Царства смерти
Но я решил, что они в любом случае этого не сделают. Разбрасываться ценными ресурсами было не в духе Сириани Дораяики, а завод «Ямато», безусловно, был ценным ресурсом. Нет, Бледный Князь князей выжмет из него все до капли. Сьельсины не станут рисковать, пока есть шансы удержать производство. Вот почему крайне важно было остановить коллайдер. Если б он был активен, как прежде, любой шальной выстрел привел бы ко всеобщей гибели. В отключенном состоянии его можно было повредить, но не уничтожить.
Каждая сторона оставалась при своем.
– Не нравится мне это, – снова заворчал Паллино. – Отступать некуда.
– Есть куда, – заявил Бандит, извлекая что-то из мешочка на поясе.
Несмотря на многолетнюю службу Империи, бывший норманский наемник продолжал носить поверх доспеха красно-белый джаддианский кафтан.
– Сидя ровно, далеко не отступишь, – парировал старый солдат.
Бандит прислонился к пульту так небрежно, как будто это было дерево в парке. Развернул фантик из вощеной бумаги, закинул конфету в рот и принялся задумчиво жевать.
– Скоро наши прилетят, – беспечно сказал он и уронил обертку на пол. – Хочешь конфету?
Паллино недовольно мотнул головой и отвернулся. Воцарилось неловкое молчание. Я не вмешивался. Солдаты группами караулили у выхода; один по голографическому терминалу следил за тем, что происходило в шлюзе и на платформе снаружи.
– Сэр… а можно мне? – сняв шлем и откашлявшись, вдруг осмелел молодой легионер.
Не сказав ни слова, Бандит достал из мешочка конфету и бросил ему. Больше никто не просил.
– До полного отключения коллайдера девять минут, – сообщил техник. – До очистки магнитных сифонов – тринадцать.
Я едва заметно кивнул в ответ и, проходя к двери, хлопнул его по плечу.
– Чем заняты Бледные? – спросил я наблюдателя.
Тот вскочил как ужаленный:
– Не могу точно сказать, милорд. Они протянули снизу какой-то кабель, после чего наружные камеры отключились. Не хотят, чтобы мы смотрели… – Он покосился на меня и отвел взгляд. – Думаю, у них там плазменный бур. Будут сверлить, как предполагал коммандер. Но с такого ракурса сложно судить.
Я высунулся у него из-за плеча изучить голограмму. Там отображались данные с четырех камер внутри шлюза, одна из них была направлена сквозь алюмостекло в сторону внешнего люка. Гигантская химера неподвижно стояла снаружи, повернув гладкую лицевую пластину к центру управления. Должно быть, она попыталась вломиться в шлюз, но сталь в локоть толщиной не подалась. Ксенобиты возились у массивного черного ящика, ребристого и кривого. Если бы ящики могли умирать, как живые существа, этот точно был бы гниющим трупом.
Вне всякого сомнения, это было орудие. Возможно, плазменный резак или какая-то дрель.
– Жаль, что мы не можем с ними поговорить, – скривился я под маской шлема.
Я не часто произносил столь очевидные истины. В цеху снаружи не было воздуха, и я не мог обратиться к нашим врагам, если только…
– Получится подключиться к системе всеобщего оповещения? – спросил я.
– Думаю, да, – сказал солдат, изменив что-то на пульте. – Да.
– Ты, кажется, новенький?
В эту экспедицию мы набрали много новичков. После суда на Фермоне значительную часть технического и вспомогательного состава Красного отряда забрали с «Тамерлана». На судовых техников и инженеров всегда высокий спрос. И пока я томился в золоченой клетке на Нессе, а «Тамерлан» вместе с командой был обречен на сотню лет простоя, эти специалисты понадобились в других местах. Когда же вторжение на Эйкану положило конец моему семидесятилетнему пребыванию в чистилище, мне дали новых людей.
– Так точно, лорд Марло, – сказал легионер, отвлекаясь от терминала. – Мой первый боевой вылет.
– А зовут тебя как?
– Леон.
– Леон, – повторил я, рассматривая его знаки различия. На нем были тяжелые доспехи гоплита, но при этом на плечах красовались алые круги энсина. – Старинное имя.
– Так точно, милорд. В моей семье оно в ходу уже много-много лет.
– Леон, ты раньше не видел сьельсинов?
– Только на голограммах.
В его голосе я расслышал нотки огорчения.
– Не думал, что они такие здоровые, – сказал он, повернув ко мне закрытое маской лицо. – Правда, что они… едят людей?
Я незаметно улыбнулся, вспомнив разговор за обедом с моим братом Криспином, состоявшийся больше трехсот лет назад.
– Ты в этом сомневаешься? – спросил я.
– Нет.
– А я сомневался, когда был ребенком. Считал, что Капелла нас запугивает, чтобы дать повод для войны…
И зачем я изливал душу этому парню? Слишком долго был вдали от битв? Слишком нервничал? Или попросту постарел, несмотря на еще молодой вид?
– …но оказалось, что в некоторых слухах есть немалая доля истины. Это ужасно. Когда веришь, что все неправда, можно видеть мир таким, каким хочешь.
– Милорд? – смутившись, произнес Леон и помрачнел.
– Врать не стану, – сказал я. – С каждым боем будет все труднее. – Я хлопнул его по плечу. – Но мы будем сражаться вместе.
– Так точно, сэр! – отчеканил молодой солдат, встав по стойке смирно.
– Открой для меня общий канал и отойди.
Леон выполнил все, как велено, и даже увереннее теперь управлялся с пультом. Я отметил это, но про себя подумал: хорошо, что не ему приходится отключать матрицу адронных коллайдеров.
В углу голографической проекции мигнул синий огонек, сигнализируя о том, что система оповещения включена. Большинство мест на заводе были безвоздушны, но отдельные комнаты, включая центр управления, кондиционировались для удобства рабочих. Из динамиков в вакууме раздастся тишина, но я не сомневался, что где-нибудь меня услышат, и был вдвойне уверен, что химера – и такие же, как она, если они были на базе, – услышит все по встроенному радио.
– Bayarunbemn o-ajun! – сказал я на языке ксенобитов. «Мы знаем, что окружены». – Я хочу поговорить с вашим командиром.
На всех голографических проекторах наверняка появилось мое изображение, мое черно-красное облачение. Даже там, где не услышат мой голос, увидят мое лицо – мою маску. Я сотни лет сражался со сьельсинами на десятках планет от Пространства Наугольника до провинций Центавра: на Аптукке и Оксиане, Беренике и Меттине, Коме и Синуэссе.
Мое лицо и маску прекрасно знали.
Нелюди не спешили с ответом. Враг как будто еще не проснулся или о чем-то глубоко раздумывал. На панели не появилось изображения. Раздался лишь высокий, холодный, нечеловеческий голос, лишенный всяческой интонации.
– Ты Дьявол! – произнес он.
– Во плоти, – сказал я. – Ты здесь главное?
– Daratolo ne? – спросило существо теряющимся в помехах монотонным голосом. – Ты жив? Спустя столько лет… я уже не надеялось столкнуться с тобой.
Я стоял не шелохнувшись, внутренне радуясь, что под маской не видно моего удивления. Не такого приветствия я ожидал.
– Кто ты? – спросил я после секундного замешательства; голос был мне незнаком.
– Ты убил двух моих сестер-братьев, – сказало существо. – Raka’ta ude ti-wetidiu.
«Теперь нас осталось четверо».
Ответ открылся мне словно последняя гадальная карта мистагога.
– Иубалу, – произнес я. – Бахудде.
Раздался бессловесный злобный рык, похожий на скрежет зубьев пилы. Он был неестественным, как будто сгенерированным неким звуковым устройством, а не исторгнутым из живого горла. Услышав эти имена, мой собеседник разозлился.
– Ты одно из Иэдир, – заключил я.
Иэдир Йемани – «Белая рука» – было общим названием генералов Сириани Дораяики, его любовников и верных слуг. Каждому правитель даровал механическое тело, и ни одно не было похоже на другое. Одно я убил по пути к Немаванду, а на Беренике с помощью воинов-ирчтани одолел другое.
– Не смей произносить их имен! – рявкнуло существо.
– Адр, на мостках какая-то суматоха! – отвлек меня голос Паллино, и я покосился в окно.
Сьельсины собрались у внешнего шлюзового люка и сняли крышку со своего непонятного ящика, но мне не было видно, что внутри.
– Я доставлю тебя хозяину, – продолжил холодный пустой голос.
– Попробуй, – ухмыльнулся я уголком рта. – Могу я узнать имя того, кто станет моей погибелью?
Существо пронзительно взвыло, словно особо рьяная плакальщица. Так сьельсины смеялись.
– Я Хушанса Многорукое, vayadan ba-Shiomu, и я восторжествую, когда он разорвет тебя на куски. Мой хозяин… давно тебя хочет.
Мне пришлось усилием воли подавить приступ тошноты. Я слишком хорошо знал, на что способны сьельсины.
– Сначала победи меня, – парировал я.
– Siajenu ti-saem yu kianuri! – воскликнуло Хушанса. – Тебе некуда бежать. Тебе не спрятаться. Мы тебя схватим.
– Твои собратья тоже так думали, – ответил я холодно, подражая химере, и отключил передачу.
– И к чему ты все это устроил? – спросил Паллино.
Повернувшись, я увидел, что он внимательно следит за мной, и ответил:
– Хотел понять, с кем имеем дело. И дать понять, что они имеют дело со мной.
– Зачем? – спросил мой старый друг.
Никто другой не осмелился бы публично оспаривать мои решения.
– Теперь им нужно будет брать меня живым. Они не станут предпринимать ничего, что убьет нас всех.
Паллино понял мою логику и умолк. Я представил, как скрежещут его зубы.
– Но нам все равно некуда отсюда деваться, – возразил он.
– Это не так, – ответил я, подходя к окну, и посмотрел на происходящее в цеху.
Группы сьельсинов по-прежнему суетливо сновали внизу и поглядывали на нас страшными белыми масками. У них не было огнестрельного оружия, и, судя по всему, закидывать нас взрывчаткой они тоже не собирались, что я принял как подтверждение моей гипотезы.
Я взглянул на наручный терминал:
– Семьдесят девять минут до прибытия флота. Нужно максимально потянуть время.
На платформе за шлюзом сьельсины подготовили машину. Она стояла на трех тонких ногах, а по лестнице с нее сползали трубки и кабели. Это, очевидно, был плазменный бур, устройство для горнодобычи, переделанное так, чтобы прожечь укрепленную металлическую дверь. В обычное время инопланетные мастера, должно быть, использовали его, чтобы пробивать тоннели в астероидах, служивших им домом.
– Сколько у нас времени? – спросил я, наблюдая, как сьельсины прилаживают устройство к люку.
– Толщина дверей – восемнадцать дюймов, – к моему удивлению, ответил Леон. – Если их резак похож на наши… минут пятнадцать? Двадцать?
– На каждую дверь… – Я задумался. Слишком быстро. Нам нужно было как минимум вдвое больше времени. – Напомните-ка мне, когда опустеют сифоны?
– Уже опустели, – подал голос техник, занимавшийся отключением коллайдера.
– Отлично, – кивнул я, решив, что, наверное, долго болтал с Леоном и Хушансой. – Заминируйте выход. Используйте самую мощную взрывчатку.
Мой приказ был встречен ледяным молчанием. Все уставились на меня, не отваживаясь сказать ни слова. Я понимал, что они думают. Даже в отсутствие антиматерии подрыв мощного взрывного устройства в тесном помещении гарантированно нас убьет. Но я не собирался терпеть возражений.
– Милорд?
– Выполняйте!
Мы успели вовремя. Сьельсины, как и ожидалось, проделали дыру во внешнем люке и спустя несколько минут аккуратно протащили сквозь отверстие плазменный бур. Химера вошла следом, ведя за собой пехотинцев, которые принялись обрабатывать внутреннюю дверь.
Счет шел на секунды.
Я объяснил свой план и приготовился, наблюдая, как дверь сначала покраснела, а затем приняла золотой оттенок.
– Пятьдесят минут до прибытия флота, – отрапортовал Бандит; он отсчитывал время пятнадцатиминутными интервалами. – Пора сматываться.
Норманец снова надел шлем и держал ладонь на рукояти меча.
– Еще немного, – ответил я.
Каждая лишняя секунда шла нам на пользу. Как только мой план будет приведен в исполнение, нас атакуют сьельсины. Я сомневался, что химера, встреченная на лестнице, была Хушансой. Она точно была не одна, и другие вполне могли оказаться гораздо хуже.
– Всем приготовиться! – скомандовал я, глядя, как сталь растекается подобно тающему льду.
Наконец момент настал.
Я вынул меч и прочертил им круг на полу.
Бетонный пол провалился подо мной, и я полетел вниз – через сорок футов оказался в цеху. Амортизирующий гель комбинезона принял на себя удар, защитив кости и чувствительные суставы, но я все равно поморщился от удара. Во время падения я отключил меч, чтобы не напороться на него, и активировал щит. Перекатившись, я увидел, как за мной дождем падают остальные солдаты – все сорок два, оставшиеся от шестидесяти, пришедших со мной.
По моему сигналу центр управления вспыхнул маслянистым алым пламенем. Вскоре раздался второй взрыв – это не выдержал плазменный бур. Я представил, что химера и десятки набившихся в шлюз солдат-нелюдей превращаются в пепел, и скривился, вообразив, как весь завод взрывается из-за маленькой пропущенной капельки драгоценного топлива.
Но всеобщего уничтожения не случилось.
Враг окружил нас, словно стая акул.
Глава 3. Красное и черное
Как там звучит старинная поговорка? Из огня да в полымя.
Мы были окружены, но смогли нанести врагу серьезный удар. До прибытия нашей флотилии оставалось меньше часа. Чтобы продержаться, нам нужно было занять более выгодную позицию. Мой фокус в центре управления выиграл нам время и уничтожил целый взвод сьельсинов, но из одного сложного положения мы сразу же попали в другое.
Когда я прорезал пол, весь воздух из центра управления вышел, и копья наших солдат теперь беззвучно стреляли в наступающих врагов. Прорезиненные доспехи сьельсинов вспыхивали и дымились, когда раненые падали.
– После такого завод уже не запустят, – заметил Бандит, глядя на руины центра управления. – Надо просигналить на «Ашкелон», пусть нас заберут. Они успеют раньше флота.
– Но сьельсины теперь знают, что мы здесь, – возразил я. – Они будут настороже и собьют корабль на подходе. Без прикрытия никуда!
С этими словами я надвое разрубил вражеского нахуте, прервав его смертоносный полет. Одинокий берсерк спрыгнул с платформы над нами, желая пронзить меня мечом. Я отскочил. Керамический клинок ксенобита ударился об пол и разбился. Берсерк отбросил бесполезный обломок и двинулся на меня. Существо, чье лицо было скрыто маской, удивительно напоминало марионетку вроде тех ростовых кукол, что участвуют в представлениях при дворах ниппонских лордов.
– Нельзя здесь оставаться! – громыхнул по рации голос Паллино.
– Трамвай! – крикнул кто-то.
Трамвай. В цеху было несколько служебных трамваев, которые ходили вдоль кольца коллайдеров, позволяя рабочим ездить вокруг громадного механизма для выполнения необходимого технического обслуживания. Иногда работа требовала от заводских техников уезжать на тысячи миль от Вирди Планум, и на всем протяжении пути были размещены промежуточные станции, где позволялось отдыхать. Трамваи ходили с помощью магнитных ускорителей и в безвоздушном пространстве Эйканы могли развивать скорость около трехсот миль в час.
– А получится? – усомнился я.
– Получится! – ответил тонкий голос. – Трамвайная сеть должна быть подключена к другой системе.
– До них рукой подать! – добавил другой солдат.
– Не так уж и близко, – возразил третий.
– Вперед! – скомандовал я, махнув мечом в сторону трамвайной платформы.
Троица сьельсинских штурмовиков спрыгнула с навеса, под которым размещались магнитные катушки. Паллино подстрелил одного и пронзил штыком второго. Доспех защитил хилиарха от меча третьего, а другой наш солдат метким выстрелом лишил существо новой попытки.
Ближайшая трамвайная платформа была совсем рядом: прямо и вниз по короткой лестнице за пересекающей цех вереницей адронных коллайдеров. Бандит уже спускался по ступенькам, тесня вниз злобного Бледного. Мимо меня пролетел нахуте, ударившись сегментированным металлическим телом о щит, словно ошалевший угорь. Слева закричал и упал солдат, корчась в муках, – дрон вгрызался в подкладку его доспеха и зарывался в плоть.
На ближайшую платформу спрыгнуло что-то громадное и белое. Тонкая полоска металла прогнулась под весом и в зловещей тишине обрушилась на пол. Химера размером с крупного медведя нависла над солдатами. Тусклая белая броня и тонкие конечности делали ее похожей на скелет великана. Полумашина схватила длинными пальцами-кинжалами одного гоплита и разорвала его, как тряпичную куклу. Не останавливаясь, громадина швырнула останки в группу легионеров, которые посыпались на пол от столкновения с погибшим соратником.
– Не останавливаться! – крикнул Паллино, прицеливаясь в химеру.
Сьельсины набросились с флангов. Они превосходили мой отряд числом и обладали позиционным преимуществом, но нас защищали щиты, а энергокопья проходили сквозь врагов, как нож сквозь масло.
Химера-великан одним махом снесла двух солдат. Они ударились о стену и покатились вниз по ступенькам вслед за Бандитом.
Я приблизился с мечом в руке.
Но я был не с той стороны.
Голова-башня химеры повернулась ко мне.
– Попался! – раздался во встроенных в шлем динамиках пустой механический голос, и я понял, что передо мной не простая химера.
Вдвое выше человека и у́же в плечах, она казалась отброшенной на землю вечерней тенью. Белая адамантовая броня была неуязвима для моего клинка. В изящные руки химеры, грозные пальцы-кинжалы и ужасную безликую конструкцию с металлическими шипами, заменявшую голову, было вложено все гнусное искусство МИНОСа. Не простой лейтенант, не прислуга. Это был сам генерал-вайядан Хушанса.
– А ты меньше остальных! – съязвил я на его собственном языке; и многоруким его тоже было не назвать… – Тебя что, из остатков собрали?
Я смотрел генералу за спину, где первая группа наших солдат скрылась за поворотом к трамваю.
Пальцы Хушансы еще удлинились. В плече открылся отсек, откуда появился серебристый наконечник какого-то оружия. Это было что-то вроде абордажного крюка; он полетел ко мне со скоростью стрелы – достаточно медленно, чтобы пробить щит. Время растянулось, и передо мной вдруг оказались миллионы таких крюков. Система прицеливания генерала была столь точна, что большинство крюков впивались в мягкие сочленения моего доспеха и пронзали меня, как рыбу. Другие отскакивали, и лишь некоторые… Я замахнулся мечом и разрубил канат надвое, прежде чем зловещий крюк добрался до меня.
– Gennithar ne! – воскликнуло Хушанса.
«Не может быть!»
Я не ответил.
– Адриан, не задерживайся, – бросил мне оказавшийся рядом Паллино.
– Знаю.
В металлического великана ударил фиолетовый луч, и Хушанса припало на колено. Цвет водородной плазмы ни с чем нельзя было спутать.
– Ложись! – раздался крик, и на спине пошатнувшегося ксенобита разорвалась граната с перегретой плазмой.
Хушанса упало плашмя, царапая пол, как краб клешнями.
Я увидел на верху лестницы Бандита; его джаддианский кафтан почему-то развевался, несмотря на отсутствие воздуха. Рядом с ним стояли двое легионеров, целясь из гранатометов в лежащее металлическое чудовище. Плазменные гранаты, покрытые коллоидным гелем, прилипали к любой поверхности. Сами гранатометы были помповыми, с газовыми картриджами, чтобы выпускаемые снаряды гарантированно проникали сквозь любой щит.
Но Хушанса поднялось и двинулось на солдат.
– Talaq! – крикнул Бандит.
«Огонь» на его родном джаддианском.
Гренадеры выстрелили, и вокруг Хушансы опять образовались фиолетовые цветы. Металлическое чудовище отпрыгнуло назад и выпустило из отверстия на запястье множество мелких снарядов. Они отскочили от щитов Бандита и легионеров, не причинив вреда.
– Вперед! – скомандовал я оставшимся со мной солдатам, указывая на лестницу мечом.
Очередной гранатный залп попал в цель. Во все стороны полетели белые осколки генеральской брони. Шипастая голова отвалилась и упала на металлический пол – если бы здесь был воздух, нас наверняка оглушило бы грохотом.
Мне было некогда размышлять над столь скорой гибелью великого командира наших врагов. Следом за Паллино я стремглав сбежал по ступенькам, подгоняя солдат. Бандит остановился помочь раненому гоплиту, подставил ему плечо. Бежать было недалеко: сразу за лестницей свернуть налево по коридору, ведущему под коллайдерами до трамвайной платформы.
Дорогу попытались преградить сьельсины, но мы порубили их, как только спустились с лестницы, практически не сбавляя шага. Дважды мне пришлось сбивать мечом пролетавших нахуте, а когда один сьельсин спрыгнул на нас с коллайдера, я взмахом клинка отсек ему ноги.
Трамваи стояли перед нами: два коротких вагона на магнитном рельсе, проведенном под коллайдерами. Вагоны были уродливыми, угловатыми, совершенно не аэродинамичными. Их изготовили из той же орудийной бронзы, что и большинство конструкций самого завода. Я пробежался взглядом вдоль рельса, который шел по прямой до арочного отверстия во внешней стене цеха и скрывался на горизонте.
– Еще чуть-чуть, – подбодрил Бандит раненого.
– Начинайте посадку! – скомандовал я Паллино, подкрепив приказ активными жестами.
До прибытия флота оставалось еще минут сорок. Если удастся добраться хотя бы до ближайшей промежуточной станции, мы будем спасены. Наш авангард уже набивался в открытые двери трамвая. Бандит дошел до вагона и передал раненого в руки двух легионеров, а сам развернулся, чтобы их прикрыть.
– Мы готовы, – сообщил техник, который ранее отключил ускоритель частиц.
– Садись в первый вагон и поезжай! – крикнул я Бандиту.
Он кивнул и вскочил в вагон. Я подбежал ко второму и обернулся. За мной следовал еще добрый десяток легионеров, растянувшись на полсотни ярдов. Их нагонял небольшой отряд Бледных. Одни сьельсины раскручивали нахуте, словно боласы, другие спешили, едва не волоча по полу длинные руки.
Вдруг раздался крик, похожий на металлический скрежет, настолько громкий, что я почувствовал вибрацию не только подошвами, но и грудью. Я застыл на месте, понимая, что этот крик возвещает о появлении нового злодея. Сьельсины метнули летучих змеев, и гоплиты открыли огонь. Один нахуте вспыхнул и рухнул на обшитый металлом пол. Другой нагнал замыкавшего процессию солдата и сбил с ног. Я дернулся, чтобы броситься на помощь, но меня остановил Паллино.
– Поздно, Адр! – воскликнул он, крепко сжимая мою руку.
Я услышал, как позади первый трамвай с громким ударом снялся с тормоза. Весь цех содрогнулся, вибрация разнеслась по трубопроводам, когда включились электромагниты. Оглянувшись, я заметил Бандита за закрывающейся дверью трамвая. Старый ассасин не стал отдавать честь, лишь легонько взмахнул двумя пальцами левой руки – остальные по-прежнему сжимали один из его излюбленных кинжалов. Затем он скрылся, а с ним и половина наших солдат беззвучно умчалась вдаль – трамвай почти мгновенно развил скорость в триста миль в час. За считаные секунды вагон достиг арки в стене и вскоре превратился в маленькую черную точку, стремящуюся к горизонту… и спасению.
Все конструкции цеха задрожали от металлического визга, и даже Бледные замерли как вкопанные.
– Живее! Черт бы вас побрал! – ругался Паллино, подгоняя солдат.
Вдали среди надвигающейся орды я заметил бледный силуэт. Как обычный сьельсин, но выше и у́же, с серебристым шипастым венцом на гладкой голове-башне.
– Не может быть! – вырвалось теперь у меня.
генерал-вайядан Хушанса, широко раскинув когтистые руки, возвышался над своими бойцами, как валун посреди темного русла реки.
– Думал, только тебя невозможно убить? – произнесло существо прежним монотонным голосом и холодно рассмеялось.
– Еще одно? – спросил Паллино.
– То же самое, – помотал я головой.
– Но ребята Карима разнесли же его к чертям, – заметно напрягся хилиарх.
– Очевидно, нет.
Должно быть, сьельсинский генерал подал солдатам сигнал, потому что те расступились, позволяя командиру приблизиться ко мне. Вайядану пришлось наклониться, чтобы пройти под опорой, поддерживавшей коллайдеры, и даже так кончики его рогатого венца едва не чиркнули по металлу.
– Marerose o-okun, – произнесло существо, выпрямляясь. – Я же говорило: тебе не спрятаться.
– Адриан… – потянул меня за руку Паллино.
Вмешательство генерала позволило нашим легионерам без помех преодолеть несколько ярдов на пути к трамваю. До свободы было рукой подать.
– Адриан!
Настойчивость, с которой было произнесено второе «Адриан», заставила меня обернуться. С другого конца зала к нам приближалась вторая химера в шипастом венце, идентичная первой – и той, которую на лестнице убил Бандит.
Хушанс было двое.
– Хушанса Многорукое, – произнес я, переводя взгляд с одной копии на другую.
По мере того как я приглядывался, во мне раковой опухолью росло осознание. Существо, побежденное Каримом и его гренадерами не было Хушансой, как и те два, что стояли перед нами в цеху. Скорее всего, химера, атаковавшая нас при подъеме и погибшая во взорванном шлюзе центра управления, тоже не была одной из этих. Настоящее Хушанса где-то пряталось – может, в ангаре на шаттле или вообще на орбите. Эти тела – руки – были его тенями, его марионетками, воплощением его злобной сущности. В отличие от собратьев Хушансы, в этих телах не было ни капли плоти. Среди вайяданов «Белой руки» не было двух одинаковых. Люди-маги, служившие сьельсинам, сделали каждого согласно их потребностям. Иубалу было скрытным ползучим ужасом, Бахудде – тридцатифутовым великаном. Хушанса было призраком, перемещающимся из тела в тело, и способным одновременно управлять сразу несколькими.