Моя Мадейра, или Почему я больше не хочу в Париж

МАДЕЙРА – ЭТО МАДЕЙРА

«Мадейра – это в Испании?» Такой вопрос нередко слышишь от собеседников, когда речь заходит об этом чудном острове. И не надо всё валить на необразованность человека. Ведь Мадейра – не Париж, про который все слышали чуть ли не в дошкольном возрасте, и куда почти все поголовно хотят попасть. Мало ли разных кусочков земли в океане? Кто сможет сходу определить государственную принадлежность какого-нибудь Ниуэ? Да и где это? У Мадейры один плюс – она ближе, а те, кто смотрит новости по Евроньюз, благодаря карте погоды, мелькающей в новостях раза три в час, даже может знать её примерное местонахождение. Правда, само по себе, оно ни о чём не говорит, остров и остров – всё. Не очень часто найдёшь его название в наших СМИ, единичны предложения отдыха на нём от туроператоров. Это вам не Канары, не Анталья и не Шарм-эль-Шейх. Честно говоря, в том числе этим Мадейра и привлекательна. Там нет всепоглощающей толпы туристов. То есть она, конечно, имеется, но только не толпа, и только на центральных улицах островной столицы – Фуншала. А так можно часами бродить по улочкам сонных мадейранских городов и встретить лишь пару-другую иностранцев. Кстати, в последнее время всё чаще и русскоязычных.

Итак, где же находится Мадейра? Остров с таким топонимом, а точнее небольшой архипелаг расположен в Атлантическом океане. Геологически он должен считаться африканским, поскольку расположен на Африканской плите, и Африка, её марокканский берег, самый близкий к Мадейре материк. Но тем не менее, ни к Испании, ни к Африке Мадейра не относится. Мадейра – это Португалия, один из двух (наряду с Азорскими островами) её автономных регионов.

Португальцы, как известно, в средние века были прекрасными мореплавателями, и они знали о существовании Мадейры ещё в середине четырнадцатого столетия. А в 1419 году на Мадейре высадился со своими людьми Жуан Гонсалвеш Зарку, посланный выдающимся португальским организатором морских экспедиций инфантом Генрихом-мореплавателем. С этого момента и началась колонизация пустынной доселе земли.

Ведь на Мадейре не было ничего, кроме природной растительности. Даже диких зверей, да и как они могли появиться на этом вулканическом острове без помощи человека? Нет и комаров (и это при довольно влажном климате!), очень мало мух. Только лес, поднимающийся от океана и почти до вершины самой высокой горы – Пику Руйву, а это 1862 метра над уровнем моря. Собственно, само слово Мадейра по-португальски означает дерево. Но португальцы за шесть веков заселили и обустроили этот клочок суши среди океана общей площадью всего 741 квадратный километр. Теперь там, на прижатых к морю горами клочках побережья, проживает примерно двести шестьдесят тысяч постоянных жителей и сколько-то десятков тысяч туристов в летнее время. Вот что можно вкратце сказать о Мадейре. Но это лишь вкратце. Приготовимся, читатель, всё ещё впереди.

Итак, Мадейра – это не Испания. Даже Португалией её можно назвать с некоторой натяжкой. Да, центральное правительство находится в Лиссабоне. Да, на Мадейре говорят на португальском. Да, Мадейра просто физически не может прожить без континентальной Португалии, без неё уже лет пятьдесят остров не в состоянии себя прокормить, раньше мог, сейчас не может – международное разделение труда виновато. А ведь когда-то Мадейра имела развитое сельское хозяйство и снабжала сахаром чуть ли не всю Европу. Это нынче без Португалии Мадейре никуда, а раньше… Но тем не менее, Мадейра – это прежде всего Мадейра. И дело даже не в том, что местный диалект по манере произношения заметно отличается от правильного, литературного языка, и не в том, что там имеется много своих слов и словечек, которые на континенте не всегда поймут. Диалекты есть повсюду.

Кстати, опираясь на собственный опыт проживания во Франции и Португалии, почитав кое-что о языковых особенностях разных частей Англии и Германии, могу сказать, что, по моему мнению, меньше всего региональных наречий в России. Возможно потому, что в 1930-1960-ые годы плановая и поспешная индустриализация сверху вкупе с насильственной коллективизацией здорово перемешали население страны. Но сейчас не об этом. Продолжим о Мадейре.

Этот остров, а точнее два обитаемых острова архипелага (собственно Мадейра и Порту-Санту с населением в несколько тысяч человек) представляют из себя обособленный район Португалии. От материковой части страны его отделяет тысяча километров, что в старые времена являлось серьёзным расстоянием. Поездки на материк и оттуда по нынешним меркам в общем-то можно было считать экстремальным приключением, если не подвигом. Представьте себе – вы на деревянном судёнышке болтаетесь среди многометровых океанских волн. Не знаю, как у других, а у меня мужество бы спряталось куда-нибудь очень далеко. Дальше некуда. Конечно, раньше люди были привычнее к таким путешествиям. Но далеко не все. Большая часть предпочитала сидеть дома, пасти коз, ловить рыбу в прибрежных водах и выращивать зерно да овощи на выгрызенных у гор малюсеньких террасах. Поэтому контакты с материком сводились к необходимому минимуму. Правда, минимум этот по причине ненасытности человеческих потребностей всё время возрастал, но тем не менее, по стандартам сегодняшнего дня представляется довольно мизерным. В итоге на острове сложилась довольно своеобразная часть португальской нации со своими обычаями, традициями, наречием (подвергшемся сильному воздействию «правильного» португальского с введением обязательного образования для детей).

Мадейранцы зачастую даже внешне отличаются от своих континентальных соплеменников. Особенно женщины. Почему именно женщины, непонятно. Как и мужчины, они небольшого роста, тёмноволосые, черноглазые – всё же южные европейцы, не скандинавы. Тут не удивляешься. Но вот лицо – смотришь на них и кажется, что почти все они произошли от одной, общей праматери. Те же, топорные, как будто вырубленные из дерева, дли даже вытесанные из камня черты. Редко видишь сглаженное от природы линии лица. Трудно найти красивый типаж среди них. Обычно гораздо симпатичнее невесть каким образом затесавшиеся в общую массу мадейранок светловолосые дамы. У мужчин такая общность происхождения заметна меньше, но тоже бывает. Даже самая большая знаменитость острова – Криштиану Роналду носит на своём лице её печать. Нет, своим огромным не только по местным критериям ростом и симпатичной внешностью он отличается от большинства приземистых мадейранцев. Но что-то неуловимо мадейранское у него есть. Бывает идёшь по улице какого-нибудь островного городка и вот он! Роналду! Нет, не он, но чем-то похож.

А одежда? Нигде на континенте нет ничего подобного! Считается, что в формировании мадейранского этноса значительную роль сыграли жители севера Португалии, но в одежде их влияние малозаметно. Зато вот мавританские, африканские и даже почему-то фландрские мотивы (какое разнообразие!) знатоки прочитывают. Описывать традиционные одеяния мадейранцев долго и бесполезно, поэтому лучше показать фотографии.

Мадейранка в сувенирном киоске: местные расцветки на кухонных полотенцах и сумочках, традиционные шапочки, которые она тут же вяжет.

Особенно нарядны, как мы видим на этих фотографиях, женщины. У мужчин – длинные брюки, у юношей – чуть ниже колен, дальше до полусапожек – густая шерсть, она выпирает даже у четырнадцатилетних. Южная порода. Очень оригинальны головные уборы – шапочки с длинным вертикальным хвостиком или вязаные (зимние) с пумпончиком, реже – соломенные.

Ну и, мадейранцы, конечно, прежде всего островитяне. Они живут жизнью своего острова. В каждом кафе, каждом баре, а их на острове великое множество, с раннего утра лежат два-три номера самой популярной местной газеты – Diário de Notícias, что переводится как дневник новостей. И новости там, по большей части островные. Конечно, местные жители в курсе того, что происходит в мире, правда, в общих чертах, иногда они даже стараются следить за событиями международной жизни. Но и в португальских новостях их больше всего интересует футбол, а уж потом всё остальное. Так устроен менталитет мадейранцев. Они живут на острове. Естественно, на туристических улицах Фуншала всё по-другому, и в барах гостиниц не увидишь локальной прессы. Но не эти места определяют жизнь тамошнего населения. Да, значительная его часть так или иначе связана с турбизнесом, но Мадейра в сумасшедшем ритме туристической глобализации сумела сохранить свою самобытность, и тем она интересна.

В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО

Когда мы стали задумываться о том, где бы веселее провести в тепле новогодние каникулы, мне попалась в руки книга известного писателя-мариниста девятнадцатого века Константина Станюковича «Вокруг света на «Коршуне». В ней немало увлекательных и любопытных мест, но меня привлекли впечатления автора от Мадейры. Они начинались следующими словами: «Остров все ближе и ближе – роскошный, весь словно повитый зеленью, с высокими, голыми маковками блиставших на солнце гор, точно прелестный сад, поднявшийся из океана. Переливы ярких цветов неба, моря и зелени ласкают глаз. Ашанину казалось, что он видит что-то сказочное, волшебное».

О Мадейре у Станюковича всего страницы три, но написано столь увлекательно, столь сочно, что сразу захотелось посетить именно этот остров, а не переполненные туристами Канары, например. Естественно, кроме восторженных пассажей известного писателя, мы ознакомились и с некоторыми другими материалами. Благо на дворе уже вовсю сверкала виртуальными красками эпоха интернета. И чем больше читали, тем больше хотелось.

Сейчас с моря Мадейру можно увидеть такой.

Тут уместно сказать несколько фраз о самом слове Мадейра. Правильно именно такой вариант произношения – Мадейра. Ни в коем случае, не Мадера. Мадера – это фирменное креплёное вино с этого острова. Почему Мадера, а не Мадейра? Всё очень просто. Оно пришло к нам в девятнадцатом (а может ещё в восемнадцатом) веке через вездесущих в том время французов. А в их языке иностранные названия и имена страшно, порой до неузнаваемости, коверкаются. Так слово «чек» по-французски вовсе не означает, как во многих других языках, квиток оплаты, а национальность – «чех» по-русски (а чек у них звучит «шек»). Вот и слово Мадейра они прочитали на свой лад – «мадер», оставив его в женском, как и у португальцев, роде. Ну русские и добавили к французскому варианту букву «а», чтобы соответствовало гендерной принадлежности слова.

Между прочим, Станюкович тоже пишет «Мадера». Видимо, сказалось засилье французского языка на момент написания книги. А вот местную столицу он именует на какой-то непонятный англо-немецкий манер «Фунчаль». Англичане, а в то время это практически единственные иностранцы на острове, чужие названия тоже обычно читают на свой лад. Поэтому сочетание «ch» в имени главного мадейранского города у них стало «ч» – Фунчал. Но почему Станюкович добавил к английскому произношению мягкий звук «л», отсутствующий в этом языке? Видимо, дань традиции, с семнадцатого века Россия знакомилась с Европой через немцев с их вечным «ль». Вот и превратился английский Халл (Hull) в абсолютно неузнаваемый по звучанию Гулль, а Фуншал – в Фунчаль.

Кстати, я и в нашем веке слышал от англоговорящих соотечественников «Фунчал». Меня всегда забавляли люди, считающие, что, кроме английского, иных иностранных языков нет.

Если уж заговорили о лексике, то не лишним будет определиться с прилагательным от слова Мадейра и названием жителей острова. Как это ни удивительно может показаться, но тут в русском языке, похоже, нет полной ясности. Начнём с прилагательного. Зоологи явно его предпочитают в не самой благозвучной, довольно резкой форме – «мадейрский». Оказывается, есть мадейрский голубь, мадейрская качурка, мадейрская чёрная кошачья акула. Но мне больше импонирует другой вариант, более протяжный и певучий – мадейранский. Тем более, что он созвучен с названием жителей острова. Здесь интернет более-менее согласен – мадейрцев я там не нашёл. Уж больно грубо звучит, как обрубок какой-то. Зато о мадейранцах пишут многие, почти все. Я в том числе. К тому же как и прилагательное эта версия очень похожа на португальское слово «madeirense» (название обитателей острова и имя прилагательное в одном лице). Поэтому раз уж мы говорим мадейранцы, давайте употреблять слово мадейранский. Ведь не гоже, скажем, американцам жить в америкских штатах. Некрасиво как-то.

Я неслучайно так много места уделяю терминологии. Дело в том, что есть один, гораздо более известный, нежели ваш покорный слуга, автор, который придерживается вообще какой-то странной комбинации. Для него жители Мадейры мадерьянцы, а всё, имеющее к ней отношение – мадерьянское. Нет, будь вышеупомянутый автор армянином, я бы понял и, как говорится, простил. Каждому слышится что-то родное даже там, где его нет. Однако фамилия этого автора – Остальский, он известный журналист, работавший некоторое время главным редактором русской службы BBC, плюс так же, как и я, большой фанат Мадейры. Почему он выбрал такие деривации слова Мадейра? Подозреваю, что уважаемый автор почему-то плясал от французского прилагательного maderien. Может, в самый первый раз он услышал об этом прекрасном острове от какого-нибудь француза?

Андрей Остальский написал целый том о Мадейре и назвал его очень выразительно – «Иностранец на Мадейре».1Это не только красочное описание острова, его людей и достопримечательностей. Книга представляет собой, по большей части, очень подробные (вплоть до деталей) впечатления гостя Мадейры, полюбившего её и приземлившегося там на несколько лет в силу жизненных обстоятельств (каких именно автор не уточняет). Остальский, как это уже можно было понять с моих слов, довольно известный журналист, много работал в заграничных изданиях, в нулевые годы в BBC, что, вероятно, определило его взгляды, которые он, однако, к чести своей, не пытается транслировать читателю. Они лишь угадываются между строк людьми, привыкшими к этому ещё во времена, которые кажутся ныне стародавними. Остальский не старается, как, например, Акунин, постоянно напоминать читателю, в какой, мягко говоря, не очень достойной стране он проживает. Редкая корректность для представителей либеральной интеллигенции.

Положение в мире журналистики и многочисленные связи, наработанные им за долгие годы, открыли Остальскому доступ к таким людям, к которым простые смертные не попадают – он бывал у нынешнего Президента местной автономии и у владельца крупнейшего производства мадеры, общался с представителями местных элит, с управляющими раскрученных ресторанов, с менеджментом дорогих отелей, пропустил с ними не один, подозреваю, стаканчик вина, и услышал от них немалое число рассказок, легенд и баек.

Остальский много пишет об истории острова, о его природе и интересных для туриста местах, объясняет, как в них попасть, не забывает при этом присоветовать услуги своих знакомых, подробно он останавливается, конечно, на еде, приводя в качестве иллюстрации и ценники. Он скрупулёзно, вплоть до евроцента, расписывает стоимость питания на острове, как будто разговаривает с человеком, собирающемся посетить Мадейру. И в этом, несомненно, тоже достоинство книги. И хоть порой она больше напоминает написанный лёгким, не казённым, языком путеводитель, нежели сборник очерков, в целом, это очень интересная, удавшаяся вещь. Я, к несчастью (а может, напротив, к счастью), всего лишь обычный турист, точнее дачник, и круг моего общения с мадейранцами ограничивается контактами с простыми людьми – барменами, пенсионерами, таксистами, строителями с Украины, случайными знакомыми. То есть, как мне кажется, мы с Остальским знаем две разные Мадейры: ему хорошо знакомы сливки общества, столичная жизнь острова с её богемной, гастрономической и бизнес-составляющими, мне же больше известна действительность маленького мадейранского городка, не лубочно-туристическая, а неприкрашенная ничем. И ещё – автор «Иностранца…» на Мадейре жил и работал, попутно изучая остров. Он проводил свободное время в прогулках по уличкам местной столицы, в походах по горным тропам, в постижении тонкостей местного общепита, который основательно изучил и даже рекомендует конкретные адреса. И то и другое, и третье мне знакомо, но только не в таких сумасшедших количествах: до коронавируса мы приезжали туда двенадцать лет (правильнее сказать, зим) подряд, но всего на месяц-полтора, убегая от долгой и слякотной питерской зимы на мадейранское море в поисках тепла и солнца. Да, и не ждите от меня мини-гида по кафе и ресторанам с подробной росписью цен и блюд. Моё описание Мадейры будет другим. Наверное, даже правильнее, интереснее было бы мою книгу отчасти построить на том, о чём не пишет Остальский и на том, позволю себе сказать, чего он не знает, и ещё в некоторой степени – на контрасте. Мадейра Остальского и Мадейра Карасёва. И да простит меня Андрей Остальский, не удержусь от исправления заведомых ошибок, коль замечу. Возможно такая параллель сделает книгу более привлекательной. Всё-таки контраст – это всегда любопытно. Но что из такой задумки получится – судить вам, дорогие читатели.

АЭРОПОРТ

В наше время посещение практически любого уголка планеты начинается с аэропорта. И Мадейра в этом плане не исключение. Более того, тамошний аэропорт – один из предметов гордости мадейранцев. До конца семидесятых годов он был коротковат и, когда произошли с разрывом в пару месяцев две авиакатастрофы подряд, его наконец решили удлинить, что и было сделано в два приёма. Для этого пришлось снести находившуюся на свою беду по соседству большую гостиницу. Она простояла лет двадцать всего, но таковы теперь строгие нормы авиационной безопасности – отель находился слишком близко от удлинённого конца взлётно-посадочной полосы. Теперь о почившей в бозе гостинице напоминает лишь заброшенный пустой бассейн с подсобными помещениями и девятиметровой вышкой. Плавательный комплекс так и режет глаз оголённым бетонным дном. Дет двадцать пять этот «открыточный» вид «радует» местных жителей и туристов. Прямо как в том анекдоте про психов: «Если будем хорошо вести себя, то нам даже наполнят его водой».

Да, у любого прогресса есть своя цена. И эту цену ныне держат сто восемьдесят бетонных столбов. Иначе было никак. Такая своего рода эстакада, продолжение аэродрома, под которым располагаются дорога и спортивные площадки (очень удобно играть, кстати, там никогда не идёт дождь, правда, сквозь стыки бетонных плит вода медленно, капля за каплей, но всё-таки просачивается). Туда же летом и в зимние праздники приезжают передвижные карусели и другие аттракционы. В такие дни там весело, гремит музыка, кружатся кресла на канатиках, дымятся жаровни. Народ привозит детей из самого Фуншала, за 20-25 километров и развлекается вовсю.

Так что в целом аэропортовый комплекс представляет из себя довольно впечатляющую картину – ровная площадка, как бы нависающая над отвоёванной у моря насыпной полоской земли на фоне застроенных белыми домиками отрогов гор. Красиво и оригинально, ни у кого такого нет, во всяком случае, так считают мадейранцы, и, конечно, они не удержались от того, чтобы не назвать предмет своей гордости именем самого великого португальца современности (а может и не только) – Криштиану Роналду. Если Роналду при жизни удостоился такой чести, то страшно подумать, как увековечат его имя после смерти. Так и вижу – повсюду портреты самого выдающегося представителя нации в чёрной рамке, неделя траура, отмена всех карнавалов и празднеств, запрет шампанского, затем церемония по торжественному переименованию Фуншала в Сидад Роналду и тому подобное. Не верите? А зря! Музей Роналду уже есть! Всем миром ведь правят деньги, а Португалией – футбол, ну, впрочем, об этом позже.

Эта смешная до уродливости голова Роналду – творение скульптора-самоучки – выставлена в мадейранском аэропорту и стала причиной полемики в прессе. Но семья футболиста положительно относится к юмору и не возражала.

Мадейранский аэропорт лично мне очень нравится. Во-первых, своей компактностью. В нём невозможно потеряться либо, полагаясь на запутанные указатели со стрелками в никуда, долго плутать в поисках выхода (или как нынче модно говорить «гейта»), какого-нибудь X-89, например. Во-вторых, тем, что, спустившись по трапу самолёта, нужно пересечь едва ли не двадцать метров всего и ты уже в здании аэровокзала, в зале выдачи багажа. Удобно, не надо долго высматривать указующие стрелки под потолком или ждать автобус, который проведёт вам бесплатную экскурсию по аэродромному хозяйству, когда так не терпится вырваться из лап авиационных властей и поскорей добраться до объектов туристического внимания с их непременными аксессуарами – кафе, барами и ресторанами. В-третьих, аэропорт имеет специальный балкон, откуда можно помахать ручкой спешащим на встречу с тобой друзьям и приятелям или, напротив, с чувством большого облегчения проследить за тем, как поднадоевшие изрядно гости поднимаются в воздушный лайнер.

Там же, на этом балконе, с чашкой кофе в руке или с бокалом вина из кафетерия, как будто специально расположенного рядом, можно просто наблюдать за тем как взлетают и садятся воздушные лайнеры. Очень эффектное зрелище. Единственный минус – цена напитков. Стаканчик средненького вина выйдет по цене бутылки неплохого Douru или Alentejo. Но ведь можно те же взлёты и посадки созерцать с одной из дорог, проходящих вдоль аэропорта, и там стоимость просмотра уже будет зависеть только от собственной расторопности и практичности. Между прочим, есть места, откуда открывается такой вид на производящий в данный момент рулёжку самолёт, что создаётся полное впечатление будто он находится на соседней улице и вот-вот заедет в ближайший двор. Пилот выйдет поздороваться с приятелем, покурит и снова за штурвал.

В этом случае пилот мог остановить самолёт и зайти в бар выпить пива. Его обслужат без очереди. Остальные подождут.

Правда, знают такие приаэродромные уголки далеко не все. Наверное, жители Фуншала и не подозревают, что подобные забавы возможны. Они ведь, выйдя из аэровокзала, спешат загрузиться в личное авто или такси и укатить в островную столицу. Наверное, поэтому обосновавшийся в ней Андрей Остальский, на параллелях с описаниями которого я пообещал строить повествование, ни разу не упоминает об этом прекрасном развлечении – наблюдать как на тебя сбоку вываливается пузатый «эйрбас» с выпущенными шасси. Сначала это лишь точка где-то у линии горизонта, потом она растёт, толстеет, превращается в упитанного шмеля странного, серого, цвета и вот уже огромная махина проносится мимо и затем, издав специфический звук встречи шин с бетоном, своего рода шипение, и, выпустив облачко чёрной, измельчённой в пыль, резины, катится с замедлением по лётному полю. Прекрасная картина. Правда, в зимнее время рейсов немного и нужно заблаговременно посмотреть расписание, дабы не попасть в его пустое «окошко».

Но вернёмся к Остальскому. Летая из Лондона, он воспринимает паспортный контроль в аэропорту Мадейры, как обязательное мероприятие. На самом деле, внутри зоны Шенгена никаких проверок нет, ну за исключением чрезвычайных ситуаций, вроде пандемии коронавируса. Просто Великобритания за двадцать лет существования Шенгенских соглашений так и не удосужилась присоединиться к ним, а посему прибывающим с Туманного Альбиона, видимо, приходится предъявлять паспорт. А так уже давно никто в мадейранском аэропорту документы не проверяет, при условии, конечно, что вы летите не из Англии или Норвегии. А оттуда, к слову будь сказано, немало рейсов. Вот из России прямых пока нет, хотя из той же Польши их уже немало. Поэтому изучая табло прилётов и вылетов я всегда с некоторой завистью смотрю на названия польских городов в расписании прилётов и вылетов. Нам, жителям северной столицы России, увы, надо добираться до Мадейры либо с двумя пересадками, либо с ночёвкой в промежуточном аэропорту. По-иному никак. Проще лишь москвичам. Им всегда проще. Из столицы нашей Родины летают самолёты в Лиссабон, а оттуда до Мадейры всего полтора часа.

ТАКСИСТЫ

Андрей Остальский в своей книге много пишет об истории Мадейры, о некоторых интересных зданиях и их владельцах. Заметное место в его очерках занимают рассказы о разнообразии островной флоры. Это, несомненно, представляет большой интерес и потому, я постараюсь затронуть и такие темы, хотя, например, в ботанике я полный профан, а светско-богемные сюжеты лично мне набили оскомину. К тому же обо всём этом теперь с разной степенью успеха вещает интернет, поэтому я, как и обещал, попробую больше писать о людях, о простых мадейранцах.