– Мы и в самом деле мыслим одинаково. Нам бы только достичь северных границ Домина. А там… это будет словно быстрый удар копья. Мы освободим захваченные города… Сетту, Лест, Маурик – даже если его правительнице и понравилось жить под гнетом Паннионского Провидца… Последним станет Коралл. За один сезон кампании мы уничтожим плоды четырехлетних усилий этого безумца. Я хочу, чтобы от его религии не осталось и воспоминаний, чтобы этот его ужасный культ рассыпался в прах.
– Полностью согласен с тобой, Воевода. Значит, передвигаемся по суше? Никаких кораблей. Это подхлестнет Кульпата. Но нужно прояснить еще одну деталь… – Пока Скворец говорил, его серые глаза поочередно останавливались на каждом из участников встречи, за исключением Меченого, так до сих пор и не раскрывшего рта. – Мы должны знать, ждать ли нам помощи от Аномандера Рейка. Скажи, Корлат, тисте анди будут сражаться на нашей стороне?
Женщина улыбнулась, но промолчала. Вместо нее ответил Каладан Бруд:
– Как и вы, мы тоже предприняли кое-какие шаги. Семя Луны летит в сторону Паннионского Домина. На подлете к владениям Провидца базальтовая крепость станет… невидимой.
– Впечатляет, – заметил Дуджек Однорукий.
Карга насмешливо каркнула.
– Нам почти ничего не известно о чародействе, лежащем в основе могущества Паннионского Провидца, – продолжал Воевода. – Мы знаем только, что оно существует. Как и ваши черные моранты, Семя Луны предоставляет нам тактические возможности, которые глупо было бы не использовать. – Улыбка Каладана Бруда стала еще шире. – Подобно вам, верховный кулак, обдумывая свои маневры, мы стремимся избежать предсказуемости. – Он кивнул в сторону Корлат. – Тисте анди, как известно, обладают мощнейшей магией.
– Этой магии недостаточно, – вдруг перебила Воеводу Серебряная Лиса.
Тисте анди наградила ее суровым взглядом:
– Дитя мое, здесь не место для голословных утверждений.
– Да что вы слушаете какую-то девчонку? – прошипел Каллор. – Бруд свидетель: я с самого начала считал ее присутствие на нашей встрече глупой затеей. Тоже мне нашли союзницу! Попомните мои слова: да она предаст нас всех. Предательство – ее давний спутник. Слышите? Я обращаюсь ко всем. Это создание, эта… тварь – просто недоразумение какое-то.
– Каллор, ты и дальше намерен говорить в том же духе? – по-взрослому вздохнув, спросила Серебряная Лиса. – Тебе нравится меня обижать?
– Воевода, признаться, я тоже в недоумении, – промолвил Дуджек. – Позволь тебя спросить: что делает на нашей встрече эта девочка? Кто она такая? Ее слова – отнюдь не детская болтовня. И хотя у нее облик десятилетнего ребенка, она явно владеет сверхъестественными знаниями.
Каллор с нескрываемой ненавистью смотрел на Серебряную Лису:
– Ты не до конца ее раскусил, Однорукий. Взгляни-ка на дряхлую старуху, что стоит рядом с девчонкой. На самом деле ей едва исполнилось двадцать, а этого так называемого ребенка почти четыре месяца назад вырвали из ее чрева. Это создание сосет жизненную силу матери… Вернее, нет, не матери, а несчастного сосуда, который понадобился для вынашивания плода. Недавно вы с ужасом рассуждали о людоедстве тенескариев. А что вы скажете о чудовище, пожирающем саму душу женщины, что произвела ее на свет? Но если бы все ограничивалось только этим! – Верховный Король спохватился и замолчал, опасаясь сболтнуть лишнее. А затем угрюмо заключил: – Девчонку нужно убить. И немедленно, пока ее сила не превзошла нашу.
В шатре воцарилась гнетущая тишина.
«Будь ты проклят, Каллор! Раскол в нашем лагере – это ты хотел показать новообретенным союзникам? Духи предков, вы свидетели, как же он жесток!.. И будь ты вдвойне проклят за то, что раскрыл девочке правду. Я так надеялась, что она никогда ее не узнает…»
Мхиби едва отважилась взглянуть на дочь. Серебряная Лиса стояла с широко распахнутыми глазами, полными слез.
– Мама, это правда? – прошептала бедняжка. – Неужели я вытягиваю из тебя жизненные соки?
Мхиби закрыла глаза. О, если бы она могла навсегда утаить эту правду от дочери. Но, увы, отпираться слишком поздно.
– Ты не виновата, милая. Это не твой выбор. Это часть твоей сущности. Смирись и прими сие, как я сама… В тебе, Серебряная Лиса, живет древняя и неукротимая сила, и тебе о ней известно, как и мне.
«Но я не могу сказать ей всей правды – признаться, что иногда меня охватывает слепая ярость и я ропщу на жестокость духов, избравших меня своим орудием».
– Древняя? Неукротимая? Жалкая состарившаяся дикарка, да ты не знаешь и половины всей правды! – вновь послышалось змеиное шипение Каллора.
Он протянул руку, схватил девочку за одежду и почти вплотную притянул ее к себе.
– Ты же здесь, да? – угрожающе произнес бывший тиран. – Я чую, что здесь. А ну вылезай, сука!
– Отпусти ее, – тихо, но властно приказал Каладан Бруд.
Зловеще ухмыляясь, бывший Верховный Король разжал руку и привалился к спинке стула.
У Мхиби бешено колотилось сердце. Дрожащей рукой она прикрыла лицо. Когда Каллор схватил ее дочь, у бедной рхиви внутри все заледенело от ужаса. Материнский инстинкт требовал броситься на защиту девочки, но его заглушило собственное бессилие. Разве она способна противостоять Каллору? Хотя нет, это не довод. Она струсила, испугалась за свою жизнь, и ее малодушие видели все. Мхиби заплакала от стыда, и слезы катились по впалым щекам.
– Только посмей еще раз тронуть девочку, и я изобью тебя до беспамятства. Ты, Каллор, меня знаешь, – все так же тихо произнес Каладан Бруд.
– Воля твоя, – усмехнулся Каллор.
Скворец порывисто встал, звякнув кольчугой. Лицо малазанца потемнело от гнева, а серые глаза стали почти черными.
– Если бы ты не осадил его, Воевода, то это сделал бы я. – Он впился взглядом в бывшего Верховного Короля. – С ребенком воевать надумал? Я бы не стал избивать тебя до беспамятства. Я бы просто-напросто вырвал твое поганое сердце.
– Да неужели? – осклабился Каллор. – Я прямо весь дрожу от страха.
– Ну смотри, сам напросился, – пробормотал Скворец и левой рукой с размаху ударил древнего тирана по лицу.
Голова Каллора запрокинулась. Из раны, нанесенной кольчужной перчаткой, хлынула кровь, пачкая стол и карту. Когда первое оцепенение прошло, Каллор вскочил на ноги и схватился за меч… да так и замер, лишь наполовину выдвинув его из ножен.
Пальцы Каладана Бруда, словно клещи, сжали Каллору оба запястья. Бывший Верховный Король делал отчаянные, но безуспешные попытки высвободиться. На шее и у висков проступали синие жилы. Должно быть, Воевода усилил хватку. Рукоятка меча выскользнула из пальцев Каллора, и оружие со звоном вернулось в ножны. Каладан Бруд низко наклонился к строптивому воителю, однако Мхиби услышала его слова:
– Прими то, что заслужил, Каллор. Я устал от твоей надменности. Если ты и дальше вздумаешь испытывать мое терпение, я тоже пройдусь по твоему лицу. Но уже не кольчужной перчаткой, а своим молотом. Понял?
Каллор буркнул что-то невразумительное. Воевода отпустил его. В шатре по-прежнему было тихо. Все смотрели на окровавленное лицо Каллора.
Дуджек Однорукий вынул из поясной сумки платок со следами мыльной пены и бросил его древнему тирану:
– На, утрись.
Мхиби подошла к бледной растерянной дочери и опустила ей руки на плечи.
– Умоляю, больше ни слова, – прошептала она.
Для Скворца Каллор, похоже, вообще перестал существовать. Повернувшись к Каладану Бруду, малазанец спросил:
– И все-таки, Воевода, что это за ребенок?
Серебряная Лиса дернула плечами, сбросив с них материнские ладони. Рхиви показалось, что дочка вот-вот бросится из шатра прочь. Но девочка вытерла рукавом глаза и с шумом втянула в себя воздух:
– Я сама отвечу на твой вопрос, дядюшка. – Она мельком взглянула на мать, потом обвела глазами остальных. – И вообще, за все должна ответить я, и только я.
Мхиби потянулась было к ней, но потом опустила руку.
– Надо принять все как есть, доченька, – с горечью сказала она, ощущая новую волну жгучего стыда.
«Девочка моя, ты должна простить… простить себя. Ох, духи нижнего мира, я не осмелюсь сказать это вслух. Я лишилась права что-либо тебе говорить. Потеряла его только что, когда не бросилась на твою защиту…»
Серебряная Лиса встала перед Скворцом:
