Охранная фирма, в которой он работал, называлась «Дикие Волки». Она обеспечивала безопасность и следила за порядком в нескольких компаниях и увеселительных заведениях Юджина.
Брат Джейн был начальником охраны в боулинг-центре «Эмеральд Лэйнс» – том самом, где он начинал обычным вышибалой. В его подчинении находилось девять крепких молодых парней.
– Всё отлично, – ответила ему сестрёнка.
Она светилась от счастья и предвкушения сегодняшнего свидания.
– Я сейчас ослепну, – Конор улыбнулся и закрыл глаза ладошкой. – Мам, чего она так светится? Её что повысили?
– «Повысили», – передразнила его мать, фыркнув. – Разве может повышение заставить девушку так светиться? У неё любовь.
– Мама! – вскрикнула Джейн. – Что ты болтаешь?
Она ещё не рассказывала матери ни о свидании, ни о Дональде. Не хотела говорить о том, в чём не была уверена и что могло закончиться в любой момент.
– Значит повысили? – вскинул брови отец. – Или оклад подняли?
– Просто хорошее настроение, – пожала плечами дочка. – Неделя хорошо прошла.
– Мм, – промычал брат с набитым ртом. – У меня тоже неплохо прошла. Но я не свечусь… Или свечусь? – повернулся он к отцу.
– Ты, даже, если в лотерею выиграешь, не будешь светиться, – усмехнулся Томас.
– А ты что, будешь? – встала на защиту сына Мишель. – Ты и перед президентом будешь с кислой миной стоять.
Мать с сыном засмеялись, дочка улыбнулась, а отец начал шевелить губами и ртом, передразнивая жену.
– Как же я вас обожаю! – проговорила Джейн. – Без вас я бы не смогла светиться.
– Мы тоже тебя обожаем, – взяла её за руку Мишель и перешла на громкий шёпот: – Может покажешь фото своего кавалера?
– Да нет у меня никакого кавалера! – вырвала руку девушка.
– Не приставай, – сказал шептунье Томас. – Сама всё скоро расскажет и покажет.
– Да, – кивнул Конор. – Как разопрёт от желания поделиться, утопит нас в своих рассказах. Крэйг то, Крэйг сё, Крэйг посмотрел так, Крэйг любит сяк, – начал кривляться он.
– Почему Крэйг? – засмеялась Джейн.
– Не знаю, – пожал плечами брат. – А что, не угадал?
– Хорошая попытка, – дала ему пять сестра. – Но у меня и вправду никого нет.
– Ладно, верю, – проговорил с интонацией «ни черта не верю» здоровяк.
– Ты дома сегодня?
– Нет, на пикник шеф позвал. На пикник-собрание. Опять будет угощать и просвещать.
– Хороший у вас шеф, – закивал отец, закашлялся и вдохнул специальную аэрозоль для астматиков.
– Что, добрался до твоего сердца через желудок? – усмехнулась Мишель.
Иногда Конор возвращался с пикников-собраний с жареной дичью. В прошлый раз это была оленина.
– Миновав лёгкие, – улыбнулся отец.
– Всё также? – приложила руку к его груди дочка.
– Да нет, получше вроде.
– Да что там получше! – воскликнула мать. – Изводится каждую ночь!
– Нормально всё, – нахмурился Томас. – Не стращай детей.
Дети знали про его беспокойные, мучительные ночи.
– Сходи ты к этому Полу, пап, – сказал Конор.
– Нет, сегодня у нас не будет этого разговора, – поднял указательный палец и поводил им из стороны в сторону отец. – С прошлого ещё двух дней не прошло.
– Ну чего ты упрямишься? – проигнорировала его «не будет» Мишель. – Хуже же не будет.
Начались – а точнее продолжились, – трёхсторонние уговоры отца на поход к лучшему пульмонологу города. Несмотря на численный перевес поддерживающих друг друга и плавно перехватывающих аргументы союзников уговаривающих, они снова окончились ничем. Уговариваемый ни в какую не хотел идти к «очередному шарлатану, живущему в роскошном доме и ездящему на шикарной машине, купленными на деньги своих обнадёженных и обманутых пациентов».
– Не проймёшь его, – встал из-за стола сын. – Связать надо и принудительно лечить. Ладно, поехал я.
– До ночи будешь? – спросила Мишель.
– Не знаю. Может завтра приеду.
Глава 4
На пикнике-собрании, устроенном шефом Конора Ричардом, собралось двадцать семь человек. Двадцать семь крепких мужчин и женщин разного возраста, обожающих природу, леса, охоту и дичь.
Ричард был высоким, широкоплечим, спортивным блондином с кудрявыми волосами до плеч. Если вычесть год его рождения из года описываемых событий, получится цифра 66. Эта цифра никак не получалась у тех, кто пытался угадать его возраст. Тридцать пять – давали ему те, кто полагался только на свои глаза, тридцать восемь – те, кто кроме глаз, полагался на уши и накидывал три года из-за мощного, низкого голоса и сорок – те, кто узнавал, чем он занимается и накидывал ещё два года из-за серьёзности и важности этого.
Он сам выбирал места для очередных сборищ. На этот раз он выбрал лесную глушь в сорока километрах от Юджина, до которой не могло доехать ни одно транспортное средство.
Как же добрались сюда двадцать шесть его сотрудников? И он сам? На вертолёте? Нет – вертолёту здесь негде было приземлиться. Может быть такси оставляли их как можно ближе к этому месту на трассе, и дальше они шли пешком? Хороший вариант. Но часовая ходьба по дикому лесу может нанести серьёзный удар по лояльности и любви работников к тому, кто обрёк их на неё.
Давайте отмотаем время назад и посмотрим, как сюда добрался Конор. Уверяю, что все остальные не отличились креативностью и добрались точно также.
Выйдя из дома, Конор прошёл быстрым шагом до леса. Он жил на окраине города (если кто забыл), поэтому это не отняло много минут, хоть и отняло в шестьдесят раз больше секунд. Углубившись в чащу, он снял с себя всю одежду и обувь, а именно: бейсболку, джинсы, чёрную футболку, трусы, носки и кроссовки, положил их вместе со своим смартфоном и другими вещами из карманов в кожаную сумку, удлинил её резиновый, хорошо тянущийся ремень на максимум и повесил на плечо так, чтобы он опоясал его грудь и спину по диагонали. Сумка оказалась ниже его колен.
Голый парень с сумкой наперевес встал на четвереньки и начал быстро увеличиваться в размерах, одновременно покрываясь густой тёмно-серой шерстью. Зрелище было не из приятных. Сначала мне показалось, что ему больно – его лицо искажалось так, как оно и должно было искажаться от боли при подобных звучных манипуляциях с суставами и костями. Потом я решил, что он кайфует – его искажающееся лицо… то есть, уже морда – определённо волчья морда, – ухмыльнулась, он заурчал и радостно завыл. В общем, я пришёл к выводу, что первые секунды три ему было больно и не очень радостно, но зато, начиная с четвёртой, сила и энергия, впрыснувшиеся в его вены, как наркотик, довели его до эйфории и экстаза, которые и нашли выход в протяжном вое, как пар закипевшего чайника в свисте специально сделанной для этого насадке на носик.
Через семь секунд голый парень полностью трансформировался в огромного волка, которого я уже не мог назвать голым из-за густого тёмно-серого облачения, сохраняющего комфортную температуру тела зимой и летом.
