Сочи. Невыдуманные истории

– Какой нормальный, порядочный мужик, – подумал я и переключая свой взгляд с фотографий на стоящую тут не в тему кушетку, добавил мыслей в голову, – да, и хорошо ещё, что к тому же оказался не педиком, я его не интересовал. А вот кушетка? Заправленная белой чистой простынею кушетка? Зачем она тут в кабинете фотостудии? Что на них снимают кроме белья?

– Если не секрет, скажи, зачем здесь массажная кушетка, – спросил я о том, что волновало справа от меня.

– А это что ли? Это Лёнчик!

– У неё, или у него, что, есть имя? – показал я рукой на злосчастное массажное оборудование.

– Нет конечно. Так зовут моего брата. Он массажист. Клиентов своих здесь иногда принимает.

– У него разве нет более подходящего кабинета? Или это какой-то необычный массаж?

– Что ты, что ты? Всё у него есть…, но дома. А дома там теща, жена. Не смотря на то что, он неплохо приносит деньги, она жена его, всё равно ревнует, ко всем женщинам моложе 40 лет, которым он делает массаж. Поэтому, он их здесь и принимает. Но то, что ты подумал, такого он себе не позволяет, по крайней мере, у меня на работе. Тут же сотрудницы, посетители, да и я в конце концов.

Я подумал, что массажист не лёгкая доля, но занятная профессия, раз занимает столько нелепой ревности у близких. Ну, да ладно. Я снова уставился на фотографии.

– Забирай, – сказал Юрик, – я им скажу не получились кадры, плёнка засветилась…

– Я тоже засветился по полной, – вздохновенно сказал я.

– Да, неожиданно… – добавил Юрик, – Как так получилось Антон?

– Сам не понимаю, сидели недели две назад, и как обычно, по пьяной лавочке…

Короче, ребята, мы реально там нафоткались с девчонками, из Саратова, с которыми отвисали у меня дома, и забыли на следующий день и про девчонок и то, что снимали. А то, что валялись голыми, на диване, вообще не помню. То есть самого факта фотосессии в стиле ню. Видать, очень хорошо выпили, потому как судя по снимкам снимались мы всё же добровольно.

Первая часть этой пленки, судя по остальным кадрам, была израсходована на настоящих звезд, на очередном Кинотавре. Там-то мы, кстати, с ними и познакомились, на пляже, на вечеринке, за халявным фуршетом. Но кто оказались в итоге на фото звездами мы или они, ещё спорный вопрос. Мне даже интересно, сами девахи-то помнили сюжеты фотокартин? Или как мы? Может просто, отдали на печать, не подозревая, а фотографии на выходе сюрпризнули не по-детски. Эх, почесал я затылок, опыт блин…

– Спасибо! Забудем момент, но я не забуду твой благородный поступок?! – сказал я и пожал в знак признательности крепкую руку Юрика.

Вот так! Я сделал выводы и с тех пор, не пользовался фотоаппаратом во время всяких любовных приключений, даже в приличном одеянии своего и чужого тела. И вообще, как-то меньше стал фотографироваться, особенно когда где-либо пили, а пили всегда. Я ввёл табу, которое действовало до появления цифровой техники с камерой и жил спокойно, потому как на утро всегда можно было удалить, то, за что стыдно.

Хотя, от всего не застрахуешься, и однажды одно моё курортное увлечение решила пошутить, и нафотографировала меня мирно спящего, в чем мать родила, кантуя с одной сонной позы на другую, да ещё и на мой фотоаппарат и не сказала мне об этом, решив сделать сюрприз. Благо к тому времени я уже печатал фото только у своего нового знакомого Юрика, который продолжал соседствовать снизу.

Кстати, давайте я снова о нем. Хорошо? Он достоин рассказа. Я продолжу.

После того случая он часто окликал меня по имени Антон. И чтоб не спалиться в неудобный момент, я вскоре извинился бутылкой коньяка и представился уже Сергеем. Бутылку он не взял, но на это не обиделся, а даже обрадовался, потому, как моё первое имя всё время провоцировало на рифмы, а Сергей как сказал он, это достойное его деда и его родного дяди имя.

В общем, независимо от того Сергей я или Антон, мы также продолжали здороваться и интересоваться для приличия делами, не более того.

Но вот как-то помниться раз после как всегда пролетевшего лета, этот мой спаситель чести, неожиданно пригласил меня на рюмку свежей чачи, выпить к себе в гости. Он лично заехал за мной и привез с доставкой на дом. Наверное, для того чтобы я не заблудился, так как жил он в Соболевке, на склоне Лысой горы, пусть далеко от моря, зато в большом трёхэтажном доме. Оценив его бытовые достижения, мы удобно расположились в просторной беседке. Пожарили шашлычка, выпили, вспомнили былой случай нашего необычного знакомства, а также стали делиться своими интересными историями из бурной жизни наших не менее бурных профессий.

Мне было, что ему рассказать интересного, я много видел, комичного и отличного, разных приключений, спасений и падений собственных репутаций людей оказавшихся в водовороте развлечений. А вот ему можно было не только рассказать, но и кое-что даже при этом показать.

Когда мы познакомились, он уже лет пять, как содержал свой фотосалон, не скажу на какой улице, чтоб без последствий. Посидели, повспоминали, посмеялись, а затем он вынес свой фотоархив.

Конечно, сейчас, в наше оцифрованное настоящее чего только не увидишь на просторах интернета, ну а тогда то, что он показал, точно нигде бы больше не увидели. Редкие кадры.

Это был даже не эксклюзив. Это был какой-то паноптикум отдыха. Знаете, я такого до сих пор нигде не видел. Простой народный треш, тот что всегда без умысла. Отрыв, полный отрыв от реальности, приличий и логики. О, русский отдых, что же ты творишь?! На этих кадрах было всё, и полёт фантазий, и игры с задним фоном, несовершенство поз, экстрим и подручный креативный реквизит. Где только не фотографируются люди, с чем только не фотографируются, чего только на себя не примеряют, в каком состоянии только не бывают. Стоит только человеку расслабится и тогда чего только не увидишь! Там, кстати многие сочинцы на фотках, тоже отличились. Наверное, сказалось близость к отдыхающим, к этому параллельному миру нашего города-курорта!

– Зачем тебе это? – спросил я Юрика.

– Незнаю. Так для прикола, жалко, что ли?!

– В интернет на одноклассниках не выкладываешь?

– Нет. Выкладываю только на стол посмотреть, и только для друзей. Показать жизнь других, поднять гостям настроение.

– Кого-нибудь из них знаешь?

– Потом узнавал. Было знакомился с дамочками. Вот так пролистаешь пачку фоток, посмотришь кто чем живет из девчонок, как и с кем отдыхает, и потом подкатываешь. С кем можно замутить, эту информацию всегда можно было получить, пролистав кадры сданных на печать фотопленок.

– Ну, ты и хитрец!

– Не хитрец, а скорее сообразительный.

Выпивки и шашлыка было много, и мы никуда не торопились, вели задушевные повествования.

Не думаю, что Юрик посвятил меня в сан своих близких друзей, скорей всего ему нужно было как-то выговориться, поэтому он красочно посвящал меня в подробности своих жизненных приключений и достижений. Рассказал, как он рос, как всего добился. Не забыл похвастаться связями и родственниками. Ну, а в конце этих посиделок, я с неподдельным интересом услышал одну очень забавную историю из первых уст, произошедшую в жизни молодого фотографа, коим был когда-то Юрик на стыке 80-х и 90-х.

Итак, как-то в конце 80-х годов, его родной дядька Сергей, сотрудник местного обезьяньего питомника, вернувшись из-за границы, привёз глянцевый настенный календарь с фотографиями голых, и естественно красивых, баб. Это стало событием в тихой и размеренной жизни сочинского фотобизнеса. Полюбоваться календарем приезжали друзья, коллеги и знакомые от Адлера до Лоо. Восхищались, снимали на свой «Зенит» и «Зорький», а кое-кто даже предлагал ему продать уникальный экспонат.

Молодой Юрик тоже восхищался роскошным календарем, и в тайне завидовал его счастливому обладателю, как будто все эти 12 красивых женщин жили у его дяди в доме. Завидовать завидовал, но в какой-то момент, он решил, что может снять не хуже, а может даже лучше, потому что, например, ему, нравились не все девушки того заграничного календаря, в Сочи он встречал и получше. Идея захватила Юрика с головы до фотоаппарата. Осталось только найти тех самых 12 дам, согласных на фото в стиле ню.

Сказать, что молодому талантливому фотохудожнику было не легко и тяжело, это тоже, что описать историю России за 2 минуты. Столько всего, что не уместиться в рамках этого рассказа. Но я попробую как-то набросать рассказ из рассказанного.

Во-первых, хоть это и был город Сочи самый теплый морской курорт России, но начинал он поиск фотомоделей лишь с ноября. Приезжих дам, ведущих нескромный пляжный образ жизни, практически уже не было, можно сказать совсем не было, а что они в ноябре 89-го потеряли в Сочи?

Во-вторых, сам город очень маленький, а потому и стеснительный. Самый популярный ответ местных дам, которым он предлагал славу красоты, был логичен и лаконичен:

– Что ты Юрик, с ума сошел, мне ещё тут замуж выходить, а вдруг ты кому-нибудь у нас эти фотки засветишь.

– Ты же знаешь, я их заграницей печатать буду, это будет реклама сочинских красот для иностранцев, – разъяснительно произнес Юрик взмывая рукой в небо.

– А вдруг я за иностранца хочу выйти?

– Вот это как раз шанс для девушки, а то с такой бабушкиной скромностью, вообще ни за кого никогда замуж не выйдешь, – разнес он в пух и в прах сомнения строптивой дамы.

А дамы нет, не соглашались. Другой бы уже опустил объектив ниже пояса, но только не наш фотоноватор, он не сдавался. Поначалу Юрик даже составил некий арт-план. Летом загорелые, весной-осенью не очень, а зимние месяцы без загара. Зимой светлее волосы, летом темнее. Далее было какое-то непонятное клише, летние месяцы должны были быть с большим объемом груди, зимние с маленьким, наивно, наверное, предполагая, что от холода они мерзнут и становятся меньше.

Также он хотел, чтобы обязательно на фото был символ того или иного месяца. Например, в феврале с девушкой должна была быть мимоза, в марте – сирень, в апреле розы, май с черешней, в июне мушмула, а в октябре вино. Декабрь думал он украсить либо мандаринами, либо домашней зеленью, потому как в декабре вечно думаешь, где достать свежей зелени к столу.

На каждый лист календаря он хотел подбирать девушек, соответствующих месяцу их рождения. То есть Январь должна было представлять родившаяся в январе, а Февраль, родившаяся в феврале. Но только зря потерял месяц поисков, потому что первая кто согласилась, была уроженка августа, да и вторая согласившаяся тоже из августа.

Из примерно 30 девушек с кем он успел пообщаться на эту тему, только трое согласились на сомнительную популярность заграницей. И то, одна за деньги, вторая за бесплатную фотосессию в течении года для всей своей семьи (мама, дети, брат с женой, портрет бабушки на всякий случай), третья без меркантильных интересов, но с условием, что Юрик, тоже отдаст ей свою личную фотографию в обнаженном виде, так, для подстраховки, на всякий случай.

Слухи о задуманном необычном проекте быстро поползли по Сочи, и вскоре даже нашлись желающие дамы, проявить смелость без всяких условий. Но они либо не подходили, мягко говоря, по типажу, по возрасту, либо по размерам важных женских округлых форм. Юрик, как галантный кавалер, грамотно отказался от их услуг, чтобы не позориться перед иностранцами.

Хоть моделей набралось всего трое, решено было не откладывать задуманное в долгий ящик, а начать съемки сразу после новогодних праздников. Осталось найти место. Люди, не избалованные молодостью, поймут, как это было важно. В 1989 году никто не знал, что такое фотошоп, компьютерная графика, как и сами компьютеры, они ещё были только на подходе к Сочи с его бурлящей индустрией фотосервиса. Поэтому общий фон и задний план был так важен.

Не мудрствуя лукаво, решено было пойти по порядку, начать с модели под именем «Январь».

И так как на дворе был тоже январь, мысли сразу же сформировались вокруг зимнего пейзажа в районе Красной Поляны тогда ещё нетронутой горнолыжными гондолами.

Потратив несколько часов на дорогу, а в те времена горная трасса была разбросана на множество лишних километров, от которых мы перед Олимпиадой грамотно избавились, а также несколько часов на поиск подходящей площадки, которая должна была быть не только красивой, но и безлюдной, завершили поездку успехом, насмотрев себе площадку на Гусином пляже. Юрик с братом, а он был и за рулём и его идейным вдохновителем и раздражителем одновременно, радостные вернулись в Сочи, чтобы в очередной раз столкнуться с трудностями. Все трое девиц, отказались сниматься нагишом на холоде. Конечно, не сволочи, но подвели конкретно…

Юрик достал редкий по тем временам даже для СССР товар – виски, может и не виски, но на бутылке было написано whiskey, а в глазах девушек «виски согреет». Решено было принять перед съемками. Висок было всего ноль-семь, поэтому парни дружно отказались от заморского деликатеса. Девушки, а их было двое, наоборот, ни в чем себе не отказывали, наливали и пили под шашлычок, который с такими неимоверными усилиями на природе им пожарил брат Юрика.

Девушек развезло, и внешний вид их принял фото с доски позора завода деревянной тары, и совсем походил символ января. К пущему облому, девушки снова отказались раздеваться дальше курток на заснеженных подножьях гор, ссылаясь на всё тот же холод и карауливший их цистит. Максимум что смогли предложить дамы в качестве компенсации за романтичный пикник, это уединится с братьями в салоне их автомобиля, по очереди естественно. На том и сошлись.

Поздним зимнем вечером, Юрик без января вернулся в Сочи. Короткая зима не оставляла ему шансов.

Тогда чтобы не терять так трудно добытое согласие девушек, было принято решение снимать сразу «Март». Юрик договорился со знакомым дворником из Сочинского Дендрария о съёмке в максимально ранее время, примерно в 7—30 в один из будних дней. Условия съёмки предполагали взаимовыгодный обмен 5 литров домашнего вина на укромный уголок с субтропической зеленью примерно на часик.

Входили с рассветом через одно из нелегальных отверстий в заборе Дендрария со стороны бывшей гостиницы Кавказ. В это отверстие предприимчивые сочинцы за полцены запускали отдыхающих вовнутрь.

И вот он первый творческий процесс, торжественно запущенный под рюмочку доброго армянского коньяка для сугрева, а в феврале в Сочи знаете тоже не жарко, особенно по утрам. Вся съёмочная группа, включая знакомого сотрудника, стала в круг и бурно заспорила о мизансцене на фоне пальм и вечнозеленых кустарников. У каждого оказался свой взгляд на неформальное искусство. И вроде уже договорились, и Юрик расчехлил фотоаппарат, как случилось маленькое недоразумение. Фотомодель отказалась сниматься в присутствии посторонних. Брату и ожидающему эротического зрелища работнику Дендрария пришлось срочно ретироваться. И если первый не сильно расстроился и пошел пройтись по парку, то незаконный арендодатель сочинских земель обиделся, и обиду свою выплеснул в виде поллитра принесенного с собой вина выплеснутого в собственный желудок, после чего, он выплеснул свой гнев сделанным под гнётом чувства несправедливости телефонным звонком в местный отдел милиции.

Наряду блюстителей закона понадобилось всего лишь 10 минут, чтобы оказаться на месте преступления, так как дело шло не о банальном разбое или краже, а о тяжком преступном злодеянии, «Съёмки порнографии в общественном месте», что являлось для Сочи и всего советского строя довольно редким преступлением, на которое поторопились лицезреть лучшие представители сочинского закона и порядка.

Менты подкрались незаметно. Да и снимающему и снимающейся было не до осторожности, так они всецело были поглощены процессом съёмки.

Наряд милиции состоял из трёх человек, все были мужчинами, мало того, они ещё были людьми, и ничто человеческое им было не чуждо. Точнее двоим из троих.

Один из милиционеров остановился и произнес тихим голосом,

– Слушайте, может тут немного подождем, пока он ей впендюрит по полной?

– Ага, а потом подождем пока он закончит, мы ж не звери, правильно? А то, что на твоих глазах бесчестят отдыхающих и гордое имя курорта, это что?

– А чё?

– А ни чё! Состав нарушения общественного порядка на лицо! Значит говорите работаем, а не наслаждаемся?

Явление ментов народу произошло быстро и с эффектом, но не выстрелом в воздух из табельного оружия, а громким звучным голосом одного из группы быстрого реагирования.

– О, Галка! Ты что ли? – раздался из-за кустов радостный голос в милицейской форме.

– Блин, милиция, – прокричала в ответ та, которая действительно звалась Галиной, и резко бросилась к своим вещам.

– Охренеть!!! Ты что, её знаешь? – спросил другой товарищ товарища по службе.

– Та, это Галка, моя одноклассница, на пятёрки у нас в школе училась, – ответил тот.

– Чего уставились? – прокричала одевающаяся дама, – Голых баб не видели, что ли?

– Почему? Видели. Но вот чтоб в Дендрарии первый раз голых женщин наблюдаем….

– Что тут происходит? – начальник наряда милиции вышел из сумрака соседствующей зелени, – Товарищи граждане, дорогие уважаемые, чем мы тут занимаемся?

– Чем, чем? – развёл руками Юрик – Чем надо…

Понятие чем надо заниматься в парке Дендрарий, у них, к сожалению, было разным, поэтому, дальше описывать диалоги не имеет смысла, все слова были внесены в протокол шариковой ручкой. Всю творческую группу забрали в отделение милиции. Не помогли даже патриотические доводы на наш календарный ответ буржуям, ни даже бывшая мимолетная связь модели с бывшем одноклассником в погонах. Погрузили в Бобик и всё, увезли апрель вместе прекрасными возможностями обрести первую страницу ещё неизданного календаря. Уже там, в курортных застенках конфисковали фотоаппарат, резонно думая посмотреть отснятое. Но так как в те времена цифра ещё не перебралась в фотоаппарат Юрика, лицезреть местное эротическое искусство им не удалось. Не успели. Выручить племянника приехал его дядя, очень известный сочинский фотограф. Он то и забрал невольных хулиганов у недовольных стражей нравственности и вместе с ними конфискованный фотоаппарат. Удалось ему это провернуть только лишь потому, что намедни, он снимал свадьбу детей большого милицейского начальства, которое с нетерпением ждало отпечатанных свадебных снимков.

Но даже дядькин авторитет не помог Юрику в преследовавших его напастях. Спалившись перед бывшим одноклассником в казенной форме, модель под кодовым названием «Март», она же Галя, она же «за деньги», она же «какое тебе дело?», дальше сниматься категорически отказалась.

Да и не важно, уже было Юрику, так как на проявленной уже потом пленке было несколько прямо-таки удачных снимков.

Галине он естественно сказал, что в милиции плёнку засветили, чему она то ли обрадовалась, то ли расстроилась, не понятно.

Второй месяц решено было снимать во дворе его собственного дома на Лысой горе. Точнее на гараже. С крыши гаража открывался прекраснейший вид на фрагменты курортного города. Февральская модель не отличалась особой стеснительностью, так как ещё в то время она нет-нет, да и посещала нелегальный нудистский пляж, который функционировал тогда только по приезду какой-нибудь столичной компании с соответствующими убеждениями.

Модель звали Светой, а его по-прежнему Юриком. Она любила фотографировать и фотографироваться, но у неё была простенькая «Смена», а у него самый крутой советский аппарат «Зенит», поэтому она и выторговала для себя, бесплатную годичную съёмку у как она считала, самого известного и продвинутого сочинского фотографа.

Конец февраля в Сочи, выдался теплым и солнечным, такое бывает. Бетонная крыша гаража, свежеустланная новеньким рубероидом была также тепла и пыталась обогреть нежное обнаженное женское тело, распластанное не в двусмысленной позе на новеньком белом полотенце стыренного в санатории Орджоникидзе. Бедный фотограф ходил вокруг да около, пытаясь пристроиться так, чтобы яркое Солнце не давало теней его фигуры на фигуру модели. Где-то там, в комнате дома прятался за занавеской брат Юрика, который тайком подсматривал за процессом съёмки. Входная дверь во двор дома была предусмотрительна закрыта. Да и не кому было приходить в разгар рабочего дня. Родители его были на смене, отец работал в Адлере, каким-то руководящим пожарником, а мама врачом в санатории, где тоже снимали, но кино, конкретно «Старика Хоттабыча». Они неплохо работали, пользовались уважением и авторитетом в коллективе. Поэтому, когда мама вспомнила что сегодня вечером ей надо идти к подруге на день рожденье, она отпросилась с работы на три часа раньше, чтобы успеть забежать в парикмахерскую сделать прическу, поправить непоправимую химию на голове. Но перед этим, конечно же, женщине надо было забежать домой красиво переодеться.

Рейсовый автобус редко ходил до Соболевки, поэтому, расписание было легкозапоминающимся, но Юрика оно никак не колебало, он знал, что мама на работе. А мама незнала, дома ли сын или на работе, она в его рабочий график не лезла, полагая, что свободный художник имеет право на свой синусоидный трудовой ритм.

Мама всегда замедляла шаг подходя к воротам дома, а тут аж приостановилась. Юрик, не Юрик, но мама явно заметила мелькание отдельных фрагментов какого-то голого тела на крыше собственного гаража, как только приблизилась к дому. Остановившись напротив, она встала ногами на большой камень у дороги и отчетливо увидела обнаженный торс сидящей незнакомки. Использовав всю громкость своего голоса, мама крикнула, не забыв добавить уничижительной интонации:

– Эй ты, проститутка! Что ты там делаешь?

Леди на крыше развернула голову в сторону незнакомой хамки и ответила:

– Сама ты проститутка. Что пялишься, пошла на хрен!

Маму такой ответ не устроил, и она решила действовать:

– Я тебе сейчас покажу кто проститутка…

Юрик стоял в глубине крыши, поэтому ни он, ни мама друг друга не видели. Зато он хорошо расслышал знакомый с детства голос. Он было двинулся вперёд, но в этот момент, мама подняла с земли первый попавшийся камень и запустила в незнакомку. Баллистически невыверенный бросок привел к тому, что удар тупым предметом пришелся на родного сына. Юрик не успев ничего сказать, присел от боли, над головой взошли звезды, но не те, что он ожидал на финише.

Девушка поднялась в полный рост и бросилась спускаться с крыши. Пробегая мимо не фортового Фоторембранта, она схватила его за руку и исчезла в катакомбах летней кухни.

Мама естественно время не теряла и тоже бросилась в дом. Но дверь была закрыта изнутри на спасительную щеколду.

– Открой дверь проститутка, а то все мозги вышибу – кричала мама с улицы.

Но дверь, к её изумлению, открыла не она, а Юрик. У неё аж пот на лбу проступил. Она, ничего не сказав, оттолкнула сына и уверено прошла во двор. Из окна, по ту сторону семейной драмы, на неё смотрела уже одетая Света-Апрель.

– Юрик, сынок, скажи, что тут делает эта бесстыжая проститутка? Только не говори, что ты, на ней жениться собрался? – спросила материнская забота.

– Мама, она всего лишь залезла на крышу, а не в мою кровать.

– Да лучше бы она залезла в твою кровать, оттуда бы её хоть не видно, а с крыши всем виден этот позор на весь двор… Я что теперь должна слушать от людей как мои невестки бегают голыми.

– Какие невестки? Мама, зачем жениться? Это натурщица, просто работа такая есть у художников, ну, знаешь, которые голых рисуют.

– Ты не художник, а вот она точно проститутка, раз перед каждым может раздеться… Ты мне скажи, что, эта краля в серьёз думает, что, если она сняла с себя шмотки, она уже принцесса?

– Мама она скромная…

– Что, эта голая шарлатанка себе думает, что переспать с тобой это тоже самое что прописаться в нашем доме?

Девушка уже никак не отвечала на оскорбления, ни прописка, ни Юрик без фотоаппарата ей были не интересны, она ждала возможности без последствий вырваться из этого оскорбляющего её дома.

В общем, Юрик как мог всё разрулил, Света ушла лишь после того, как, мама успокоилась. Они даже вместе попили чай с печенками. Узнав, что ни на Юрика ни на жилплощадь девушка не посягает, а папа девушки работает директором одного очень значимого сочинского санатория, где тоже есть врачи, в маме сразу проявилась вся доброта и любезность, а отснятые кадры пусть и в небольшом количестве вскоре проявились на пленке.

Папа же Юрика не оценил волнений супруги. Мама порой возмущалась, – Мне не нравиться что наш парень запирается в туалете и пропадает там часами. Что он там делает один в компании фотографий девиц в купальниках? Лучше бы он запирался в спальной с какими-нибудь просто девками, а не с их фотками, пусть хоть на всю ночь, лишь бы я был спокоен, что у нашего мальчика все нормально.

Но у Юрика, а особенно у его папы всё было нормально с жизненными ориентирами, первый не торопился заводить серьёзных отношений, второй боялся стать дедушкой в сорок лет.

– Главное, что наш мальчик не алкаш, не наркоман, и пускай хоть с фотоаппаратом спит, хоть с закрепителем, хоть с проявителем, лишь бы это приносило ему пользу и денег.