Что ж, для такого государства, как «Автократорство Рейх» этот человек был одет вполне прилично, но никак не для этих не «славных» мест. Либеральная Капиталистическая республика давно установила «Свободу Одежды»… свободу, которая привела к тому, что «люди» на себя стали одевать всё, что имеет твёрдую форму.
Мужчина вышел на главную площадь, которая сдавливает душу массивными пятиэтажными зданиями с трёх сторон. Только конец площади заканчивается развилкой на две широченных улицы.
Внезапно вышедшего на улицу мужчину стали окружать практически со всех сторон. Он быстро и судорожно, как зверь, ожидающей поимки, оглянулся по сторонам и увидел, что это было пять человек, подходивших с разных направлений. Его сердце забилось бешеной птицей, а на спине проступил холодный пот. На небольшой городской площади гуляет не менее трёх десятков человек, но вышли только пятеро и шли к нему уверенно, как охотник к жертве. Парень забеспокоился.
И ему есть чего опасаться. Он стоит в одежде из былых времён, когда вокруг шныряли люди, облачённые в цветастые и пёстрые одеяния, мало похожие на нормальное облачение в старом понимании. Кто-то из мужчин носил длинные платья и каблуки с колготками, со вплетенными в одежды ленточки радужной расцветки. Некоторые парни были более сдержанными и надели просто мини-юбки поверх подштанников. Девушки, стремясь выглядеть брутальными, напялили на себя, как ранее считалось, мужские брюки и мешковатые кофты, становясь похожими на яркие бесформенные существа. Ну а некоторые вообще облачились в латексные костюмы, даже ни взирая на страшный холод. И к этому, каждый пытался выделиться телом, ибо в этом ключ к индивидуальности. Красили волосы в неестественные цвета, вставляли в себя килограммы металла и «преображали» тело. Это первая ошибка, ибо как утверждает Культ Конституции: «никто не должен уподобляться старой антилиберальной моде».
Мужчина вспомнил, как вчера в местном баре он познакомился с одной очаровательной девушкой. Они немного выпили и она осталась у него на целую ночь… однако ничего такого не было, ибо они просто продолжили общение на тему политики, но только сейчас он вспомнил, как имел неосторожность проронить фразу: «Хотелось бы, чтобы мужчины были помужественнее и могли хотя бы помогать прекрасному полу помогать носить тяжёлые вещи… Улыбнись же». Это вторая ошибка. И тут в памяти, в самой её глубине, у парня всплыли, какие статьи ему светят в «новом свободном» государстве. На ум пришло сразу несколько: Статья пятнадцатая, раздела третьего Феминистского Кодекса. Третий раздел называется – «Преступления покушающиеся на психологическую независимость женщин», а статья пятнадцатая имела весьма издевательское название – «Требование эмоционального обслуживания». Но он ведь просто попросил её улыбнуться потому, что она показалась ему грустной. Однако разве это волновало «ревнительниц прав женских»?
Ну и совсем страшное, что могло бы случиться с этим мужчиной в этом государстве. Он решил открыть свой частный магазин, сразу же отвергнув покровительство Генерального Тотал-Корпарациона… а эта организация держит весь центр государства и все его потоки, сжавшись ледяной и костлявой рукой на шеях граждан. И такая дерзость против, того, что есть «Корпорация» мало прощалось. Мужчина надеялся на то, что согласно Конституции сможет зарабатывать в мире, где рыночная экономика почиталась с чуть ли не фанатизмом, но он ошибся. Её давно уже поделили. И преступление против одной из Корпораций, было худшим и самым тяжким после правонарушения против неисчислимых полчищ ЛГБТПАиПНА (Лесбиянки, геи, бисексуалы, трансгендеры, пансексуалы, педофилы, агендеры и полисексуалы, неосексофилы, асексуалы).
Страх полностью сковал душу и мысли мужчины. И сейчас он стоит, полный растерянности и дрожи и бешено гоняет мысли, думая, кто к нему идёт, чтобы свершить неумолимое правосудие «свободного» мира. Отряды Феминистского Надзора за Обществом, сотрудники Корпорации или кто похуже. Появилась лёгкая дрожь в коленях и коварной змеёй пробежался холодный пот по спине.
И так каждый человек от зари до зари, не похожий на всё вырвавшиеся из ада должен был жить в страхе перед неминуемой карой за недостаточную либерализацию. Именно таков стал удел той части мира, которая называла себя «Территорией свободы» или Либеральной Капиталистической Республикой.
Часть первая. На задворках свободного мира
Глава первая. Шаг из дома – шаг во мрак
Солнце медленно, будто взбирается в гору, встаёт из-за края земли, постепенно разгоняя нависший мрак над городом, что правил целую ночь. Теперь он рассеянный солнечными лучами уступает место яркому светилу, что взбирается на небесную твердь.
Постепенно солнечные лучи проникают повсюду, в каждую щёлочку, каждый уголочек, призывая жителей города отпрянуть ото сна и приступить к работе или учёбе. Но светило даже не могло представить, что его яркие и игривые лучи, озарявшие землю миллионы лет, уже не несут призыва на этой земле к какой-либо деятельности, как то раньше было заведено.
Поток солнечной энергии, обращённый в тёплый свет, развеяв ночную сырость и неприятную прохладу, уже проник в одноэтажное строение и крадётся по комнате. Однако прежде чем свет достиг нужного места, на весь прозвучал будильник, чей дикий рёв пронёсся чуть ли не по улице.
– Да знаю, знаю, – послышался сонливый голос, но уже наполняемый бодростью, исходивший со стороны кухни.
Тут же к будильнику подбежал парень, одетый в весьма приятную молодёжную одежду. Его рука коснулась электронного устройства, аккуратно встроенного в пластиковую белую коробку и ревущий звук стих. И тут же будильник снова положен был на деревянную тумбочку.
Юноша осмотрелся, желая вновь увидеть недавно приобретённую квартиру в целом доме. Это была его собственность… собственность…
Молодой парень не мог свыкнуться с мыслью, что у него теперь такая масштабная собственность, целый дом, хотя с другой стороны гордиться тут было нечем. Миниатюрная комнатушка, примерно пятнадцать квадратных метров, где шесть отделены искусственной стенкой под кухню, чтобы хоть как-то создать имитацию нормальной жилплощади. Да и ко всему этому небольшой туалет, где еле как умещается маленькая ванна. Однако для студента второго курса это даже предостаточно и даже больше. Парень, оглядев комнатушку, и усмотрев весь возможный интерьер, представленный лишь небольшим шкафом, кроватью, письменным столом с компьютером и шершавым ковром под ногами, решил пойти побриться. Но тут же словил себя на мысли, что вся его мебель практически заняла все стены, кроме той в которой расположилось широкой окно.
Юноша зашёл в туалет. Слева маленькая ванна, над которой нехитрая полка с мыльно-рыльными принадлежностями, впереди унитаз, а справа на стене сразу зеркальце. Даже нельзя лихо развернуться, ибо сами стены сдавливают пространство.
Парень, крутясь на месте, повернулся к зеркалу. На идеально ровной зеркальной глади тут же проступили черты лица юноши. Прямые сильно коротко подстриженные волосы были слегка растрёпаны и лишь слегка покрывали высокий лоб. Карие глаза, чей глубокий взгляд смотрел прямо в душу, глядели сами на себя. Из аккуратного носа вырывается сопение. Само лицо имеет очертание овала, лишь приплюснутое снизу.
Сам студент достаточно высок, но идеальным телосложением не отличался, что не мешало ему заниматься спортом.
Парень, посмотрев в зеркало, потерев подбородок и почувствовав щетину, которая лишь слегка проступила, отбросив желание бриться. Он вышел из туалета и потушил свет. К душе стала медленно подступать апатия и печаль.
Тут, а него вновь напала тоска по отцу. Несмотря на прелести свободной жизни, ему в последнее время просто не хватало обычного душевного общения, которое было между ним и отцом. А довериться сверстникам юноша не решался, ибо в том мире, в котором он живет, нет места для доверия.
Юноша, стоя посреди комнаты, неожиданно для себя впал в воспоминания, которые терзали его последние несколько дней. Его разум наполнился картинками минувших событий прошедших дней. Разлука с семьёй и тем более отцом ему больно далась, несмотря на целый прошедший год.
Парню было семнадцать лет, когда его разделили с семьёй и принуждённо направили на обучение в один из частных институтов имени Ларса фон Штилля, одного из членов Контр-Совета «Южного Потока», ещё одной огромной Корпорации, что удерживала юг страны, который и вложился в создание ВУЗа, но даже то, что юношу определили в один из самых престижных институтов, не умоляло той сердечной раны, что жутким шрамом встала на сердце.
Это случилось в один из последних дней летнего времени. Ничего не предвещало пакостной беды. Парень жил тогда в одном из самых примечательных владений нового государства, что одурманившись идей безумного федерализма позволила своим субъектам жить так, как они того хотят. Юноша с семьёй был гражданином Норманнского Свободного Княжества, что расположилось на северо-западе бывшей Франции. И в один из солнечных прекрасных дней, разорвав полуденное спокойствие, они пришли.
Это была целая свора разукрашенных псов из правительства и общественных организаций. Даже не людей, а именно голодных собак, что так жаждали получения новых страданий от чужих людей.
Сначала в дверь постучали. Её открыл отец семейства, чем позволил в дом нахлынуть целую волну на вид нездоровых людей. Каждый вошедший был одет пёстро, разноцветно, словно на карнавале и тут начался сам спектакль.
Первым его решил открыть мужчина, облачённый в классический костюм розового цвета и с волосами, завязанными в шнуры. Его лицо умащали массивы пудры, а на глазах поблёскивала тушь. Он представился сотрудником Гранд-Ювенального управления и сразу же отметил свою нехитрую цель – забрать юношу из семьи. Все члены семьи были ошарашены, а следом пришла и тяжкая боль в сердце. Мать сразу же возмутилась, но её пыл быстро остыл, когда из-за спины вышла высокая мужеподобная крупная женщина, одетая в классический клоунский костюм – с париком, разноцветный и сумасбродным макияжем.
– Ваш ребёнок виновен в страшном преступлении, – нагло заявила женщина. – В его школьном поведении виднеются тенденции к старым и, как их раньше называли – традиционным ценностям, иначе, ваш ребёнок обвиняется в тоталитарном традиционализме!
И как только женщина договорила, из толпы послышался голос полный недовольства, наглости и безумной спеси и к тому же безумно противный:
– Наш мир свободных ценностей не потерпит такого! Чтобы кто-то смел, пускай даже в мыслях и словах, покушаться на наши свободы, да не бывать этого! Ваш щенок преступник!
– Объясните, что тут происходит, – спокойно потребовал отец семейства.
Тут из толпы подался хиленький на вид парень. Он был низок и худощав, а одежда, представленная жёлтым костюмом, как у арлекина, повисла на нём подобно мешку.
– Я Миранда, – грубоватым мужским голосом начал человек, – юристка, приписанная к Антисексистскому Княжескому Управлению, позвольте мне пояснить, что произошло, в канве закона.
– Хорошо, – бессильно кинул отец.
Тут вышел другой человек, полностью одетый в латексный костюм, и только кожаная жилетка покрывала его тело, помимо остальной чёрной материи.
– Я школьная учительница вашего отпрыска, – спокойно начал человек, но тут же перешёл на более резкие тона. – Вчера, он имел дерзость заявить, что хотел бы, когда вступит в отношения, то именно в отношения с девушкой и однополые браки и свадьбы с вещами не приемлет для себя.
И тут, как назвала себя, юристка, тихим и спокойным голосом пояснила, в чём пресловутое правонарушение:
– Это прямое и самое грубое нарушение Федерального Закона «О привилегиях ЛГБТПАиПНА», а именно раздела четвёртого – «Преступления против возможного становления ребёнка одним из ЛГБТПАиПНА». А также прямое нарушение Брачного Кодекса, раздела шестого – «Преступления против брака». Статья третья – «публичное выступление против сожительства и вступления в брак с неодушевлёнными субъектами права и вещами».
– Так же он говорил, что представительницы женского пола слабее физически и хотел бы, чтобы его, как он выразился – избранница, сидела дома и следила за хозяйством.
– Ну а здесь он нарушил несколько статей Феминистского Кодекса, говорящих о независимости и физическом равенстве мужчин и женщин, а именно – раздел второй – «Покушение на физическую независимость женщины» и раздел первый – «Опаснейшие преступления против равенства», статья первая – «Непризнания абсолютного равенства». – Так же бесстрастно и спокойно прокомментировала юристка.
– Ну и наконец, самое страшное и мерзкое правонарушение вашего подонка…
– А то, что она называет моего ребёнка «подонком» нормально? – возмутился отец.
– Свобода слова! – воскликнула юристка.
– А если я её… обматерю или унижу?
– Это будет уже оскорбление чувств либерально-прогрессивных «вестников свободы».
– Тише… так вот, он посмел заявить, что наша Конституция является в доработках.
– А здесь нет правонарушений, – неожиданно заявил мужчина, считавший себя женщиной.
– Как нет!? – громогласно удивилась учительница. – Это же сомнение в Конституции!
– Ладно, хватит, – оборвал набирающую силу тираду служащий Гранд-Ювенального Управления и, повернувшись к отцу семейства, задал вопрос. – Вы кто приходитесь ребёнку?
