Но что это за миры? Первый, от которого они и бегут – мир тотального контроля, что остаётся позади. Это мир, где все дни до невозможности серые, а вокруг тебя окружает каменная тайга. Это вселенная, в которой от зари до зари звучат колокола и поются хвалебные мантры правителям. Именно в этом мире каждого инакомыслящего найдут и покарают, а любое отступление от официально установленного – опасная ересь, что подлежит искоренению. Это империя камня и веры, держава абсолютной власти морали и почитания личностей.
А второй мир!? Он, к сожалению, не известен и его только предстоит познать. Но даже отсюда Габриелю чувствуется зловонный ветерок, что дул с севера, словно дурное заветрие, несущие лишь мрак и внутри душевное разложение. Юноше, почему то «новый мир» казался чуждым и отталкивающим, а те развалины, что они увидели на границе, лишь разжигали пламень недоверия к тому, что может здесь твориться… Рейх, в полной своей деспотичности и безумии никогда бы не допустил наличие развалин на своей земле…
– Проклятая неизведанность, – шёпотом выругался юноша.
Габриель, оторвавшись от собственных размышлений о мире разделённым решил покинуть крыльцо, но тут послышался звук проминаемого и хрустящего снега…
Глава четвёртая. Новая доктрина
Этим временем в Южной Диархии.
«Для нужд обучения всех уровней нашего государственного, частного образования, но включая на вольной основе детские сады, школы, ВУЗы и иные заведения Корпораций, необходимо преобразование духовно-моральной доктрины. В ней мы должны донести суть того, что на самом деле нет никакой морали, полов, стыда, уважения, праведности, послушания и прочей тоталитарно-консервативной ереси, а есть только Свобода. В данной доктрине наша задача – вложить в граждан одну и самую важную идею – можно делать всё что угодно, если это не противоречит принципам и духу Свободы. Мы в этой доктрине обязаны сказать важные вещи, такие как: Спаривайтесь с кем и чем хотите, будьте раскрепощены, потребляйте что хотите, окунайтесь в омут удовольствий, отриньте уважение ко всем и плюйте на все традиции и так называемую духовность: всё это ваша – Свобода. Так же в «Новой Доктрине» мы должны изложить, что за оскорбление Вестников Свободы и всех её приверженцев следует беспощадное наказание. Так же Новая Доктрина ложиться в систему концепции Развитого Либерализма».
– Из послания Форуму Свободы от Культа Конституции.
В пространстве, как и в настроении, ширится серость и уныние, а за окнами домов по улицам свободно гуляет леденящий кости ветер, продолжавший набирать силу и поднимая в воздух, закручивая в незамысловатых вихрях мелкий мусор.
И все ветряные потоки, вихрем заворачиваясь у городского ВУЗа, временами завывая на его углах, обращаясь в печальную и плачевную песнь, давящий на души тех, кто ещё сохраняет остатки разума посреди безумия.
Это есть самый обычный университет, курируемый Корпорацией. Он явился действительно исполинских размеров. Десять этажей холодного бетона, покрытых известью, выкрашенной во всё тот же серый цвет и представляющий скорее какое-нибудь правительственное здание. Но такая безликость была весьма обманчива, ибо внутри он был отделан по самым последним нотам науки и писку корпорационной моды. Самые современные лаборатории наполнены прекрасным и инновационным оборудованием. С каждой стороны окружали стены, выкрашенные в голубовато-светлый оттенок.
Утеплённые и благоустроенные аудитории, в которых стоит новая и удобная мебель, только что привезённая с заводов Корпорации. И в каждом кабинете установили по специальному интерактивному прожектору, на котором в основном и происходил весь учебный процесс. Холл, облицованный мраморной плиткой и обустроенный настолько, что предоставлял собой скорее зону комфорта, нежели место ожидания и входа, представляет, возможно, визитную карточку самого ВУЗа.
И каждому студенту этого университета выдвигались особые требования, которые он обязан неукоснительно и строго соблюдать, ибо перед тем, как поступить сюда, подписывал специальный договор. По этому договору любой студент должен был ревностно соблюдать все те требования, которые ему выдвигает Корпорация. За неисполнение его следуют не самые приятные последствия, в виде денежных компенсаций или иного рода истребований, которая выдвигала Корпорация. И выиграть суд – невозможно, ибо все разбирательства шли в Корпорационной Судебной Системе или, говоря по-простому, – суде, созданном и оплачиваемом Корпорацией.
Вся «коммерческая судебная система» состоит из судей, назначенных Корпорацией или оплаченных сторонами судебного конфликта и во имя решения споров, возникающих у любого человека или организации, что хочет стать предпринимателем.
Многие люди, или лица к ним не приравненные, в стране недолюбливают эту судебную систему, из-за её излишней пристрастности к сторонам конфликта, так как это попытаться выиграть суд у коллегии мошенников, обвиняя самого мошенника.
И однажды, даже тот, кто соблюдает все пункты договора, и не станет идти на работу, которая будет предложена Компанией, всё равно вынужден будет ей выплачивать деньги по неисполнению документа.
Один из учеников «Южного Потока» – Лютер всегда вспоминал тот злосчастный случай, когда он чуть не лишился всех тех благ, что предоставила ему Компания. Это случилось около двух месяцев назад, когда, из-за нехватки денег на лекарства и обеспечение отопления в квартире его сложила болезнь, представшая в виде банальной простуды.
Целую неделю юноша не мог подняться с постели, истекая соплями и потом от внутреннего жара. А тем временем частное коммунальное предприятие «Тепло Микардо» не спешило давать тепло в дома, пока люди не заплатят. Кто-то даже высказывался, что необходимо отменить закон о «Становлении частного коммунального сектора», но это противоречило Архизакону «О рыночной экономике», где было прямым текстом сказано «во имя становления свободы и свободного предпринимательства, следует начать передачу всех экономических объектов в руки частного бизнеса».
И пока целую неделю юноша отважно вёл сражение против мора, что его повалил на кровать, Корпорация, ведущая строгий учёт посещений занятий, решила, что парень решил нарушить условия договора, и приготовилась подать на него в суд, дабы если не получить хорошего сотрудника, то выбить деньги, в числе миллиона федералов. Но всё же проблема нашла своё разрешение, когда сотрудники Компании пришли к Лютеру, чтобы оповестить его о том, что он не исполняет обязательства. Когда же они на пороге встретили юношу, у которого постоянно текут сопли, глаза стали красными, а домашняя температура никак не отличалась от того, что творится на улице во время жуткого холода, то тогда все вопросы у представителей «Южного Потока» пропали. В этот же день, получив специальное руководство от Компании, организации «Городской Уют», «Тепло Микардо» и ряд подобных, всё же начали подавать тепло в дома.
Сейчас юноша тихо шёл по институту и думал о грядущей учёбе. Всего одна пара, связанная с основами экономического управления и то не в полном объёме. Но необходимость диктовала своё. Это вам не государственный ВУЗ, в котором действует «Кодекс Студенчества» на парочку с «Кодексом Молодёжи», по которому, официально, в случае малозначимости занятия, на него можно было не ходить, так как это «подрывало право молодёжи на получение отдыха и занятия полезными занятиями», как следовало из одной тамошней статьи.
Лютер идёт по собственному ВУЗу, передвигаясь в тесном коридорчике. Он сейчас находится в корпусе на десятом этаже, который приписывался к кафедре «Управления Экономическими субъектами», что находился по левую сторону от входа. Каждый этаж отводился собственному направлению и подготовки. За каждым направлением следил архикуратор, за кафедрой деканарий, а всем университетом, подчиняясь лишь образовательному управлению Корпорации, управлял ректор.
На этаже, сегодня, в столь мрачный и пасмурный день, есть только его группа и его друзья. Практически половина всего учебного здания абсолютно пустует из-за отсутствия студентов. У многих сегодня попросту отсутствовали занятия, ибо прогуливать мало кто осмеливался.
Парень, идя по коридору, который стесняли совершенно однотипные, но всё же приличные стены, дошёл до аудитории, у которой должны быть занятия. Вокруг никого не нет, не единого одногруппника, только управление направлением, где развернулся самый настоящий пункт торговли ручками, бумагой и прочей канцелярией. Юноша безрадостно усмехнулся и присел на одну из лавочек, что стояли возле стен.
Он и подумать боялся, чем торгуют в остальных ВУЗах. Согласно архизаконам «О становлении рынка повсюду», «Всеобщем рыночном становлении», и «О свободной торговле», а также указу Министерства Экономики и письму во все учебные заведения Мастерства Обучения и Наук разрешалось: «заниматься предпринимательством прямо в школах, институтах и академиях, торговать всем чем угодно во всех учебных заведениях, арендовать помещения под организацию собственного бизнеса, так как это только развивает Свободу торговли». Но результат такого эксперимента явился одним смыслом – всё, за несколько месяцев, превратилось в один огромный и нескончаемый рынок.
И все, кто мог, развернули продажу самых различных вещей во всех учебных заведениях, временами вытесняя даже сам учебный процесс. Так к некоторым ВУЗам примыкали многие пивные, клубы и бордели, в которых студенты проводили больше и веселее времени, чем на парах. Магазины одежды и питания расцвели особым образом, заполонив даже кабинеты, где раньше велась учёба. Во многих школах появились места, где продавали вкусную, недорогую, но низкокачественную еду, а которую ещё несмышленые дети тратили все деньги, что у них только могли быть.
И вся эта торгово-капиталистическая фантасмагория делалась, для того, чтобы «укрепить конституционные права граждан на проведение торговли и заработок денежных средство любым достойным путём и организовать либеральный торговый процесс с большинством граждан».
И юношу это жутко раздражает, временами доводя чуть ли не до безумия. Он понять не мог, как там, где должны были обучать и даровать знания, где люди приходили, чтобы обучаться, расцвёл либерально-торговый коллапс. Лютер надувается яростью, его кожа покрывается алым наливом от одной мысли, что некогда «храм науки», переродившись в «новом свободном мире», превратился в коммерческий центр, где всё покупается и продаётся даже знания.
Но парень ясно понимал, что всё его мнение не более чем мысли одного человека, и если даже он выскажет своё мнение, что будет противоречить самой Конституции, то в лучшем случае его никто не услышит, а в худшем, за ним придут сторонники «Культа основного закона».
Внезапно парень отвлёкся от собственных мыслей, что рассеялись подобно прошедшему сну, из-за шороха впереди по коридору. Юноша не спеша поворачивает голову и его глаза различают образ, как из сгустившегося мрака появляется крупная высокая фигура. Через пару секунд к кабинету из тени вышел тоже парень, облачённый в серую молодёжную кофту с капюшоном и малопонятным рисунком на груди, голубые джинсы и немного потёртые кроссовки, что явно показываются не самыми новыми.
Губы Лютера разошлись и послышались слова, срываемые на лёгкий кашель и переходящие в лёгкую улыбку:
– Привет, Даниэль…кхм.
– Ох, здравствуй, – тут же послышалось в ответ.
Юноша, сидящий на скамейке, сразу протянул руку подходящему знакомому парню, который ответил крепким рукопожатием.
– Всем хаюшки.
Оба парня, удивившись от неожиданности появления нового источника звука, обернулись к тени и направили взор, увидев, как в коридоре к ним продвигается ещё несколько человек из их группы. Как смог разглядеть Лютер – это две высокие девушки, брюнетка шла рядом с девушкой, чьи волосы были выкрашены в зелёный, и ещё один худощавый и невысокий юноша. Парень их сразу вспомнил, хотя особо не общался с ними. Брюнетку звали – Силена, с зелёными волосами, которых звали гринетка, – Марта, а худощавого парня – Ману.
«Пятеро уже здесь, осталось ещё столько же». – Шальной строкой пронеслось в памяти Лютера, прикидывая, сколько ещё должно прийти людей.
От одной мысли, что в его группе всего десять человек, юноша готов впасть в некое подобие отчаяния, но Даниэль это заметил и растормошил своего знакомого, желая поднять ему настроение:
– Лют, взбодрись, – и, положив ему руку на плечо продолжил. – Расскажи мне, как у тебя дела.
Лютер обернулся и посмотрел на рядом стоящего знакомого. Это достаточно высокий и занимающийся тяжёлой атлетикой парень. Его бледное и довольно крупное лицо сильно контрастирует со светло-голубыми волосами и карими глазами, в которых всегда светится некая никому не известная радость, что заставляет его не унывать не в одной из тяжёлых ситуациях.
– Всё нормально. – Кратко даёт ответ Лютер, не зная о чём сейчас можно говорить.
– Вот знаешь, «всё нормально» ответ достойный разве что наших чиновников. А ты расскажи как-нибудь поподробней. – Не унимая энтузиазма, продолжает докапываться товарищ.
– Ничего примечательного нет. Всё как обычно. – Чуть улыбаясь, не думая, что можно рассказать, уже более легко ответил Лютер.
– Как-то не интересно. – Кинул Даниэль и отстранился от своего одногруппника, подойдя к Марте, Силене и Ману, став уже их активно расспрашивать про дела, и так между ними завязалась непринуждённая беседа.
Внезапно из тени выходит ещё трое ребят, которые уже более знакомы Лютеру, ких, всё же с натяжкой, он мог назвать своими друзьями. И тут юноша подорвался со скамейки, едва её не обронив, чтобы встретить хороших знакомых.
Первому кому он протягивает вытянутую руку своему другу по имени Жебер. Это невысокий и светловолосый парень, одетый преимущественно в старую докризисную классическую одежду: аккуратные брюки, светлую рубашку, на которую ложился тёмно-синий пиджак. Свершив крепкое рукопожатие, Лютер поздоровался с Ансуа, сделавши приветствие в форме «римского салюта». По телосложению, такой же, как и Лютер, юноша широко улыбнулся, предварительно откинув длинные черноватые волосы, доходившие к плечам, назад, чтобы не мешались. Ну и последним хорошим знакомым оказывается девушка по имени Амалия. Её черты есть самые примечательные, жизнеутверждающие среди всех, кого знает Лютер – невысокая, хрупкого телосложения, с милым и прекрасным личиком девушка. У неё волосы цвета молочного шоколада, что опускались чуть ниже плеч. Из её прекрасных и светло-серых глаз, что были подобны двум драгоценным бриллиантам, исходил свет божий, пробирающий до души, преисполненный истинного счастья. Девчушка носит не обтягивающие чёрные джинсы, кожаный жакет цвета изумрудных лугов и хорошие туфли. Характер милой девушки является одним из самых примечательных во всей компании друзей. Она всегда игрива, весела и не поддавалась унынию, а в её глазах редко когда пробегает тень печали. И при всём при этом столь милое создание неимоверно добро ко всем, кого встретит и, как ни странно, её тоже беспокоило то, что творилось в мире… Ансуа, смотря на Амалию, назвал её как нельзя проще и точнее – «Маленький ангел».
Но внезапно вся радость встречи, словно пустынный мираж, развеивается знакомым голосом преподавателя, который пробирался сквозь темень коридоров:
– Вот вы где, студентики!
Тут все обернулись и увидели, что их преподаватель-мужчина не один, с ним рядом якшается какая-то странная личность. Педагог быстренько подходит к двери кабинета и буквально по его пятам, след в след, прошёл странный и отталкивающий человек, которого, в глазах Лютера и его друзей, едва и можно назвать человеком, скорее карикатурой, ставшей нормой для сотен миллионов.
Прозвучали звуки вращающейся замочной скважины, что завертелась в едином танце с ключом, и через пару секунд дверь отварилась нараспашку, и все спешат зайти в аудиторию.
Восемь человек быстро прошли в аудиторию, в которой всегда было совсем небольшое количество мест, а само помещение не отличается особо большими размерами. Всего пятнадцать учебных мест, представленных тремя длинными коричневыми столами, расставленными в пирамидальной форме, один над другим, по пять мест за каждым. Источником света, в дневное время служит только одно широкое окно, прикрытое бирюзовыми шторками. А само пространство сдавливают белые монолитные бетонные стены.
