Обход

– Кеша, где мы сейчас? – подала с переднего сидения голос реальная мать.

– Где-то за Икшой, посмотри по GPS.

– Как-то безлюдно, – в голосе матери слышалось странное напряжение.

Кирилл вгляделся в окружающий пейзаж. Вокруг тянулись поля, только справа за полем стояло серое здание двухэтажного торгового центра, с большим экраном над входом, по которому демонстрировалась видеореклама.

– У меня GPS не работает, дай свой телефон.

Не отрываясь от дороги, отец достал и протянул телефон. Мать нервно схватила его. Тишина. Она не сказала, что и этот телефон сломан, просто промолчала. На экране шла реклама зубной пасты, трейлер какого-то незнакомого фэнтези-фильма с героем, у которого лицо было синеватового оттенка, сцена бури на море, которая прерывалась появлением морского бога и кадрами, как Нептун рекламирует почему-то соковыжималку, затем залитое белым лунным светом поле с разрушенным замком и кадр, предлагающий покупать квартиры в жилом комплексе Bedtime. Хотя центр был километрах в двух, экран был достаточно большим, чтобы Киря мог видеть рекламу. Больше смотреть тут было не на что. Он просмотрел блок из четырёх роликов ещё дважды, затем подал голос.

– Ни одной машины вокруг. Нас никто не обгоняет и мы никого. И на встречке никого нет.

С передних сидений сперва было только молчание, потом отец отозвался.

– Будний день, да и жарко. Сейчас въедем в лес, станет попрохладней, там будет оживлённей.

Киря сместился в середину сидения и посмотрел сквозь лобовое стекло на совершенно пустую дорогу. Никакого леса впереди не было, только пустые поля слева и справа. Не было даже рекламных баннеров и дорожных знаков по краям дороги. Киря снова переполз к правой дверце, рекламные ролики продолжали сменяться. Семья с белоснежными улыбками, которая радостно вскакивает с утра, чтобы почистить зубы; синеватое лицо размахивающего мечом пожилого мужчины и название фильма, похожее на «Элрик», только записанное странным шрифтом, похожим на руны; корабль разбивается о грудь Нептуна, а тот улыбающийся оказывается на лиловом фоне и протягивает вперёд соковыжималку; тёмное поле с бродящими тенями… Раз рекламный блок, два, три, четыре…

– Этот торговый центр уже минут пятнадцать от нас на одном и том же расстоянии, пап.

Молчание.

– Пап, бензин тратится, пока ты едешь?

Молчание наконец прерывается.

– Пока сложно судить…

– Тратится?

– Нет.

Все молчали, мотор ревел, поле проносилось мимо, но торговый центр стоял на месте. «Интересно, сколько времени им понадобится, чтобы признать неизбежное?», – подумал Киря. А ещё: «Интересно, мама будет скандалить, если я первым озвучу то, что все мы думаем?».

– Кажется, пап, они тебя нашли.

Ещё минуту все ехали в молчании, потом отец затормозил. Несмотря на то, что дорога была пуста, он всё равно аккуратно съехал на обочину. Открыл дверцу, но не вышел, просто повернулся в сторону дороги, глубоко втягивая воздух.

– Кеш, чего ты молчишь? – не выдержала мать. Она не умела ждать, ей постоянно требовалось действовать, чтобы заглушить беспокойство. – Давай мы возьмём вещи необходимые и пойдём через поле в другую сторону.

Отец сидел сгорбившись, положив локти на колени. Он улыбнулся уголком рта, и Киря вдруг подумал, что вне семьи отец совсем иной: харизматичный, сильный, знающий. Потому он работает с… с ними. Кто бы они ни были.

– Если мы пойдём пешком, всё равно выйдем к машине. Или к тому зданию. Смысла никакого. Вы здесь оставайтесь, я сам туда пойду.

– Я тут не останусь! – мать испуганно оглядывалась.

По-прежнему стояла жара, небо было чистым, но при этом что-то определённо происходило, в воздухе стояла какая-то дымка, словно туман.

Киря перегнулся вперёд между сидений.

– Пап, мама права. Они нас не выпустят, если даже ты один к ним придёшь.

Отец вздохнул. Он глядел куда-то далеко, в то пустое поле, где не было странного здания, словно надеялся, что выход найдётся и можно будет сбежать. Потом резко хлопнул в ладони, подводя черту под происходящим:

– Тогда в машину все.

Он закрыл дверцу, некормленым зверем снова заурчал мотор. Они не проехали и двадцати секунд, как увидели уходящую вправо асфальтированную дорогу, на которую и свернул отец. Киря снова переместился в середину сиденья и смотрел, как приближающаяся реклама на экране отбрасывает на автомобиль быстро сменяющиеся цветные отблески.

Глава 3

В торговом центре было шумно. Завывали игровые автоматы, из скрытых колонок доносилась какая-то рок-н-ролльная мелодия. Народа тоже было полно. На первый взгляд они выглядели людьми. Разве что Киря не мог сосредоточиться, чтобы разглядеть нормально хотя бы одного. Кажется, большинство из тех, кто находился в центре, было молодо, в современной, слишком блестящей одежде. Они провожали семейство Кири взглядами. Глаза можно было разглядеть, наклон головы, улыбку, но всё это не складывалось в общую картину.

Киря всегда понимал, что работа отца является чем-то, что стоило бы назвать «потусторонним». Он читал книги, читал статьи в интернете, он исходил массу сайтов, начиная серфинг с википедии и заканчивая даркнетом. Потому Киря знал, как называется магия, когда ты не можешь разглядеть кого-то – «отвести глаза». Но сталкивался он с этим впервые. Как и со всей той, второй жизнью отца. Он пытался смотреть на кого-то прямо, но черты лица напротив расплывались, на секунду он забывал, что хотел сделать, а потом уже пытался сосредоточиться на ком-то ином.

Зато он мог рассмотреть помещение. Влево и вправо тянулись длинные коридоры, заставленные игровыми автоматами. Света было мало, светильники были скрыты, только впереди стоял столп света. Они шли вперёд, немного сжавшись, хотя их никто не толкал. Левой рукой Киря вцепился в рамку рюкзачка, который не решился оставить в машине, брошенной на пустынной стоянке. За правую руку его взяла мать. Сперва он хотел отдёрнуть ладонь, потом понял, что ей не столько надо успокоить его, сколько получить поддержку самой.

Они шли в сторону света, который имел белый, холодильный оттенок. Они оказались в просторном помещении, какое часто бывает в гипермаркетах – нечто вроде площади в большом городе. Посредине стояла небольшая сцена, похожая на любую из тех, что создаются для выступления аниматоров. С момента эпидемии такие сцены отовсюду убрали и даже этим летом, когда ограничения стали снимать, подобных массовых развлечений ещё нигде не проводилось. Рядом со сценой стоял прожектор, который вспыхивал белым светом слепого бельма, а потом гас. Хотя периоды света и тьмы длились секунды по три, всё равно создавалось ощущение постоянного, вызывающего тошноту мелькания. Крыша была стеклянная и тот столб света, который был заметен из коридора, лился с потолка, но при этом каким-то образом не освещал сцену в моменты, когда прожектор гас.

Отец направился вперёд, бросив на ходу:

– Оставайтесь здесь.

Постепенно помещение заполнялось народом. Кирю оттёрли от матери, он попытался снова найти её ладонь, но вместо этого ощутил, как ему в ладонь пихнули что-то квадратное и твёрдое. Он сдёрнул рюкзак с плеча, пока ещё толпа давала ему эту возможность, и даже не рассмотрев приобретение, сунул его в рюкзак.

Это может быть улика, тебе её специально подбросили.

Заткнись. Никто не пихает улики в руки, если бы надо было меня подставить, сунули бы в рюкзак, пока я не вижу.

Где мать, он рассмотреть не мог, но отец уже взобрался на сцену, тяжело при этом опершись рукой. Вспышка и черты отца, который стоит к залу боком, становятся чёткими и слишком белыми, как на засвеченной фотографией, полумрак – и всё скрывается в тенях, к которым зрение не успевает привыкнуть, так как через пару секунд сцену заливает свет. В одну из этих вспышек Киря увидел, что рядом с отцом стоит ещё кто-то в белом. Вернее, сперва он считал, что из-за постоянных вспышек ему показалось, но и в темноте он увидел, как рядом с отцом стоит высокая белоснежная фигура.

Зрителям тоже потребовалось время, чтобы сообразить, потом раздалось приветственное улюлюканье. Прожектор стал вспыхивать быстрее, кто-то ещё образовывался на сцене, существа бледные, которых было очень сложно разглядеть. Прожектор ярко вспыхнул, а потом не погас, но стал медленно-медленно снижать яркость, даже свет из белого стал более привычным для электрических лампочек желтоватым.

Белая высокая фигура оказалась женщиной в белой простыне.

Это не простыня, это саван.

Киря никогда не видел саван, привидений принято изображать в каких-то ночнушках, а современных мертвецов хоронят в платьях и костюмах. Но саван он при этом узнал как-то интуитивно. И почувствовал жуткий, холодящий ужас, от которого верхняя часть бёдер стала слабой и дрожащей. Женщина была высокой, более двух метров, бледное лицо, не красивое, но волевое и жёсткое. Волосы её тоже были белыми, но не стояли над головой сухими, ломкими волосками, как у седых старух, а спускались на плечи гладкими, блестящими здоровьем волнами.

За ней стояли мужчины и женщины. Они были одеты вполне обычно и современно, разве что одежда была у них чуть бледнее обычного, словно заношенная. Или словно из них выпили краску. Они все смотрели на отца Кири, но взгляды их были отсутствующими.

Женщина откуда-то из складок савана вытянула руку, взяла отца Кири за подбородок и заставила его поднять взгляд.

– Здравствуй, Кен. Ты знаешь, кто я?

Мужчина молчал. Киря стоял от сцены метрах в двадцати, и его оттирала толпа, но и так он сумел увидеть, как мужчина сглотнул. Кто-то в толпе засвистел, видимо, раздражённый ожиданием. В толпе тут и там раздавался свист или улюлюканье. Женщина слегка улыбалась и, кажется, была ждать столько, сколько понадобится.

– Да, – сказал он после пары минут молчания.

– Тогда назови моё имя.

Женщина не сводила взгляда с отца. Что-то происходило, какая-то магия. Киря слышал про магию имени, когда ты заклинаешь того, чьё настоящее имя ты знаешь, но здесь происходило нечто противоположное. Когда отец произнесёт имя женщины, она получит над ним власть.

– Мара, – наконец сказал он.

Женщина улыбнулась, отпустила подбородок отца и выпрямилась. Один из её клевретов подошёл к краю сцены:

– Суд! – выкрикнул он.

– Суд! Суд! Суд! – подхватила толпа.

Киря почувствовал, что плачет. Он не знал, что делать, как сбежать и помочь сбежать отцу. Он врезался в толпу, стараясь пробраться ближе к сцене. Если он будет рядом, то можно схватить отца за руку, попытаться пробиться наружу. Или хотя бы разбить стеклянную крышу, быть может, солнечный свет прогонит всех собравшихся тут тварей. Эти твари и так спокойно стояли в тех лучах (мало напоминающих солнечные), что лились сверху, но Киря не разрешал себе задуматься об этом.

– Ты знаешь, что ты натворил? – обратилась Мара к отцу.

Киря, уже пробившийся почти к сцене, увидел у её ног те вещи, которые вчера отец вытряхивал на стол.

– Я украл ваши вещи, – отец как-то сгорбился, немного помедлил, – и деньги.

– Ты убил Триста, – Мара с холодным презрением смотрела на отца. Тот, не поднимая взгляда, отрицательно мотнул головой.

– Нет, когда мы… я там был, мужчина уже был мёртв. Я не должен был брать вещи и готов понести наказание.

– Ты лжёшь. Неделю назад, когда ты был у Триста, ты похитил талисман, через который стал управлять марионетками Триста. Потом ты убил его и лишь затем пришёл ограбить.

Отец вскинул голову.

– Что?! Вы с ума посходили? Вы же можете отличать правду от лжи! Я никого не убивал! Я видел мертвеца, но я понятия не имел, куда надо обращаться, если кого-то из ваших убьют. Меня никто ни о чём не предупреждал! Я взял деньги, был уверен, что ему не нужны. Деньги только для лоутов! Никто бы не хватился, посчитали бы, что он всё потратил!

Из савана снова выплыла белая рука.

– Талисман! Дай то, чем ты управлял марионеткой. Если управлял не ты, это будет ясно.

Отец хлопнул себя по бёдрам, проверяя карманы, видимо, готовый выполнить требование, но не сразу сообразивший, что сделать этого не в состоянии.

– Как выглядит талисман?

Возникла пауза, по толпе прошли шепотки. Кто-то прошептал на ухо Кире «Согласись на Обход». Он обернулся, но снова все лица оказались смазанными. В это время на сцене прозвучал новый голос. Один из мужчин из свиты Мары сделал полшага вперёд.

– Трист управлял марионетками посредством кукол. Талисман должен выглядеть как тряпичная кукла.

– У меня нет тряпичной куклы! Проверяйте что хотите! – отец выкрикивал яростно, но при этом с лица его сошла озабоченная гримаса, словно теперь он был уверен, что получит оправдание. Возникло замешательство. Киря тоже ощутил, как напряжение стало меньше. Что бы ни происходило, кажется, отец получит оправдание. Какая-то часть мозга, которая не была занята созерцанием происходящего, пыталась выстроить логическую цепочку. Отец не знал о том, что кукла была, он не видел, как Киря спрятал её, значит отец был уверен, что никакой куклы никогда не было или что её, по крайней мере, не было среди вещей.

Пальцы Мары шевелились, происходило какое-то заклинание, но потом рука опять скрылась в саване.

– Так значит, ты не убивал? – голос её был даже мягким.

– Нет, я же говорил! Давайте эти ваши штуки, вы же знаете, когда вам лгут!

Выражение лица Мары не менялось. Но Киря снова ощутил холод. Что-то было не то. Вся выстроенная защита отца рушилась. Позади сцены возникла тень. Она была с синеватым отливом и рябила в желтоватом свете прожектора. Тень была квадратной и становилась… глубже. Как коридор. Кто-то двигался в этой тени, словно медленно, чуть подволакивая ноги, поднимался по коридору откуда-то из-под земли.

Постепенно вырисовывалась фигуру идущего. И где-то через минуту он вышел из тени. Зал глубоко вздохнул, словно у него была одна глотка на всех. Это был бледный мужчина с чёрным хвостиком за спиной. Из его левой глазницы указующим перстом торчал карандаш.

– Так кто убил тебя, Трист?

Голос женщины раздался над залом. Тот медленно обернулся, поднял руку и указал на отца Кири. Тот стоял побледневший, потрясённый, не в силах отвести взгляда от видения.

– Это неправда! Неправда!

Крик был отчаянный и Киря даже успел отметить, что у кричащего какой-то чересчур высокий голос, лишь потом он понял, что кричит он сам. Поднялся шум, аплодисменты, проклятия. И хотя голос Кири прозвучал первым, память о нём потонула в криках зрителей. Рука мертвеца упала, но он продолжал стоять, повернувшись и немо уставившись единственным видящим глазом на предполагаемого убийцу.

– Молчание!

Теперь две руки Мары были направлены в сторону кириного отца. Тот прикоснулся к своему горлу, но руки его сразу безвольно упали.

– За убийство ты поступаешь в мою свиту навечно.

Бледные мужчины и женщины на сцене зааплодировали, овации были такими вялыми, что были практически беззвучными.

– За воровство на семь лет твоя жена поступит в мою свиту.

Из зала раздался крик, который быстро оборвался. Толпа расступилась, мать Кири медленно шла к сцене. Его отец развернулся и смотрел с ужасом на действия жены.

«Обход», – снова шепнули на ухо Кири. А затем «Встретимся в Марфино».

– Обход! Обход! – заорал Киря.

Мара поднял руку, успокаивая толпу, но кирина мать продолжила движение, муж уже помогал ей забраться на сцену.

– Обход! – снова закричал Киря. – Я согласен на обход!

В голове мелькнуло, что надо сказать про Марфино, чем бы оно ни было, и про куклу, которую он спрятал, но он себя оборвал. Не было времени раздумывать, но почему-то открыть эту правду было бы сейчас неправильным.

– Ты понимаешь, что если ты будешь совершать Обход, но твой отец всё-таки виновен, ты погибнешь?

Мара смотрела прямо на Кирю.

– Отец невиновен! Что надо делать? – заорал он, даже не очень понимая смысла обращённого к нему вопроса.

– Совершить Обход, связать свою кровь. Времени до первого августа. Иначе приговор вступит в силу.

Мара обернулась к отцу.

– Если ты виновен и солгал, то совершив Обход, твой сын погибнет. Надеюсь, эта мысль будет мучить тебя.

Чёрная тень стала чуть выше, Мара направилась в неё. Снова вспыхнул и погас прожектор. Отец и мать попытались соскочить со сцены, потом схватились за шеи, их тянули словно на верёвке. Свита Мары уходила в тень. И родители Кири вместе с ними.

Не зная, что делать, Киря обернулся, пытаясь понять, стоит ли бежать ему самому в тень-дверь или выйти из торгового центра. Но центр вокруг уже растаял. Киря стоял на парковке, залитой самым обычным, хотя и аномально жарким июньским солнцем.

Глава 4

Первое, что поразило Кирю, был шум. В том дворце, где он был и который притворялся торговым центром, тоже было шумно, но это был какой-то неправильный шум, более эпичный, имеющей нечто, похожее на эхо. А вокруг него теперь стоял самый обычный бытовой шум, который складывался из шума моторов, громкой болтовни и где-то, совсем на заднем фоне – звука природы, которая продолжала жить, невзирая на все усилия человека подчинить её себе. Перед Кирей открывался вид на стоянку машин, он поискал глазами, но их фольксвагена видно не было, должно быть, он остался в ином мире. На углу стоянки располагался киоск, где торговали кофе и пирожками, рядом разноцветный магазин, большие стилизованные петарды на крыше которого не оставляли сомнений в том, чем там торгуют. Киря сделал несколько шагов вперёд и обернулся. Да, это тоже был торговый центр, но совсем иной. Облицовочная плитка сделала его верхнюю часть изломанной, а наличие лампочек указывало, что вечерами здесь немало подсветки. Над входом также был телеэкран, но на нём шла иная реклама – магазина «Книжный лабиринт», «Пятёрочки».

Кире засигналили, он не заметил, что оказался на той дорожке, по которой выезжали автомобили, а также сворачивали другие, с трассы, чтобы завернуть за угол под вывеску «МакАвто». Словно проверяя сам себя, Киря зашёл в этот ТЦ, только для того, чтобы убедиться: странный дворец исчез.

Он машинально залез в рюкзак и сжал деревянную коробку, но не решился вытаскивать, не был уверен, что за ним никто не наблюдает, а вещь ему отдали тайно. Следовало использовать другой подарок – слово. Он снова обвёл глазами стоянку. Семья из четырёх человек, кажется, собиралась выезжать. Отец за рулём уже заводил мотор. Киря махнул рукой и подбежал к водительскому сиденью.

– Извините, пожалуйста, отсюда до Марфино далеко?

Водитель был в очках, высокий лоб с залысинами. Ему явно не нравилось, что подбежавший мальчишка хочет о чём-то попросить. Прежде, чем ответить, он издал полузаметный вздох.

– Минут двадцать. Тебе туда зачем?

На пару секунд Киря потерял нить разговора. Он ожидал вопроса «На какую тебе там улицу?». Трасса, они были где-то около Икши, это минут сорок от Москвы. Что-то всё равно было неправильным.

– Меня там папа ждёт, – выдал он заготовленную ложь и помахал в воздухе телефоном как бы в подтверждение.

– Ну, это на автобус тебе надо, там дальше остановка. Тебе ведь в усадьбу Марфино, так? – вмешалась в разговор женщина.

– Да, – Киря тупо кивнул. Застывший мозг медленно снова начинал работу. Не район Москвы Марфино, а какое-то топографическое название, конкретная усадьба, вот, куда его позвали.

Мужчина и женщина на передних сиденьях тихо переговаривались, Киря посмотрел вглубь машины, где на задних сиденьях располагались мальчик и девочка лет десяти. Они сами с интересом рассматривала Кирю, из-за чего тот ощутил какую-то неловкость и сильнее вцепился в лямку рюкзака. Девочка ела мороженное в вафельном конусе и одна белая капля уже ползла по рожку, рискуя упасть и запачкать её синие шорты.

– А отец тебя встретить не может? – снова обратился к нему водитель.

– Не-а, сейчас позвонил, сказал, что машина сломалась. Чтобы я сам доехал, только не садился бы в машину, к кому попало. Я заплачу.

– Ладно, садись, – водитель кивнул головой в сторону заднего сиденья, – небольшой крюк сделаем. Деньги платить не надо.

Мальчишка на заднем сиденье сдвинулся ближе к сестре. Детских сидений в машине не было. Киря нырнул на сиденье, устроился на краешке, вжавшись в дверцу и успев пробормотать «спасибо».

Так как он был вжат в левое сиденье, то мог смотреть над плечом водителя, глядя, как тот разворачивает машину на одной из развязок, видимо, семье действительно пришлось сделать крюк, чтобы помочь незнакомому мальчишке.

– Тебя как зовут? – раздалось с переднего сиденья.

– Кирилл. Кирилл Овсянников.

Бонд. Джеймс Бонд.

– Тебе хоть двенадцать есть?

– У меня просто рост небольшой, мне четырнадцать. У меня даже паспорт с собой.

Он даже успел залезть в рюкзак, вдруг при этом осознав, что все остальные его вещи остались в машине, машина в ином мире.

– Тебя часто так отец бросает?

– Вроде нет. Он сегодня вообще меня с собой впервые взял.

– А вы там отдыхаете в Марфино?

– Нет, отец там встречается с кем-то по работе, меня оставил в торговом центре подождать. А теперь позвонил, сказал, что машина сломалась, мне к нему приехать надо, – ложь давалась ему на редкость легко.

– Сам он не захотел такси взять и тебя забрать?

Киря пожал плечами.

– Нет, не захотел.

Лица мужчины за рулём он не видел, его жена не обернулась к Кире, он видел только профиль, и даже так на её лице читалось недовольство.

Отец забрал бы меня, если бы случилась такая ситуация, или велел бы разбираться самому?

У тебя паршивые отношения с родителями.

Машина минут пять петляла по тому, что сам Киря назвал бы улицами городка или посёлка, наконец, остановилась около больших распахнутых ворот, преграждённых шлагбаумом.

– Приехали.

Киря снова пробормотал слова благодарности, потянулся в карман джинсов, чтобы отдать деньги (у него была только одна пятисотка), но ему было достаточно взгляда на лицо мужчины, чтобы большим пальцем просто пихнуть купюру глубже в карман. Девочка уже доела мороженное, а её шорты украшало несколько пятен. Её брат сразу занял освободившееся место, когда Киря вышел. Мужчина развернул машину, слегка взвизгнув шинами по асфальту, машина уехала, Киря неуверенно поднял руку вслед автомобилю. Внезапно на него навалилось сознание того, что он один, что ему надо решать свои проблемы самостоятельно.

Шлагбаум начинался от кабинки проходного пункта. Внутри были вертушки, но лампочки на них не светились, так что Киря понадеялся, что проход свободен. Но сбоку раздался высокий голос:

– Молодой человек, вы куда собрались?

Киря неопределённо махнул рукой вперёд.

– Меня там в усадьбе родители ждут.

Сквозь мутное стекло он видел охранника. Тот был в зелёной потёртой форме, полный и пожилой. Зачем-то он тянул время, видимо, наслаждаясь тем, что сейчас разоблачит враньё.

– А документы на проживание есть?

– У родителей.

– Вот пусть они подойдут к проходной с документами. Или вон позвоните.

Киря обернулся и обнаружил, что охранник кивает на древний дисковый телефон.

– Я сейчас позвоню.

Киря вышел из проходной, приложив к уху свой смартфон и имитируя звонок. За шлагбаумом начиналась широкая дорога, обсаженная клумбами, которая метров через триста упиралась в бежевое двухэтажное здание, видимо, ту самую усадьбу. Над шлагбаумом была сетка с надписью «Санаторий Марфино». Можно было поднырнуть под шлагбаум. Но охранник уже следил за ним, незаметно это сделать не удастся. Можно проскочить и побежать куда-нибудь вбок. Охранник пожилой. Но знает местность. И может связать по рации с другими охранниками на территории.

Продолжая имитировать разговор, он пошёл дальше от ворот. Так он терял здание из виду, зато мог попытаться найти дырку в бетонном ограждении. Шёл он туда, куда было проще – куда-то вниз. Это была асфальтовая дорога, засаженная по бокам сплошняком деревьями. Внизу справа виднелась церковь.

Киря уже давно спрятал телефон обратно в рюкзак. Если потеряет рюкзак, останется без всего. Вообще. Он шёл быстро, временами заходя в лес около ограждения в поисках дырки в заборе. Дошёл до церкви.

Кто назначил тебе там встречу? Ты уверен, что правильно понял?

К чёрту сомнения. Он даже зашёл в церковь, осенил себя знамением. Там было тихо и сумрачно. На что он надеялся? Что услышит разговоры, как именно можно проникнуть на закрытую территорию. В компьютерной игре так бы и было. Дальше.

Он почти бежал. В конце дорога упиралась в реку. Справа был мост, ведущий в сторону от территории усадьбы, слева какие-то заграждения из рабицы, впереди – река. Налево пойдёшь… Он пошёл налево. Достаточно тощий, он протискивал себя сквозь узкие проходы. Если кто-то так хорошо загородил сюда проход, значит, он ведёт к чему-то нужному. И он вышел туда, куда хотел – большая пустая площадка, которая ведёт к мосту, перекинутому через свернувшую речку. Мост был старый из красного кирпича, а за ним крытая галерея как в исторических рыцарских фильмах. А ещё мост был перегорожен железной решёткой. Она оканчивалась прямо над водой, метрах в двух от поверхности реки.