Король мошенников

Кэрол надула губки.

– То, что у меня сейчас на голове, больше напоминает подушку, верно?

Виктория взяла расческу и принялась за работу.

– Поверни голову немного вправо, – потребовала она через пару минут, то и дело поглядывая на фотографию модели.

Им было чуть за тридцать, и Кэрол, и Виктории, фигуры у обеих стройные. Сейчас они отражались в боль­шом зеркале ярко освещенной ванной комнаты. Что ка­сается Виктории, то это была настоящая красавица – идеальная фигура, прекрасное, чуть скуластое лицо. Но своей внешности должного внимания она не уделяла, в одежде не гналась за модой и волосы стригла коротко, чтобы сэкономить время. По утрам Виктория вскакива­ла с постели, бежала под душ, потом вытирала волосы полотенцем и, сунув голову под сушилку, просматрива­ла бумаги. Пятнадцать минут спустя она выходила из дома. Макияж минимальный, иногда вообще никакого. И все равно она была ослепительно красива той есте­ственной красотой, которой не нужны никакие ухищре­ния. Ей уже делали предложения по крайней мере пол­дюжины нью-йоркских модельных агентств. Стройные, хорошо одетые мужчины, пахнущие дорогим лосьоном после бритья, иногда подходили прямо на улице и сова­ли ей в руку карточки своих агентств с предложением позвонить. Разумеется, она не допускала мысли о том, чтобы менять профессию прокурора на такое недостой­ное занятие, несмотря на то что предложения предста­вителей известнейших в мире агентств ей льстили.

– Вот, – сказала Виктория, закрепляя справа за­колкой волосы Кэрол.

– Не знаю, – сказала та, скептически изучая свое отражение в зеркале. – Мне кажется, я выгляжу глупо. Наверное, лицо слишком круглое, а прическа сейчас это подчеркивает.

– Может быть, не надо зачесывать волосы слишком высоко… давай отпустим немного здесь, а поднимем вот тут, – сказала Виктория, пригладив несколько выбившихся локонов. Она чувствовала себя немного не в своей тарелке, поскольку к собственной прическе интереса проявляла мало. Где уж тут давать советы по наведению красоты! Вот если бы понадоби­лось провести перекрестный допрос, это другое дело.

– Ты привезла платье! – воскликнула Кэрол, угля­дев наконец саквояж, который Виктория прислонила к шкафчику.

– Да. Гил Грин, когда увидел счет, чуть не обкакался. Но если Розе Лопес, свидетельнице по делу о наркотиках, разрешили купить для судебного заседания дорогущее го­лубое платье, то почему тебе нельзя? Ты тоже имеешь пра­во. Тем более что твое, золотисто-коричневое, гораздо сим­патичнее. – Она протянула Кэрол саквояж.

Драгоценная свидетельница расстегнула молнию, вы­тащила платье и моментально влезла в него.

– Ой, как мне нравится! Нравится, нравится… – затараторила она, подходя к зеркалу. – А тебе? – Она посмотрела на Викторию.

Та улыбнулась и обняла Кэрол.

– Девочка, да они все попадают с ног, как только тебя увидят.

Они простояли вот так, обнявшись, примерно с мину­ту, а то и больше. Ни дать ни взять настоящие подружки.

Болтовня болтовней, но Виктория не переставала вос­торгаться мужеством Кэрол. Подумать только, рисковать всем, даже жизнью, только потому, что это правильно, потому что так нужно! У Виктории Харт захватывало дух от одной только мысли о потрясающей жертве, на кото­рую пошла Кэрол Сесник.

Расположившиеся на заднем сиденье серого фургон­чика «эконолайн» Томми Рина по прозвищу Два Раза и Тексако Филлипс согнулись над планом «Трентонской башни». Его добыли в Управлении по делам со­оружений. Работающему на семью Рина хакеру удалось проникнуть в файлы смотрителя городских со­оружений и перекачать все необходимое.

– Эти гребаные отопительные воздуховоды очень ма­ленькие. Туда не влезешь. Ведь им, бля, уже по сорок лет, – сердито сказал Томми, разглядывая план и морщась от ужасного запаха, какой шел от Тексако. Томми знал, что это из-за анаболических стероидов. На перед­нем сиденье за* рулем жевал зубочистку тощий Раста[4]. Его тугие, торчащие в разные стороны косички были намазаны маслом и украшены бисером. Темная кожа не блестела, а была матовой.

Тексако Филлипс время от времени поглядывал в сто­рону Расты. Он все не мог взять в толк, зачем, черт возьми, Томми понадобился водитель, у которого вид, бля, хуже, чем у уличного подонка. Двадцать минут назад, когда Раста уходил отлить в сортир на заправочной станции, Тексако задал этот вопрос Томми.

Томми ухмыльнулся:

– Потому что он тарелка из «Макдональдса». Тексако не знал, что, черт возьми, это значит, но

усмешка знаменитого бандита была такой зловещей, что он заткнулся. Тексако приходилось иметь дело с Томми Рина, хотел он этого или нет, не было у него выбора, потому что Томми был старшим братом Джо Рина, кото­рый поручил им эту работу. И разумеется, командовал Томми. Он, как и его брат, Джо, был невысокий, тоже где-то метр семьдесят, но на этом сходство заканчива­лось. Тридцативосьмилетний Джо Танцор был красавец. А чтобы выглядеть выше, ходил, чуть приподнимаясь на цыпочки. Эта привычка выработалась у него еще со шко­лы, отсюда и это прозвище – Танцор. У Джо были кра­сивые вьющиеся волосы и превосходные зубы, похожие на подушечки жевательной резинки «Чиклетс».

У Томми волосы были точно такие же, вьющиеся, но то ли росли как-то не так, то ли он зачесывал их неправильно. Рожа у него была обезьянья. Зубы такие же белые, как у брата, но торчали вперед. К тому же у Томми был неправильный плотоядный прикус. Глаза тоже голубые, как у Джо, но у того они были красивые и ум­ные, а у Томми свинячьи. Он выглядел уродливой кари­катурной копией младшего брата.

– Обвези нас вокруг квартала, хочу посмотреть на пожарный выход, – сказал Томми парню с Ямайки, по­казывая на обозначенную на плане дверь.

– Ага, мы ща наварим бабок, – невразумительно про­бормотал балбес, заводя мотор фургончика и трогаясь.

– Почему ты, мать твою, не выльешь на себя не­много одеколона? – спросил Томми Два Раза у Тексако, который не чувствовал своего запаха и потому не понял, о чем это говорит Томми.

Они молча сидели, пока фургончик, шурша шинами по влажному от дождя асфальту, объезжал квартал. Стекла в машине были подняты, и потому казалось, что в ней тесно и душно. Это из-за Тексако, который один зани­мал достаточно большое пространство. С ним постоян­но было полно ручной клади, которую он, казалось, уже привык повсюду таскать с собой. Не будем пока уточ­нять, что это было. Тексако обладал своеобразным чув­ством юмора, которое осталось у него на уровне млад­ших классов. Подавляющее большинство шуток из его коллекции сопровождалось непристойными звуками. Следует также упомянуть и его сексуальный аппетит, ко­торый не допускал никаких проволочек: на женщину он набрасывался немедленно, при первой же возмож­ности. Сам он называл подобный метод занятиясексом «благородным». Ясное дело, такое поведение до добра не доводит. Тексако дважды арестовывали по об­винению в изнасиловании в те времена, когда он еще играл среднего полузащитника за «Патриотов Новой Англии». Он приглашал девушку на свидание, а дальше… сами понимаете. Правда, в обоих случаях ночью девуш­кам звонили и проводили соответствующую беседу, пос­ле чего они забирали из полиции свои заявления. В об­щем, благоухание, которое испускало тело Тексако, и само его присутствие в каком-нибудь помещении дей­ствовали на окружающих угнетающе.

– Демо, опусти ты, бля, это стекло, здесь воняет, – сказал Томми. Ямаец не отозвался, его руки крутили ба­ранку. – Эй, ты что, оглох? Я с тобой разговариваю.

– Микки-Маус давно уже дома, а Доналд Дак все не трахнет никак, – пробормотал Демо, но все-таки опустил стекло. В машину заструился прохладный свежий воздух.

Тексако недовольно покачал головой. Ну и кретин. Расту звали Демо Уильямс. «Что за дерьмо эти люди! Надо же додуматься назвать ребенка Демо», – размышлял он, забывая, что родители его самого нарекли Тек­сако[5].

– Остановись здесь, – сказал Томми.

Ямаец остановил фургончик у тротуара, и Томми при­нялся изучать дверь пожарного выхода, затем начал пе­ребирать ксерокопии плана здания.

– Значит, так, добираемся до старого кухонного лиф­та, поднимаемся наверх. Вот газовое оборудование. На­верное, если запустить эту чертову штуковину, она наде­лает много шума. Ладно… Как ты думаешь, я смогу влезть в эту гребаную коробку? – спросил Томми, посмотрев на Тексако. – А ты сможешь поднять ее на четырнадца­тый этаж?

Тот кивнул, радуясь, что ему не предлагают залезать в кухонный лифт вместе с Томми. Лифт предназначался только для подачи блюд с одного этажа на другой.

– Тогда ладно, так и решим. Демо, ты остаешься здесь, мотор не глуши. А ты, Тексако, как только я замо­чу публику, поднимешься туда и займешься санобработкой. Идет? Ты услышишь, как они полетят вниз.

– Идет, – сказал Тексако, взглянув на стоящий ря­дом кожаный чемодан фирмы «Гуччи» со всем необхо­димым.

– Насчет гаража не знаю, – добавил Томми. – На­сколько я понимаю, там никого нет, но ты меня под­страхуй. Не хочу, чтобы лифт доставил новую партию копов, когда я наверху начну мочить этих мудаков.

– Никто в лифте не поднимется, – заверил его Тек­сако.

Томми бросил на громилу пристальный взгляд, свер­ля его своими голубыми свинячьими глазками. Этот взгляд намекал, что Томми считает Тексако самым большим бездельником и придурком на земле. Этот взгляд был насыщен электричеством, а еще больше – крайней злобой. Таким, должно быть, был взгляд доисториче­ской рептилии.

Вся операция должна была пройти быстро и чисто. Наемных уборщиков Томми решил не использовать. В некоторых фильмах прямо следом за киллерами идет бригада «специалистов по санобработке», которые убирают место преступления с помощью эффективных моющих средств, пылесосят ковры, в общем, устраняют все сле­ды. Место преступления должно остаться стерильным – никаких отпечатков пальцев, ни пятен крови, ни едино­го волоска, ни единой ниточки. Однако насколько на­дежна бригада уборщиков? Тут стопроцентной гарантии не мог дать никто, потому что эта специальность в пре­ступном мире новая. Поэтому Томми никогда услугами бригады уборщиков не пользовался. Он вообще предпочитал не оставлять в живых никого, кто мог бы его потом заложить. Исключение составлял Тексако, один из телохранителей брата. Томми знал, что рискует, но полагал, что этот здоровенный, накачанный стероидами урод достаточно смышлен, чтобы сообразить, что в случае чего он порежет его на куски.

Томми поковырялся в замке пожарного выхода и че­рез несколько минут вместе с Тексако вошел в темное помещение. Кухонный лифт находился там, где положе­но. Все честь по чести, только вот трос выглядел изно­шенным и был весь в пыли и паутине. Томми легко по­местился в маленькой кабине. Он сел на металлический поднос и подтянул к подбородку колени, сразу став по­хожим на дауна. Тексако потянул трос и поднял кабину кухонного лифта на четыре метра, чтобы проверить проч­ность. Трос держал. Затем кабина двинулась наверх. Тек­сако тянул трос, осторожно перехватывая его руками. К тому времени когда кабина поднялась на седьмой этаж, по лицу и могучим рукам бывшего футбольного полуза­щитника струился пот. На ладонях уже образовались во­дяные пузыри. Неожиданно ему пришло в голову, что он может сейчас оказать человечеству огромную услугу. Для этого достаточно просто отпустить трос и тем самым от­править этого сицилийского маньяка вниз с седьмого эта­жа. Может быть, он даже по пути наделает в штаны. Это было бы совсем хорошо. Но сделать такое у Тексако не хватило пороху. Он знал, что Томми, этот хитрый прой­доха, не погибнет. Что-нибудь поломает, но оклемается, а потом обязательно найдет Тексако и убьет. Причем де­лать это он будет медленно. «Я, бля, буду отрезать от тебя дюйм за дюймом» – это его слова, он так обещал.

Оказавшись на четырнадцатом этаже, Томми осто­рожно открыл дверь кухонного лифта и, никого не уви­дев, выскользнул в холл. Здесь царил полумрак, с трудом можно было разглядеть, что пол покрыт выцветшим ковром с пурпурным узором, а потолок украшен причудливой лепниной. В начале коридора вид­нелось нечто похожее на колоннаду. Он услышал, как двое полицейских о чем-то негромко переговариваются в квартире за углом, выждал пару минут, а затем неспешно двинулся к хозяйственному чулану и скользнул внутрь. Ему нужно было прислушаться к звукам на этаже, чтобы определить, сколько здесь человек. Стоя среди швабр и бутылок с «Лиослом», Томми терпеливо ждал. Ситуация, в какой он сейчас находился, его нисколько не удручала. Напротив, Томми радовала мысль, что он явился сюда без приглашения. И вообще убивать для Томми было ярким наслаждением, которое по своей остроте могло соперничать с сексом, и он не торопился, чтобы поско­рее покончить с этим. Вот зазвонил телефон, а немного позже в туалете спустили воду. Прошло минут пятна­дцать. Приглушенные голоса и другие звуки теперь по­зволили ему сделать, окончательный вывод: люди нахо­дятся только в угловой квартире напротив лифта – по крайней мере две женщины и двое мужчин, – осталь­ные квартиры на четырнадцатом этаже пустуют. Оттуда не доносилось никаких звуков, не работали ни радио, ни телевизоры. Он подумал, что копы потому и выбрали четырнадцатый этаж, что там больше никто не живет. Томми чуть приоткрыл дверь чулана и принялся наблю­дать в щель.

В десять вечера из квартиры вышла красивая моло­дая женщина, в которой он узнал Викторию Харт. Том­ми слышал, как она со смехом прощалась с копами – они перенесли свои кресла в коридор, – а затем вошла в лифт. Двери закрылись. «Возможно, это будет намного легче, чем я предполагал», – подумал он.

После ее ухода Томми Рина по прозвищу Два Раза выскользнул из чулана и двинулся по коридору туда, где два копа любовались какой-то картинкой в глянцевом журнале «Стар». Правой рукой он достал девяти­миллиметровый «ЗИГ-зауэр» Р-226 с глушителем,

а в левой у него уже был серебряный, с чернью, израиль­ский «орел войны в пустыне», тоже девятимиллиметро­вый. Это были два его любимых пистолета. Он был твер­до убежден, что самое хорошее оружие делают немцы и евреи, правда, ирония, заключающаяся в этом утверж­дении, ему была недоступна.

– Добрый вечер, ребята, – произнес он ровным го­лосом. – Что, Лиз Тейлор снова нашла себе мужа?

Оба копа потянулись было за оружием, но тут же застыли, увидев направленные на них два девятимилли­метровых пистолета с глушителями. Смерть могла наступить через одну микросекунду, стоит только пошеве­литься.

– Какого хера… Сволочь… – пробормотал Тони Королло, потрясенный тем, что Томми проник сюда, а они не заметили.

– Сволочь… какого хера, – передразнил его Том­ми. – Что за неприличные выражения выбираешь ты, кусок дерьма? – произнес он с притворной серьезностью.

Полицейские знали, что добраться до пистолетов, ко­торые лежали в наплечных кобурах, у них нет никаких шансов.

– Я хочу, чтобы вы, два чизбургера, сейчас встали и пошли вон туда, к лифту. Выполняйте. – Томми сделал движение пистолетами. – Так, хорошо. А теперь упри­тесь руками в дверь. Ты, темноволосый, нажми на кноп­ку. Вызови сюда кабину.

– Что ты собираешься делать? – нерешительно спро­сил Королло.

– Устроить для вас, говнюков, представление. Будет весело, я обещаю.

Когда прибыла кабина лифта, Томми приказал Маннингу протянуть руку и нажать на кнопку следующего, пятнадцатого этажа. Бобби Маннинг повиновался, и кабина исчезла из виду.

– Отлично, – сказал Томми. – А теперь давайте попробуем снова открыть дверь лифта и заглянуть в шахту. Ну!

Томми пришлось угрожающе пошевелить пистоле­тами. Только после этого напуганные полицейские сунули пальцы в щель и растянули дверь лифта. Затем оба уставились в зияющую перед ними темную горловину шахты.

– Офицер Крупке, что вы там, внизу, видите? – осклабился Томми.

– Ничего, – сказал Тони Королло, лихорадочно со­ображая, успеет ли он, нырнув в шахту, ухватиться за трос или кабель и скользнуть в сторону, прежде чем Том­ми нажмет на спуск.

– Ничего? Посмотрите снова, так уж и ничего?.. – Тони и Бобби вытянули шеи, но наклоняться не ста­ли. – Там, куда вы смотрите, ребята, находится район посадки. Так называемый нулевой этаж. Теперь я хочу, чтобы вы оба прямиком отправились туда. Давайте кто быстрее. Счастливого победителя ждет денежный приз. – Томми по-настоящему наслаждался. – Это называется разрешить вопрос «по-нашенски», – сказал он. – То есть отправить даму и вас, двоих геморройщиков, пря­миком в шахту.

Затем он спокойно выстрелил по разу из каждого пистолета. Оба были автоматические, с глушителями, так что выстрелы походили на слабые хлопки, как буд­то кто-то сплюнул косточку от фрукта. Первая пуля отправила во тьму Бобби Маннинга. Он ударился о противоположную стену шахты и полетел вниз, вначале громко ударяясь о металлоконструкции, обливая кровью кирпичные стены лифтовой шахты, затем стуки за­тихли. Одновременно с ним пулю получил и Тони Королло, куда-то в середину спины. Он начал падать в темную шахту, но как-то ухитрился ухватиться за металлический трос. Из обширной сквозной

раны на животе хлестала кровь. Ослабевшей рукой он вытащил из кобуры табельный пистолет и попытался прицелиться в Томми, но пальцы на другой руке, кото­рая держалась за трос, начали разжиматься. Он был вы­нужден бросить пистолет и, повиснув теперь уже на двух руках, встретился взглядом с Томми Рина. В этот мо­мент на дно шахты упал Бобби Маннинг. Звук был глу­хой, неотчетливый, как будто в кирпичную стену кину­ли снежком.

– Неплохо, неплохо, – похвалил Томми полицей­ского, который истекал кровью, а потом выстрелил из «орла войны в пустыне» с глушителем, на этот раз попав ему в рот. Голова Тони Королло откинулась назад, и он оторвался от троса. Осколки зубов отлетели вперед и оро­сили дождем пурпурный ковер в коридоре. Затем он тоже, кувыркаясь, полетел в шахту.

Стоявший на цокольном этаже Тексако Филлипс слышал, как оба тела шлепнулись со всплеском в пасто­образную лужу из масла и грязи, которая собралась на дне шахты лифта. Он поднял свой чемодан с разными щетками, губками, отбеливателями и переносными пы­лесосами и нажал кнопку лифта. Через несколько се­кунд он уже поднимался к Томми.

Когда Томми вошел, она была в ванной комнате. Си­дела на унитазе, подкалывая булавками кромку нового золотисто-коричневого платья.

Кэрол подняла глаза. Губы ее задрожали.

– Кто вы? Что вы здесь делаете?

– Забочусь о своем брате, а в придачу еще и неплохо развлекаюсь, – ответил Томми.

После чего он застрелил ее прямо здесь, в ярко освещенной ванной комнате. Частицы ее плоти извер­глись в ванную. Стена покрылась мелкими брызгами смеси ее головного мозга и спинномозговой жидкости.

Фургончик, управляемый Демо, быстро отъехал от здания, взвизгнув шинами.

– Не жги резину. Поезжай медленнее, – подал го­лос Томми с заднего сиденья. Демо замедлил ход. – Поезжай по этому адресу. – Томми протянул Расте бумажку.

– Так мы наварили бабки или нет?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Если бу­дешь продолжать в том же духе, то станешь, сука, мерт­вым ниггером, которого взяли напрокат, – прорычал Томми.

Тексако видел, как напряглись плечи Демо, но тот продолжал ехать на небольшой скорости через город по адресу, который дал ему Томми.

Они прибыли к запертым воротам кладбища ста­рых автомобилей в Хобокене[6]. Как только машина ос­тановилась, Томми вынул ключ. Тексако открыл воро­та, и они въехали. Томми посмотрел на Демо и улыб­нулся.

– Скажи честно, тебя достало, когда я назвал тебя взятым напрокат ниггером?

Раста повернулся на сиденье и посмотрел в глаза Том­ми. То, что он в них увидел, заставило его скорректиро­вать ответ.

– Работа сделана, братан. И нечего нам теперь цапаться.

– Хера с два нечего! Что ты, сука, наделал, ты сооб­ражаешь? Пришел, сел в мой фургончик, закапал все си­денья, мать твою, куриным жиром. Короче, нагадил. Ты же, падла, чем занимаешься, а? Куришь ганью[7], танцу­ешь разные вуду, узколобый придурок! Да тебя надо закопать по шею в свинячье говно и поливать сверху ослиными ссаками.

Раста смотрел на Томми, не веря тому, что слышит.

– Ну, теперь я на тебя так наехал, что, наверное, не могу повернуться спиной. Верно?

Демо ничего не ответил.

– Вот так-то, – продолжил Томми. – Ты пришел и нагрузил меня кучей гребаных проблем. Ты понял, что я сказал? Теперь мне придется либо все время следить, что­бы не повернуться к тебе задом, либо прямо сейчас за­мочить тебя к гребаной матери.

Следуя этой замечательной логике, он выстрелил из «ЗИГ-зауэра» прямо в спинку сиденья. Ямайца швырну­ло вперед. На лобовое стекло брызнула кровь и покрыла пятнами фотографию какой-то знаменитости, висевшую над его головой.

Томми с интересом смотрел на Демо.

– Знаешь, а ведь ты можешь мне кое-чем помочь, – сказал он умирающему ямайцу. – Это была пушка си­стемы «Краут». Так вот, теперь пришла очередь еврей­ского пистолета. – Он дважды выстрелил в спинку си­денья из «орла войны в пустыне». Тело Демо Уильямса задергалось на сиденье. – Ну скажи мне, Демо, потому что будь я проклят, но сам в этом до сих пор не могу разобраться. У какого из них лучшие стрелковые качества?

Потом Томми собрал стреляные гильзы и вылез из машины. Посмотрел на Тексако, который стоял, поежи­ваясь на прохладном ночном воздухе.

– Гребаный парень оказался тарелкой из «Макдоналдса», точно как я тебе и говорил.

Тексако все еще не мог врубиться.

– Одноразовая посуда, усек? – добавил Томми. Тексако Филлипс кивнул. Его слегка знобило. Том­ми Рина душевнобольной, в этом сомнений не было.