Василиса. Кто ты?

Да уж, очень забавный мальчик…

– Фамилии не знаю. Но он мог проживать тут когда-нибудь. Зовут Борис Николаевич.

Участковый вздёрнул брови вверх и отшатнулся:

– Вы уверены?

– То есть, Вы знаете, о ком я говорю?

Игорь закивал:

– Знаю. Пропавший владелец этой злачной квартиры.

– Пропавший? Что это значит? – я вновь ухватила его за локоть.

– Полгода назад соседи сообщили в опорный пункт, что в квартире появились бомжи, хотя все знали, что там живёт странный дед. Я проверил, оказалось, правда. С тех пор слежу за этим домом.

– Почему странный? Чем он был странен?

– Я его видел один раз всего, но составить представление хватило. Жил совсем один, воняло от него нещадно. Скорее всего, никогда не мылся. Тут не убирался. По документам всё было в порядке, квартира в собственности. Но меня встретил очень враждебно. Соседи жаловались, что он нелюдим и агрессивен.

Я внимательно слушала, но понимала, что ничего нового он мне не скажет.

– А Вы пытались его разыскивать?

Игорь кивнул, поморщившись:

– Конечно. Даже ориентировка висит у нас на стенде. Но, увы. Словно в воду канул.

– Мне очень надо посмотреть его досье, можно?

– Конечно. Можно прямо сейчас пройти ко мне в отдел. Тут недалеко, – и он снова ткнул папкой в сторону двери.

Забавно получалось – мне в любом случае доведётся побывать в отделении полиции, правда в другом статусе, к всеобщему удовольствию. Как-то не очень хотелось оказаться вновь за решёткой.

Как только мы вышли на улицу, Игорь вздохнул свободнее и даже расслабился.

– Не люблю этот дом, – ответил он на мой вопросительный взгляд.

– Почему?

– Бельмо на глазу, – он обвёл дом руками, – посмотрите сами. Микрорайон новый, дома вокруг красивые, большие, народ живёт молодой. И вдруг это недоразумение. Не странно ли?

– Мне тоже он показался странным, – согласилась я, – выглядит не очень. Но внутри, по-моему, уютно.

– Не знаю, – он мотнул головой, – меня напрягает сам дом. Если приходит сигнал, то обязательно отсюда. Головная боль…

Мы неспешно шли сквозь двор.

– Но Вы всё-таки скажите, как Вас зовут? – попросил Игорь, уже смелее.

– Василиса, – я протянула ему ладонь, – очень приятное знакомство, Игорь Сергеевич.

Мягкое рукопожатие и искренняя улыбка. День, кажется, решил исправиться.

– Мне тоже. Зачем Вы его разыскиваете, если не секрет?

Я задумалась. Врать надо уверенно, так, чтобы не подкопаться. Либо не врать.

– Я занимаюсь антиквариатом. Знающие люди подсказали, что у него были старинные предметы мебели, вот, хотела посмотреть, – открытая улыбка, прямой взгляд. Если учитывать, что зеркало всё же было, почти не соврала.

Участковый хохотнул, недоверчиво скосившись на меня:

– Какой антиквариат?! Нищий он был, крайне! Знаю, что ему волонтёры в эпидемию продукты носили, так в квартире кроме кровати и кресла ничего не было.

Я нахмурилась. Получается, что зеркала тогда не было. Он его нам специально подсунул! Мурашки рванули по спине. Кто же ты такой, дед Борис Николаевич?!

Игорь внимательно наблюдал за моей реакцией. Когда я это заметила, пришлось оправдываться:

– Я расстроена, если честно. Надеялась увидеть знаменитое венецианское зеркало. Неужели меня обманули?

– Зачем Вам его досье смотреть? – настороженно спросил Участковый.

Я остановила его, заглядывая в глаза:

– Игорь, я понимаю, что это выглядит странно. У меня такие источники, что сомневаться в них не приходится. Я знаю, что зеркало есть где-то, и мне нужно найти все связи старика. Пожалуйста…

Мы с минуту смотрели серьёзно друг на друга. Потом он кивнул.

– Ладно, я тебе верю… Идём.

Я чуть слышно выдохнула. Кажется, пронесло, магию применять не придётся.

– Кофе будешь? – улыбнулся он, включая компьютер.

– Буду, с сахаром, – я оглядывалась, впитывая новое место.

– Так вот, как теперь работают в полиции?

– Что, плохо?

– Наоборот. Мне казалось у вас тут хуже должно быть. Ну там, стены обшарпанные, столы древние…

– Недавно ремонт сделали. Да и у нас отделение новое, как и район весь. Ну, иди сюда. Вот он, твой дедок, смотри.

Я уставилась на экран, разглядывая лицо. Пожалуй, сравнить не получится. Утром я не особо стремилась запоминать эти черты. Скорее, хотелось убраться из этой квартиры.

– Откуда у вас фотография, он сидел что ли?

– Нет, это из паспортного стола. Года два назад обращался к ним по потере паспорта.

– Как посмотреть родственников?

– Вот сюда кликай, – Игорь склонился надо мной и ткнул пальцем в монитор, – из близких никого. Есть сестра в Твери, муж её и двое племянников. Жена умерла восемь лет назад. Детей нет. Как видишь, не много.

– Ты с сестрой связывался, когда он пропал?

– В первую очередь, – Участковый протянул мне большую кружку с кофе, – квартира-то теперь им отойдёт, других наследников нет.

– Почему же они до сих пор не объявились? Ты же говорил, что полгода прошло?

– Была сестра, я лично её сопровождал на осмотр помещения. Но, как уехала, так и тишина.

Я встала и зашагала по кабинету туда-сюда.

– Надо с ней связаться!

– Зачем? – не понял Игорь.

– Не тебе, – отмахнулась, – я должна с ней поговорить.

– Думаешь, зеркало может быть у неё?

Я поморгала, вспоминая свою легенду, и кивнула:

– Да, думаю. Дай мне их координаты?

Он протянул мне листок из папки:

– Вась…

– М?

– А ты мне свой телефон оставишь?

Подняла голову и удивлённо посмотрела на него:

– Зачем?

– Вдруг что узнаю, или дед объявится…

Я улыбнулась. Хитрый подкат, но, так уж и быть.

– А ты мне свой? Как что узнаю, позвоню.

Расставались мы почти совсем друзьями. Мне, конечно, этот парень был не нужен, но связи в полиции никогда не помешают.

На улице стало совсем тепло. Пока искала место, откуда можно было бы открыть переход в ЛюПарНас, поймала Ванин зов.

«Василёк, ты где сейчас?»

«Возле злачной квартиры. А что?»

«Соскучился… что… Дома когда будешь?»

Я взглянула на телефон. До конца рабочего дня полчаса, потом совершенно свободна.

«Скоро. Забегу к Сёве и домой. А ты?»

«Сёва у Кощея. Так что давай сразу домой, ладно?»

Ладно. Значит, всё до завтра отложим. И доклад директору, и библиотеку. Ваня не так часто звал меня домой. Обычно это делала я: звала, скучала, ждала. И если наши роли поменялись местами, значит, что-то происходит с ним. Надо понять – что?

«Откроешь переход?»

«Координаты кидай…»

И тут же передо мной затрещал сиреневый круг.

– Чем у нас пахнет? – я втянула носом сладкий аромат. Неужели?!

– Блинами, – Ваня подхватил меня за талию и перетащил через портал, – давай быстрее, пока тёплые.

А потом были жаркие поцелуи вперемешку с блинами, грязными руками и испачканной футболкой. И яростное обладание друг другом. Прямо тут же, на кухонном столе. И я была бы почти счастлива, если бы не одно «но»: он занимался со мной любовью так, словно это было в последний раз, словно весь мир мог рухнуть в следующее мгновение, и мы должны всё успеть пережить.

– Что это было? – я почти задыхалась, утопая в его жгущих руках, переводя дыхание и блаженно улыбаясь.

– Хочу, что бы ты запомнила меня таким, – и Ваня улыбнулся, но как-то очень печально. Я вскинула глаза, заглядывая ему в лицо.

– Почему такой тон? Мы прощаемся?

– Я не знаю, сколько мне осталось, Вась. Целый день мысли не дают покоя.

– Ты разве не был у Родьки? – я почему-то начала волноваться. Давно его таким не видела.

– Был. И даже почти решились замедлить обращение. А потом оказалось, что снова на табурет садиться нельзя, так как произойдёт повторное обращение времени и сработает умножитель. И вместо замедления процесса получим его ускорение.

– Но он же должен был сходить за своими лампами двунаправленными, или как они там называются? – от возмущения я вскочила на ноги и уперла руки в бока.

Ваня блаженно прищурился, разглядывая мою наготу.

– Сходил. Не работает обратное направление. Он замкнул контур на обращение, но получается только либо ускорить процесс, либо его замедлить, – развёл руками и чуть коснулся моей кожи, – правда, надо отдать должное, он не сдаётся. Говорит, что будет пробовать ещё, пока не получится.

Я проследила за плотоядным взглядом, охнула и скрылась в ванной. И уже оттуда крикнула:

– Значит, всё-таки надежда есть! И не смей отчаиваться! Не всё так плохо…

Но, стоя под тёплыми струями воды в душе, думала о том, насколько реально можно его потерять. А вдруг Родьке не удастся ничего сделать? И я буду наблюдать за тем, как мой Ваня стремительно впадает в детство. Нет, это ужасно! Такое даже представлять нельзя! Хотя, от его омоложения даже мне есть польза: горяч он сейчас не по годам. Вспомнив, что мы творили только что на кухне, я захихикала, глядя в зеркало.

И вдруг отшатнулась, увидев своё страшное лицо. Синее, в кровоподтёках, безжизненное. Лицо утопленницы. И это точно была я. То, что меня вновь накрыло видение, я поняла сразу. Стало невыразимо жутко. Неужели такое случится?!

Ноги подкосились, внутри поднялась паника. Держась за стену, распахнула дверь ванной и почти рухнула на Ванины руки.

– Что с тобой, Вась? – обеспокоенно спросил он, усаживая меня на табурет.

Я вцепилась в его пальцы и всхлипнула:

– Я … Меня это… Я видела… того. Короче, видение было! – уткнулась ему в ладонь носом и пропищала, – Меня убьют…

– Так, ясно! Это надо видеть! Одевайся.

Родька всё ещё копался в ретрансляторской. Увидев нас, истово замахал руками:

– Чего пришли?! Я ещё ничего не придумал! Ну, Вань, я же говорил, что сам позову!

Ваня взмахнул рукой, прерывая поток слов.

– Нам видение считать…

– А это не потерпит до утра? – проныл техно-гений.

– Меня убьют! – взвизгнула я с возмущением, – Это не может подождать! А вдруг я до утра не доживу?!

Родька удивлённо уставился на меня. Потом отбросил в сторону кусачки и кинулся к пульту:

– На круг! – крикнул оттуда, заводя машину.

Я снова смотрела на своё обезображенное лицо и тихонько подвывала. Страшно видеть свой конец. Очень страшно!

Мужиков, видимо, тоже пробрало. Как только свет погас, дверь распахнулась, и Ваня рывком оказался рядом со мной, сжимая в объятиях.

– Господи, птичка моя! Я-то думал, что моя жизнь подходит к концу… Но такое и предположить не мог! Как же тебе должно быть страшно?!

Я кивнула, уткнувшись в его грудь.

– Я Сёву позвал, – сказал Родька в громкоговоритель.

– Конечно, с этим нужно что-то делать. Костя тоже сейчас придёт, – Ваня чмокнул меня в макушку и потянул на выход, – пойдём в операторскую. Надо понять, куда выводит это видение. Ты, кстати, знала, что все твои видения имеют чёткие координаты?

Я удивлённо покачала головой.

– Именно по ним мы и находим трупы…

У меня комок подкатил к горлу. Сейчас узнаю место своей гибели.

– Во! – радостно ткнул в монитор техно-гений, – Район ВДНХ! Там твой труп найдут!

Я тихонько завыла и сползла по стене. Ваня скосился на Родьку, подхватывая падающую меня.

– С чего бы её туда понесло? Где мы, а где ВДНХ?!

– А мне почём знать? – Родька пожал плечами, – Координаты видения чёткие. Труп Василисы найдём тут.

Меня начало жутко колотить. Возмутило ещё и то, с какой лёгкостью они обсуждали страшное для меня событие.

– Откат времени есть? – Ваня посадил меня в кресло на колёсиках и уставился на экран через Родькино плечо, – Да, вижу, чуть больше суток. Странно, обычно гораздо меньше. Ну и славно! Есть запас хода, что-нибудь

придумаем!

Потом повернулся ко мне.

– Хочешь, глянем, что это за место?

Я замотала головой. Ни на полметра не хочу подходить к месту своей смерти. Если Костя прав, и видения даются для того, что бы я что-то изменила, то в ближайшие сутки, и даже чуть больше, проведу в казематах Елены. Там меня уж точно никто не достанет!

И, резко вскочив, понеслась к лифту. Вслед полетели крики: «Ты куда?!». Но мне было всё равно. Главное – остаться в живых!