Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 1
Рядом мелькают смутные тени, все оплывает, утрачивая форму и перетекает одно в другое, и несется неведомо куда… Сколько времени так проходит, неизвестно.
Ефремов потерянно смотрит перед собой, как вдруг из пляшущего хаоса вырастает фигура Мишустина. Его не узнать… Он весь залит темной кровью, с ошметками рваной плоти… Очевидно от многочисленных осколочных ран. Живого места практически нет! Он шатается как привидение, в полутьме обвала расщелины сверкают обезумевшие глаза… Что-то, уже потустороннее есть в его страшном облике.
– Петро… Что с тобой? – глухо произносит Ефремов, – Тебе в госпиталь надо… Если еще смогут что-то сделать… Погоди, я тебе помогу! Перевяжу…
Мишустин замирает и странно улыбается… Будто гипнотизирует и тянет к себе, заставляя цепенеть как камень.
– Тебя всего покромсало! Смотреть жутко… Как ты на ногах стоишь и вообще в сознании. Так не может быть!
– Я то в порядке! – неожиданно бодро бросает Мишустин, – Вот ты то, как? Весь белый как известняк местный… С камнями сливаешься!
– Нормально. Голову встряхнуло малость, в остаольном порядок – я уж привык меня все по башке глушит! Мозги тоже полезно периодически встряхивать. Чтоб не заплесневели! А так, тело цело, даже царапин нет. А вот ты – тебе помощь нужна. Или уже нет… Ты что мертвец? Уже все?
– Че? Совсем сбрендил, Коля? Ты меня в покойники не записывай! Я в загробный мир пока не тороплюсь. Я до Берлина дойти хочу! И жить дальше…
– Ты же разорван весь… Человек с такими повреждениями и таким кровотечением долго не протянет. Что происходит вообще? Как это все преломилось, как в кривом или разбитом зеркале – явь и пропасть, живое с мертвым, где мы вообще?
– Бой идет! Ты давай вставай, хватит валяться и ахинею нести! Где винтовка? Хватай и на позицию! Сейчас враг попрет! Зевать и ахать некогда…
– Какой враг? Что здесь может быть? Пустота серая кругом… Я тоже умер, вместе с тобой? Это все, конец? Теперь нам в армии мертвых маршировать? Там тоже враги есть?
– Твою мать, Ефремов! Я тебе сейчас в табло двину, чтоб ты в себя пришел… Тебя контузило или что? Подъем и в строй! Обстрел закончится, немчура опять повалит. Нам плацдарм держать надо…
– Это плацдарм? – озирается по сторонам оглушенный лейтенант, – Где? Вокруг все расплылось, как грязь на стекле от дождя… Все смазано. Нет же ничего! Один ты торчишь как памятник, весь истекающий кровью, как фонтан на площади… Я сошел с ума?
– Это не мое… Вся эта кровища и мясо обожженное!
– А чье? Ты же весь пунцовый, набухший и качаешься… Будто сейчас рухнешь!
– Ну ты, чудак, Колян! Не верь глазам своим, особенно на войне. По нам не попало! Повезло, в рубашке родились. Впереди ячейку разворотило в клочья… Все что от них осталось… Часть на мне! Кровь совсем теплая, даже горячая… Сам от этого чуть в обморок не падаю. Вот так наша жизнь может закончится! Раз – и на куски! И никто потом не соберет, не узнает… Давай, уже шевелись лейтенант, позицию надо менять, а то и нас также в фарш разнесет!
– Значит ты живой? – расплывается в улыбке Ефремов, – Вот ведь счастье… А я уж подумал, погиб Петро… Товарищ мой дорогой! Как я без него буду…
– Хорош причитать, приди в себя уже! Нам линию обороны выровнять нужно, оценить обстановку, принять решение, на все про все считанные минуты! Штее ауф, герр Ефремов! Как сказал бы немец…
Часть камней сбоку обваливается и в клубах пыли появляется старший лейтенант Белов.
– Что тут у вас, пионеры юные? Все целы? Мишустин что с тобой? Ты же на себя не похож…
– Да в порядке я! – уже чуть ли не кричит старший лейтенант, – Хватит уже меня разглядывать, я не диковинка местная, самому тошно! Давайте уже делать что-то! А то сметут нас всех на хер!
– Успокойся Петро, все уже под контролем! – улыбается Белов, – Я пробежался уже по нашим ущельям и ямам, пока вы тут в себя приходили. Дал установку младшим командирам. Все звенья нашей цепи сковали вновь, раненых отправили в тыл, под землю… Ждем атаку! Ну и видок у тебя старший лейтенант! В аду бы черти вздрогнули…
– Бой пройдет, переоденусь! Тут на складах говорят обмундирования на целую армию хватит. Схожу, отоварюсь, новой формой! Вот ведь угораздило. Всего окатило! Кровь липнет… Кто это был из наших? Подумать страшно. Его видимо в воздух подбросило и там разорвало… Вынесло из укрытия. Ничего от парня не осталось.
– Потерь много? – спрашивает Ефремов, с трудом поднимаясь, – Надо же как все разворотило вокруг! Не узнать… Будто в другое место переместились! Непонятным образом.
– Достаточно, – вздыхает Белов, – от моего охранного батальона скоро ничего не останется! Ты да я, да мы с тобой… Жестко мы здесь с фрицем сцепились! Никто не уступает. Но мы заведомо в неравном положении, и по численности и по вооружению! Но врага тем не менее, бьем в пух и прах! Задача была – остановить и задержать… Что собственно и происходит, несмотря ни на что…
– Если бы нам поддержки с земли и с воздуха! – вытирает с себя кровь Мишустин, – Да еще бы с моря, добротной эскадрой… Тут бы музыка другая звучала! Более победоносная и жизнеутверждающая. Столько бы смертей не было!
– Немцев все больше становится! – замечает Ефремов, – Это по каждой атаке заметно и чувствуется увеличивающаяся мощь и огневая, и численная. Сначала разведка боем была, прощупывали нас. А теперь со всех сторон окружают и действуют более методично и целенаправлено. Давят, теснят броней и пламенем все ближе к пропасти подземелья…
– В степи нам делать больше нечего! – заключает Белов, – Сегодня еще до вечера продержаться у входов в каменоломни, а дальше все. Будем прощаться с солнцем и светом… У нас теперь путь остается один – под землю!
Глава 20
Ствол пулемета «Максим» едва заметный в расщелине изломанных скал, поворачивается вбок, ища цель… Фашистская пехота под прикрытием танков медленно приближается к входам в каменоломни.. В темноте провала подземелья, Николай Немцов, курсант Ярославского авиационного училища, плавно наводит свое грозное оружие, ловит в прорези прицела чернеющие фигурки наступающей немецкой пехоты. И выждав подходящий момент, с пылающим чувством давит на гашетку…
Стальное тело оружия взрывается в неистовом ритме и изрыгается ливнем огня. Воздух разрывается тяжелым грохотом, эхо гулко прокатывается по извитым проходам каменоломен. В крохотном проеме стального щита пулемета, мир скачет в яростном пламени вспышек и пороховом дыму, корпус сотрясается в бешенном темпе. Скошенные, как невидимой силой, фашисты исчезают в темноте ям и рытвин изорванной степи, другие залегают в траву, огрызаясь одиночными выстрелами. Но и здесь многих настигает меткий огонь пулеметчика. К нему присоединяется нестройный хор винтовочных выстрелов, не давая немцам развить какую-либо стратегическую инициативу….Атака фактически захлебывается. Бой становится позиционным, но пехота Вермахта не оставляет попыток прорваться ближе и начать штурм каменоломен.
– Красиво рисуешь, Коля! Прямо как по скатерти вышиваешь! – оценивает Немцова его товарищ, номер второй расчета Иван Скибин, – В училище сразу бы зачет поставили, после первых очередей! Знатно ты их подмял. Головы поднять не могут…
– Мы уже не в училище! Здесь все по-другому! Кто бы мог подумать, что нам летчикам придется фашиста косить не в небе, и даже не в поле, а из-под земли… Рухнули вниз! Ну да ничего! Мы и здесь покажем виражи мастерства! Ваня, давай еще ленту…
– Все готово! Пропиши им еще порцию! Фриц то, не ожидал, что камни могут стрелять! Здорово мы им тут свинцовую головомойку устроили! Как на скалу напоролись! Буквально…
– Они еще не совсем поняли, что здесь такое… Когда расчухают, нам тоже придется поднапрячься! Гансов недооценивать нельзя. Воевать они умеют! Почитай всю Европу себе оттяпали…
– Мы не Европа! Мы из другого материала скроены… Нас парадным маршем не возьмешь! Мы пока дышим, покоя не дадим!
Рядом ухает взрыв, осыпая каменное укрытие дождем осколков. Тут же по камням визжа, секут пули…
– Ишь ты, тявкают в ответ… – усмехается Скибин, подтягивая коробку с лентой, – Шавки баварские! Сейчас огребете… Вам тут не Париж! Вам, бля, хребет быстро переломаем. Это Аджимушкай!
– Да места здесь непростые! Это только с виду унылая однообразная степь… А ступишь не туда, и все! Взять хотя бы наши пещеры… Тут не то что с наскока, а даже при длительной осаде не возьмешь! И не поймешь…
– Коля! Слева от кургана подразделение высыпало, рассредотачиваются в низине. И что-то там возятся, то ли миномет устанавливают, то ли черт знает что, не разобрать без бинокля…
– Ага! Вижу… Сейчас я их угомоню! От души! Все в бурьяне и останутся…
– Дымом все затягивает! Видимость как из кабины в тумане, почти нулевая… – вытягивает шею Скибин, – Только наш истребитель каменный! И бесформенной громадный!
– Дым скоро развеется! Ветер с моря сильный… – всматривается вдаль Немцов, – Пороховой смог! Выстрелы стихнут и будет та же степь до горизонта…
– Ветер тут знатный! Порывистый, сильный и колючий! Дерзкий и какой-то неутихающий! Сносит просто…
– Два моря встречаются! И воздушные массы здесь сталкиваются, кружа в страстном танце! И не только… Куда не копни – все ершистое и непокорное! Начиная со старины незапамятной! История тут богатая…
– Да, всякой древности хоть отбавляй в округе! Усыпальницы, руины храмов и домов, великая, грандиозная цивилизация была! Впечатляет… Если представить, как тут все было раньше.
– Мы еще лучше в СССР создадим! После Победы…
– Без сомнения! У нас все лучшее и передовое… Наша творческая мысль границ не знает! Мы такое возведем, что весь мир ахнет!
– Мы – новаторы! Новую эпоху открываем… То о чем все раньше мечтали, о свободе, равенстве и братстве, мы воплощаем в жизнь! И что будет в будущем, насколько прекрасно, даже не вообразить, аж дух захватывает!
– Вот только этих мерзких тварей, пауков фашистских разобьем! И заживем… Вдохновенно и счастливо!
– Все! Сдулись! Уходят… – устало выдыхает Немцов, вытирая лицо пилоткой, – Ух и дали мы сегодня! Аж руки до сих пор колотит… И в глазах резь! От перепада света и черноты подземной! Мы к мраку больше привыкаем… Сложно становится свет переносить!
– Да есть такое… Днем когда наружу выглядываешь, как будто фонарем в глаза ослепило! Подземная жизнь дает о себе знать… Мы просто приспосабливаемся к новым условиям. Организм он у нас умный! Тело порой посообразительней самого разума бывает… Сразу смекает что делать, пока тот взвешивает все за и против. Вот мы здесь в темноте и лучше видеть стали и ориентироваться, иногда как собаки по нюху…
– Главное надолго здесь не остаться! А то так в подземных животных превратимся ненароком, – смеется Немцов, – или в троллей каких-нибудь! И забудем белый свет…
– Ну это вряд ли! Мы тут гости и злоупотреблять подземным гостеприемством не станем. Нас дом родной ждет… И возведение нового замечательного будущего! Когда мы…
Внезапно сзади раздается непонятный шум, вроде как осыпающихся камней, угадывается приближающееся движение. Но разобрать кто это, в густой тьме невозможно.
– Кто там шарашится? – поворачивается Немцов, – Проверь, наши или кто чужой… Тут надо быть начеку!
– А кто еще? К нам фриц не пролезет… Они вон ближе ста метров подойти не могут! А чтоб в нашу катакомбу залезть – это из ряда вон!
– Мы на войне, Ваня! Тут четкой линии «наши-враги» уже быть не может… По определению! Про разведку и диверсантов не забывай… И особые штурмовые группы!
– Ладно, понял я… – перехватывает карабин Скибин, – Сейчас тыл прикрою! Ты тоже в камни прижмись! А то мало ли…
Курсант прячется за валунами, выставляя вперед ствол оружия. Шорох приближается… Маячит бледный огонек фонарика. За ним угадывается одна или несколько зависших фигур.
– Стой! Кто идет? – грозно окрикивает Скибин, – Пароль?
– Потише… Чего разорались? «Компас»! – отвечает бодрый голос из темноты, – Вы чего, своих не признаете? Кто тут вообще? Отзыв?
– «Пеленг»…Свои то хорошо, – выкрикивает, держа руку на кобуре пистолета Немцов, – но лишний раз проверить не помешает! Мы не на танцах в клубе…
– Это верно! Танцы тут у нас дикие начались! Не чета городским площадкам.
– Кто это? Не могу понять? – напрягается Немцов, – Вроде из наших…
– Порядок! Это Лешка Чернышов, – выдыхает Скибин, – чертяка! Никак его голос узнать не могу! Уже не первый раз…
– У нас голоса одинаковые становятся! – замечает Немцов, – Сиплые и визжащие… От местных условий. От недостатка кислорода, связки садятся! Себя то не узнаешь… Скоро все в одной тональности запоем!
– Что правда, то правда! – восклицает подходящий, – Порой хрипишь как сдутая камера, или дверь заржавленная поскрипываешь глоткой… Ничего, все вернется в норму! Недолго нам тут бегать… Переправа закончится, там все будет ясно!
Из темноты проявляется курсант в форме летчика, крепкого сложения, с винтовкой наперевес, и внимательно оглядывает товарищей.
– Привет, чего закопошились? – улыбается Чернышов, – Вошли во вкус боя? Хорошо еще по мне не влупили! Хоть спросили…
– Меры предосторожности… – поднимается из-за гряды камней Скибин, – Ты тоже хорош! Мог бы по именам окликнуть, не красться как тень…
– Все правильно, – кивает Чернышов, – В нашем подземном лабиринте ухо востро надо держать. Не знаешь, кто из этого мрака выскочит… Как тут у вас?
– Отлично! – проверяет пулемет Немцов, – Еще одну атаку отбили! Готовимся к следущему штурму! Боезапаса бы хватило…
– Положили гансов добротно! – потягивается Скибин, – Вон по сопкам кучами темнеют. Падаль нацистская…
– Да, они уже много здесь потеряли! – радостно декламирует Чернышов, – За эти дни, и техники, и солдат… Крепкий орешек им достался в Аджимушкае! Не по зубам…
– Это точно. Что слышно, Лешка? – Немцов, – Есть что интересное? Говорят, ты на Центральную ходил, где народу много скопилось, местных в основном… Как там?
– Да как сказать! – пожимает плечами Чернышов, – Есть кое-что… И очень даже важное. Не одни мы тут оказались! Кто гансов отчаянно метелит в Аджимушкае. Есть и другие разрозненные армейские части, кто такие же, как мы бои ведет. Все не так как мы думали…
– Знамо дело! – задумывается Скибин, – Тут народу порядком в катакомбе скрылось, кто не захотел драпать за пролив.. Ничего удивительного, что помимо нас еще кто-то сражается!
– Я не об этом! – вытирает пыль с лица Чернышов, – Не о комсомольцах-добровольцах… Мы думали, оборона стихийная, ан нет! Оказывается все организовано, и очень серьезно. Штабом фронта… И линия обороны достаточно обширная, и весь путь на нашем направлении, фрицам к морю, на переправу надежно перекрыт! И части тут особые – и пограничники, и полк охранения НКВД, и из резерва командиров много… Так что все достаточно солидно закрутилось!
– Каким на хрен штабом? – распаляется Немцов, – Они же еще 13 мая убежали… Как зайцы от первых выстрелов. Всю армию бросили! Подонки… Мы, курсанты их охраняли, а они смылись. И мы остались здесь… Потому как не захотел бежать как трусливые шакалы. А они от канонады и дыма на горизонте сразу драпанули! Тоже мне руководство целого фронта! Собаки! Не чести, не совести… Еще звания высокие носят! За что?
– Получается не все! Полковник один остался из штаба, фамилию не вспомню… Он взял на себя всю оборону здесь, – сообщает Чернышов, – Объединил все осевшие тут силы. Капитан пехотный приходил, разъяснил ситуацию и сказал, что теперь мы часть подземного гарнизона и подчиняемся ему и полковнику этому. Наше расположение здесь и остается и мы должны держать оборону этого участка.
– Что за капитан? – любопытствует Скибин, – Ему можно доверять, или еще один штабной кадр, как наши бывшие?
– Левицкий что ли… Я его раньше не видел здесь, – произносит Чернышов, перебирая винтовочные обоймы, – Статный такой мужик, солидный… Сложение крепкое, просто богатырь! Я бы с таким с удовольствием поборолся на ринге. И хватка чувствуется, и ум… все по делу! Вообщем производит впечатление. Внушает доверие. За таким можно пойти.
Эх, черт, патронов мало остается! Так дальше пойдет, еще дня два, а потом стрелять совсем нечем будет. Надо будет что-то думать.
– Тебе бы только бороться! Мутузить кого-нибудь на ринге. Усидеть не можешь на месте, чемпион ты наш, мировой и непобедимый! Значит, все действия будут согласованными? – рассуждает Немцов, – Это радует! а то мы сгоряча лупим из во все стороны, да в контратаки слепо бросаемся, а общей стратегии нет… По каменоломням сидят, кто во что горазд… Народное творчество… Теперь получается, все будет согласовано. И какие-то общие операции планируются?
– Выходит так… – задумывается Чернышов, – Насчет совместных действий пока не знаю. Капитан сказал, чтобы ждали дальнейших приказаний, он придет все разъяснит. И даст соответствующие указания. Пока ничего конкретного. Держать рубеж, не сдавать позиций. Я так понял, они сейчас организационной работой заняты. Чтобы свести всех, таких как нас, кто не отступил, в единую боевую часть.
– Молодцы! Хоть кто-то нашелся, кто в этом хаосе отступления создал прочный заслон… – воодушевленно произносит Немцов, – Это сильно подорвет наступательный пыл фашистов и сорвет их планы.
– Что еще слышно? – поворачивается Скибин, – В целом то, на других участках как?
– А че еще? Народ толкется по штольням, набито как сельдей в бочке… гражданских тьма тьмущая! Целыми семьями, с козами и курами, я даже коров видел, мычат в тоннелях… Ребятишек много бегает, кажется все до одного из местного населения, с поверхности сюда и ушли… Не мудрено! Там так бомбят, что выжить шансов никаких нет! Чего еще им остается? Бои идут не стихают, не у нас, так рядом по территории каменоломен. Только здесь им и ховаться… А так Жизнь продолжается, даже под землей, во мраке этом, катится, неведомо куда…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги