Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II
Дельмар сначала удивился неожиданному звонку, но, узнав о том, кто рекомендовал к нему обратиться, а это был достаточно авторитетный ветеран ГРУ, которого он хорошо знал по совместной работе, продолжил разговор.
Я попросил бывшего разведчика назначить время встречи и принять меня. После некоторого колебания он согласился, и наша встреча вскоре состоялась».[77]
В своей последней книге, посвященной Жоржу Абрамовичу, «Ключи от ада», В. И. Лота добавляет некоторые психологические штрихи к описанию сложной подоплеки этой встречи – мы ещё коснемся их позже.[78] Начиналась серьёзная игра и стороны приглядывались друг к другу…
Сегодня можно попытаться конкретизировать некоторые детали этого знакомства. Оно наверняка имеет предысторию. Дело в том, что в августе 1999 года в газете «Совершенно секретно» опубликована статья, в которой впервые «в открытой печати» описана работа «Дельмара». И её автором был как раз В. И. Лота.
В статье, в частности, сообщалось, что
«Дельмар жив. Ему восемьдесят пять лет. Он – доктор химических наук. Живет в Москве. Но пока еще не время назвать его имя».[79]
Эти сведения тогда могли исходить только от ГРУ, и только сотрудник ГРУ мог их получить и опубликовать. Странно конечно, что Жоржу Абрамовичу приписали докторскую степень, но ошибка эта простительна – он был её вполне достоин. Как узнал штатный историограф о разведчике Дельмаре-Ковале – неизвестно. Но очевидно – узнал он о нем только во второй половине 90-х годов. Вряд ли случайно…
И это знание оказалось настолько поразительным и важным для сотрудника ГРУ, что он не только занялся архивно-академическими изысканиями для публикаций о прошлом Жоржа Абрамовича, но и принял участие в «житейских хлопотах» по «улучшению быта» пенсионера Коваля – установлению ему надбавки к пенсии. Той, что получал Жорж Абрамович в 90-е годы, по словам самого В. Лоты, «на хлеб не хватало».[80]
Я не знаю суммы добавки к пенсии, «выхлопотанной» ГРУ, но, по воспоминаниям В. И. Коваль, Жорж Абрамович был доволен ею. Он считал свою пенсию «хорошей».
Кроме того, по утверждению В. Лоты, Жорж был обеспечен и продуктовым пайком, который привозили ему ежемесячно сотрудники ГРУ[81] («я тоже присутствовал при этом»,[82] – обмолвился историограф Жоржа).
Но самым важным результатом тогдашних хлопот, тем, что «поддержало Жоржа Абрамовича», было признание его ветераном военной разведки:
12.02. Удостоверение ветерана военной разведки № 1100 от 30 декабря 1999 года.[83]
12.03. и 12.04. Значок ветерана военной разведки Ж. А. Коваля.[84]
Важность получения этого документа для Жоржа состояла в том, что он удостоверяет не только прошлые заслуги, но и статусную принадлежность к ГРУ.
Эта статусность подразумевает, что теперь человек обретает «право голоса». Он может публично сказать, что является профессиональным разведчиком ГРУ. Для Жоржа это означало, что он приобретал новую степень свободы – он сам теперь мог решить, кому когда и в какой форме сообщить, чем он занимался 10 лет своей жизни.
Как сообщил генерал-полковник Ф. И. Ладыгин,
«В Совете ветеранов военной разведки (СВВР) состоят тысячи уволенных в запас или в отставку, но не уволенных из военной разведки <подчёркнуто мой – Ю. Л.>.».[85]
Скольких сложностей и проблем он избежал бы, будь у него этот документ полвека назад! И ведь, по сути, он имел этот статус все эти полвека, но, как говорит популярная советская пословица – «Без бумажки ты – букашка…»
Вопрос о том, где и когда было вручено это удостоверение, не вполне ясен. Логично предположить, что это было сделано на ближайшем к этой дате (30 декабря 1999 г.) торжественном мероприятии в ГРУ. Это могло быть приурочено к 23 февраля 2000 года.
В подтверждение этого приведу такое воспоминание очевидца из «ближнего круга» Жоржа Абрамовича:
«Его тогда пригласили на празднование 23 февраля… Он меня к себе вызвал, закрыл все двери, хотя в квартире никого не было, и спросил: «Как Вы думаете, идти мне на это заседание, или не идти?»… Я же ему говорю: «Какое заседание, Жорж Абрамович! Скользко на улице, куда Вас понесёт?.. Лучше Вам на улицу сегодня не выходить, Вы можете поскользнуться… Кто Вас до метро проводит? Ведь совет ветеранов у нас в Раменках!». Но он сказал: «Это очень важное для меня заседание…».[86]
Собеседница Жоржа и не подозревала, что ни о каком хождении по скользким улицам и речи быть не могло – приехала машина и отвезла. Но не в Раменки, а на Хорошёвское шоссе, 76… Не со скользкими улицами были связаны колебания Жоржа Абрамовича… Как сказал А. К. Толстой:
Ходить бывает склизкоПо камешкам иным,Итак, о том, что близко,Мы лучше умолчим.[87]И, конечно, очень порадовало Жоржа последовавшее за этим награждение почётным знаком ГРУ «За службу в военной разведке» в 2000 г. О значимости этой награды можно судить по такому замечанию В. Лоты:
«Вообще говоря, ветеранам в таком возрасте такой знак не выдаётся, он предназначен только для награждения действующих офицеров, но для Жоржа Абрамовича было сделано исключение!».[88]
12.05. Нагрудный знак № 183 «За службу в военной разведке» и удостоверение к нему.[89]
12.06. Тыльная сторона нагрудного знака «За службу в военной разведке» № 183.[90]
Впрочем, если версия о «морковке-манекене», о проведении и развитии операции «Звонок в посольство», рассмотренная в главе 10 («Герой романа…») справедлива, то здесь лукавит В. И. Лота: никакого исключения не было – и в конце 20 века Жорж продолжал служить в разведке, даже не подозревая об этом. И это «штатная ситуация» для спецслужб – агент далеко не всегда посвящается в замыслы руководства об истинных целях и методах его использования.
Думаю, что сам В. Лота и инициировал и хлопоты и награждение. Это следует из его реплики в рассказе 17 декабря 2013 года на торжественном заседании в честь 100-летия Ж. А. Коваля в РХТУ им. Д. И. Менделеева:
«Я у полковника Павлова подписал документы и Жоржу Абрамовичу в торжественной обстановке была вручена эта замечательная награда».[91]
Реплика была быстрой, эмоциональной, и, вероятно поэтому, на магнитофонной записи первое слово в звании Павлова оказалось «проглоченным». Должно было быть «у генерал-полковника Павлова» – именно такая подпись стоит на удостоверении ветерана военной разведки Коваля Жоржа Абрамовича.
Судя по другим репликам В. Лоты, они с Жоржем Абрамовичем и до «последних дней апреля 2000 года» хотя бы мельком, но встречались (ведь Лота, по его словам, присутствовал при передаче продовольственных пайков от ГРУ). Однако, исходя из текста книги, представлены друг другу не были.
Почему же именно в конце апреля 2000 года Владимир Иванович решил позвонить Жоржу Абрамовичу? Одна из возможных причин (а, по-моему, главная!) видна из даты Приказа Министра обороны № 027 о награждении Жоржа почётным знаком – 26 апреля 2000 года! Значит, в «конце апреля» 2000 года хлопоты действительно увенчались успехом, и Владимир Иванович решил, что сообщение результата этих хлопот – вполне достойный повод для личного знакомства с Жоржем Абрамовичем. Логично и вполне справедливо.
Где же и когда состоялась эта первая «полуофициальная» конфиденциальная встреча? Владимир Иванович пишет, что посетил Жоржа Абрамовича дома. Поскольку согласие было получено после «некоторого колебания», для снятия настороженности и недоумения по поводу цели своего визита, Владимир Иванович, несомненно, начал беседу с известия о награждении и о предстоявшем событии – торжественном заседании, где это награждение должно произойти.
И смело можно утверждать, что их вторая встреча состоялась именно на этом мероприятии. Свидетельствует об этом фотография из личного архива Ж. А. Коваля, которая для меня долгое время была загадочной – кто из сотрудников ГРУ имел моральное право на такой двойной портрет?
Оба персонажа явно довольны ситуацией, но оба, как мне кажется, «себе на уме» – им ещё предстоит сложная работа друг с другом. Впрочем, простой работы у разведчиков не бывает…
12.07. Ж. А. Коваль и В. И. Лота в ГРУ (май 2000 г.) после вручения знака «За службу в военной разведке».[92]
Загадка разрешилась 17 декабря 2013 года – неизвестным на фотографии оказался В. И. Лота, которого я впервые увидел на трибуне Зала им. Бородина РХТУ им. Д. И. Менделеева во время его выступления на торжественном заседании, посвященном 100-летию со дня рождения Ж. А. Коваля.
Необходимо отметить, что ГРУ не прекратило опеки Жоржа Абрамовича и после получения им наград. Его навещали и вели с ним беседы и другие сотрудники по линии «Совета ветеранов».
12.08. Ж. А. Коваль и В. Я. Ермоленко, один из членов Совета Ветеранов ГРУ 25 апреля 2005 года.[93]
Как видно по этой фотографии, Жорж был польщён визитом такого гостя.[94]
Немного фалеристики
Были и ещё какие-то контакты, о чём свидетельствуют специальные значки. Один из них получен Жоржем от ГРУ (по какому поводу и в честь чего изготовлен ГРУ – неизвестно):
12.09. и 12.10. Значок «ЦТ Летучая мышь» и крепление значка с надписью «Ballou Reg’d».[95]
Ещё один, очень странный по стилистике значок – почти варяжский щит и скрытый за ним меч. Такого рода сочетание символов характерно и для КГБ, и для МВД и для СВР, но никогда для ГРУ. Эти основные элементы украшаются различными уточняющими декоративными элементами чрезвычайно разнообразно в зависимости от конкретики изготовления значка.
На значке из коллекции наград Жоржа щит украшен лавровой ветвью, латинской надписью «Academia» и тремя странными полосами:
12.11. Значок «Academia» в коллекции наград Жоржа.[96]
Если это не ГРУ и не КГБ (на их значках такого типа обязательно должна была быть звезда), то, может быть, это СВР?
За разъяснением этой возможности я обратился к авторитетному ветерану СВР А. Б. Максимову:
12.12. А. Б. Максимов комментирует изображение значка «Academia».[97]
Подробности комментария Анатолия Борисовича изложены в гл. 16, здесь же только отмечу, что ни сам Анатолий Борисович, ни приглашённый им эксперт по наградным знакам СВР Александр Анатольевич Фадеев, о происхождении значка ничего сказать не смогли, однако оба категорически утверждали, что этот значок никакого отношения к СВР не имеет.
Эту оценку подтвердил и ветеран СВР А. И. Мудрагей, к которому рекомендовал обратиться А. Б. Максимов. Александр Иванович по своим каналам провёл экспертизу изображения значка и также подтвердил с полной определённостью, что анализ изображения, проведённый специалистами по фалеристике КГБ-СВР, не выявил принадлежности значка к этим ведомствам.[98]
12.13. А. Б. Максимов и А. А. Фадеев обсуждают происхождение значка «Academia».[99]
Последовавший вследствие этих оценок тщательный поиск в интернете принёс разгадку «трёх полос» – это оказались полосы российского триколора на значке Академии управления МВД:
12.14. Значок Академии управления МВД.[100]
Но появилась новая загадка – каким образом у Жоржа оказался «пробный вариант» (без нанесения цветной эмали) значка Академии управления МВД? За что, когда и почему получен этот значок – неизвестно. И это явный след тонкой и таинственной нити альтерверса Жоржа…
Опека ГРУ
Сегодня очевидно, что после первых контактов ГРУ с отставником Ковалем в 1999 году, над ним была установлена негласная опека. Правда, эта ведомственная опека не всегда приносила пользу. Так случилось, что в августе 2005 года Жорж Абрамович «неважно себя почувствовал», и ГРУ устроило его «подлечиться» в свой ведомственный госпиталь. Что из этого получилось, рассказывает Галина Шаевна Соловьёва:
«Он очень там сдал. И морально, и физически. Когда он был дома, то всегда дважды в день выходил гулять, даже если не работал лифт, а там только лежание на кровати… И потом был там такой эксцесс. Ночью в палате, где лежал Жорж Абрамович, кому-то стало плохо, он никого из персонала не смог дозваться, ни сестру, никого, и мужчина умер. Это очень угнетающе подействовало на Жоржа Абрамовича… Морально он был подавлен, и мы забрали его домой».[101]
Конечно, в ГРУ хотели как лучше, и не их вина, что в данном случае получилось, как… иногда у нас бывает… Ведь до этого Жорж «был прикреплён» к ведомственной поликлинике, обслуживающей ГРУ. Прикрепление к этой поликлинике являлось одной из форм «поощрения» наряду с грамотами и значками.
И Жорж был очень доволен этой «привилегией». По сравнению с поликлиникой, в которой он лечился «до признания», это было медучреждение гораздо более высокого класса. Жорж говорил о нём с восторгом.[102]
После «признания» ГРУ, по словам В. Лоты, не оставляло своим попечением Жоржа до конца его жизни. В своей статье «Звезда «Дельмара» он написал:
«Наша последняя встреча с Жоржем Абрамовичем состоялась незадолго до его кончины. Произошло это 25 декабря 2005 г. в его день рождения. Жоржу Абрамовичу исполнилось 93 года. Большая и красивая жизнь этого мужественного и доброго человека, умевшего любить близких, уважать товарищей и бескорыстно любить Родину, завершалась. Он это предчувствовал. Поднимая бокал с вином, он спросил:
– Вы напишите о нас новую книгу?
Я ответил утвердительно.
Жорж Абрамович сказал:
– Можно будет назвать и мою фамилию…»[103]
Это описание Лоты его последней встречи с Жоржем «незадолго до его кончины» вскрывает некоторые особенности работы ГРУ с Жоржем в последние годы его жизни. Лота общался с ним по «служебному заданию», которое считалось настолько важным, что о его подробностях в режиме «on line» докладывалось высшему руководству ГРУ. Это очевидно из следующего факта. Журналистка Лариса Кафтан (член «президентского пула» журналистов, допущенных на церемонию награждения Жоржа) на следующий день после торжественной церемонии рассказала читателям «комсомолки»:
«А почему нельзя было наградить этого человека при жизни? – спросила я начальника ГРУ Корабельникова. Он ответил, что при жизни Коваль просил не раскрывать «ни имени, ни действий». – За несколько дней до смерти, – рассказал Валентин Корабельников, – Жорж Абрамович позвал к себе коллегу и сказал: «Теперь вы можете обо мне говорить»».[104]
Как видно из ответа Корабельникова, у него в памяти в таком виде сохранился доклад о якобы состоявшейся по просьбе Жоржа беседе с ним «коллеги» из ГРУ (т. е. Лоты) «за несколько дней до смерти» Жоржа. Сам Лота позже (почти через год) указывает «точную дату» этого разговора – 25 декабря 2005 года. Таким образом, в литературе закрепляется и факт, и содержание разговора, в котором Жорж «снял свой запрет» на раскрытие информации о себе.
Этой версии поверили. Так, Б. Сарнов, ссылаясь на статью Л. Кафтан, уже уверенно пишет:
«Похоже, что этот секрет <то, Жорж был атомным разведчиком» – Ю. Л.>, переставший быть секретом лишь совсем недавно, Солженицын и в самом деле узнал более чем за полвека до того, как Коваль разрешил себя рассекретить».[105]
И сегодняшний читатель, углубляющийся в подробности биографии Жоржа, после статей Л. Кафтан, В. Лоты и книги Б. Сарнова, конечно считает, что длительная задержка решения вопроса о «рассекречивании» Жоржа (и, следовательно, о присуждении ему соответствующей награды!) произошла только из-за упорного нежелания самого Жоржа прижизненной славы.
Правда, достоверность этого ключевого последнего разговора Жоржа с Лотой в «нашей» ветви альтерверса и именно в этот день, вызывает серьёзные сомнения.
Дело в том, что в тот день племянник Геннадий с женой Верой приехали из Воскресенска достаточно рано (ездили поутру, чтобы избежать московских пробок), и только до их приезда могли быть какие-то визитеры, а после приезда их не было точно.
Что касается других дней, то, как вспоминает Гита Шаевна Коваль, которая в это время ухаживала за больным Жоржем Абрамовичем, утром какого-то дня, близкого по дате к 25 декабря, действительно приходили двое сотрудников ГРУ:
«Ю. Л. Последний на сегодня вопрос. 25 декабря 2005 года был ли кто-нибудь в доме из гостей, кроме тех, кто изображен на последней фотографии?
Г. Ш. К. А почему у Вас такой вопрос?
Ю. Л. Вопрос связан с тем, что Лота в одной из своих книг написал, что он был на последнем дне рождения Жоржа Абрамовича.
Г. Ш. С. Да был разговор, что они приходили. Это было или накануне, или утром 25 декабря. Мы собрались во второй половине дня.
Г. Ш. К. При мне двое мужчин приходили.[106]
Ю. Л. Спасибо! Это важная подробность… И тогда ведь Жорж Абрамович ещё вставал, принимал…
Г. Ш. С. Да, у него была ясная память до последнего…»[107]
Как уточнила позже Гита Шаевна, она встретила гостей в прихожей и проводила к Жоржу Абрамовичу. Одним из них и мог быть В. Лота, описавший свой последний разговор с Жоржем Абрамовичем «за бокалом вина», хотя Гита и не узнала его ни по фотографии с Жоржем в ГРУ, ни по фотографиям с торжественного заседания 17 декабря в РХТУ.
Гита на этой мужской беседе не присутствовала, но не помнит, чтобы она подавала бокалы для вина гостям и, тем более, тяжело больному Жоржу Абрамовичу…
О чём конкретно шла эта последняя беседа Жоржа со своими «официальными историографами», сегодня точно знать невозможно – это пока «белое пятно» в истории их отношений.
Можно предположить, что Жорж, хорошо знавший русскую классическую литературу, догадывался о намерении гостей склонить его
«…рассмотреть ближе свой долг и обязанность земной своей должности, потому что это уже нам всем темно представляется, и мы едва…»[108]
Но, как очень глубоко и образно сказал сам Жорж Абрамович,
«пусть в истории лучше будет больше белых пятен, чем чёрных страниц».[109]
А о том, кто исполняет обязанности «официального биографа Ж. А. Коваля», было известно не только самому Жоржу, но и, с его слов, некоторым из его хороших знакомых. В подтверждение этого сошлюсь на авторитетное свидетельство И. К. Шмульян.
Кандидатскую диссертацию Ирина Климентьевна подготовила, работая лекционным ассистентом на кафедре ОХТ, при деятельном участии и помощи Жоржа Абрамовича (он, вместе с Д. А. Кузнецовым, был соруководителем её диссертации) осталась после защиты на кафедре, и стала соратницей Жоржа по созданию знаменитого курса «Автоматизация химических производств». Их многолетнее дружеское общение было настолько доверительным, что Жорж Абрамович делился с ней не только научными идеями, но и «делами житейскими».
В беседе со мною в 2006 году вскоре после смерти Жоржа Абрамовича она рассказала о том, что, как говорил ей сам Жорж, кроме В. И. Лоты были и другие претенденты на его воспоминания, но он обещал никому больше не рассказывать.[110] Почему – он, конечно, не сказал.
Мы же теперь попытаемся разобраться в том, почему Жорж Абрамович дал такое обещание, что происходило в его жизни в это время, поскольку все вышеизложенное о возникновении после почти полувекового разрыва тесных взаимоотношений между ГРУ и Жоржем Абрамовичем, должно даже Винни-Пуха, в голове которого, как известно, только опилки, натолкнуть на мысль о том, что «это ж-ж-ж… – не спроста!»…
А шарабан мой – американка!
Поскольку события личной жизни Жоржа Абрамовича в 1998–1999 гг. известны мне только со слов его ближайших родственников, которые до сих пор составляют большой и дружный «ковалевский клан», я не буду детализировать персональные источники тех или иных конкретных фактов. Слишком близко ещё это время и слишком личные затрагиваются вопросы.
Поэтому я решил основывать анализ ситуации по той картине, которая сложилась у меня после многочисленных бесед с действующими лицами того периода биографии Жоржа Абрамовича и на основании тех документов, которые оказались мне доступны.
Я осознаю, что многие принципиально важные факты и события всё ещё скрываются как в архивах «компетентных органов» России и США, так и в каких-то частных архивах. После их обнародования можно будет построить другую эвереттическую сеть волокон судьбы Жоржа Абрамовича, тоже реальную, но другую.
А пока… Год 1999 был для Жоржа Абрамовича одним из самых тяжёлых в жизни… Конечно, сложные (и сложнейшие!) периоды бывали у него и раньше, но в 1999 году ему было уже 85 лет, а в этом возрасте переносить жизненные невзгоды гораздо труднее, чем в молодости.
Очередная полоса невзгод началась в 1995 году. Трагически погиб Денис Рудаков, только что демобилизовавшийся из армии ВДВ-шник, прошедший службу в Югославии, которого Людмила Александровна почти с самого его рождения (преодолевая весьма непростые отношения с его матерью) растила и воспитывала. Жорж Абрамович и Людмила Александровна считали его своим внуком.
Через какое-то время (где-то в конце 1995 г.) в квартире Ковалей появился (и поселился!) Валерий Рудаков,[111] отец Дениса, да не один, а с новой женой. Это не только не облегчило, но во многом ухудшило бытовую обстановку в доме и ещё больше отяготило Жоржа Абрамовича.
Особенно тяжело переживала смерть Дениса Людмила Александровна, в результате чего в мае 1996 г. она перенесла тяжелый инсульт и в течение нескольких лет перед кончиной нуждалась в постоянном уходе.
Состояние её всё время ухудшалось, и в 1998–1999 гг., когда она оказалась в положении постоянно лежачей больной, Жорж Абрамович практически один ухаживал за ней. Та минимальная помощь, которая оказывалась четой Рудаковых, с лихвой «окупалась» неудобствами совместной жизни с ними, а присутствие огромного, лохматого, с постоянно лезущей шерстью дворового пса Джека, и двух «домашних декоративных крыс», оставшихся в квартире после «зоологических увлечений» юного Дениса, только добавляло хлопот.
Конечно, как могли помогали «воскресенские Ковали» – племянник Геннадий и его жена Вера. Но и у них в этот период были серьезные проблемы и со здоровьем, и с работой.
Геннадий был в это время начальником цеха по производству фосфорной кислоты Воскресенского химического комбината, а что такое «борьба за собственность» промышленных предприятий в «лихие девяностые», тем, кто это пережил, рассказывать не нужно, а тем, кого события такого рода лично не затронули, скажу просто – работа в таких условиях поглощала очень много сил и нервов.
Часто навещать «дядю Жоржа и тётю Милу» воскресенцы не могли. К тому же, в силу ряда причин, приезд из Воскресенска в Москву, как правило, проходил «обыденкой» – утром выезд из Воскресенска, глубоким вечером – возвращение. (Среди этих причин была и элементарная житейская – в маленькой двухкомнатной квартире в присутствии Валеры и его жены просто негде было спать!). И эффективная помощь в эти годы заключалась в привозе каких-то «объёмных» пищевых припасов и в освобождении Жоржа для его походов в различные «конторы» по бытовым делам. А такие дела были, и они тоже требовали и времени и нервов и от Жоржа Абрамовича, и от Геннадия. Да ещё летом, изредка, Жорж просил Геннадия: «Свози меня на дачу! Хоть на денёк!».
Но основные тяготы ежедневного ухода за лежачей больной женой нёс все-таки сам Жорж Абрамович, а каких это требует сил, знают только те, кто прошёл через такое испытание. При этом Жорж отвергал все варианты «наёмных сиделок» – свою Милу он не хотел доверять никому…
26 мая 1999 года Людмилы Александровны не стало. Умерла она в больнице, пролежав 4 дня в коридоре (мест не было) и практически не приходя в сознание.[112]
Похоронили ее на Даниловском кладбище, в могилу ее матери – Татьяны Васильевны Ивановой. Скромные поминки на квартире готовили Вера и её дочь Майя, любимая внучка Жоржа Абрамовича, тогда студентка, жившая в общежитии…