Обход

Киря не раздумывал. Он снял рюкзак с плеча и просунул обе руки в лямки. Взялся за крайний прут решётки. Чтобы обогнуть её со стороны реки, требовалось на пару секунд повиснуть прямо над водой. Если тут мелко, я могу погибнуть, успел подумать он, но при этом он ощутил не страх или чувство вины, а освобождение. Рыцарь столкнулся с испытанием. Рыцарь преодолел испытание.

И на мосту, и в галерее было полно похабных рисунков на стенах. Кто-то всё-таки проникал на территорию, спеша при этом по-своему увековечить память о своём присутствии.

На некоторое время он застыл, глядя с моста в сторону санатория. Скорее всего, то белое здание было административным зданием. Или новым корпусом. Но точно не было усадьбой. Даже то, что он видел перед собой не могло называться усадьбой. Более всего красное здание походило на европейский замок. Громадные стрельчатые окна в центральной части здания, которое представляло собой нечто схожее с двумя башнями и крепостной стеной между ними. От основной части разбегалось два крыла, в которых на равном расстоянии возвышались декоративные башни. От замка вниз, уступами, спускалась белая дорога, оканчивающаяся лестницей, спускающейся прямо в пруд. Эту последнюю лестницу охраняли два каменных грифона.

Начиналась вторая половина дня, солнце уже не было таким ярким, а от предметов потянулись длинные тени. Пустое безоблачное небо словно служило фоном этой сказочной картине.

В галерее при этом было грязно. На полу валялись пустые пачки из-под сигарет, картонки из-под сока, одна пивная банка. Почему-то это не рушило ощущение сказки, чуда, напротив – создавало ощущение реальности, вещности. Почти перед выходом лежала грязная кипа бумаги в твёрдой картонной обложке. Киря поднял её, несколько брезгливо, одними кончиками пальцев. Это оказалось книгой, книгой, о которой он знал, хотя не имел своего экземпляра – «Царство иллюзий Вивиан». Это тоже казалось чем-то правильным и своевременным. Он сунул книгу в рюкзак, быстро отметив мысленно, как хорошо, что у него нет там еды, которую не хотелось бы класть рядом с таким количеством грязи.

Это было не то ощущение, которое гнало его искать, куда запропостился отец, и не то, которое заставило его спрятать тряпичную куклу. Скорее, это было чувство чего-то прекрасного, он ощущал себя героем фэнтези-фильма. И как герой этого фильма, он не должен был идти к замку напрямую, топча лужайки, он должен был пройти весь путь прямо от озера, словно сам только что вышел из подводного царства на встречу с правителем этой земли.

Он снова перевесил рюкзак на одно плечо. Никто не обращал на него внимания, да людей было не очень много, хотя у пруда медленным, прогулочным шагом прохаживались отдыхающие, как правило, среднего возраста.

От пруда, а тем более с начала этой дорожки около грифонов, замок выглядел величественно. Он походил на санаторий ещё меньше, чем на усадьбу русских аристократов. В нём чувствовалось нечто вроде тайны, шика, обещания.

Твоих родителей забрали в рабство, идиот.

Киря старался отключиться от мыслей. Даже не думать о том, что ждёт его в замке. Он обошёл крохотный фонтан и поднимался, поднимался по белоснежным лестницам, пока его не окликнули:

– Эй, я уже не верил, что ты доберёшься.

Стеклянная дверь вела в холл, который был украшен рыцарскими флажками, и стоило протянуть руку, чтобы оказаться внутри. Но тот, кто ждал его, находился снаружи. Киря медленно преодолел гипнотическое притяжение замка и повернулся к говорящему. Это был молодой парень весь в чёрном кожаном прикиде. Он сидел на перилах последнего, самого высокого уровня. Казалось, что ему подошло бы курить, но в руке у него была пластиковая бутылка кока-колы. Волосы висели у него какими-то острыми клоками, глаза были подкрашены тушью.

Киря неуверенно подошёл к парню:

– Мы знакомы?

Тот хлопнул себя по груди.

– Я Аркан. Помнишь, я тебе комменты под фанфами писал?

Сперва Киря не понял, о чём тот говорит. Сны, побег, богиня в саване, похищение родителей, сложный поход к волшебному замку, парень, одетый как рок-певец… Всё это создавало свой антураж, свой контекст. В который то, о чём говорил парень, никак не вписывалось.

– Комменты хвалебные, под фанфиками, – наконец выдавил из себя Киря.

– Ага, – парень поднял бутылку с колой, словно произносил хвалебный тост, – клёвые у тебя фанфы, про привидений и заклятья. Я вообще ориджиналы люблю.

– Ты поэтому мне помогаешь, потому что тебе фанфики мои нравятся?

– Ну! Ты же сын лоута, своим надо помогать. Насчёт хвалебные отзывы оставить там на фикбуке или напомнить про Обход и всё такое.

Где-то в глубоком, начинающем темнеть небе, пела какая-то птица. Всё ещё могло оказаться ошибкой. Помог в зале мрачного дворца Кире кто-то другой, а этот парень просто перехватил его по дороге, не даёт ему войти в волшебный замок…

Аркан по-своему истолковал взгляд Кири на стеклянную дверь.

– Мы там сегодня выступаем. В принципе, это тупо, сегодня вторник, даже не пятница или воскресенье. Но у них какое-то торжество, не то день рожденья, не то свадьба. Если свадьба, то странную дату выбрали – восемьдесят лет начала войны. Если хочешь, проведу на выступление, у нас своя группа, я там пою, прикинь.

– Кто такие лоуты? – перед глазами Кири стало лицо отца, кричащего, что никто не хватился бы денег, деньги для лоутов.

– Ну, те, кто работает на Первых, – Аркан как-то выделил тоном слово так, что стало понятно, «Первые» – это название.

– Ты тоже лоут?

– Не. Я как раз Первый. Тебе отец ничего не рассказывал?

Киря продолжал смотреть на стеклянную дверь, по холлу прошла парочка, распахнула дверь и вышла на улицу. Женщина лет за тридцать с крашенными в какой-то неестественно-рыжий цвет волосами и полный пожилой мужчина с лысиной. Женщина пронзительно засмеялась, потом поняв, что они с ухажёром не одни, они отошли подальше от беседующих парней и закурили.

Киря обернулся к Аркану.

– Нет. Отец вечно скрывал. Считалось, что он посредник по сделкам. Но вечно о происходящем родители говорили такими словами, будто он дальнобойщик, то есть когда уезжал, то «уходил в рейс».

Аркан отпил из бутылки, словно пытаясь осознать новую информацию.

– Лоуты – это смертные, которые служат Первым. Первые – это разные народы. Их называют по-разному: чудь. Сихиртя.

– Фэйри, – подвёл итог Киря.

Аркан пожал плечами.

– Так тоже можно. Только это название очень обязывающее. У каждого народа всё равно есть самоназвание. Народов масса, я только в Москве штук двадцать знаю. Кто-то много общается со смертными, кто-то не очень. Для последних требуются лоуты, посредники со смертными. Покупки там всякие. Кто-то плохо к лоутам относится, но я считаю, что это фигня какая-то, лоуты же почти как мы. Слушай, насчёт отца… Обход – это круто и всё такое, но раз сам убитый на него показал, это уже без вариантов. Мара, конечно, сказала, что ты умрёшь, если отец виновен, но если ты не начнёшь Обход, то всё норм будет.

– Отец не убивал, – Киря сел на перила рядом с Арканом.

– А кто тогда?

– Думаю, его брат, мой дядя. Он вечно подбивал отца на авантюры. Мать дядю терпеть не может. Скорее всего, он убил, а потом привёл отца, как-то сделал так, что тот запачкался в этом убийстве. Я не очень разбираюсь в том, как это можно сделать магически, но, видимо, ему удалось. Что такое Обход, как его совершить?

– Слушай, парень, я понимаю, что ты веришь отцу, но твой дядя не смог бы сделать так, чтобы даже убитый на твоего отца указал. Твой дядя всё-таки тоже лоут.

Парочка вернулась в замок. Оттуда донеслась музыка.

– Что такое Обход? – усталость наваливалась на Кирю волнами. Иссушивающая, жестокая.

– Ты должен связать свою кровь с Москвой. Ты сам станешь, как один из Первых… из фэйри. Ты будешь чувствовать, если что-то в городе происходит. Вряд ли сумеешь уехать навсегда.

Киря повернулся к фэйри-певцу.

– Кровь свою что ли надо куда-то вылить?

– Нет, обойти Москву по маршруту определённому. У каждого он свой, но смысл в том, что как бы по кругу идёшь, и круги сужаются.

– А конец пути на Красной площади что ли?

Аркан не улыбнулся в ответ, немного криво пожал плечами.

– Типа того. Где-то в центре города для каждого.

– А маршрут как я свой узнаю?

– Будут улицы светиться серебром с золотом. Так говорят, по крайней мере. Ты можешь покидать маршрут, но не дольше, чем на сутки, иначе придётся начинать заново.

Киря опёрся руками о перила и выгнулся назад, уставившись в небо.

– Обойти до первого августа всю Москву миллиард раз и стереть ноги до ягодиц.

– Или умереть, если отец виновен.

– И умереть, если отец окажется виновен.

Они немного посидели в тишине.

– Так ты как, пойдёшь к нам на концерт? Мы с восьми до одиннадцати играть будем.

– Я ведь заночевать тут не смогу?

– Я не знаю даже…

– Не, я домой поеду, отсюда транспорт какой-нибудь есть?

– Да, давай на автобус отведу, они вроде до девяти ходят.

Ещё молчание.

– Слушай, ты серьёзно уверен, что твой дядя убил Триста?

– Нет. Просто предполагаю.

– Если дядя, то как бы норм, вряд ли он тебя найдёт. Или он маг великий, а ты не знаешь. Но если не дядя и не твой отец, то ведь есть ещё настоящий убийца. И ему не захочется, чтобы ты доказал невиновность отца.

Небо становилось фиолетовым и от этой нестерпимой красоты становилось больно внутри. Сейчас всё было далеко – родители и их проблемы, мертвецы, выходящие из тени, а также их убийцы, даже дядя с искривлённым носом, который втянул их семью в эти неприятности. Из стеклянных дверей донеслась музыка. Даже не эстрада в полной мере, что-то вроде шансона (красивое название для блатняка) под гитару. Киря кивнул на двери.

– Это вы такую музыку играете?

– Нет, ты чего. У нас фолк-рок. Это они пока магнитофон врубили. Перепьются и на нормальную музыку их уже не хватит, будут только медляки крутить и просить сыграть They called me the wild rose1, вот ещё никого не встречал, чтобы тот знал, что это не любовная баллада. Но, знаешь, когда не кастуешь, а тебя всё равно зовут выступать, это круто. Не музыкальный зал, но зато тут красиво. Кстати, ты шкатулку Лемаршана не потерял?

– Что не потерял?

– Шкатулку. Мы, ну, точнее Орес, это басист в группе, тебе шкатулку в руку сунул там в зале. Её называют шкатулка Лемаршана, ну, как из фильма этого2…

Киря не знал, о чём тот говорит, но скинул рюкзак и вытащил из него ту деревянную коробку, которую так и не успел рассмотреть. Вот сейчас и выяснится, является ли Аркан тем, кто давал ему подсказки, или же это враг, который хочет выманить у него артефакт от неизвестного благодетеля. Это в самое деле напоминало шкатулку, деревянный кубик с большим количеством орнамента на каждой грани. Но Аркан не прикоснулся к ней.

– Вещь твоя, не потеряй. Ты спрашивал, почему я тебе помогаю. Я твои фанфы читал, а потом понял, что у меня есть вещь, которая тебя выбрала хозяином. Ну, я понимаю, что это не обоснование, почему я ещё и помогать тебе должен, но это логично вроде как. Я тебе отдаю артефакт и помогаю. Хотя да, лан, наверное, ни фига логичного в этом нет… В общем, вертишь в руках и она открывает тот мир, в который тебе надо сейчас попасть. Вернее, других миров не так много, есть «кармашки», не столько миры, сколько куски миров.

Киря повертел шкатулку в руках. Она была твёрдой и холодной. Непочтительно он кинул шкатулку обратно в рюкзак и вытащил кипу бумаги.

– А это не твоё?

Аркан обрадовался.

– Да ладно, это же «Книга иллюзий», да? Ты её нашёл?

– Да, на мосту.

– Хороший знак! Книга для тех, кто отправляется в дорогу. Я свою главу для книги тоже писал.

Он взял книгу и перелистнул.

– Нет, у меня другой экземпляр был. Я в зелёный конверт положил главу, а тут только бежевые конверты и все пусты. Ты знаешь, что вытаскивать чужие главы из конвертов – плохая примета? А эту книгу кто-то разорил и выкинул, идиот. Будет твоей личной, сам конверты заполнишь. Я одно время увлекался, версии три прочитал и фанфов громадное количество. Но всё-таки стезя не моя, я больше музыку люблю, это ты пишешь, тебе и примета.

Он протянул книгу обратно, и Киря спрятал её в рюкзак. Соскочил с перил.

– Объяснишь, как пройти на автобус?

– Здесь далеко, лучше провожу.

Кире хотелось снова спуститься к воде, но Аркан дёрнул его за руку, сказав, что выход с другой стороны. Напоследок Киря бросил взгляд на волшебный замок. Уже зажглись окна, играла музыка. Да, музыка была кошмарна, но она могла бы быть и другой. И вдруг он понял, что он и так будет находиться снаружи. Возможно, для него открыто много миров, но не этот, не мир богатства. Да, он будет видеть, впитывать в себя красоту, но не сможет бездумно владеть ей.

Они обогнули «замок», прошли мимо бежевого здания, которое Киря видел из-за ворот. Им пришлось пройти весь тот путь, который Киря уже проходил сегодня, разве что они миновали церковь и пошли по открытому мосту. По пути Аркан болтал о фанфиках, которые прочитал. Что ему в них нравится и что ему нравится в рассказах Кири.

– Ты давно фанфиками занимаешься? – спросил Киря.

– Достаточно, – беззаботно отозвался парень.

– А тебе лет много?

– Достаточно, – всего одно слово, но голос его изменился, стал взрослее, глубже, лишился псевдоподростковых интонаций, приобрёл слегка циничное, насмешливое звучание.

На остановке, до которой они наконец дошли, было уже темно. Аркан предложил подождать автобус вместе, но Киря отказался. Аркан настоял и не слушал кириных возражений, что тот должен успеть на выступление. Они продолжали болтать про фанфики и музыку. Вернее, Аркан старался не болтать о музыке постоянно, так как тема его увлекала. Автобус пришёл минут через пятнадцать. Киря махнул Аркану и сел в совершенно пустой автобус.

Когда автобус выехал со стоянки, окружённой деревьями, на открытое место, стало ясно, что июньский вечер ещё не потемнел окончательно. Через реку снова стало видно замок, залитый огнями. Киря опёрся о спинку переднего сиденья локтем и положил лоб на руку так, что лицо свисало в тёмный провал.

Он кусал левый кулак, чтобы всхлипывание его не были громкими. Он рыдал не о родителях. Не о самом себе. Жуткий вой рвался из его груди потому, что сказки, которую ему пообещали, не было. Его отца обвиняли в убийстве, а мать попала под наказание практически случайно. Не было зла и добра, Киря не был рыцарем. Надо было преодолевать обстоятельства. Мир за гранью, мир в шаге от смертного мира, был сказочно красив и даже манил к себе, но всегда, всегда оставлял грань между собой и призванным. Не было цели, не было высшего блаженства. Были только проблемы, сегодняшние, бесконечные, которые придётся решать на протяжении всей жизни. Те или иные. Волшебство всегда будет таким же обыденным, как и мир вокруг. Ничего нет. И ничего никогда не было.

На Тройке было денег на пару поездок, а автобус подъехал прямо к метро, так что он легко доехал до дома. Правда, пришлось пересаживаться на другую ветку в центре. На него косились. Даже в четырнадцать лет не так часто детей отпускали одних вечером, а щуплое телосложение Кири и невысокий рост заставляли думать, что он гораздо моложе.

Ему хотелось мороженного. Он вспоминал вафельный рожок девочки в машине и думал, что заслужил сладкое. Но по пути домой не было киосков (он уже давно не видел киосков с едой, тем более на крупных улицах), так что дома он вместо мороженного заварил Доширак. Это не было равным обменом. Он стоял около окна, прислонившись к раме, и глядел на ночной двор.

«Радуйся тому, что ключи от дома были в рюкзаке», – старался он подражать внутреннему ехидному голосу. Но радости не было. Он смотрел туда, где спрятал куклу. Ехидный голос порывался включиться, но умирал от того аргумента, что куклу специально подкинули в вещи отца, чтобы она стала ещё одной неопровержимой уликой.

Сзади раздался звук упавшего пульта от телевизора. Не оборачиваясь, Киря мог различить, как разлетелись батарейки по полу. А потом он услышал покашливание. И попытался заорать, так и не посмев обернуться, прямо в закрытое окно.

Глава пять

Всё, что вышло из его горла, было шипением, как из проткнутого воздушного шарика. В стекле он видел, как двигалось отражение. Медленно он развернулся, ощущая, что сейчас не выдержит мочевой пузырь, и он доставит немало развлечения незваному гостю, обмочив джинсы.

Он, оказывается, неплохо разглядел того странного незнакомца, что прошлой ночью прятал шейный платок под кириными окнами. Одежда на нём висела будто клочьями, движения были нервными, а лицо каким-то висящим, будто старческим.

– Отличная идея, так я себе и сказал, отличная идея спрятать улику там, где она защищена моей магией. Помогло это твоему отцу, а, помогло?

В руках незнакомца вдруг оказалась та самая тряпичная кукла. Но Киря почти её не замечал, уставившись незнакомцу в лицо. Дикий страх сменился не менее дикой яростью.

– Вы какого чёрта тут делаете?

Он сделал шаг вперёд и сильно пнул кресло около компьютерного стола, оно проехало полметра, а потом завалилось набок прямо у ног незнакомца. Колёсико у кресла продолжало бешено вращаться. Киря соображал почти мгновенно, он развернулся, метнулся к шкафу и схватил утюг. Взялся за шнур где-то в середине, утюг угрожающе закачался. Страх закончился. Незнакомец мог справиться с Кирей посредством магии или обычной силы, но Киря чувствовал уверенность потому, что мог сопротивляться. Он представил, как раскрученный утюг летит вперёд и сносит незваному гостю половину головы.

Что-то, видимо, отразилось на Кирином лице, так как незнакомец сделал полшага назад.

– Эй, приятель, у тебя кое-что моё.

– А у тебя моя чёртова кукла. Что дальше, ты, придурок?

Постепенно он увеличил амплитуду раскачивания утюга. Говорят, у людей есть генетическая память или память прошлых жизней. Кто знает, что именно сейчас прорвалось в Кире, быть может, тот самый взрослый, который рос в его теле и сознании, сейчас словно прорвал кокон, и этот взрослый точно знал, как действует оружие наподобие цепа. Раскручивать утюг было почти смешно, но при этом Киря чётко просчитывал толщину шнура, который выдержит практически любой удар, острые поверхности утюга и то, что при хорошем разгоне утюг практически нельзя остановить.

– Я тебя сопляка раздавлю как козявку.

Тот же холодный новый разум Кири уловил в голосе незнакомца неуверенность. У него не было времени осознать и расписать себе происходящее, но вдруг он понял, что циничный голос в его голове умер, теперь все те взрослые мысли, которые озвучивал тот воображаемый негодяй, вдруг стали его собственными. И они теперь подчинялись ему, а не он им.

– Не посмеешь, – бросил он. И только потом понял, почему тот не посмеет напасть на него: было бы иначе, кукла уже отправилась в тот аналог «хранилища улик», которым пользуются эти существа.

– Верни мою вещь! – заорал незнакомец, и Киря понял, что выиграл. Хотя это звучало как угроза, по сути было просьбой, так как альтернативы незнакомец не предлагал.

– Да не вопрос, – Киря бессознательно добавил ругательство, – только на пару шагов назад отойди, пока я в вещах рыться буду.

Незнакомец не сразу подчинился, но потом всё-таки, пятясь, сделал пару шагов назад. Не сводя с него взгляда, Киря нащупал рюкзак и запустил в него правую руку. Чёрт, значит утюг в левой, а он сам правша. Будет ли удар утюгом при этом достаточно сильным и точным?

– Двумя руками рыться не удобнее будет? – ехидно поинтересовался незнакомец.

– На фиг сходишь. Если торопишься, я тебя не держу, зайди как-нибудь на неделе, а я пока найду, как твою тряпку использовать.

Наконец он нашёл этот чёртов шарф. Рюкзак приключенца, всё тащит на себе, включая ряд квестовых артефактов. Он швырнул шарф в незнакомца.

– Подавись!

– А взамен что хочешь?

– Это твоя вещь! В общем, приношу извинения, что забрал, что там ещё от меня требуется по вашим законам? Взамен ничего не надо, убирайся только. И как ты вошёл? Вы же без приглашения не можете входить к людям в дома.

– Это вампиры, – невозмутимо заметил незнакомец, повязывая на горло шарф, – а у меня ещё и отмычка. Кукла тебе не нужна? Могу и Маре отнести.

Киря не слишком цензурно прокомментировал, как именно незнакомец может использовать куклу. Пожелание не слишком соответствовало физиологии и строению гуманоидов, зато обладало экспрессией и точно отображало эмоциональное состояние подростка, чей день несколько затянулся.

Незнакомец немного покивал головой, так кивают учителя, когда ученики полностью отвечают поставленным ожиданиям, как правило, негативным.

– Ходит слух, птички щебечут, что ты завтра Обход начинаешь? – довольно вежливо поинтересовался он, когда кирина тирада была окончена.

– Как можно от тебя избавиться? Я пока думаю над тем, чтобы напасть на тебя, а потом похоронить в том месте, в котором магия найти не может. Пока что меня останавливает только то, что человеческие соседи увидят, но если ты не уберёшься, я рискну.

– Хочешь помощи с Обходом, приходи завтра к тайнику к полудню, – голос незнакомца напомнил Кире реплику Аркана, сказанную в темноте, из голоса незнакомца исчезла скрипучесть, он стал глубже и чище.

– Чего ты взамен захочешь?

Вместо ответа незнакомец направился к выходу, обернулся от двери комнаты.

– Завтра и узнаешь. Сегодня ты защищён от убийцы, но завтра уже не будешь. Сегодня к тебе зашёл я, завтра сюда войдёт тот, которого ты не прогонишь утюгом. Или магией. Или своей душой.

С драматическим эффектом, соответствующим уровню провинциального театра, незнакомец повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Киря метнулся за ним, не забывая раскачивать утюг. Хлопнула входная дверь, Киря подскочил и распахнул её. Незнакомец в самом деле спускался по короткой лестнице первого этажа. Хотя он не мог не слышать, что кирина дверь открылась, он отреагировал на это только тем, что чуть выше вздёрнул голову. Наконец он вышел из подъезда.

Киря запер входную дверь.

– Чёртов псих, – пробормотал он.

Минуту он простоял, прислонившись лбом к двери, потом отошёл на пару шагов, раскрутил утюг и ударил им по двери. Дерматин, которым была обита дверь, смягчил удар, и утюг не разломался, только нижняя часть погнулась и прогнулась на бок. Дерматин на двери порвался, и на железной двери была большая царапина. Человека такой удар бы убил.

Дверь железная…

Мысль начал озвучивать тот холодный противный голос, но осёкся, растаял. Дверь железная, подумал Киря, возможно отец давно опасался нападения. Я раньше об этом не задумывался.

Он подпёр дверь двумя стульями, которые притащил из залы. Окна оставались уязвимыми. Быть может, на них не ставили решётки не потому, что не боялись нападения через окна, а потому, что планировали убегать через них самим. На подоконники Киря поставил бокалы из серванта. Не гарантия, но есть надежда, что если кто-то залезет сквозь окно, то поднимет большой шум. С подоконника своей комнаты он забрал пустую миску из-под быстрорастворимой лапши. Мысли о пережитом приключении почему-то вызвали усталость в позвоночнике. Больше всего он хотел упасть спать. Но и понимал, что рискует не уснуть.

Потом он принимал горячий душ, плотно закрыв дверь в ванную, а также положив рядом с собой не только утюг, но и кухонный секач.

А совсем поздно он погасил свет в своей комнате и стоял у окна. На одном из деревьев (не том, где был тайник) сидела сова. Её было сложно разглядеть, но когда глаза привыкали к темноте, сомневаться не приходилось. И он знал, что сова прилетела к нему. Друг это был или враг, сказать было сложно.

Было жарко, открывать окна он опасался, потому ощущал, как тело опять покрывается каплями липкого пота. Он прикинул, чем его история отличается от точно такой же, если бы отец просто связался с криминалом. Ну, прежде всего, четырнадцатилетнего пацана вряд ли бы стали слушать, что бандиты, что полиция, если бы у него не было чётких доказательств невиновности отца или его вины. Ему же выдали возможность спасти отца и мать каким-то магическим способом. Второй немаловажный момент – он понятия не имеет о правилах этого мира. Вернее, имеет, но явно, что правила, записанные в легендах, и те, что на самом деле, различаются кардинально. Либо же, что на то похоже, имеют буквальное прочтение там, где все читают нечто символическое, и наоборот. А ещё убийца идёт за ним. Потому что если он докажет, что отец невиновен, то начнётся поиск настоящего убийцы. И у него месяц, чтобы обойти Москву каким-то странным маршрутом. Минус ноги. И это как минимум.

Он лёг в постель, но, что неудивительно, почувствовал, что не может заснуть. Мучила жара. Нервы были на пределе, и он постоянно ждал нападения. Иногда он впадал в забытьё и понимал, насколько оно было глубоким только в момент, когда снова выныривал на поверхность.