Сны ветра

– Понятия не имею… – Елена задумывается. – Может быть, если все письма автоматически копируются в «Черновики», произошел какой-нибудь сбой, и одно из них отправилось само собой?

– Да разве такое бывает, чтобы еще и дата совпала?! – возмущается Венера, но тут же сдается, – Ну, другого объяснения, похоже, нет. – Оценив состояние своей сотрудницы, она добавляет, ничуть не смягчив интонации: – Ты чего вся трясешься?! На тебе ответственность, Лена, ты директор, директор не может быть таким нервным! Приводи себя в порядок, не вздумай показаться перед подчиненными в таком виде! Это меня сейчас должно колотить! Я из-за твоих сбоев бросила все дела и примчалась спасать салон!

Несмотря на горячий накал разговора с директором, в душе Венера остается спокойной и мысли ее уходят все дальше и дальше от проблем салона красоты. Это письмо не было случайностью, как уверяет Елена. По какой бы причине и кем бы оно ни отправилось, это свершилось ради совершенно определенной цели. Осознав, что те странные личности, что приходят к ней во снах на протяжении всей ее жизни, которых она видела в ту самую ночь, почему-то очень хотели, чтобы она как можно скорее покинула Германию, Лерснер прекращает расспросы и придирки. Она прекрасно знает, что понять ее смогут только те несколько человек, которые видят такие же сны. Девушка не задерживается в салоне. Она спешит теперь на встречу с самым лучшим другом.

Квартира Александра Паршина находится почти в часе езды от салона. Перезвонив ему, Венера узнает, что мужчина уже закончил работу и ждет ее дома. Проходит еще немного времени, и он уже встречает девушку в своей прихожей. Она, как всегда шутит по поводу любимой одежды Саши, а именно, черной футболки с изображением скелетов и зомби.

– Пациенты бы тебя видели! Они сошли бы с ума во второй раз! – смеется она.

Люди, встречающие Паршина в частной жизни, очень удивляются, когда узнают, что он психиатр, работает в местном психоневрологическом диспансере, и на этой работе он, несмотря на свои 29 лет, находится на очень хорошем счету. В своих же любимых цепях, коже, агрессивных футболках он больше походит на пациента ПНД, чем на врача.

Еще в школе Саша определился с выбором профессии. Подобно Венере он видит сны, в которых общается с таинственными и могущественными существами. Кроме того, он может похвастаться еще многими необычными талантами и способностями. Такие люди, как они с Лерснер, часто ищут себе подобных, и Паршин не стал исключением. В начале поисков ему сопутствовал успех – он нашел несколько ребят. Однако один из его новых друзей не выдержал частого контакта с потусторонними силами, и к шестнадцати годам сошел с ума. Скорее всего, именно это повлияло на Сашу. После той печальной истории он понял, что психика человека не всегда может справиться с такими вещами. Неизвестно, хотел ли он, выбирая психиатрию, вовремя заметить и предотвратить симптомы душевной болезни у себя или стремился защитить от нее друзей. Впрочем, возможно, ему всего лишь приснилось, что его призвание – лечить ментальные расстройства.

С Лерснер Паршин познакомился три года назад, и в этом тоже оказались замешаны мистические персонажи из их снов. А дело было так: Александр сидел за столиком в кафе, куда частенько заходил после работы, и без особого интереса наблюдал за красивой блондинкой. Красавица привлекла его внимание тем, что всего минуту назад очень эмоционально разговаривала с кем-то по телефону на другом языке. Почувствовав его взгляд, она обернулась и застыла в немом удивлении. Присмотревшись к ней получше, Саша тоже обомлел, ведь сегодня ночью он видел ее во сне. Вот только за время, проведенное на работе, пророческое послание вылетело у него из головы, поэтому он не узнал ее сразу. А снилось ему, будто он так же сидел в этом самом кафе, а неподалеку разместилась компания из трех человек: эта девушка и двое эффектных мужчин, из которых один – брюнет в длинном темном плаще, а другой – русоволосый, в плаще болотного цвета. Их Александр видел часто, а вот девушку впервые. Во сне она подошла к нему вместе с русоволосым спутником, который произнес слова, сейчас отчетливо всплывшие в его памяти:

«Скучал по ней? Учти, ты отвечаешь за нее головой».

И вот она в реальности оказалась за соседним столиком. Вероятно, блондинке в эту ночь снилось что-то подобное, так как она тут же подошла к нему. Разговор, который возник между ними, напоминал диалог двух разведчиков.

– Знакомое лицо. У нас, случайно, не один учитель был? – спросила она, и в этот момент Паршин уже не сомневался, что перед ним стоит такой же феномен, как и он сам.

– Скорее всего, – ответил он, – ему очень идет его черное пальто…

С тех пор они стали почти неразлучны.

Сейчас он снова встречает ее у себя дома, однако, в этот раз с тревожными чувствами.

– Так, сначала расскажи, что произошло, – говорит он, садясь напортив дивана, на который только что усадил Венеру.

– Ты читал мое сообщение? – первым делом спрашивает Лерснер.

– Об этом после, птенчик. Рассказывай все, что было с того момента, как проснулась в тот день, – при разговоре, по своей профессиональной привычке Александр старается держать свое лицо на уровне ее лица и не сводить взгляда с ее глаз.

Венера подробно рассказывает обо всем, что интересовало его. Выслушав рассказ, Саша, наконец, резюмирует:

– Понятно. Хорошо, что уехала оттуда. Ты в опасности, поживи здесь какое-то время. Если я тебя понял, у тебя произошло что-то вроде сильного выброса энергии, это, правда, похоже на взрыв. Со мной такого, вроде, не случалось, по крайней мере в этой жизни, но я достаточно ярко представляю твои ощущения. Думаю, такое вполне могло убить кого-нибудь. Раньше с тобой что-то подобное было?

– Нет, но я могу, например, батарейку немного подзарядить, держа в руках. Когда злюсь, у меня электроника ломается. Уже два телефона вышли из строя с начала года, да и новый уже барахлит. Компасы мне вообще давать нельзя – размагничиваются, – отвечает Венера будничным тоном, словно говорит о вполне обыденных вещах.

Доктор, выслушав ее рассказ, берет со стола скрепку и прикладывает к ее лбу. Когда он убирает руку, скрепка падает девушке на колени. Она машинально прослеживает глазами за ее падением, и, недоуменно взглянув на друга, спрашивает:

– Что это было?

– Я уже подумал, что ты и предметы можешь притягивать, – усмехается он. – Забавно было бы. Скажи лучше, что ты чувствовала после того, как это случилось? Подавленность? Тоску? Тревогу?

– Н-наверное, тоску и подавленность, даже жить не хотелось.

– Когда ты пришла в себя? – продолжает допрос доктор Паршин.

– В небе.

Он задумывается, глядя куда-то в сторону, и затем, произносит, откинувшись на спинку стула:

– Понятно. Значит, я был прав: у тебя произошел, грубо говоря, выброс энергии, когда ты испугалась, поэтому ты почувствовала себя нервно истощенной. Тебе требовалось время, чтобы восстановиться. Постарайся в ближайшее время не волноваться. Сейчас-то желание жить появилось?

– Саш, если я не хочу умирать, это еще не значит, что я хочу жить, – с легким, но заметным раздражением, произносит она.

Паршин опускает голову и медленно, прикусив губу, выдыхает.

«Плохо, плохо. Неужели и ты?.. Надо бы за тобой понаблюдать», – думает он, а Венере говорит:

– Ладно, постарайся не оставаться надолго одна. И не волнуйся! Все у тебя хорошо! Устрой себе внеплановый продолжительный отпуск, развлекайся. Если что, я буду рад тебе с этим помочь.

Саша на минуту выходит на кухню и возвращается с открытой бутылкой белого вина и тарелкой нарезанных фруктов. Поставив все это на низкий столик, он подвигает его ближе к дивану, затем садится рядом с девушкой и достает из-под диванной подушки плитку белого шоколада.

– Будем пить из горла? – намекает она на отсутствие бокалов.

– Момент! – Саша снова отправляется на кухню и приносит два узких фужера из тонкого стекла.

Друзья пьют вино с фруктами и шоколадом и болтают о всякой ерунде, как бывает почти всегда, когда они остаются вдвоем. После даже недолгой разлуки они чувствуют огромную потребность в общении друг с другом, поэтому каждая такая встреча для них является почти праздником. Фруктов еще много, а вот вино и шоколад заканчиваются быстро, но доктор это предусмотрел, и первую бутылку вина сменяет вторая, после чего он приводит Венеру в полный восторг, достав еще одну шоколадку из-за ее спины.

– Теперь можно продолжить серьезный разговор, – говорит он, наполняя бокалы свежим вином. – Я про твой сон. Что тебя удивляет?

– Что мы сначала напились, а теперь заводим серьезный разговор, – смеясь, отвечает она.

– Это нормально! Что тебя в твоем сне не устраивает? Нам и не такое снилось.

Венера задумывается, вспоминая свои ощущения и странный осадок в душе, возникший при пробуждении.

– Что он запретил мне лазить по развалинам, например, – говорит она первое, что вспоминает.

– Это разумно с его стороны, я бы тоже запретил. Еще!

– Ты мне просто завидуешь! Ты никогда не испытаешь того, что чувствую я, когда нахожу что-то интересное в каком-нибудь заброшенном бункере или пещере!

– Меня не тянет к такому экстриму. Тем более во всяких старых домах, которые ты так любишь, могут обитать неупокоенные души. Они способны взаимодействовать с восприимчивыми людьми, как ты. Привяжется кто-нибудь к тебе вот так, и будет сводить с ума, потом ты обратишься к немцу-психотерапевту, который не увидит духа, меня не окажется рядом, и он с чистой совестью поставит тебе диагноз и пропишет галоперидол.

– За психиатров, которые видят духов! – тут же выдает тост Венера.

– Рассказывай еще! – требует Паршин после того, как они выпили «за психиатров».

– Он мне рану вылечил, а она наяву исчезла, – произносит Венера, чувствуя, что пьянеет все больше и больше.

– А вот это круто! Что тебя тут не устраивает? Наоборот было бы хуже, – подмигивает он ей.

– Ну, еще он предлагал мне умереть ради него, а я отказалась, – равнодушно говорит девушка.

– А вот это ты правильно сделала! Он же тебя так проверял! Мне тоже подобное снилось, но с пояснением. Так вот, если бы ты согласилась, ты бы уже никогда не проснулась, он бы уничтожил тебя. Потому что если бы ты согласилась, он бы решил, что ты фанатик! Что ты готова на любую его прихоть, а зачем ему это? Там нужны только лучшие – Венеры, способные думать своей головой! – улыбаясь, поясняет Паршин. – Что еще расскажешь?

– А-а еще меня Святобор на шабаш пригласил, – хвастается она.

– Ну, съезди, может, познакомишься с колдуном или привезешь мне оттуда колдунью, – смеется Саша.

– Бабу Ягу, – кивнув, обещает ему девушка.

– Русалку.

– На уху.

– Ты ревнуешь меня к вымышленному персонажу? – Паршин смеется и делает глоток вина.

– Я никогда никого не ревную без причины!

– Конечно. Особенно, к русалкам.

– Ну, да, вообще-то, я иногда перегибаю. Поедешь со мной, а то одной мне страшновато?

– Постараюсь. А что значит «Святобор»? Он борется со святостью или за святость?

– Или на святках! – Венера с хохотом заваливается на диван.

– О-о-о! Да с тебя уже хватит, – он обнимает моментально затихшую подругу и прижимает ее к себе. – Что со мной сделает твоя Цербер Генриховна, когда увидит, что я тебя так напоил?

– Она же не узнает, – тихо отвечает блондинка, заглянув ему в глаза. – Чайку попьем, и я протрезвею.

– Ты ведь еще не торопишься домой, я надеюсь?

– Нет.

– Вот и хорошо! А когда уйдешь… – Паршин вдруг ощущает какое-то странное щемящее чувство, словно сердце, обвивая, сдавливает ледяная змея. – Главное, что бы ни случилось, не нервничай, и не оставайся надолго одна! Вера, у меня все-таки плохое предчувствие. Может, останешься у меня? Мне как-то боязно тебя отпускать.

– Все хорошо будет, ведь я уехала оттуда, – непринужденно улыбается она. – Саш тебе не о чем беспокоиться.

– Надеюсь, но если что, звони в любое время! – стараясь выглядеть веселым, говорит он.

– Договорились, – отвечает девушка.

Уже стемнело. Саша с Венерой теперь пьют крепкий чай. Слабая искра, вновь пробежавшая между ними, как напоминание о прошлой связи, гаснет без следа. Он провожает ее до остановки, где они и расстаются.

Глава 4

Вид вечерних улиц из окна маршрутного такси навевает мысли о чем-то прекрасном и далеком. Лерснер размышляет над тем, что гармония присутствует во всем, надо всего лишь ее заметить. Выйдя на своей остановке, Венера сворачивает в темный двор четырнадцатиэтажного дома. В ее душе царит спокойствие и умиротворение. В таком настроении она входит в подъезд и, оказавшись у дверей лифта, нажимает на кнопку. Секунд через пятнадцать девушка тихим шепотом высказывает все, что думает о неработающих лифтах, и поднимается по лестнице. Мысли о гармонии в мире окончательно улетучиваются, когда на площадке четвертого этажа на ее пути возникает компания нетрезвых подростков. Ответив что-то грубое на просьбу о сигарете, девушка продолжает свой путь. Вскоре она устало заходит в теткину квартиру и, захлопнув за собой дверь, прислоняется к ней спиной. Закрыв глаза, она несколько раз глубоко вздыхает.

– Венера! – окликает племянницу Марина Генриховна, как только та появляется в квартире. – Где ты была?

– Я уже пришла, – отвечает, совершенно не в тему, почти протрезвевшая девушка.

Марина Генриховна появляется в прихожей, держа в руке длинный мундштук с сигаретой.

– Ты что? Выпила? – с обычной надменностью спрашивает женщина, присмотревшись к поведению родственницы, которая стоит, словно прилипнув к двери. – Надеюсь, это Саша тебя напоил, а не Ленка. Но это уже твое дело, с кем пить. Я забыла вчера тебе сказать, я завтра еду на семинар для предпринимателей.

– На весь день? – немного взволнованно произносит Венера, которой совершенно не хотелось коротать время в одиночестве. Это не похоже на тревогу или страх, скорее она испытывает внутренний протест, но выразить его не осмеливается. Она давно уже не ребенок, чтобы ей требовалось постоянное внимание; она, приехав, сама вмешалась в ход дел Марины, и требовать от нее отмены ее же планов, было бы преступлением.

– На сутки. Выезжаю утром, следующим утром вернусь, – гордо отвечает Марина Генриховна.

– А почему так долго? – расстраивается девушка.

– Разве это долго? Тем более, семинар в Москве. Начинается утром, продлится весь день, а так как организатор любезно предоставляет гостиницу, я не собираюсь среди ночи никуда ехать, – сухо поясняет женщина и возвращается в комнату.

Кажется, впервые Венера расстраивается от того, что ей предстоит остаться одной. Она проходит в главную комнату, взяв портсигар Марины Генриховны, достает сигарету и закуривает.

– Венера! – возмущается ее тетя. – Если хочешь курить – не кури как плотник! Женщина обязана все делать красиво, даже курить!

Племянница игнорирует замечание и, сделав пару затяжек, бросает сигарету в пепельницу.

– Твои друзья на тебя плохо влияют, – недовольно произносит женщина, отвернувшись от родственницы. – Спать иди, уже поздно.

Венера уныло идет в свою комнату.

Она долго не может уснуть, а спит очень беспокойно. Неведомая тоска не дает ей расслабиться. Причин грустить и волноваться у нее, кажется, совершенно нет, и Венера понимает это, но легче ей не становится. Возможно, предчувствие беды, которое днем озвучил Паршин, передалось ей? Все же ближе к утру, девушке удается уснуть. Ее накрывает очень крепкий сон, в который не проникают ни тревожные мысли, ни посторонние звуки. Поэтому Венера и не реагирует на голос Марины Генриховны, которая, выходя, окликает ее:

– Вера, закрой за мной!

Проснувшись, она долго лежит в постели, пытаясь понять, что ее тревожит, но причину так и не находит. Одевшись, Лерснер садится перед телевизором, привлеченная нудной утренней передачей. Тревога возрастает, и девушка уже не знает, чем себя успокоить.

В первом часу дня неожиданно раздается звонок, молчавшего последние полгода телефонного аппарата. Венера лениво снимает трубку и сухо произносит:

– Да?

– Эмм… Марина Генриховна, можно Венеру? – мужской голос звучит довольно резко, в нем чувствуются негативные нотки.

В свое время девушка оставляла знакомым и друзьям из Гамбурга номер мобильного, которым пользовалась в России, и номер стационарного телефона Марины Генриховны, чтобы в случае экстренной необходимости они могли с ней связаться. Российский мобильный номер она сменила уже достаточно давно, но не всех об этом оповестила. Стационарный же номер оставался неизменен уже много лет.

– Это Венера и есть, – перебивает звонящего Лерснер, после чего у человека, говорящего с ней, похоже, начинается истерика.

– Здорово, тварь!

– Что?!

– Узнаешь? Это Марк. Тот самый Марк, который не любит, как ты говоришь, экстрим! Стра-анно, чего ж ты не поехала в этот раз?! – снова кричит он в трубку.

Марк – постоянный спутник той компании, с которой Венера исследует развалины в Германии. Однако сам он не разделяет увлечения своих друзей, считая все это бессмысленной и опасной тратой времени и сил. Ему больше нравится слушать рассказы об экспедициях товарищей, но сам он все время пытается отговорить их от новых поездок.

– Меня срочно вызвали в Россию. А что?

– А что?! – ревет Марк, еще больше повышая голос. – А ничего! Пещера обвалилась! Все погибли! Семь человек!

– Как погибли?! – шепчет она, не веря услышанному.

– Насмерть, Вера, насмерть! – со злостью кричит звонящий.

– Не может этого быть! – девушка чувствует, как от шока медленно опускается на пол. – Я никогда бы не отпустила их одних в пещеру, если бы был хоть минимальный реальный риск ее обрушения! Да те пещеры динозавров пережили! Что там вообще надо было делать, чтобы пещера обвалилась?! Скорее всего, они полезли не в пещеру, а в старую шахту! Но я предупреждала их, что этого делать не надо!

Кровь мгновенно отливает от головы, а к горлу подступает комок, мешающий дышать. Венера не испытывает сочувствия к своим друзьям, в ее душе творится что-то невероятное, как будто смешиваются все возможные эмоции, кроме естественной в такой ситуации жалости. В голове пульсирует, причиняя почти физическую боль, только одна мысль:

«И я должна была быть среди них!»

– Ты конченная тварь! – орет Марк. – Ты и сейчас пытаешься повернуть все так, как будто они сами ее на себя обрушили!

– Почему ты кричишь на меня? – слабо произносит она.

– А кто в этом виноват?! – не отдавая себе отчета, продолжает он.

– Я? – голова Венеры идет кругом, но все же усилием воли, она держит себя в сознании, не позволяя себе упасть в обморок.

– А кто еще уговорил их идти в ту пещеру?! Ты! Ты знала, что там опасно, потому и сбежала, как крыса! Они ходили по зданиям, а ты?! Спелеология, сталагмиты!.. Семь человек, Вера, семь человек! Я ненавижу тебя!

– Я не уговаривала… Ты жалеешь, что меня там не завалило? – с трудом произносит она.

– Нет, – кричит он, – я жалею, что из-за какой-то крысы погибло семеро моих друзей! Ты слышишь меня?! Это на твоей совести! Будь ты проклята! – выпалив это, он бросает трубку.

Лерснер, уже сидящая на полу и слушающая гудки, медленно заваливается на бок, теперь уже сознание покидает ее. Сколько времени проходит, девушка не ощущает.

Очнувшись, Венера продолжает лежать на полу, пытаясь вспомнить, что же с ней произошло. Медленно ее память восстанавливается, но с пола она так и не встает, даже не меняет неудобную позу. Зачем вставать, зачем что-то делать? Она призывала свою группу к самостоятельности, но стоило всего раз оставить их, как они погибли. Может быть, она, действительно, виновата, что не отговорила их от похода? А если она виновата, то значит ли это, что Марк прав?

Глава 5

Рабочий день доктора Паршина подходит к концу. Он уже собирается сменить белый халат на куртку, как в кабинет влетает молодая, невысокая, немного круглолицая медсестра.

– Александр Владимирович, вы уже уходите? – любовно лепечет она.

– Ухожу, – с раздражением отвечает он.

– А вы не зайдете ко мне?

– Исключено!

Заметив, что на глаза медсестры наворачиваются слезы, он тяжело вздыхает, подходит к ней вплотную и, теребя лацкан ее халата, томным голосом произносит:

– Я не люблю навязчивых женщин… Иди отсюда.

– Александр Владимирович, я исправлюсь! – обещает она.

– Пошла вон, – продолжает он так же томно, – придешь, когда исправишься!

Радостная медсестра выскакивает из кабинета, а Саша, переодеваясь, беззвучно смеется.

Такая ситуация повторяется почти каждый день. Дело в том, что в Паршина безумно влюблены несколько сотрудниц этого специфического медицинского учреждения. Да и есть из-за чего потерять голову: Александр Владимирович имеет атлетическое телосложение, которое не скрывает даже бесформенный халат, он высок, обладает приятным бархатным голосом, а в его лице угадывается незаурядный ум и мужество. Однако, при всех положительных качествах, есть у Саши один огромный недостаток – а именно, характер. Весь позитивный внешний образ перечеркивает его выраженная склонность к жестокости. Он издевается над всеми, кто оказывается слабее него, исключая пациентов. Сам Александр объясняет свою отрицательную черту так:

«Когда человек пугается, обижается, испытывает шок, он импульсивно выбрасывает большое количество энергии, которую забираю я. Тот человек слабеет, а я становлюсь сильнее».

Больше всего Паршин любит издеваться над влюбленными в него женщинами, которых всегда было немало, но, к его разочарованию, некоторые из них воспринимают злые шутки доктора, как знаки внимания, и начинают буквально преследовать молодого психиатра. Больше всех его взаимности добивается именно та молоденькая медсестра, которая в этот день пыталась задержать его на работе.

Уже собираясь выйти на улицу, Саша ловит на себе еще пару влюбленных взглядов. Тихо выругавшись, он выходит и, не оборачиваясь, направляется к остановке.

Александр Владимирович очень ждет свой автобус, предвидя, что в ближайшее время его догонит одна из отчаянных поклонниц, естественно, сядет вместе с ним, и всю дорогу будет надоедать. Внезапно что-то больно колет его в висок. Хотя головные боли бывают у него нередко, на этот раз ранняя ишемия мозга «радует» доктора новым, нетипичным симптом. Сознание Саши остается ясным, но тело перестает слушаться. Неожиданно для самого себя, он переходит на другую сторону улицы, на противоположную остановку и садится в подошедший автобус, даже не глядя на его номер. Он не понимает сам, куда теперь едет, но когда автобус останавливается на одной из остановок он, так же, не понимая зачем, поднимается и спешно выбегает из него.

«Здесь же живет Верка», – только и успевает подумать Паршин, как ноги сами несут его к четырнадцатиэтажному дому.

Александр пулей влетает на шестой этаж и останавливается перед дверью в квартиру Марины Генриховны. Тут-то его боль проходит так же неожиданно, как и появилась. Он некоторое время стоит, раздумывая, что делать дальше.

«Звонить? А что сказать? Вернуться потихоньку домой? Нет, не пойдет – пришел, так пришел», – рассуждает он.

Саша слегка касается двери, от чего она бесшумно приоткрывается. Решив, что это определенно ненормально, он заглядывает внутрь и хочет уже позвать хозяйку, но слышит какое-то шуршание, доносящееся из главной комнаты. Паршин вбегает в зал, но тут же замирает. На него своими огромными глазами смотрит Венера. Она сидит на полу, держа в одной руке пластину с какими-то таблетками, а в другой – стакан с водой. Еще одна пластина лежит перед ней на полу.

По бессмысленному взгляду девушки Саша моментально догадывается, что произошло. Подскочив к ней, он вырывает из ее руки таблетки.

– Сколько ты уже выпила?! – нервно кричит он.

– Восемь, – хрипло отвечает та.

Александр проверяет название лекарства на обратной стороне упаковки.

– Черт возьми! И знаешь же, чем травиться! Как давно ты их выпила? – возмущается он, тряся ее за плечи, словно желая разбудить.

– Только что, – вяло, произносит она.

Получив ответ, Саша хватает оставшиеся таблетки и бежит на кухню. Возвращается к Венере он уже с литровой кружкой полной воды.

– Пей! – командует он.

– Я столько не выпью, – страдальчески произносит она.

– В этом-то и смысл! Надо промыть желудок. Пей! – приказывает он, поднеся кружку к ее губам.

Промаявшись с медицинскими процедурами, Саша чувствует себя совершенно разбитым. Он устало падает на диван. Венера садится рядом, затем ложится на бок, кладет голову ему на колени, как на подушку, и поджимает ноги.

– Ну и денек! Я упеку тебя в «дурку»… навсегда… в палату с мягкими стенами, – тихо, с большими паузами шепчет он.

Лерснер молчит, устремив бессмысленный взгляд в одну точку.

– Что случилось? Почему ты пыталась отравиться? – спрашивает Александр, гладя ее золотые волосы.