Бифштекс… Диана Росс. Дневник футболиста

Переводчик Сергей Чечнёв

© Дэвид Маквей, 2022

© Сергей Чечнёв, перевод, 2022

ISBN 978-5-0056-6857-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Четверг, 28 февраля 1974 г.

Сегодня у всех на душе неспокойно: в воскресенье мы играем с «Ноттингем Форестом» – нашими заклятыми друзьями с того берега Трента. А сегодня еще и выборы. Для меня, человека, который вырос в одном из самых густонаселенных рабочих кварталов в Европе, выбирать особо не из чего: лейбористы, или лейбористы «запасного состава».

Даже не знаю, как быть. Кандидат от лейбористов в Ноттингемском центральном округе – наш дорогой Джек Даннэт, колоритный председатель Футбольного клуба графства Ноттингем. Депутат, который появляется на страницах сатирического журнала «Частный сыщик» чаще, чем на заседаниях Парламента. Ну какой здравомыслящий человек будет голосовать за лейбористов, если депутатом от них станет Джей Ди?

Ладно, Бог с ним. День начинается с тренировки на Вильфордской свалке. Это пять минут на машине от стадиона «Медоу Лейн». Сюда, на окраину огромного, ровного, ничем не защищенного участка земли местный совет очень любит свозить весь свой мусор. Когда ветер с другой стороны Трента дует в нашу сторону, местные мусорщики очень веселятся, наблюдая, как мы стараемся, невзирая ни на что, работать с мячом, играя свои бесчисленные тернировочные матчи. Что ж, хоть кому-то весело!

10:30. Понеслось! Наш тренер свистит в свисток, тренировочный матч №22 (в этом месяце) начинается. На пятой минуте я не удержался и перехватил бесхозный мяч. Совсем не по плану игры. «Пастух», то есть я, это прекрасно понимает. Тренер с остервенением пытается ухватить свисток, который болтается у него на локте на толстой веревке, чтобы успеть просвистеть, пока я его не отпасовал.

«Ну что за дела? Хочешь поиграть. Вижу. А должен быть – вне игры!» У Джимми Сиррела жуткий акцент жителя Глазго, понять его невозможно, даже когда он говорит спокойно, а когда он изъясняется шотландскими загадками – ну что за дела? Я свое место знаю назубок. Моя задача – прилипнуть к желтому нагруднику и к заднему месту запасного бомбардира Мика Винтера как овечьи какашки к ворсистой шерсти. Игра сама по себе, я – сам по себе. Мы можем проигрывать со счетом 10:0, на Вильфордской свалке могут высадиться марсиане, я должен плевать на это с высокой колокольни. Моя задача – любой ценой остановить Винта!

В воскресенье вместо желтого нагрудника будет красная футболка, а обладателем заднего места будет Дункан Маккензи. В этом сезоне Кубка Англии репортеры были в восторге от его игры за «Форест». Я недавно понаблюдал за ним в матче на Городском стадионе. Согласен, пара финтов у него есть абсолютно классных, но в остальном наш тренер, по-моему, сильно преувеличивает его таланты.

В конце часа – два по тридцать – я в полном бешенстве. Футболист не может так играть по своей природе, понятно, босс? Природный инстинкт заставляет меня следить за мячом, босс, играть вместе со всеми, босс, это понятно? Сражаться со всеми игроками команды противника, а не с одним единственным, вот так-то, босс. «Не психуй, Дэвид. Ты в игре, но ты вне игры.» Бли-и-и-ин! Не знаю, кто из нас бесится больше всех: я, Винт, или мусорщики, разгружающие на другом конце поля свою первую ходку. Винт разошелся не на шутку. «Я чё те, подружка, блин, что ты ко мне липнешь? Почему я должен изображать этого козла Дункана Маккензи? Нафига мне такой расклад?»

В общем, он прав. Он на год старше меня. Ему самое время перебираться в основной состав. В составе «Доходяг» он забивает много голов, но когда на поле Лес Брэдд и Кевин Рэндал, ему сложно привлечь внимание. Я ему сочувствую. Мне немного стыдно за то, что он все ждет и ждет своей очереди, а я, новичок, который всего лишь прошлым летом окончил школу с тремя предметами уровня «А», попал в число избранных и получаю лакомые кусочки. С остальными новичками у меня такая же песня. Они, когда ходили в учениках, перечистили тысячи бутс, зимой отскребали от наледи террасы, а летом красили деревянные трибуны. А я в это время готовился к выпускным и учил как будет «спасибо» по-русски.

Что же я сделал такого особенного, чтобы обойти их в списке кандидатов на повышение? Молодые игроки наверняка могли бы сказать мне пару ласковых, но держат себя в руках, честь им и хвала за это. И все же, я сам иногда ощущаю плотное чувство вины, словно я вдруг ни с того, ни с сего стал баловнем судьбы. Я хоть и в основном составе, но раздевалка у меня по-прежнему для запасных, там же, где и у всех остальных «молодых». В душевой Ян Болтон подводит итоги дня. Клубы дыма от его третьей за сегодняшнее утро сигареты (две он выкурил до тренировки) заволакивают высоченные бетонные стены городской бани.

«Ты сейчас куда, а, Винт? К своей домой? Может, сгоняем партию в бильярд? В бильярдной, которая у театра? Ты как?»

Старший товарищ задавил силой авторитета. Винт соглашается. К часу дня Берни (прозвище «Молния») «уговорил» уже несколько булочек с беконом в кафе на углу спортплощадки и сейчас семимильными шагами приближается к началу второй десятиштучной пачки «Ротманса». В забеге на сто сигарет или ярдов он абсолютный рекордсмен нашего клуба.

Мой день окончен. Тренировка была – полная хрень. А я ей под стать. Я чувствую себя изгоем среди товарищей по команде.

Пора идти голосовать. В былые времена некоторых из старших профессионалов – Брэдда, Джона Бриндли по кличке «Билли» и Мика Джонса – нанимали развозить пенсионеров по избирательным участкам от имени мистера Даннета. Неплохо придумано: использовать популярность местных парней для рекламы образа «народного радетеля». В доказательство своей огромной любви к «рабочему классу» он целует в лобик малютку на собрании в местном шахтерском комитете (который принято называть «институтом»).

Несмотря на это все, выбор дается с трудом: Веселый Джек или член команды знатного моряка Бакалейщика Хита? В конце концов, крестик появляется против фамилии кандидата от лейбористов, на этот раз в округе Восточный Ноттингем. А где-то рядом кто-то голосует за кандидатуру «МИСТЕР ДЖЕК ДАННЕТ (Лейб.)»

Неудивительно, что чувство вины меня не покидает.

Суббота, 2 марта

Мой верный Фиат 128 (нержавеющий продукт итальянского автопрома стоимостью в 650 фунтов и номерным знаком с приставкой «К») привозит меня к гостинице «Почтовая» в Сандиакре, расположенной в нескольких милях от центра города. За завтрашний матч я не переживаю, ведь в каждом матче серии «дерби» есть мощный стимул к победе – это когда тебе после матча нужно показаться в городе на людях.

Ноттингемское дерби – явление в футболе уникальное. Потому что фанатами противоборствующих команд движет не приверженность своему клубу и не религиозные различия. Что касается фанатов команды графства, так их ведет по жизни «зеленоглазое чудовище, что в нас во всех сидит» (вот где пригодилась пятерочка по английской литературе). Зависть, простая, неприкрытая зависть. И понятно, почему.

В 1950-х, когда за команду графства играл Томми Лоутон, болельщики валили на него валом, стадион «Медоу Лейн» набивался битком – раз в две недели по 50,000 человек, а то и больше. Само собой, «Графство Ноттингем» пользовалось бешеной популярностью и игроки его были в большом почете. Но вот, в 1959-м, «Форест» взял Кубок Англии, и не успели мы моргнуть глазом, как на дворе были уже 60-е с их модой на все яркое, дерзкое и психоделическое. «Форест», перешедший в Первый дивизион, имел на ведущих ролях молодых звезд, которые были идеально созвучны эпохе, – таких как Ян Стори-Мур и Генри Ньютон. Они подогревали интерес нового поколения болельщиков и заманивали их на Городской Стадион, а там фанаты с другого берега Трента скандировали «Зиг-заг, зиг-заг – Джо Бейкер!» Этот центральный нападающий нашей сборной стал местной легендой не меньше, чем Робин Гуд. Наша команда даже на поле выходила под звуки мелодии из телевизионного сериала о «человеке в линкольнском зеленом трико».

Тем временем, посетители стадиона на «Медоу Лейн» гадали, что прогнило больше – центральная трибуна или члены команды. Их унылые, старомодные футболки в черно-белую полоску символизировали их падение с вершин рая на дно Четвертого дивизиона. Горстка «старообрядцев», сопротивляющихся всему новому, поддерживаемая тающими рядами немногочисленных болельщиков, часть из которых разуверивалась, а другая отходила в мир иной.

Теперь команды сравнялись, и пришло время рассчитаться. По крайней мере, для болельщиков «Графства Ноттингем», которые пережили два десятка лет унижения от любящих «пофорсить» и наделать шуму соседей, а также от всеобщего порицания за то, что хранили верность команде, набравшей в свои ряды клоунов, которые несколько зимних сезонов подряд исправно веселили болельщиков на стадионах в Скегессе, Мейблторпе и Чэпл-сент-Леонарде.

На плечи Брэдда и Бриндли ложится тяжкое бремя ответственности. Они прекрасно понимают всю историческую значимость момента. Время 20:45. Я приезжаю в отель и застаю обоих в баре за кружкой пива. «Это в лечебных целях, Маквей, чтобы лучше спалось.» Хорошо зная их питейные возможности и учитывая тот факт, что живут они в одном номере, я прикидываю, что им понадобится несколько бочонков, чтобы отправиться в Страну Морфея. Сегодня, однако, они ограничат себя одним.

Меня поселили с Кевином Рэндаллом, по прозвищу «Коготь». Кевин «дослужился» до ветерана и понимает, что скоро ему придется уходить из «Графства Ноттингем». Все свои голы (а их у него не одна сотня) он забил на ранних этапах «большого пути», так что если клубу действительно суждено добраться до Первого дивизиона, это произойдет уже без него.

Его это совершенно не волнует. На рынке трансферов он стоит тысяч десять-пятнадцать фунтов, к тому же он уверен, что в новом клубе ему положат «штуки две». Ему сейчас нужен еще один трансфер, ну, в крайнем случае, два, чтобы не испытывать финансовых трудностей после ухода из спорта. Бриндли, Брэдд, Стаббс – у нас в команде полным полно «дедушек», достигших определенного возраста и статуса. Господи, а мне во вторник стукнет девятнадцать! В моих жизненных планах во весь рост начинают вставать заботы о выходе на пенсию, обеспечении семьи, устройстве своего будущего, ну и конечно вопросы любви и брака.

Кевин – настоящий профессионал. Он любит футбол, ему нравится забивать голы и как любому уроженцу Манчестера нравиться «чесать языком». За свою карьеру он играл за «Честерфильд» и «Бери», а послушать его, так он был чуть ли не в сборной Англии. Коготь (это прозвище он получил за свою манеру, пробегая мимо молодых защитников, хватать их за плечи, волосы или уши, чтобы придать ускорение и темп своим стареньким ножкам) – в отличной форме. Продолжает говорить сквозь сон. Но я слушаю, потому что это помогает мне не думать о завтрашней схватке со «вторым я» Винта. С Дунканом Маккензи.

Воскресенье, 3 марта

Встаем рано. Коготь прикусил язык. На завтрак яйцо всмятку и тост. Время 11:30, пора подкрепиться перед матчем. Как обычно, бифштекс с кровью, без соуса. Еще часа три торчу в гостинице, и вот, пора собираться в Ноттингем. Оставляю машину на Медоу Лейн, дальше – все в «автобус», который провозит нас полмили через Трентский мост до Городского стадиона. Времени – вагон, успеем перекинуться в карты на будущую премию за победу в матче.

Почти каждый из профессионалов старшего поколения, хранящих в своих кладовках картонные коробки, доверху забитые медалями «Самому худшему игроку на Кубок Графства» (во всем Ноттингемшире есть только еще одна такая команда, которая может потягаться за эту престижную награду, это «Мансфильд Таун»), знает гостевые раздевалки «Фореста» как свои пять пальцев. Бифштекс и яичница дают о себе знать. Мне срочно нужно в туалет. Билли говорит, что Стэнли Мэтьюс ходил в сортир проблеваться перед важными матчами, чтобы сбросить килограммы до своего «бойцовского веса». «Дохлый номер, Билл,» – говорю ему я и прибегаю к более традиционному способу скинуть несколько фунтов веса – сидя на унитазе. Да, я беспардонно разжирел. Даже мои болельщики говорят мне об этом. Я могу перестать есть желтки в вареных яйцах, и все равно ни я, ни другие не поверят, что я могу похудеть.

Стаббо, наш центральный полузащитник – железный парень, – занимает соседнюю кабинку, чтобы последний раз перекурить перед игрой.

Разминка закончена.

«Форест», если что, может спокойно выкарабкаться из Второго дивизиона. А мы покатимся, так покатимся. Так что для нас важно не проиграть в этом матче. Атмосфера стоит напряженная, все затаили дыхание в ожидании, зрителей на стадионе – под тридцать тысяч. Пять минут до свистка. Пара растяжек для вида, пробежка на месте – всё, мы готовы. Как только мяч в игре, я – прямиком к Дункану Маккензи, к игроку, с которым я ни разу даже не разговаривал. В футбольной иерархии ты стараешься держаться подальше от суперзвезд, а может это они стараются не подпускать к себе сопливых юнцов без видимых задатков?

«Форесты» играют по схеме 4-4-2, стараясь как можно скорее выводить мяч в центр поля и на передачу дальше, получается зрелищно. Такую игру они практикуют давно, еще со времен Имлоха, Уилсона и Ле Флемма в 1950-е и 60-е. У нас другая история, у нас впереди поставлен большой Брэдди, а с ним пытаются осуществить связь по воздуху в воздушном пространстве южного берега реки Трент. Все команды Графства со времен Лоутона придерживаются этой тактики. А жаль: на Городском Стадионе первоклассное покрытие, одно из лучших в стране. А игра, тем временем, застыла в «сумеречной зоне». Эрик Проберт, Артур Манн перекрыли канал передач на передний край. Джону Робертсону и Яну Боуэру не дают развернуть свои недюжинные таланты и повлиять на ход событий. Первые пятнадцать минут на поле ничего не происходит. В прямом смысле. Зрители молчат, ни выкриков, ни улюлюканий. Многие вообще задремали после сытного воскресного ленча.

«Господи, Дэвид, да обведи ж ты его, в конце-то концов!» Это кричит Дон Мейсон. Мейсон Отверженный. Мейсон Отмороженный. Наш капитан. И он абсолютно прав. Он, конечно, конченный дебил, и пользуется в коллективе примерно такой же популярностью, как кусок какашки, всплывший в бассейне общественной бани, но в данном случае он, черт побери, прав.

Сейчас я укатаю этого красавчика. Я что должен делать? Пасти его. А я до сих пор не могу зайти к нему сзади. Игра проходит мимо меня. Надо срочно собраться. Вот мяч, вот Маккензи – оба-на! Как легко у меня получилось.

«Молодчина, Дэйви. Вот это что надо. Давай, мочи.» Мейсон Отмороженный дал свою оценку. Капитан мною доволен. Я на седьмом небе. У Маккензи обиженная физиономия, он словно говорит мне: «Ты откуда взялся такой прыткий, а, толстяк?»

А мне плевать. Сегодня футболка команды Графства сидит на мне как-то свободно и мешковато. Моя уверенность в собственных силах взлетает до небес. Товарищи мной довольны. А что, «пасти» противника не так уж и плохо, в конце концов.

Думаю, счет будет 0—0. Хотя для того, чтобы это понять, не нужно быть космическим физиком. На нашем заднем фланге выстроились пять человек. На нашей половине поля их сейчас больше, чем вчера зрителей на главной трибуне в Уоркингтоне (половина из которых были, кстати, мои драгоценные родственники). Если удержим «ноль», нам крупно повезет, хотя, кто его знает, Мейсон так разошелся, что вполне можно ожидать маленького чуда.

Перерыв, Джимми. Ну что, «ребята так держать»? Джек Уилер, наш бессменный врач команды, тут как тут, вступает в разговор со своим медовым бирмингемским акцентом. «Ребята, так держать.» Это снова Джимми. «Съешь их с говном, Брайан!» (Стаббз). «Дэвид (Нидэм), ты должен съесть этих задротов с говном!» Слово берет Ронни Фентон, наш «свой в доску» тренер. Он делает над собой усилие, собирая воедино все свои умственные способности, и выдает довольно оригинальный текст, который размазан до неузнаваемости по его тошнотворному выговору жителя Глазго: «Так держать, пацаны!»

52 минуты. Угловой с правой стороны. Первые признаки серьезной игры за день. «Форесты» увеличивают накал. Вброс. Все игроки противника закреплены, но Бойер «зевает», опаздывает с выдвижением в штрафную зону, и вся работа насмарку! Правда Эрик Макманус, наш вратарь-ирландец, каким-то чудом «вытягивает» эту «бабочку». Супермак! Ты просто молодчина, наш ты ирландец! Ну просто гениально, Пэдди ты наш проворный! Мейсон Ужасный орет ему в ухо «спасибо» так, что ухо сворачивается трубочкой. Да, наши ребята умеют похвалить – от души и как следует.

А через несколько минут «Форесты» бросаются в атаку. Я легко отбираю мяч у Маккензи и изящно пассую Эрику. Трибуны взрываются аплодисментами, аплодируют даже фанаты «Форестов». Прилив адреналина. «Форесты» атакуют по левому флангу. Маккензи пытается сделать мощный прострел, его бутса взмывает в воздух, я перехватываю головой обоих – бутсу и мяч. Извините. Даже его «коронный трюк» сегодня не сработал. Мяч в ворота не попал. «Ты сегодня как будто подрос, сынок, а? так? а, Дэвид?» Джимми потягивает первую «маленькую» виски. К нему присоединяется Стаббс. А впереди еще много всего.

Понедельник, 4 марта

УЛЫБОЧКА, СНИМАЮ!: Основной состав «Ноттс Каунти» 1974—75, прошу любить и жаловать. Парадное фото перед началом сезона: помылись, побрились, уложили волосы. А если присмотреться, всё та же ватага лохматых оболтусов. Джимми Сиррел в своем вечнозеленом костюме, который войдет в моду тридцать лет спустя.

Дело к вечеру. Тело уже в форме, а голова по-прежнему в отключке. Начинаю вспоминать, что было вчера после матча. Возвращаюсь на парковку, беру машину и еду в Лондон на первый в истории торжественный ужин по случаю вручения наград Ассоциации футболистов-профессионалов, который пройдет в гостинице «Хилтон» на Парк Лейн.

В гостинице в Кенсингтоне переодеваюсь в «обезьяний костюм». Брэдд и Бриндли прониклись торжественностью момента. Когда мы входим в холл гостиницы, они уже сидят в баре и пропускают по кружечке. «Что так долго?» Со мной в машине, ехавшей в Лондон по трассе М1, были Мейсон Милосердный и Нидэм.

Еду в «Хилтон». Делаю рекогносцировку на местности. 20:00: в лифте встречаю Билли Райта и Томми Догерти. Они оживленно беседуют, напоминая героев мультфильма «Человечки-цветы». Билл: «Люлили-тилюли.» Бен (он же Томми): «Тилюли, такие ё тилюли, Билли.» Из этих цветочков скоро полезут сорняки, в виде позывов к мочеиспусканию. Выхожу на третьем этаже, оставляя их в раздумьях, какую кнопку нажать дальше.

Церемония начинается в районе 21:00. Я выбрал передний столик. Веселый Джек, наш новоиспеченный член парламента от лейбористов, «проставляется» нашему столику за победу на выборах двумя ящиками бутылочного бледного эля. Человек широкой души, да и только.

Дики Дэвис ведет телевизионное вещание награждения. Мейсон и Маккензи получают награду за лучшую команду в дивизионе. Моего кумира Дэниса Лоу награждают специальным кубком «За заслуги перед футболом». Для Когтя он тоже кумир. После окончания церемонии мы с Когтем мнемся как фанаты школьного возраста, не решаясь попросить автограф у этого великого человека. Ни он, ни я не можем собраться с духом. Моя отмазка: я почти что пьян и мне почти что девятнадцать. Отмазка Когтя: ему уже пятьдесят с гаком и у него не хватит наглости сунуть Лоумену в лицо карточку ресторанного меню со словами: «можно автограф? это для моих внуков.» Вот гад.

Но самые крупные потрясения вечера оказываются впереди. Бокал «Бакарди» с «Кока-Колой» стоит 1 фунт 50 пенсов. Ёкарный бабай!

И даже теперь события прошлой ночи всплывают в памяти с трудом. Торжество плавно переместилось в соседний «Плейбой Клуб», куда всех сагитировал Том Догерти. Я в «Плейбой Клубе». Девчонки с пушистыми хвостиками. Арабы с пушистыми полотенцами, обмотанными вокруг головы, и фишками по 1,000 фунтов каждая (это очень много «Бакарди» и внушительное количество «Кока-Колы»). Господи, как же я здорово нализался. Это, наверное, рождественская пьеса по версии Кена Рассела: похотливые, азартные пастухи меняют свое кудрявое стадо на садок с аппетитными, спелыми крольчихами. А вот и Бриндли – по-моему; это он, или не он? – ставит последние 5 фунтов из нашего призового фонда на красное. Ну разве может парню из Клифтон Эстейт повезти?

Вторник, 5 марта

Вот три самых больших обмана в мире: шахтеры никогда не бастуют, Дэвид Кэссиди бреется и «я обязательно потом отвезу тебя домой», и да, еще четвертый – футболисты никогда не читают заметок о матчах в газетах. Смотрю, что вчера про нас написали. Мистер Клаф, менеджер команды графства Дерби, размышляет: если Маккензи стóит 200,000 фунтов, сколько же тогда стоит Маквей? Репортер «Форрестов» пишет в местной газете: если Маккензи позовут в Лондон на вручение призов Профессиональной футбольной ассоциации, мое место рядом с ним, в одном купе поезда, идущего на вокзал Сент Панкрас.

В день своего девятнадцатилетия у меня чудесное настроение. Бриндли в таких случаях говорит: ты, Маквей, конечно так, пешка, но даже пешки иногда проходят в ферзи. В этот момент он обычно падает с барного стула.

Среда, 6 марта

Если бы медали давали за честность, порядочность и за то, что ты просто классный чел, то Энди Битти пришлось бы для размещения своих наград арендовать комнату размером со стадион Медоу-Лейн. Именно он, в бытность менеджером клуба «Хаддерсфильд Таун», заполучил в команду Денниса Лоу. Сейчас он работает поисковым агентом в команде графства Ноттингем и, по-моему, является одним из самых приятных людей, с которыми мне довелось познакомиться за мою столь недолгую карьеру в сумасшедшем мире профессионального футбола. Он попросил меня о встрече после тренировки, и мы имели с ним продолжительный и откровенный разговор. Я рассказал ему о том, что начинаю все больше сомневаться в целесообразности продолжения футбольной карьеры, что подумываю все бросить и поступить, к примеру, в институт. Он посоветовал мне продолжить заниматься футболом и учиться по вечерам. «Пока молодой и здоровый – играй,» – подытожил он. В следующем году мне надо обязательно поступать, а днем заняться делом, а не околачивать груши как сейчас. Представить меня за барной стойкой местного паба улыбающимся клиентам семь дней в неделю он не может. Предложил мне пропустить по пинте во «Льве» на Кламбер-стрит, чтобы «залакировать» тренировку, я не стал отказываться. Здесь меня познакомили с Томми Лоутоном, ветераном английского футбола, бывшим центральным нападающим сборной. Он восседает в окружении разномастной толпы почитателей и прилипателей. То и дело опрокидывает пинту за пинтой горького пива, словно оно вот-вот выйдет из моды, и догоняется вискарьком. Вид у него среди этой компании неважнецкий и жалкий.

Четверг, 7 марта

Как мы и договаривались, Бриндли подвозит меня до нашего дома в Клифтоне (типовые пол-дома, три спальни, пятеро взрослых, двое из них уже съехали и живут отдельно, третий пытается вырваться изо всех имеющихся сил) и останавливается у нас. Тренировка в десять утра, езды до площадки двадцать минут, но меня вытаскивают из постели в половине девятого. Яйца ему, видите ли, нужно развозить. Окутанные облаком дыма от его фирменной затяжки, мы садимся в его красный «Хантер» модели «Хильман» и стартуем. Педаль сцепления висит на соплях. Везем три дюжины свежих, будь они неладны, яиц в какой-то паб в Бистоне, на другой берег Трента, в противоположную сторону от нашего собственного места назначения. «Билли» – так мы зовем между собой одного из «великих». «В футболе не осталось ни одного „великого“, Маквей… Были, да все вышли,» – говорит он мне, в то время как мы переезжаем через Трент по Клифтонскому мосту. Билли родился и вырос в Медоуз. Медоуз – это ноттингемский эквивалент кварталов «с высокой плотностью населения на квадратный метр жилплощади», пользующейся такой популярностью в лондонском Ист-Энде, там, где мистер Рэкман и его помощник по имени Даннет сдают в найм квартиры. («Забудь всю эту социалистическую лабудень из школьной программы, Маквей. В жизни – бои без правил, и ты теперь сам в них участвуешь и нехило на них зарабатываешь.»)

Медоуз. Его жители все еще помнят радиопередачу «Беседы с хорошими людьми» и ее ведущего Клиффа Майкльмора, который однажды зачитал в эфире письмо с Крокус-стрит. «Какое чудное название! – сказал Клифф. – Сразу же представляешь себе зеленые лужайки, цветы, растущие у живых изгородей из кустарника, и воробьев, чирикающих в безоблачном небе.» На самом деле, единственные звуки, которые можно было услышать на Крокус-стрит в районе Медоуз, были звуки смываемой воды в коммунальных туалетах, устроенных на вымощенных булыжником задних дворах, которые отделяли друг от друга группы по десять-двенадцать домов в этом районе затрапезных трущоб, населенных бедными, но счастливыми людьми.