Жестокая реальность (сборник)

Глава 9

В субботу, 3 апреля, убийца проснулся по обыкновению ровно в семь, проделал традиционные утренние процедуры (включая плотный завтрак) и уселся перед телевизором. В сводках новостей передавали сообщения об очередных натовских бомбардировках Югославии. Высказывались предположения о возможном вторжении военно-сухопутных сил альянса на территорию Косова. Попков пренебрежительно хмыкнул:

– Ну, ну, вторгайтесь, вояки недоделанные! Вам быстренько устроят кровавую баню. Зажравшимся, трусоватым янки (храбро воюющим лишь в художественных фильмах «made in USA»[36]) да их изнеженным европейским подстилкам с сербами не тягаться!

Не обольщайтесь! Виталий Николаевич отнюдь не сочувствовал братьям-славянам. Более того, в начале косовского конфликта у него даже мелькнула мысль податься к албанским сепаратистам в качестве наемника (там, говорят, щедро платили наркодолларами), но экс-майор, будучи человеком здравомыслящим, сразу отбросил эту авантюристическую затею и теперь неустанно благословлял свою предусмотрительность. За несколько дней сербы наголову разгромили пресловутую «Освободительную армию Косова», жалкие остатки которой в настоящий момент прятались по горам и слезно клянчили у НАТО «живую силу» или хотя бы атомную бомбу. Ко всему прочему, на подмогу сербам, по некоторым сведениям, уже прибыл первый отряд русских добровольцев, укомплектованный матерыми казаками, воевавшими в Чечне и других «горячих точках» постсоветского пространства. Перспектива возможной встречи с соотечественниками пугала господина Попкова вплоть до непроизвольного мочеиспускания. Если он попадется к ним в плен – представить страшно!!! Сербы, возможно, еще и сгуманничают, как с теми тремя американскими шпионами-диверсантами, но казаки, опознав Иуду, непременно разорвут его на части в прямом смысле слова. И сербам вмешаться не дадут. Скажут: «Извините, ребята, это наше, сугубо семейное дело»… Хорошо, что не поехал!..

В половине одиннадцатого убийца выключил телевизор и начал деловито собираться на работу…

Тринадцатилетний Костя Иванов имел в жизни две основные мечты. Первую – глобальную, вторую – поскромнее. Глобальная мечта заключалась в том, чтобы, достигнув совершеннолетия и научившись владеть оружием, стать киллером. Нет, Костя вовсе не являлся бессердечным выродком. В отличие от попковского, скажем, чада, он не мучил и не убивал животных, наслаждаясь агонией беззащитного зверька. Однако на мальчика оказали сильнейшее воздействие некоторые фильмы (преимущественно импортные), где наемные убийцы изображались эдакими мужественными, благородными рыцарями, вдобавок высокооплачиваемыми. Парнишка буквально боготворил покойного, но (если верить слухам) все-таки живого Александра Солоника и прочих, ему подобных, красиво сыгранных знаменитыми голливудскими киноактерами, в том числе Сильвестром Сталлоне. Косте страстно хотелось лично пообщаться с таким замечательным человеком, выслушать его мудрые советы, получить наставления на будущее или хотя бы просто посмотреть вблизи на одного из героев своих подростковых грез.

Вторая мечта – найти клад, обзавестись бабками, прилично одеться и вдоволь пошиковать перед знакомыми девчонками. Родители Иванова – скромные работяги – едва сводили концы с концами и при всем желании не могли подкинуть сыну деньжат на карманные расходы. Из телепередач Костя знал – клады часто находят в старых домах. Поэтому в субботу, третьего апреля, Иванов, сбежав с уроков, отправился в пустой выселенный дом на улице Березовой. В начале первого он зашел в здание, немного побродил внизу, старательно обстукивая палочкой стены, затем по ветхой деревянной лестнице поднялся в квартиру номер двадцать три, в которой вроде бы проживал раньше богатый еврей-ювелир… и замер в восторге, начисто позабыв про клад и про все на свете. Стоя спиной к двери, невысокого роста жилистый мужчина в резиновых перчатках неторопливо собирал снайперскую винтовку. Рядом валялся раскрытый черный «дипломат».

«Киллер! – восхищенно подумал Костя. – Может, сам Солоник! Вот повезло-то! Прям фантастика!»

Иванов прерывисто задышал. Сбылись сокровенные мечты! Вот он, герой – хладнокровный, загадочный и неотвратимый, как сама смерть. Какое счастье с ним встретиться! А вдруг киллер возьмет его к себе в ученики?!

Костя сладостно затрепетал.

Между тем «загадочный герой» устремил на Иванова тусклый, невыразительный взгляд.

– Дяденька, я вам не помешаю! – поспешил заверить Костя. – И, ей-богу, никому не расскажу о нашей встрече! Правда! Вы разрешите мне посмотреть? Я буду сидеть тихо-тихо!

Не произнеся ни слова, киллер подошел к мальчику и стиснул железные пальцы на тонкой шее…

Попков прибыл на место за час до начала операции, осторожно ступая, поднялся на третий этаж, натянул резиновые перчатки, раскрыл принесенный с собой «дипломат» (предварительно обтерев ручку и поверхность ветошью), вынул оттуда детали снайперской винтовки и аккуратно приступил к сборке. На стенах загаженной нежилой комнаты, где он обосновался, красовались нецензурные надписи, грубо выполненные рисунки порнографического содержания и названия популярных рок-групп. На полу валялись пара использованных шприцев и грязные женские трусы.

Пахло тухлятиной, человеческими испражнениями и блевотиной. Очевидно, минувшей ночью здесь резвились наркоманы и, соответственно, насвинячили. Однако Виталий Николаевич не обращал внимания на подобные мелочи. Главное: позиция удобная! Остальное ерунда! Сейчас он соберет оружие, отрегулирует оптический прицел, дождется появления «мишеней», добросовестно выполнит оба заказа и отправится домой обедать. К двум как раз поспеет (заботясь о здоровье, Виталий Николаевич придерживался строгого распорядка приема пищи)… Неожиданно сзади послышались чьи-то шаги. Резко обернувшись, Попков увидел худого, нескладного пацаненка (примерно Вовкиного ровесника) с круглыми восторженными глазами и глупой, широкой улыбкой от уха до уха. «Свидетель! – с досадой отметил убийца. – Придется убрать!»

Мальчишка болтал какую-то чепуху. Не слушая его, киллер быстро, умело задушил свидетеля, отнес легкое тельце в соседнее помещение, положил в угол, забросал мусором, вернулся обратно и спокойно возобновил прерванное занятие. О мертвом мальчике он не думал. Виталий Николаевич убил Костю механически, как прихлопнул бы комара. Закончив, Попков заглянул в прицел и довольно улыбнулся. Пятачок у входа в кафе просматривался великолепно. Наручные часы показывали без десяти час. Ждать оставалось недолго…

Когда Леониду Александровичу позвонил Хлыстов и принялся униженно умолять о встрече, первым побуждением господина Овечкина было послать компаньона «на три веселых буквы», однако в последний момент он удержался от ругани. Более того, Овечкин симулировал полную готовность к мирным переговорам и охотно согласился подъехать в назначенное время к назначенному месту.

«Вадьку-сучару по-любому ликвидируют, – рассудил бизнесмен. – «Профи» взял деньги и даже назвал срок – не позднее начала следующей недели. Поэтому имеет смысл заранее отвести от себя возможные подозрения, продемонстрировать нерушимую дружбу с Хлыстовым, отсутствие каких бы то ни было противоречий между совладельцами «Анжелики» и, когда падла скопытится, горько оплакивать «невосполнимую утрату».

Уже по дороге хитрый коммерсант решил пойти еще дальше – пригласить «гадюку» в ресторан, где на глазах многочисленной публики устроить пышное застолье с громогласными изъяснениями в безграничной любви и преданности. Кто ж потом посмеет заподозрить «лучшего друга» покойного в организации заказного убийства?! Наоборот! Успокаивать начнут, сочувствовать. Он же, заливаясь горючими слезами, объявит в фирме двухнедельный, нет – месячный траур!!! Хе-хе-хе!!! Вот с такими коварными мыслями Леонид Александрович и подъехал к кафе «Зарница» без трех минут час…

Завидев выходящего из машины Овечкина, Хлыстов заранее распростер объятия.

– Леня, брат! До чего же я счастлив тебя видеть! – театрально воскликнул он.

– Здравствуй, Вадик, здравствуй, дорогой! – не остался в долгу Леонид Александрович.

Оба компаньона лучезарно улыбались. Лица их сияли.

– Ты прости меня, дубину стоеросовую! – начал Вадим Робертович старательно отрепетированный монолог. – Я был в корне не прав!!! Ты, Леня, мозг фирмы. Я же всего-навсего инструмент.

– Не скромничай, Вадим! На самом деле ты просто незаменим! – ласково заворковал Леонид Александрович. – Без тебя «Анжелика» обанкротится. Давай сходим в… – Продолжить речь Овечкину не удалось. Разнесенная разрывной пулей голова бизнесмена буквально исчезла. На мгновение на ее месте возник отвратительный веер из ошметков мозга, брызг крови и осколков черепа.

Вадима Робертовича затопила сатанинская радость. «Не подкачал «профи». Завалили пидорюгу! Вышиб ублюдку мозги!!! Ай да умница! Ай да молодец! Двадцать тысяч отданы недаром! За такое незабываемое зрелище стоит заплатить!!!»

Хлыстов приготовился разыграть запланированный спектакль, рванул на груди одежду, но завопить по сценарию: «Люди добрые! На помощь! Лучшего друга убили!» – не успел. Следующая пуля угодила ему в лоб…

Поразив «мишени», Виталий Николаевич бросил на пол винтовку, снял перчатки, сунул их в карман, спустился на первый этаж, вышел из дома, миновал заброшенную стройплощадку, сквозь дыру в заборе просочился на соседнюю улицу и растворился в толпе. Убийца был доволен собой. Он честно выполнил работу, не отступив ни на шаг ни от «профессиональной этики», ни от данных клиентам обещаний. На мгновение появилась и тут же пропала равнодушная мысль о задушенном мальчишке. Черт с ним, со щенком! Попков посмотрел на часы. Восемнадцать минут второго.

«Надо поторапливаться, иначе к обеду опоздаю!» – подумал он, убыстряя шаг.

Глава 10

– Задание понятно? – закончив подробный инструктаж, строго спросил человек с известным на всю страну лицом, часто появлявшимся (особенно в докризисные времена) на экранах телевизоров.

– Да! – хором ответили Рафик Ильшатов и Эдик Лебедовский, тридцатилетние мускулистые мужчины – личные телохранители вышеуказанного господина.

– Повтори… ты! – Холеный палец указал на Лебедовского, слушавшего речь шефа с меньшим вниманием, чем Ильшатов.

– Пидор сейчас у любовника. Войти в квартиру, допросить пидора, узнать имя и координаты киллера, убравшего «…»[37]. Всех уничтожить в течение суток. По исполнении задания позвонить вам, произнести условную фразу: «Задерживаемся по техническим обстоятельствам. Машина барахлит», – бодро отчеканил Эдик.

– Правильно, – слегка поморщившись, подтвердил «известный человек». – Идите!

– Зачем ты произнес слово(«пидор», причем дважды? – набросился на товарища Ильшатов, едва они покинули кабинет босса. – Совсем рехнулся?

– А чо? – тупо вытаращился Эдик.

– Чо-чо! Через плечо! – зло передразнил Ильшатов. – Ведь шеф сам голубой. Хотя и скрывает! Разве не знаешь, дурень?!

– Не-а! Впервые слышу! – сконфуженно пробормотал Лебедовский.

– Впредь знай, тупица, да придерживай язык! Ладно, хрен с тобой! За работу!

Выехав за пределы резиденции(«известного человека», машина с особыми, отпугивающими гаишников номерами помчалась по направлению к Москве. Небо постепенно светлело. Близился рассвет…

Ковальский третий день безвылазно гостил у Майкла. На всякий случай, во избежание нагоняя, он поставил Попкова в известность о своем местонахождении (название улицы, номера дома и квартиры) и ни на минуту не отключал сотового телефона. Однако ни заказчики, ни хозяин-убийца не тревожили(«заслуженного правозащитника». Сергей Игоревич наслаждался отдыхом – то занимаясь любовью с Капустиным, то вместе с ним смотря телевизор. Американский подданный высказывал серьезное недовольство всеми теми, кто выступал в поддержку сербов, зато крайне одобрительно отзывался о господине Сванидзе и ему подобных.

– Российские средства массовой информации должны защищать интересы Соединенных Штатов, – капризно-раздраженным тоном говорил Майкл. – Вот Коленька наш человек, и Женечка ничего, но некоторые… Фи!!! Противные!!! Знаешь, Серж, напиши-ка пару статей о зверствах сербов и благородстве летчиков НАТО, наносящих хирургически точные удары по военным объектам. Внуши читателям – война ведется исключительно против диктатора Милошевича, ради предотвращения гуманитарной катастрофы, а я тебе баксов подброшу!

– Напишу, милый, обязательно напишу! – умильно улыбался журналист, поглаживая ножку сотрудника Корпуса Мира.

Майкл благосклонно кивал…

«Голубая идиллия» закончилась шестого апреля 1999 года в шесть часов утра. Ковальский проснулся от удушья. С хрипом открыв глаза, он увидел нависшее над ним бесстрастное татарское лицо. Сильные руки сдавливали горло.

– Ты – Ковальский, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес незнакомец.

– Д-д-да! – просипел бывший диссидент.

– Отлично! Эдик, вали[38] второго.

Послышался испуганный писк Майкла, тут же сменившийся бульканьем.

Краем глаза Сергей Игоревич заметил, как другой незваный гость – смуглый, горбоносый, бородатый – молниеносным движением опасной бритвы перерезал глотку гражданину США и, стараясь не запачкаться в крови, отпрянул в сторону.

– Клеенку подложи, – приказал напарнику татарин. – Кровища вниз протечет. Соседи всполошатся раньше времени.

– Дом новый, с бетонными перекрытиями. Не протечет! – возразил бородатый.

– Я сказал, подложи, мудак! – свирепым шепотом рявкнул Ильшатов.

– Ладно, ладно, не ори, – спасовал Эдик. – Уже кладу!

– Имя, фамилия, адрес человека, прикончившего(«…». В темпе, дерьмо! Если жить хочешь! – потребовал у обмочившегося со страха журналиста Рафик, ослабляя захват.

«Заслуженный правозащитник» без запинки сдал Попкова и жалобно попросил:

– Не убивайте! Я вас не выдам! Клянусь!!

На каменной физиономии Ильшатова появилась смутная тень улыбки. Он выдернул из-под головы Ковальского подушку, плотно прижал ее к лицу педераста (одновременно надавив коленом на грудь) и держал до тех пор, пока тело не перестало дергаться…

В эту ночь Виталий Николаевич, вопреки обыкновению, спал плохо. Впервые за долгие годы убийце приснился сон. Причем кошмарный. Привиделось Попкову, будто бы он, волшебным образом превратившись в барана, мирно пасется на лугу. Неожиданно к стаду подходят двое незнакомых мужчин. Один из них с табличкой на груди(«Инструктор СРС»[39] ведет на собачьем поводке Ковальского.(«Заслуженный правозащитник» семенит на четвереньках весьма непринужденно, словно передвигался таким манером всю жизнь.

– Ищи! – выпустив поводок, командует журналисту(«инструктор». Ковальский бросается в гущу стада, останавливается перед жующим травку Виталием Николаевичем и заливисто лает.

– Ага, понятно! – говорит собаковод, вместе с приятелем хватает за ноги беспомощно брыкающегося Попкова и волочет к зловещему красно-бурому зданию с крупной надписью на стене(«Бойня». Убийца проснулся в холодном поту. Часы показывали начало седьмого.

«Сон-то вещий, – с грехом пополам уняв нервную дрожь в конечностях, подумал экс-майор. – Нужно немедленно избавиться от(«пейджера». Иначе кранты!!!»

Вскочив с кровати, он поспешно оделся и, похерив на сей раз утренние процедуры, пулей вылетел из дома…

Утром 6 апреля у Вовочки началась ломка. А зелье и деньги, как назло, кончились. По выходе из клиники Попков-младший больше не рисковал воровать дома. Малолетний наркоман приноровился грабить старушек-пенсионерок, прослеживая жертву от сберкассы (или от магазина) до подъезда, где и нападал. Однако в предшествующий день ему хронически не везло. Вовочка выследил всего двух бабуль и… не добыл ни копейки! Первый раз отпрыск киллера нарвался на необычайно резкий отпор и, получив от хрупкой на вид женщины болезненный удар хозяйственной сумкой по прыщавой морде, с позором ретировался. Вторую пенсионерку случайно встретил неподалеку от дома похожий на медведя(«внучок». Благоразумный Вовочка, поджав хвост, немедля повернул назад. Последний раз сын убийцы кольнулся пятого апреля, в полночь, и спустя шесть часов ощутил острую потребность в очередной дозе. Чтобы нормально функционировать[40], Попкову-младшему требовалось четыре ежесуточных инъекции героина, по 0,25 грамма в каждой.

…К семи утра ломка стала невыносимой. Подскочила температура. Вовочку трясло, лихорадило. Болело абсолютно все. Тошнило. Суставы, кости, казалось, непрерывно перемалывались невидимой мясорубкой. Дрожащей рукой он набрал номер телефона Сурена Поросяна: ровесника, соседа по подъезду и тоже наркомана, добывающего деньги на(«дозы» розничной торговлей героином.

– Сурен, товар есть? – с трудом ворочая языком, спросил Попков-младший.

– Есть, – лениво ответил юный наркоторговец. В отличие от Вовочки, он вовремя ширнулся[41] и в настоящий момент чувствовал себя приемлемо.

– Д-д-дай д-д-дозу! – выдавил сын убийцы.

– Ты при бабках? – осведомился практичный Сурен.

– Н-нет, н-но я с-сегодня н-найду!

– Когда найдешь, тогда и получишь! – неумолимо отрезал Поросян.

– Погоди! Погоди! – отчаянно взвизгнул Вовочка. – Деньги будут. Через полчаса! Я зайду?! А?!

– Заходи, но только с монетой, – Сурен повесил трубку.

– С-сволота!!! – яростно заорал Попков-младший. – Все кругом с-сволота!!! Не-на-ви-жу!!!

Дикие вопли сына разбудили Зинаиду Михайловну…

– Что случилось? – зевая спросонья, спросила она, заглянув в комнату. Вовочка повернул к матери мутные, как у взбесившегося пса, глаза. В голове у него засела одна-единственная навязчивая мысль:(«Доза!.. Доза!.. Доза!»

– Деньги нужны, немедленно! – прохрипел наркоман.

– Зачем? – флегматично поинтересовалась мадам Попкова, не подозревавшая о прежних наркотических увлечениях любимого чада и считавшая его навсегда исцеленным от пагубного пристрастия.

– Не твое дело, старая ведьма! Гони быстро(«лавы»[42]! Сука!!! Блядь!!! – взбеленился обезумевший Попков-младший. – Убью паскуду!!!

Перепуганная Зинаида Михайловна попятилась назад, хлопая онемевшим ртом, а окончательно утративший над собой контроль Вовочка схватил подвернувшуюся под руку отцовскую гантель, бросился на мать, с размаху ударил ее по темени и продолжал, злобно рыча, молотить гантелей до тех пор, пока голова Зинаиды Михайловны не превратилась в скользкое, кровавое, бесформенное месиво. Тогда наркоман оторвался от трупа, наскоро обтер перепачканные руки о ночную рубашку убитой, перевернул спальню родителей вверх дном, нашел-таки вожделенные(«лавы» и, вскочив, помчался к Сурену…

Приобретя героин, Вовочка бегом вернулся обратно в квартиру и, не обращая внимания на мертвую, изуродованную до неузнаваемости мать, принялся, воя от нетерпения, готовить инъекцию. Сын киллера фактически ничего не соображал.(«Доза!!! Доза!!! Доза!!!» Поэтому он по ошибке вколол себе не обычные 0,25 грамма, а целых полтора. Отшвырнув использованный шприц, Попков-младший плюхнулся в кресло, закрыл глаза, ожидая отступления ломки, но вместо этого внезапно захлебнулся воздухом, схватился за сердце и скончался[43]. Давно ошивавшийся бес ловко перехватил вылетевшую из тела грязную Вовочкину душонку и, торжествующе гогоча, уволок в преисподнюю…

Пронзительно зазвонил телефон, однако поднять трубку было уже некому…

Глава 11

– Странно, никто не подходит! – после двадцатого гудка сказал Лебедовский. – Может, вилку из розетки выдернули?

– Навряд ли! – с сомнением покачал головой Ильшатов. – Тут что-то другое!

– Как поступим? – спросил Эдик.

Рафик надолго задумался, напряженно морща лоб и беззвучно шевеля губами.

– Я предлагаю следующее, – молвил наконец он. – Подъедем к дому, вскроем квартиру. Дальше – по обстоятельствам. Если ты прав и(«птичка в клетке», сладко дрыхнет, падла, отключив телефон, ликвидируем вместе с домочадцами. Свидетели нам не нужны. Если же нет, гм, посмотрим…

Посланцы(«известного человека» проникли в пропахшее кровью жилище Попковых в начале девятого утра.

– Н-да уж! Впечатляет! – с демонической иронией протянул Рафик, хладнокровно обозрев страшную картину. – Маленькая семейная неурядица. Папочка где-то шляется, а сыночек, грохнув мамочку, загнулся от передозировки.

– Ты считаешь, объект уехал до мочилова[44], – усомнился Лебедовский. – Вдруг он их сам того… Мало ли! Например, достали[45] чем-нибудь?!

– Ты, Эдик, дураком родился – дураком помрешь! – презрительно фыркнул Ильшатов, в недалеком прошлом считавшийся одним из лучших оперативников ФСБ. – Да тут с первого взгляда ясно, как развивались события. Сопляк – закоренелый наркоман, посмотри на исколотые вены. У мальчишки началась ломка, а денег на наркотики мамаша не дала. В результате щенок озверел и прикончил мать. У него на руках и на одежде четко видны следы крови. Возле трупа окровавленная гантель, которой он орудовал. Далее мальчишка нашел родительские бабки, где-то приобрел наркотик, но, не рассчитав дозу, подох. Папаша же отчалил гораздо раньше. У меня имеется подозрение, куда и зачем он так спешно намылился, однако давай сперва пошарим в квартире… Перчатки надень, кретин!!!

Пошли отсюда, – завершив обыск, занявший около сорока минут, сказал напарнику Рафик. – Ситуация в целом понятна.

– Но… – начал Лебедовский.

– Потом объясню, – резко оборвал Ильшатов. – За мной, живо…

– Ты обещал объяснить! – напомнил Эдик, устроившись рядом с Рафиком на переднем сиденье машины, поставленной весьма умело: из нее прекрасно просматривались подступы к подъезду Попкова, зато спецномера можно было разглядеть, только если подойти к автомобилю вплотную.

– Пожалуйста, – снисходительно согласился Ильшатов, прикурил сигарету и выпустил дым в лицо Лебедовскому. – Я уверен – объект заподозрил неладное, помчался спешно устранять посредника. Мы с ним чуть-чуть разминулись. В бега он податься не мог. Дома остались документы, в том числе поддельные, а также замаскированный под фотообоями[46] металлический сейф, где месье Попков, очевидно, хранит(«трудовые сбережения». Обои не повреждены. Сухие. Значит, сейф ни вчера, ни сегодня не открывали. Обнаружив мертвого Ковальского, киллер поймет – его вычислили, и решит залечь на дно, однако для этого ему потребуются деньги, документы, с голой задницей далеко не убежишь. Попков обязательно вернется обратно. Тут мы голубчика и спеленаем! Кстати, теперь, просмотрев фотографии в документах, я знаю пассажира[47] в лицо. – Рафик затушил окурок в пепельнице.

– А если он, решив не рисковать, все-таки удерет(«с голой задницей»? – поинтересовался Эдик.