Бесплатный сыр – в мышеловке

Около пяти в кабинет вернулись Лера с Катей. Наша помощница тут же отобрала у меня телефонную трубку и принялась куда-то названивать, а Катя поманила в коридор.

– Ну что, Ирина, – сказала она. – Теперь мне практически все понятно. Твоя Лера замечательно умеет все объяснять. Я сейчас побегу, пора уже, а в среду, примерно к полудню, я подойду. Ты что-то свое придумаешь к тому времени, я – свое, состыкуем, подумаем. А если что изменится, так связь будем держать через Костю.

– Договорились, – устало кивнула я и вернулась в кабинет.

– Ирина, иди к шефу, – сказала мне Галина Сергеевна.

– Когда это он успел меня вызвать? – удивилась я.

– Ты ему без надобности, а вот он тебе – нужен.

– Зачем?

– Поставишь любимое начальство в известность о своей затее.

– А не рано?

– В самый раз, – заверила меня Галина Сергеевна, – а то останешься без видеоматериалов.

– Каких это?

– Как то есть каких? Тех самых, где участвует твоя героиня. Лера звонила в Москву, так ей сказали, что требуется официальный запрос руководства. Или ты хочешь, чтобы Павлик снимал декорированную военной формой Катю во время разминки на спортивных снарядах? Мне кажется, что этого маловато будет.

– Я об этом еще вообще не думала, – отмахнулась я. – Мне с Перовой проблем сегодня хватило.

– Считай, что уже думаешь, причем усиленно. Катя сказала нашей Лере, что в Москве имеется достаточно видеоматериалов с ее участием, так как во время службы ее неоднократно снимали всяческие корреспонденты. Как только им становилось известно о женщине, наравне с мужчинами служащей в армии, так все они начинали облизываться на роскошный материал, тем более что Катюша еще и очень привлекательная особа. Да только никому не удавалось показать этот материал массам.

– Это я знаю.

– А раз знаешь, иди к шефу и старайся его убедить изо всех сил, иначе материалов не получишь, понятно?

– Понятно, – вздохнула я обреченно.

Не так мне виделся визит к шефу, не так. Я представляла себе, что приду к нему в кабинет и сообщу о практически готовой передаче, а тут приходится обсуждать возникшие трудности, причем готовить эту передачу мне никто не поручал. Собравшись с духом и посмотрев на себя в зеркало, я нацепила на физиономию самую обаятельную из своего набора улыбок и отправилась в кабинет к Евгению Ивановичу.

– Заходите, Ирина Анатольевна, заходите, – приветствовал меня шеф. – Чем обязан вашему визиту в конце рабочего дня?

– Дело в том, – начала я, лихорадочно подыскивая нужные слова, так как намек про конец рабочего дня был более чем ясен: дескать, выкладывай быстренько и убирайся, нечего начальство задерживать, – дело в том, что мне нужен от вас официальный запрос в Москву на видеоматериалы…

– Это на какие же? – поинтересовался шеф.

– Я решила сделать передачу ко Дню защитников Отечества, – бухнула я, словно решившись войти в ледяную воду. – Моя героиня – девушка-лейтенант, приехавшая на время в родной город. Так вот, мне нужны видеосъемки с места ее службы. Они хранятся в архивах Московского телевидения.

– Так-так, – побарабанил пальцами по столу Евгений Иванович. – А вы знаете, что это не бесплатно?

– Знаю, – сказала я, с надеждой глядя на шефа.

– А вы помните, что я вам не велел делать новую передачу к этому дню?

– Помню.

– И все-таки рискнули?

– Рискнула, – вздохнула я, прощаясь с надеждой.

– Молодец! – браво пристукнул по столу Евгений Иванович. – Хвалю за инициативу. Рассказывайте.

И я в который раз принялась пересказывать соображения, подвигшие меня на подготовку этой передачи, затем перешла к рассказу о Кате.

– Ладно, – прервал меня шеф. – Мне уже все ясно. Завтра с утра зайдите ко мне, и мы вместе отправим ваш запрос по факсу, но…

– Что? – напряглась я, понимая, что за этим «но» могут скрываться неприятности.

– Инициатива наказуема исполнением. И не только. Если мне не понравится сделанная вами передача, то лично ваша премия, приуроченная к Женскому дню, пойдет на оплату этих самых материалов. Понятно?

– Понятно, – развела я руками.

– Все, можете идти.

– До свидания, Евгений Иванович.

Я возвращалась к себе в достаточно благодушном настроении, несмотря на финансовую угрозу шефа. Подумаешь, премии он меня лишит! Не зарплаты ведь. Да и не лишит: не может быть того, чтобы ему моя передача не понравилась! В этом я была уверена.

– Ну, что там? – спросила Галина Сергеевна, едва я открыла дверь. – Все в порядке или?..

– Все в порядке, – победно улыбнулась я. – Дамы, напомните мне, что у нас с вами на завтра намечено, и давайте расходиться по домам. Устала смертельно!

– У тебя завтра с утра романтическая встреча с внучкой Людмилы Ивановны и ее поклонником.

– Чьим? – не поняла я. – Людмилы Ивановны?

– Внучки, – раздраженно пояснила Галина Сергеевна. – Первокурсница филфака Люсенька Перова имеет счастье находиться в возрасте первой любви, а ты завтра будешь мило общаться с юными влюбленными, чьи чувства чистосердечно благословлены родителями с обеих сторон.

– Какой кошмар, – замогильным голосом промямлила я. – Чувствую себя мухой, увязшей в сахарном сиропе. Пусть будет проклят тот миг, когда в мою голову пришла идея не ограничиваться бонсаем.

– А я что говорила?.. – Честное слово, если я еще раз услышу эту фразу из уст Галины Сергеевны, то или сама удавлюсь, или совершу какое-нибудь уголовно наказуемое деяние над своей непосредственной начальницей. – А с одиннадцати утра ты снимаешь счастливую чету Перовых-старших в их фамильном гнезде. До этого времени должна успеть просмотреть то, что мы вчера наснимали, и решить, что годится, а что нет.

– А потом? – с тревогой спросила я.

– Потом поедешь в студию к Перовой-средней и ее мужу. Будешь любоваться живописью. Поэтому советую уже сегодня вечером подумать, о чем спрашивать дочку Людмилы Ивановны.

– Галина Сергеевна, вы моей смерти хотите? – жалобно поинтересовалась я.

– Ни в малейшей степени, – покачала она головой, – все это ты сама затеяла. Не вспомнила бы об этом треклятом празднике, так все было бы просто: поснимали бы себе деревца, поели бы пирожков – и все. А теперь изволь расхлебывать.

– Не сыпьте соль на рану! – взмолилась я.

– Буду, и не надейся, ты ведь и меня во все это втравила своей бьющей через край энергией, так что терпи.

– Лера, хоть ты за меня заступись, – я жалобно посмотрела на нашу помощницу.

– Не могу, – развела она руками. – Галина Сергеевна права, хотя, Ирина, я и на вашей стороне. Так любить свою работу, как это делаете вы, не каждому дано.

– Ехидна ты, Валерия, – вздохнула я, уловив насмешку в Лериной тираде.

– У меня учителя хорошие, – парировала она беззлобно и рассмеялась.

Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Галина Сергеевна посмотрела на нас подозрительно, ища оскорбительный намек в свой адрес, ничего не углядела и тоже улыбнулась. Таким вот улыбчивым трио мы и покинули свои рабочие места.

Сегодня вечером Володя был дома и жарил картошку. Мои вчерашние порывы готовить ужин показались мне сегодня дикими и неуместными, так гудела голова, а еще требовалось использовать ее по прямому назначению, то есть подумать.

– Ирина, что с тобой? – заботливо поинтересовался муж, глядя на мою страдальческую физиономию.

– Устала я, родной, очень устала.

– У тебя неприятности? – обеспокоился муж.

– Нет, все нормально, просто я устала.

– Бывает, – философски заметил Володя, переворачивая картошку. – Ты пойди посиди в креслице, послушай музыку, на орхидею полюбуйся… Авось полегчает. Все равно картошке еще минут десять жариться.

Предложение мужа показалось мне настолько заманчивым, что я цыкнула на поднявшую вдруг голову совесть и отправилась в комнату. Взявшись за пульт и уже почти нажав на клавишу воспроизведения, я резко отдернула палец, вспомнив вчерашнее звуковое безобразие. Но тут же успокоила себя, так как нагрянули более свежие воспоминания: утром-то меня разбудил Вагнер, а не хеви-метал. Однако Вагнера мне сейчас слушать не хотелось, пусть уж будет Вивальди. Я поменяла диск, включила музыкальный центр, вернулась в кресло, взяла в руки коробочку с цветком и блаженно расслабилась, стараясь отогнать противно сверлящую виски боль.