Русская удаль. Сборник рассказов – 3

На стене облупившаяся дощечка «Малоярославская станция скорой помощи». Белый РАФ у крыльца. Шофёра нет. Подождём, нам торопиться некуда.

Прошёл по площадке до другого здания. В нём ГАИ. Деревянный дом большой и старый. С виду ещё ничего, а внутри страшновато. Пол скрипит, ходуном ходит, как палуба, сам днём по тем доскам мелодию выводил. И стены облупившиеся. В кабинете, где сотрудники документы подписывают, в потолке здоровенная дырища, как от пролетевшей насквозь бомбы. Листом жести забита, по краям её солома, труха свисает. Гаишники выдают документы, а сами на потолок с опаской поглядывают. Оттого, наверное, лейтенант косит малость.

Хм, ну и язык у товарища. Вечером, выезжая из ГАИ, крикнул мне:

– Дежурить вместе будем?

Я хоть и кивнул головой из-за капота, но шутку не поддержал. Уехать надеялся. Уехал!.. Язык у товарища, что компостер.

От ГАИ повернул опять к «Скорой». Шофёра нет. Ещё похожу. Не так уж он и вреден полночный променаж.

За теремком в тени стоит «УАЗ». Зелёный, с красной полосой вдоль кузова. То ли резервная машина, то ли в ремонте. Эх, утянул бы ты меня до дому, родненький…

Дал кружок вокруг «скорой» и вернулся к крыльцу. Шофёра нет.

Всё! Хватит. Натерпелись. Будем вызывать.

Поднялся по крыльцу, ступил через порог в сени. Прямо, открытая настежь дверь, завешенная шторами из простыней. Отодвинул одну из них.

– Здрасте! – говорю.

Симпатичная темно-русая девушка лет двадцати пяти, что-то писавшая за столом перед окном, сменилась в лице. Губки нервно дрогнули, глазки из-под длинных ресниц выкатились.

– Извините, – говорю я как можно мягче. – Не пугайтесь. Я не с первого этажа вашего теремка, хотя и нахожусь на перепутье. Мне нужен ваш водитель со «скорой», – я подчёркнуто живо показал рукой взад себя на улицу, где стоит его РАФик.

Бледная тень сошла с милого личика на белый халатик, и девушка ожила.

– Андрей Палыч! – звонко прокричала она.

Из-за стены спросили полусонным басом.

– Чево там?

– Вас тут спрашивають, – с мягкой интонацией на конце предложения пропела девушка.

– Счаз…

Я благодарно наклонил голову, приложив руку к груди, как и положено живому, хоть и измученному человеку.

Она смущённо улыбнулась и показалась ещё прелестней.

«Полуночник! Приведение! Сам не спишь и людям не даёшь покоя, – поднялся в защиту девушки голос моей совести. – Изыди нечистая сила!»

Дружище. Нужда заставляет! Иначе разве б я позволил? Ты ж меня знаешь…

Вышел из другой комнаты на электрический свет мужчина, лет пятидесяти. Высокий, упитанный, похожий на дубовый кряж, с задатками здоровья ещё на добрую половину века. Я заговорил первым, не дожидаясь недовольного вопроса: чего надо?.. Он уже метнулся в его глазах, пробежал тенью по лицу и готов был соскользнуть с языка водителя.

Кто знает, что за человек владеет этим инструментом?..

– Здрасте! Можно вас? – я кивнул на улицу и попятился к выходу, едва не пришаркивая ножкой.

Знаете ли, светские манеры присущи и нам, из села Товарково.

Мы спустились во двор.

– Вы в «Жигулях» разбираетесь? – спросил я.

– Это ты там машину мучаешь? – в свою очередь спросил он. В голосе насмешка. Я чуть было не вспылил: ещё неизвестно, кто кого мучает?..

Но мой внутренний голос, верный мой друг, взял на себя грех и придушил во мне моё самолюбие. Но борьба эта, видимо, заняла какое-то время, и прозвучал второй вопрос.

– Что у тебя случилось?

Я обстоятельно – в который раз за день! – стал излагать причину моего невезения.

Вот ответьте, почему в универмаге, или в любом сельском промтоварном магазине, скажем, прямо в зале нельзя примерять брюки, а обязательно нужно пройти в примерочную, или за ширму?.. Да-да, вы правы, – надоедят советами. Так и у меня сегодня. Человек …надцать подходили к машине, дотошно расспрашивали, советовали, а помочь, кроме уже упомянутого Михаила, никто не смог или не захотел. А причина простая: я самостоятельно поменял рокера, то есть коромысла на распредвале.

– Может, зажигание сбил? – предположил Андрей Павлович.

– Да вроде бы всё, как по «букварю» писано, делал.

– Что по «букварю»? По четвёртому цилиндру выставлять надо.

– Как? – ухватился я за спасительную ниточку: может, сделает? Хотя я сам прекрасно знал этот метод. Но вдруг у этого дяденьки руки золотые?

По лицу шофёра прошла тень приятельского сожаления, и я, ещё не слыша его ответ, понял: руки-то, может быть, и золотые, да душа чугунная!..

Вот он яд, травящий надежды – безобидный «бы». Ещё один советчик. Во мне как будто оборвалось что-то, и я почувствовал страшную усталость. Затылок занемел, словно к нему приложили кусок льда.

«Всё! Защита сработала. Спать!»

Спасибо за приглашение, – ответил я внутреннему голосу.

Но, ещё внешне бодрясь, иду на второй вариант – запасной. Собственно, для него я и появился здесь. На него вынуждают отчаяние и свет родимых окон, что притягивает меня к себе всё настойчивее.

– Может, отбуксируете? – спрашиваю.

– Это куда?

Закудахтал. Я назвал свой посёлок. Андрей Павлович аж присвистнул.

– Э-э, брат. Это ж добрых шейсят кэмэ, да ещё ночью… – поскрёб затылок. И стал рассказывать, как их бывший главврач «скорой помощи» погиб. – При буксировке заснул, и царствие ему небесное. Нет, парень, ты уж тут переночуй. За день, поди, надёргался, устал. А утром я тебя на своей «Волжанке» оттартаю, – пообещал он и пошёл к РАФику, вышла бригада «Скорой».

Я был тронут его сочувствием. И, обнадёженный, прошествовал на ослабевших ногах к «Ла… ло»… к лоханке! Даже «Ладой» не хочется называть.

«Не обижай девочку, коль сам чудак на букву «М», – возмутилось моё второе я.

Я пристыжено примолк.

Нет, он прав, он прав (шофёр). Надо хоть немного поспать. В глазах уже вспыхивают искры, плавают разноцветные круги, словно по извилинам мозга проскакало стадо кулончиков напряжением в двести двадцать вольт.

Какая тут езда? Разве что в ад или рай к тому главврачу на консультацию.

В половине второго угомонился, в три проснулся. От мелкой дрожи. Живот и плечи замёрзли. Лёгкий массаж руками и вновь задремал, на пятнадцать минут. Снова проделал согревающий массаж, но сна уже не было. Зубы застучали громко, вспугнули. И ведь не в Сибири где-то, не на Северах, а в Центральной полосе России. Брр…

«А поделом тебе! Выфрантился в одной рубашке. Нет, чтобы пиджачок назад бросить, не перегрузил бы машину. Машина тогда греет, когда едет. Встала – всё наоборот».

Умён ты, я смотрю, задним числом. Нет, чтобы дома подсказать.

Чехлы с сидений сорвать что ли, ими укрыться? Шевелиться не хочется. Скрестил руки на животе, пытаюсь уснуть…

Нет, всё! Холод не подруга – выскакиваю из машины.

На звук двери из подворотни страж выполз, потянулся и, смачно позевнув, лениво гавкнул.

Здорово, здорово дружище! Не спится, или служба не позволяет? А хозяйка как? Спит? Счастливая. Ей холод не сосед. Хоть бы в гости пригласила. Делаю приседания.

Небо по-прежнему хмурое, прохладный ветерок протягивает, дождём попахивает. Хоть бы кто-нибудь перекрыл там краник, а то лил и лил три дня подряд, нашёл дырочку. Сегодня, первый день, вернее, вчерашнюю половину дня и сегодняшнюю ночь остановился. Может быть, в мою честь?

А голова вроде бы ничего, посветлела. Сейчас бы домой…

Эх-хе, вот ситуация, не привязан, а скулишь.

Побоксовался, побегал вокруг машины, ещё поприседал, но уже под «Камаринского». Холод серьёзный тренер, все способности враз выявит.

Теперь уж и вовсе не уснуть. Похожу, подумаю. На свежую голову должны шарики без напряжения крутиться.

Руки за спину, вид сосредоточенный, а в голове? – сплошная абстракция. Рой вопросов и не одного ответа. Помню, был на выставке абстракционистов. Ничего ребята, юморные. У одной картины под названием «Милый образ» долго стоял, разглядывал. Вначале глаз нашёл – на плече вроде. Потом по квадратикам, по треугольникам до ног добрался – в одном клубке с головой. Уши по бокам. А может и не уши, ступни ног? И всё в красных, синих, жёлтых линиях. Фантазию напрягал, начерталку использовал, а до «милого образа» так и не добрался. Ума не хватило. Только уж потом, издали, вдруг осенило – фига!

И сейчас так же. На все вопросы – один ответ.

Поднялся на центральную дорогу. Ни машин, ни людей. Даже лягушачий хор поутих. Благодать. Помню, с женой, когда в девках гуляли, такое время обожали. Никто не мешает, никто не подслушивает и никого видеть не хочется. Сейчас не то. Не те ассоциации. Сейчас, наоборот, к людям тянет. А что, может крикнуть на всю широкую Малоярославскую:

– Люди! Помогите! – кто-то да проснётся, прибежит.

Правая рука к шее потянулась, почесало.

«И правильно сделала. Самообслуживание, хочу заметить, самый безобидный вид услуг», – подсказал мне внутренний голос.

Кажется, ты прав.

Спустился с дороги и вновь пошёл в сторону «Скорой помощи», к её теремку. Тянет меня к свету, как мотыля.

Стараюсь думать об отвлечённом. На пример, где сейчас тот лейтенант, шутник раскосый? Обещал ведь вместе со мной дежурить.

«Там, где ему и положено быть. На боевом посту. В постели».

Жаль. А то бы брякнул в сервис, мол, тут человек загорает. И, пожалуйста, вам – техпомощь. Ведь ГАИ и автосервис для автолюбителя, можно сказать – два родственника, оба из него хорошо соки тянут. И на просьбу лейтенанта, глядишь, откликнулись бы.

…И вот, они приезжают.

– Что случилось? – спрашивают.

Я объясняю.

– Ну, это нам – раз плюнуть. Через полчаса всё будет тип-топ. Не извольте беспокоиться. Отдыхайте.

Примечания