
Король Яков I предпочел не ввязываться в предложенную авантюру. В тот момент, когда Маржерет заканчивал писать свою записку, Московская Русь только-только начала выбираться из смуты, произвола, войн и казней. У нее появились новый царь и новая династия – династия Романовых. Потребовалось еще несколько лет, чтобы все успокоилось окончательно. Но в 1620 году царь пришел к тому же выводу, что и его предшественники. Нужно было остановить продвижение европейцев на северо-восток по морю. В 1620 году этот путь оказался под замком – нарушившему запрет грозила смертная казнь. Северный путь останется запретным до XIX века. В сибирской летописи, известной как Ремезовская, устье Оби описывается как абсолютно непроходимое для человека, скованное с незапамятных времен льдами, никогда не тающими под солнцем.148 Неизвестно, является ли это суждение плодом воображения летописца или специальным приемом, призванным охлаждать пыл иностранцев. Царь распорядился поставить вдоль побережья охрану, вынуждая купцов выбирать дорогу через Урал. Сухопутный путь к этому времени уже был проторен. Сибирь стала доступна.
Урал позади
Строгановы были первыми всюду – на ярмарках, на реках, на северных факториях. Конечно, они не могли остаться в стороне от завязавшейся торговли с иностранцами по Ледовитому океану. Устье Двины и Архангельск находятся не так далеко от их «столицы» – Сольвычегодска, при хорошей погоде всего несколько дней по реке. Купцы Строгановы, как это им свойственно, мгновенно понимают, насколько выгоден обмен с гостями издалека. К какому времени относится первый подписанный ими контракт с англичанами? Точно неизвестно, но в великокняжеских архивах, начиная с 1552 года, то есть еще до создания Московской компании, содержатся упоминания о переданных Строгановым царских заказах «товаров английских и неанглийских». Строгановы к этому времени уже уважаемые поставщики русского царя. Как полагают российские историки, Аника, скорее всего, разместил своих представителей и перекупщиков повсюду, вплоть до Мурманского побережья. Строгановы, как обычно, отстроили там несколько сараев и церковь, создав русский аванпост для европейских мореходов, еще не осмеливавшихся двинуться дальше на север. По всей видимости, высочайший клиент остался удовлетворен товарами и услугами Строгановых, поскольку в последующие годы он возобновляет заказы. Строгановы расширяют торговую сеть, открывают магазины в Холмогорах, а потом в Архангельске. Иван Грозный настолько доволен, что в 1570 году появляется его указ, согласно которому Анике и его сыновьям поручается контролировать от имени государства торговую деятельность «английских немцев» (sic) и других иностранцев. В частности, царь приказывает следить, чтобы гости занимались оптовой торговлей, а не розничной, чтобы они не покупали коноплю, из которой могли бы потом изготавливать корабельные снасти, и, наконец, чтобы к ним не попало запрещенное к продаже железо.149
Царь сделал Строгановых, ставших уже его личными поставщиками и могущественными посредниками в делах, настоящими государственными управленцами. Любой, кто хотел иметь солидный товарооборот, вынужден становиться их партнером. Конечно же, Строгановы не могли не пользоваться столь выгодным для них положением.
Они приглашали англичан добывать железо на своей земле в Сольвычегодске и, благодаря заграничным технологиям, через несколько лет на их предприятиях техника извлечения и плавки достигла нового уровня. Амбиции Строгановых растут. Стечение обстоятельств или следствие усвоенной ими новой роли? В тот же год, когда царь своим указом превратил их в полномочных инспекторов внешней торговли, Строгановы выкупают в Ярославле пленного фламандца по имени Оливье Брюнель. Этот человек уже много лет гнил в царской темнице. Поступок очень мудрый: Оливье Брюнель – человек выдающийся, наделенный редкими качествами. Он родился около 1540 года в Брюсселе или в Лувене и очень рано начал интересоваться спорами о северном пути и таинственном проходе в Китай, бушевавшими в кругу фламандских и брабантских торговцев, а также в мастерских картографов. Встречался ли Брюнель в юности со знаменитым Меркатором, в то время еще не покинувшим католический университет и не обвиненным в ереси? Или самостоятельно решил пуститься в авантюру, когда поднялся на борт одного из антверпенских кораблей? Мы знаем лишь то, что этот фламандец находился на одном из первых голландских кораблей, пробивавшихся в Московскую Русь по северному пути. Он намеревался «спекулировать» и для этого учил русский язык. Однако в порт он попал в сопровождении караульных. Корабль, на котором он плыл, был досмотрен по доносу одного английского торговца, стоявшего на страже монополии своей страны. Брюнеля обвинили в шпионаже. Но это происшествие имело и положительную сторону: Брюнель, в отличие от своих соотечественников, получил возможность остаться в Московской Руси. Еще ни один из нидерландских капитанов не ступал на русскую землю. Брюнель же за долгие проведенные в тюрьме годы выучил язык, в том числе и простонародный. Когда Строгановы вытащили его, оказалось, что желание Брюнеля свести счеты с англичанами и их компанией вполне на руку русским «олигархам». Они отправляют своего нового брабантского агента вниз по Волге – в Казань и Астрахань.
Брюнель развивает активную деятельность, налаживая торговые связи, в том числе с Центральной Азией и Китаем. Он плавает по северным морям и, конечно, совершает торговые операции со своими соотечественниками, представляя отделение торгового дома «Строганов и сыновья». Он знает всех – от старьевщиков Брюсселя до скорняков Архангельска, от арматоров Антверпена до аборигенных охотников Урала. Его неустанные труды прославили имя Строгановых, так что и полвека спустя нидерландские хроникеры Исаак Масса и Николаас Витсен будут расхваливать эту династию купцов.150 К сожалению, об этом удивительном пленнике и его путешествиях известно немного. Из переписки одного прибалтийского торговца, у которого Брюнель гостил, мы знаем лишь, что он очень много ездил по делам своих хозяев. Некоторые историки151 полагают, что Брюнель сопровождал Строгановых в их путешествии через заснеженные перевалы Урала до берегов Оби. Возможно, ему удалось дойти по морю до устья Оби, где он повстречался с самоедами (ненцами), тундровым народом, и вступил с ними в общение. На лодьях поморов – старых знакомых Строгановых – Оливье Брюнель добрался через льды Карского моря в места, куда не сумели попасть европейские первопроходцы. Он проплыл по гигантской реке, хотя мы точно не знаем, до каких мест, – по той самой реке, о которой грезили географы и богатые фрахтовщики Европы, полагавшие, что она ведет в самое сердце Китая. В 1576 году Брюнель вернулся во Фландрию. с ним приехали в Европу двое Строгановых – один из сыновей Аники и, вероятно, его племянник, чтобы наладить новые связи, найти партнеров для финансирования своих проектов и защищать права своего торгового дома в судах голландских городов. Втроем они побывали в Дордрехте, Париже и Антверпене. Русские купцы хотят иметь собственных представителей на ярмарках Фландрии и Голландии. Богатые города с высокими домами из тесаного камня, с треугольными фасадами и разноцветными стеклами, должно быть, потрясли Cтрогановых, привыкших к деревянной архитектуре своей страны. Брюнель тоже изумлен: он обрел родную страну, но нашел ее растерзанной конфликтом между католиками и протестантами и нарастающей враждой между северными (будущие Нидерланды) и южными (будущая Бельгия) провинциями. Осенью 1576 года Брюнель и его спутники находятся в Антверпене. В ноябре солдаты испанского короля, владеющего Фландрией, взбунтовались из-за невыплаченного жалования. Испания разорена, банки отказываются платить. Большой порт на Шельде разграблен. В резне, длившейся не один день, погибло от пяти до восемнадцати тысяч горожан, вся центральная часть города уничтожена огнем.152 Богатые купцы, которые симпатизировали кальвинистам или лютеранам, подумывают о том, чтобы бежать в Голландию. До нее – рукой подать, туда уже перебрались многие судовладельцы, например, братья Мушерон. Несмотря ни на что, Оливье Брюнелю удается уговорить Гиллеса Хофтмана и семью ван де Валле довериться ему и рискнуть – вложить деньги в путешествие в Московскую Русь и Китай. Когда в 1577 году авантюрист из Брабанта уезжает на свою вторую родину, с ним отправляется Де Валле. А что Строгановы? Действовал ли он от их имени? Предполагалось ли совместное дело? Об этом ничего не известно. Через четыре года Брюнель вернулся в Нидерланды. По его словам, Строгановы ему поручили набрать экипаж для двух строящихся кораблей.153 Он искал моряков в Антверпене, Амстердаме, на Шельде, чтобы попробовать, на этот раз уже с помощью русских, дойти до Оби, а по ней до Китая, и привезти оттуда обещанные горы золота. Побоялись ли моряки пуститься навстречу льдам? Или средств было недостаточно? Экспедиция, подготовкой которой занят Оливье Брюнель, – не просто очередная попытка пробиться по северному пути, она часть гораздо более амбициозного плана. В Антверпене он разговаривал со многими географами, в частности, с Абрахамом Ортелием, выпустившим незадолго до этого первый известный нам атлас мира. Все они убеждают Брюнеля, что нужно добраться до Оби, – по их мнению, идеального и легкого пути в Китай. Брюнель знает, что огромные реки, как и бескрайние пространства, примыкающие к ним за Уралом, весьма негостеприимны. Северную часть этих земель занимают народы тундры, а южные степи по-прежнему контролируют татары и хан Кучум, старый знакомый Строгановых. Чтобы попасть в Сибирь, нужно победить Кучума. В 80-е годы XVI века именно об этом думают Строгановы. И важная составляющая этого плана – экспедиция, о которой Брюнель хлопочет в портах Нидерландов. Пока Брюнель находится в Европе, Строгановы готовят сухопутную экспедицию, с которой собираются соединиться, поднимаясь по Оби от ее устья. Так, по крайней мере, считают современные российские историки.154
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Российские историки по-разному интерпретируют просьбу Строгановых и щедрость Ивана Грозного. Споры, не утихающие и сейчас, отражают неоднозначные представления об исторической ответственности за инициативы, которые привели к завоеванию Сибири. Были ли они специальным планом Строгановых или же их вынудил действовать Иван Грозный? В различные эпохи историки склонялись к различным версиям – в зависимости от той или иной идеологии. В советское время предпочтение отдавалось второй версии, поскольку важнее было признать ведущую историческую роль государства, а не олигархов. Исследования последнего времени (в частности, Руслана Скрынникова) показывают, что не стоит преуменьшать роль Строгановых в истории конца XVI века в целом и в истории освоения Сибири в частности. – Прим. ред.
2
Верность этого предположения доказывается тем, что два века спустя именно так все и произошло в случае с завоеванием Россией Аляски. Вместо того, чтобы самому управлять новой колонией, российское правительство доверило эту функцию частной «Российско-американской компании». Raymond F. Fisher, The Voyage of Semen Dezhnev in 1648. Bering's Precursor with Selected Documents, Londres, The Hakluyt Society, 1981, c. 145.
3
Джованни Кабото был гражданином Венеции, когда он решил вступить в торговые отношения с Англией. Однако о его происхождении ничего доподлинно неизвестно: предполагают, что он родился либо в провинции Генуя, в Лигурии, либо в провинции Латина (область Лацио) – в Гаэте. Во время первого путешествия 1497 года он проплыл вдоль американского побережья, неподалеку от Лабрадора, Ньюфаундленда и острова Мэн, оставшись в уверенности, что побывал в Азии. По возвращении Кабото сообщил, что в тех водах плавают гигантские косяки рыбы. Не удивительно, что после этого сообщения в Северную Америку было отправлено множество рыболовных судов. В следующем (1498) году Кабо-то отплыл в экспедицию из пяти кораблей, но ни один из них не вернулся..
4
Себастьян Кабот, или Себастьяно Кабото, (1477–1557) руководил несколькими экспедициями. Во время одной из них в поисках Северо-Западного прохода он пересек пролив и оказался в водах, которые принял за Тихий океан. Возможно, речь шла о Гудзоновом заливе.
5
Это соперничество выросло еще из конфликта в Нидерландах – развивающиеся провинции восстали против Испании при поддержке Англии. Несколькими годами позже конфликт найдет свое выражение в столкновениях на море и приведет к поражению непобедимой испанской Армады.
6
Прилагательное «немецкий» связано этимологически с прилагательным «немой» и указывает на то, как трудно было русским понимать речь иностранцев. Немцами могли называться любые иностранцы, просто среди них чаще всего встречались носители германских языков, в частности, говорившие по-голландски. В эту же эпоху в Москве также строится Немецкая слобода, где селятся иностранцы – временно или на постоянной основе.
7
Именно в этом квартале возник первый кинотеатр. Последние его жители покинули квартал и город в 1919 году после высадки европейских войск интервентов, прибывших на помощь белым, и последовавшей затем победы Красной Армии (Юрий Барашков, Вы сказали: Архангельск? Архангельск, 2011, с. 140 и след.).
8
Так называемая Голландская война шла с 1672 по 1678 год.
9
Автор знаменитых карт, составленных в цилиндрической проекции Меркатора, особенно распространенной в 1570 по 1590-е годы и часто используемой и в наше время.
10
Андрей (Андриес) Виниус (1641–1716), сын купца-эмигранта, стал одним из виднейших деятелей при царском дворе. Он возглавлял Почтовое ведомство, Аптекарский и даже Сибирский приказы. Переводчик и сподвижник Петра I с его молодых лет, Виниус немало способствовал упрочению позиций Голландии, служившей для русского царя образцом. Петр I подолгу жил в Нидерландах, где вербовал специалистов. Свою новую столицу Санкт-Петербург Петр I строил по модели Амстердама и даже использовал национальные цвета Голландии (хоть и в обратном порядке) для нового бело-сине-красного флага России.
11
Российские историки датируют этот документ, недавно ставший предметом подробного исследования, периодом между маем и октябрем 1613 года.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги