Самый быстрый
– Спокойно, капитан, – я старался говорить уверенно, хотя из головы не выходило смутное ощущение какой-то неправильности происходящего. – Вы из какого полка?
– Я из районного отдела! – он раздраженно нахмурился. – Мы преследовали бандитов, загнали их, но потом оказалось, что они нас перехитрили… Ты, кстати, кто?
Кажется, он был в шоке и не сразу сообразил, что перед ним игиг. С меня же, надеюсь, никто не сорвал маску? Конечно же, нет, это невозможно.
– Спринтер, – представился я и выразительно показал на свою маску. – Торжокский филиал «Рускосмоса».
– «Рускосмос»? – капитан недоверчиво посмотрел на меня, а потом выругался и, шагнув назад, скрылся в тени.
Я вдруг снова почувствовал себя привалившимся к «скорой помощи». Точно, меня отбросило сюда взрывом. Остальные? Я огляделся. Чуть поодаль стоял Броненосец. Целый – что ему взрыв почти в сотне метров от него… Щит и девушки – Фортуна с Ехидной – тоже не пострадали, сидят, привалившись к потрепанному фургону полиции за спиной нашего громилы.
– Спринтер, вы как? – ко мне подошла одна из сотрудниц пожарной охраны.
Человек, а работает почти у самого периметра безопасности. Вот кто настоящий герой. Ее голос, фигура и волосы показались мне смутно знакомыми – наверное, виделись на одном из многочисленных инцидентов.
– Все в порядке, – кивнул я. – Спасибо за вашу работу. Лучше уделите внимание тем, кому действительно нужна помощь.
Медсестра, довольно молодая и симпатичная, улыбнулась и отошла в сторону. Забот медикам сегодня и вправду хватило. А мы с ребятами явно пойдем вечером в бар. «Дети дракона», осколок, взрыв… Потом еще эта галлюцинация с лысым капитаном – как его там? – Гориным.
Слишком много всего, надо расслабиться.
* * *– За счет заведения, – чернявый короткостриженый бармен ловко расставил перед нами стаканы и откупорил внушительную бутыль ирландского виски.
В кафе «Оникс», где мы любили бывать, набилось много народу – уверен, так сейчас во всех заведениях города. Не каждый день в Торжок прилетает осколок, впрочем, сегодня все пили не за это. Главный тост, который звучал из-за каждого стола – «за то, что черный не вылез». И это правильно, потому что в противном случае счет жертв пошел бы на сотни и тысячи. Даже под прикрытием столичной команды.
Жителям требовалось выговориться, никто не хотел сидеть дома, и потому «Оникс» напоминал растревоженный улей. Обычно здесь крутили видеоклипы на спокойные композиции, но сегодня каждый экран транслировал новости. Момент начала, расстрел мирных, вступление в бой полиции и личной гвардии графа Львова, появление Громовержца и нас – все это шло в бесконечных повторах с комментариями местных и столичных дворян.
– Можно с вами сфотографироваться? – Броненосец едва разлил ароматную ирландскую жижу по стаканам, как к нашему столику подошла стайка девушек. Одна из них, посмелее, попросила сделать селфи на память.
Провинциальные игиги – не суперзвезды экрана, не знаменитая корейская группа и не особы царской фамилии, но, когда мы в масках, нас узнают и нам рады. Почему бы не ответить народу взаимностью? Особенно такому симпатичному, как эти девчонки. Мы с удовольствием попозировали все вместе и по отдельности. Вообще, нас старались особо не отвлекать, понимая, что игигам тоже требуется отдохнуть, и все же время от времени подходили – пожать руки или точно так же сфотографироваться.
– Как думаете, почему вдруг Торжок и почему «Дети дракона»? – Щит вернул разговор в изначальное русло.
– Далеко от Прибалтийского осколка, – пожала плечами Ехидна, дежурно улыбнувшись рассыпающемуся в комплиментах парню и позволив ему себя приобнять для совместного снимка.
Вспышка.
– Так вот, – девушка хлопнула парня по заднице, придавая ускорение, и вернулась к своей теории. – Далеко от осколка – раз. Далеко от Питера – два. И, наконец, не было бы «Детей», был бы кто-то другой – три.
– Ты хочешь сказать, что их использовали втемную? Неизвестный кукловод? – спросил я.
– Именно, – подтвердила девушка и махом опрокинула полстакана добротного крепкого виски. Никогда не понимал как, но Ехидна умудрялась делать это с аристократическим шиком. – Не «Дети дракона», так «Хищники». Или «Гады».
Я почувствовал, как в глазах потемнело, а кулаки сжались. Ехидна, как и другие мои коллеги, не знала, что я Стрижевский, что это на мою семью напала банда «Гадов», что это моя младшая сестра погибла под горящей рухнувшей балкой…
Бандитов тогда скрутили подоспевшие игиги из «Защиты». Мы хоть и были бедными аристократами, но право на привилегии у нас никто не отнял. Анаконда и Саламандра, спаливший наш дом и семейную радиостанцию, были мгновенно обезврежены и вот уже двадцать лет отбывали пожизненное в Шлиссельбургской крепости. Загадочную женщину в желто-буром костюме так и не нашли, и полиция с «Защитой» даже сомневались, что она вообще существовала. Иногда и мне так казалось, но потом я вспоминал эти блестящие коричневые сапоги на залихватски высоких каблуках и значок ящерицы – нет, все было по-настоящему. И я бы дорого отдал, чтобы убийца сестры оказалась в моих руках.
Выпитый алкоголь постепенно прилил к голове, но сознание оставалось ясным. Игигов вообще очень сложно напоить из-за особенностей организма, а скоростных, как я, и подавно. Слишком быстрый метаболизм, опасные вещества расщепляются быстрее, чем успевают причинить вред. А вот ярость и ненависть при мысли о «Гадах» – с этим было сложнее. Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, но получалось плохо… И дело явно было не в моем отношении к «Гадам». Перед глазами плыло, затем вдруг перекрыло дыхание. Отравление? С чего вдруг? Я мгновенно ускорился, чтобы организм смог быстрее справиться с неизвестным ядом. На месте это довольно сложно делать, когда ты никуда не бежишь, а тело работает на пределе. Трудятся почки, печень… Такому нужно учиться. Зато результат – шанс выжить и предупредить остальных…
Сознание неожиданно будто качнулось, и передо мной оказалась знакомая темная комната с одинокой лампой. В ее желтом свете стоял лысый капитан Горин, который пытался мне что-то сказать, но я его не слышал. Или не понимал. А потом меня словно выключили.
Рывок 1
Глава 1
Капитан Борис Горин
Где-то, когда-то
Капитан Горин очнулся в темной пустой комнате, где не было ничего кроме ряда железных кроватей вдоль стены и одинокой лампы под потолком. Он подошел к кругу света, не понимая пока, что происходит. Казалось, секунду назад его опергруппа попала в засаду возле Ильинской церкви. Может, он какое-то время пробыл в коме?
Осмотрев свои руки, Горин с удивлением обнаружил, что на них нет ни следа от ожогов. Хотя после двух ударов из реактивного огнемета «Шмель» и просто выжить довольно трудно, не то чтобы уцелеть. Капитан хорошо был знаком с этими машинками по одной из горячих точек, куда ездил в командировку еще в начале нулевых. Сколько же прошло времени?
Он обернулся, еще раз окинув взором металлические кровати. Их было плохо видно во тьме, они стояли на отдалении друг от друга, и в поле зрения капитана сейчас помещалась всего одна. Странная палата, подумал Горин. Как будто бы где-то на отшибе годах в девяностых. Или это сон?
Не успел капитан как следует обдумать эту мысль и едва повернулся обратно к свету, как перед ним появился какой-то человек. Скорее всего, вышел из темноты. Одет он был во что-то очень темное, даже черное, скрывающее его во мраке. И лишь скрытое маской лицо немного светилось, отражая неверное желтое сияние лампы.
– Вы кто? – спросил незнакомец.
Горин представился и сбивчиво пересказал последние события, которые помнил. А потом неизвестный, сделав шаг к нему, начал говорить что-то про спринтеров и «Рускосмос». По-прежнему не понимая, что с ним и где он очутился, капитан отступил назад. А потом словно бы почувствовал себя в чужом теле.
* * *Ощущения были странные. Как будто кто-то вырвал его сознание и запихнул в чью-то оболочку. Капитан Горин видел и слышал все, что происходило вокруг, но не мог ничего поделать. Даже головой не сумел покрутить. Он быстро это понял и принялся наблюдать.
Человек, в теле которого Горин ощущал себя паразитом, явно имел отношение к происходящему на площади возле Ильинской церкви. Все было в дыму, пожарные заливали последние очаги пламени. Вокруг бегали врачи и медсестры, а еще парни в каких-то необычных мундирах. По поведению явно полиция – может, какой-то спецотдел? Особисты? Всмотреться внимательнее чужими глазами оказалось невозможно, взгляд носителя не задерживался на работниках оперативных служб. Зато капитану удалось разглядеть других «ряженых», как он решил их назвать про себя.
«Ряженые» были одеты в странные костюмы, а лица скрывали маски. Как на Хэллоуин, который любила его маленькая племянница. Только вместо вампиров и прочих чудовищ эти парни и девушки вырядились словно подтанцовка одного из современных поп-исполнителей. Облегающие комбинезоны с кармашками как на разгрузочном жилете, перчатки, похожие на мотоциклетные, и, самое главное, маски. Повторяющие каждую черту и в то же самое время размывающие весь образ.
Высокий мускулистый мужчина, затянутый в серебристо-синий костюм, что-то говорил в протянутые к нему микрофоны. Рядом стояло еще трое таких же «ряженых», но их было плохо видно за столпившимися журналистами.
К человеку, в которого как-то попал Горин, все называли Спринтером. Капитан вспомнил, как встретился с ним словно бы в своей голове, когда они разговаривали о «Рускосмосе», но легче не стало. Напротив, все казалось пугающим бредом, и лишь профессиональное самообладание, выработанное за двадцать с лишним лет в органах, не давало Горину паниковать. Все на свете можно объяснить, говорил он себе. Надо только узнать больше информации.
Спринтер в итоге тоже оказался «ряженым», только не из той группы, что беседовала с журналистами. Его отряд был поскромнее, но выглядел не менее странно. Девушка в розовом костюме и маске такой же расцветки. Еще одна, но уже затянутая словно бы в змеиную кожу. Сухощавый длинный парень в серебристом, чью грудь украшала перечеркнутая молния. И, наконец, здоровенный амбал, который был выше сухощавого как минимум на две головы.
Все пятеро несли какую-то чепуху про осколки, черного и ритуалы «Детей дракона». Это еще больше сбивало с толку, и капитан по-прежнему не мог составить четкой картины. В его голове даже мелькнула мысль о реинкарнации – сейчас он готов был поверить даже в такое, лишь бы оно объяснило происходящее. Но даже переселение душ не давало ответов, почему он по-прежнему в Торжке и кто такие все эти «игиги». Он запомнил новое слово.
Усевшись в микроавтобус неизвестной Горину марки, загадочная компания проехала несколько кварталов, очутившись в смутно знакомом кафе. Это все еще был Торжок, но какой-то неправильный, словно во сне или чьей-то безумной фантазии. И всю дорогу капитана все отчетливее одолевали мысли про гадов, пожар, ящерицу… Снова все те же осколки и загадочные «черные». Затем, уже в кафе, им принесли внушительную бутылку виски. В стаканчике Спринтера оказалась едва заметная прозрачная таблетка, и сам Горин ее вряд ли бы углядел, если бы не всматривался во все подряд, пытаясь решить загадку своего нового состояния. Чернявый бармен попытался скрыть татуировку с ящерицей в ложбинке между большим и указательным пальцем на правой руке, но капитан и это заметил.
Он попытался крикнуть, чтобы привлечь внимание. Вот только чужой организм, в котором он был только гостем, не слушался. Ничего не подозревающий Спринтер выпил налитый виски с неизвестной таблеткой на дне стакана. Где-то в глубине души капитан Горин не отпускал мысль о реинкарнации, и ему совершенно не хотелось умереть еще раз. Едва при этом воскреснув.
Казалось, все было в порядке, но бывалый следак знал, что сразу и не должно было ничего произойти. А значит, еще есть шанс. Только как достучаться до этого тела? Пока Горин думал об этом, краем уха слушая разговоры вокруг, яд все же подействовал. Спринтера качнуло, потом все вокруг неожиданно превратилось в замедленное кино.
«Неужели наркотики?» – мысленно нахмурился капитан.
В этот момент он снова обрел свое тело, а заодно способности говорить и двигаться. Над ним висела желтая лампа, Спринтер, шатаясь, садился на пол – за круг света.
– Эй! – крикнул Горин. – Игиг, тебя накачали! Или наркотики, или еще бог весть какая отрава! Эй!
Странный человек в маске его не услышал. Не успел. Он мягко лег на пол, и тут Горин почувствовал, что может двигать чужими конечностями. Капитан поднял руки в перчатках и внимательно рассмотрел их. Сжал и разжал пальцы. Размял шею. Осененный внезапной мыслью, потянулся к лицу и нащупал на нем твердый шершавый пластик. Или что-то похожее. Сознание медленно переваривало новую информацию, не поспевая за обрушившимся на Горина потоком. Иначе бы он сразу сообразил, что на его лице тоже маска.
– Спринтер, у тебя все нормально? – участливо спросила девушка в розовом. – Тебя, похоже, сильно зацепило взрывом. Думаю, стоит обратиться в медцентр.
– Фортуна дело говорит, – тепло пробасил здоровяк в темно-синем костюме. – Не пренебрегай возможностью, сходи к доктору. Бюллетень выпишет за счет корпорации, в деньгах ни разу не потеряешь.
– Давай-ка мы тебя сейчас отвезем, – взволнованно покачал головой длинный, у которого на груди сияла перечеркнутая молния. – Полежишь до утра, отдохнешь. Думаю, регенерация быстро сделает свое дело, но покой точно не помешает. И обследования, если нужно.
– Регенерация на мозги не действует, – грубовато и безапелляционно возразила вторая девушка, затянутая в зеленый чешуйчатый костюм. – Однозначно нужно к доктору Быкову.
– Хорошо, к Быкову, значит, к Быкову, – Горин выставил вперед ладони, показывая, что не собирается спорить. – Отвезите меня к нему. Только сначала закончу кое-какое дело…
Не понимая, почему яд вдруг перестал действовать, когда Спринтер потерял сознание, капитан решительно встал из-за стола и пошел к барной стойке, за которой чернявый парень протирал бокалы. Пока есть возможность, нужно делать, а уже потом рассуждать, думал Горин.
– Привет, – он встал перед удивленно воззрившимся на него барменом. – Помнишь меня? А теперь рассказывай, кто тебя попросил меня отравить.
– Я не… – глаза парня испуганно вытаращились, он замешкался, и это стало его ошибкой.
Горин ловко перегнулся за стойку, схватил парня за голову и изо всех сил приложил его лицом о крашеное дерево. Тот не успел даже вскрикнуть и вообще хоть как-то отреагировать. Только когда по дубовой стойке потекла кровь, бармен с расквашенной физиономией закричал. В зале загомонили, громкость телевизоров тут же скрутили на ноль.
– Спринтер, ты чего? – к Горину подскочил длинный, затем все остальные. – Кто это? Что тебе сделал этот парень?
– Все в порядке! – неожиданно заголосил бармен. – Сегодня такой день, я понимаю, вы все на взводе!..
– Ах ты!.. – капитан попытался вновь ухватить парня, но тот ловко увернулся, а сам Горин внезапно почувствовал резкий укол в шею. Он хотел предупредить «ряженых»-игигов о попытке отравить их приятеля, о татуировке с ящерицей, что бы она ни значила… Но не успел. Перед глазами все поплыло, и Горина в чужом теле сразу же подхватили, как картофельный мешок.
– Что-то здесь душновато! – раскатисто пропела девушка в розовом, и все окружающие понимающе закивали. В том числе бармен с разбитым лицом. – Даже игигам воздуха не хватает! Все-таки август на дворе, надо бы окна пошире раскрыть!..
Последнюю фразу капитан Горин уже не услышал.
* * *Дмитрий Стрижевский
В августе день начинает сокращаться, темнеет раньше, и вечером уже приходится включать свет. Только обычно я это делаю дома, а сегодня пришлось ночевать в больничной палате. Хорошо еще, что корпорации предоставляют игигам полный пансион на случай внезапного расстройства здоровья. И наш «Рускосмос» не исключение.
Я опять потерял сознание – второй раз после сегодняшнего взрыва осколка, только теперь уже не на площади, а в кафе. Самое неприятное, что потом я пришел в себя, говорил и даже, как выяснилось, избил бармена, однако ничего такого не помню. Зато мне опять повстречался лысый мужик под лампой. За миг до того, как я отключился. Потом я снова увидел его, когда приходил в себя. Как ни странно, меня больше зацепил не чужак в голове, а разговоры моих товарищей по команде.
– Ехидна, ты с ума сошла? Ты зачем своих травишь? – шепотом ругался Броненосец, когда меня тащили к машине. – Спринтер, конечно, палку перегнул с барменом, но ты даже не дала ему и слова сказать!..
Слова врезались в сознание как удары кроссовок по шпалам. Я не ощущал тела, мир видел словно через мутное стекло, а вот звуки были со мной во все красе.
– А если бы он его убил? – парировала Ехидна. – Хорошо еще, что не ускорился, а то бармена в пакетик бы пришлось собирать. Нет уж, лучше я его кольну, чем он сам себе жизнь испортит убийством гражданского.
– Вообще-то, еще на базовом инструктаже игигов учат прикрывать своих, – непонятно кому из них возразила Фортуна.
– Чем я и занималась, – огрызнулась наша ядовитая красотка. – Теперь все спишут на наши нервы после сражения и жару… Перенапрягся Спринтер, с кем не бывает. Перед парнем потом извинится, и все дела…
– И все же! – Броненосец не унимался. – Не просто же так он полез на бармена? Надо было хотя бы спросить. Если не Спринтера, то самого парня.
– Вот его и спросят! Те, кому положено! – Ехидна зашипела от ярости. – Мы сдадим отчеты, они уйдут в полицию, те все проверят. Их этому учили, не нас! Мы игиги, не следователи и уж точно не судьи, чтобы выносить приговоры и тут же приводить их в исполнение.
Тогда, пока моя голова безвольно покачивалась из стороны в сторону, эти слова показались мне довольно разумными. Но сейчас… Когда я пришел в себя, а рядом не оказалось никого, кто мог мне что-то объяснить, я все больше задумывался над словами Броненосца. Зачем я на кого-то напал и почему меня даже не подумали поддержать? И тот яд…
Доктор Быков, сухощавый мужчина за пятьдесят, внимательно осмотрел меня на вечернем обходе, выслушал мою путаную речь и вынес вердикт: сотрясение мозга. Для человека с искрой это вполне обыденное явление после битвы с террористами или черными игигами. Даже с галлюцинациями бывает, как у меня. И вроде как ничего опасного с учетом особенностей организма. А вот с отравлением все гораздо хуже – никаких следов в экспресс-анализах не было обнаружено, результаты биопсии печени тоже оказались чистыми. Ускоренный метаболизм спидера сделал все, как надо, и спас меня. Но при этом уничтожил зацепку к тому, что со мной случилось.
Жаль, но уже ничего не поделаешь. В остальном со мной все в порядке, так что, если не будет выявлено никаких осложнений, через два, максимум три дня меня отпустят. А пока я могу спокойно лежать в кровати, думать о том, кто решил меня отравить, параллельно пить соки, смотреть новости и читать книги. Или фанатские форумы. Они неплохо отвлекают.
Конечно, у нас, провинциальных игигов, не такая большая армия поклонников, как у столичных. Тот же Громовержец может похвастаться сорока миллионами подписчиков в соцсетях, и еще примерно столько же читают его микроблог в «Телеграме». А Морана, глава российской «Защиты», и вовсе любимица двухсот миллионов на русскоязычном пространстве. Но и нас, игигов из маленьких городов, тоже не забывают.
Лисица из Бежецка, Пустой из Старицы, Кабан из Нелидова – у каждого героя из второго и третьего эшелонов, а иногда у отличившихся бандитов, хватает своих поклонников. И нас, команды торжокского филиала «Рускосмоса», это тоже касается.
«Громовержец, конечно, вне всякой конкуренции. Я не из Торжка, но следил за трансляцией, затаив дыхание».
«Жаль, Генерал Мороз с Пулей задержались. Они бы не дали этим бандитам так разгуляться».
«Эй, ты забываешь о Ветре».
«Слушайте, Громовержец с командой, разумеется, молодцы. Но давайте вспомним, кто в это время спасал людей. А? Так я вам скажу. Это наши красотки Ехидна с Фортуной, силач Броненосец, Щит и самый быстрый торжокский Спринтер!»
«Новоторжский, вообще-то. Сразу видно, что ты не из нашего города».
«Да ну, брось, уже давно почти никто так не говорит…»
«Нашли о чем спорить! Лучше расскажите, что сегодня случилось в «Ониксе». Мой брат там сегодня был, говорил, Спринтеру поплохело. Его даже выводили, когда он бармену нос разбил. Неужели игиги все-таки могут напиться?»
«Не мели ерунду. В «Оникс» народу набилось, как в питерском метро, а они кондеи не меняли давно и окна не открывали. Спринтер с девчонками и Броненосцем не выдержали, пошли подышать. Даже Фортуна возмутилась, уж на что приятная особа… А бармен сам сознание потерял и о стойку ударился».
«Боже мой, влюбился в Фортуну!»
Прочитав несколько последних комментариев, я понял, что дальше пойдет бесполезный треп. Только отметил, что нашей девушке-эмпату удалось-таки убедить посетителей, что не я избил несчастного парня, а он сам приложился. Вообще, Фортуне запрещено воздействовать на обычных людей, но она из программы «Приюта», в системе «Рускосмоса» чуть ли не с яслей, так что ради репутации корпорации способна и не на такое.
Я на мгновение отвлекся – показалось, будто внутри головы мелькнуло что-то постороннее. Тот лысый парень? Нет, просто показалось. Все же это точно обычное переутомление и ничего больше. Я перелистнул страницу, попав на соседнюю ветку. Там народ уже оттягивался по полной – большинство лезли в конспирологию, но были и те, кто выдвигал неплохие разумные версии. Вроде тех, что мы обсуждали в «Ониксе».
«Уверен, террористов «вели». Неужели они бы осмелились учинить такое, если бы точно знали, что в Твери находится Громовержец? Да еще не один, а с командой?»
«Согласен, наверняка они проверили перемещения игигов «Рускосмоса», «Скорости» и «Русатома». Ну, и остальных тоже до кучи. И наверняка официально никакие визиты в Тверь не планировались».
«Может, Серп и не преступник вовсе, а добропорядочный игиг, который внедрился в банду?»
«Ага, и пожертвовал собой, просто чтобы уничтожить бандитов. И еще полсотни человек с собой прихватил к Кингу».
«Но согласитесь, не все так однозначно…»
Дальше ничего интересного не было, пользователи скорее радовались, что не появился черный, чем пытались разобраться в причинах срыва «Детей дракона». Все же устроить такой переполох в самом центре Торжка среди бела дня – вряд ли они пошли на это просто так. Как обычно, официальной информации было мало, в прессе вообще избегали любых упоминаний Тьмы и осколков. Даже когда речь шла напрямую об этом. Мол, бандиты задумали какой-то ритуал, он был сорван. Жертв минимум, разрушений тоже. И все выдохнули.
Зазвонил телефон, я отвлекся от форума и ответил отцу – в моей семье знали, что я игиг. Разумеется, папа волновался, как и мама, а еще мои младшие, Василий и Лизавета. Увидели в новостях, что один игиг все же оказался в больнице, и поняли, о ком идет речь. Двадцать лет назад родители лишились дочери и не хотели в этот же день потерять сына.
– Здравствуй, сын, – отец всегда говорил спокойно, что бы ни случилось. Ни разу за всю свою жизнь он ни на кого не повысил голос. Даже с теми бандитами держался достойно. – Как твои дела?
– Привет, пап, – ответил я. – Все хорошо. Немного приложило о «скорую помощь», предложили пару ночей поспать в отдельной палате в качестве извинений.
– Ты в обычной больнице? – отец улыбался, понимая, что я пошутил. – В городской или уездной?
– В космической, – в тон ему сказал я. – Не волнуйся и передай всем нашим, что я в порядке. Буду как новенький через пару дней.
– Хорошо, сын, – по телефону он никогда не называл меня по имени. Только лично, в живом общении. Просто папина прихоть. – Я отменил сегодняшний эфир с Толстовым, он не приехал, так как закрыли город. Перенесли на пятницу. Слишком все заняты происшествием, чтобы слушать о мировой политике.
– Спасибо, что позвонил, пап.
– Скорей возвращайся домой. Мама с Лизаветой купили индейку, без тебя не стали готовить.
– Привет им, – я улыбнулся, представив, как мелкая резала мясо, казалось, совсем недавно. С пыхтением, уставая, как после кулинарного марафона. А теперь ей пятнадцать. – И Васильку тоже.
– У него сегодня внеочередной музыкальный эфир, поддержи его, – вновь улыбнулся папа, а потом его голос погрустнел. – В память об Оле… Ладно, не буду тебя долго задерживать – отдыхай.
Вздрогнув от накативших мыслей, я положил трубку и увидел, что уже девять часов вечера. Обычно я в такое время еще не сплю, но сегодня меня неслабо потрепало, и организм просил покоя.