Воспоминания Пьера Изместиефф, потомка русского княжеского рода Долгоруких и французского рода Блукет, талантливого шпиона, успешного бизнесмена, любителя и ценителя красивых женщин

Глава 4

После поступления в лицей, уже в первом классе, я быстро освоился, и у меня появилось немало новых знакомых. Я расширил круг моих приятелей, и иногда меня приглашали на сюрприз-пати, ритуалы которых не отличались от марракешских. Там тоже проигрывались пластинки «45 оборотов»: медленных танцев и рок-н-ролла, и не только новинки, но и классика, как Плэттерс, Поль Анка и Элвис Пресли.

Учился я не блестяще, но хорошо – просто не сильно напрягаясь. Жизнь в семье Стогофф была радостной, ко мне относились прекрасно, я с удовольствием помогал в магазине Эме, где мне больше всего нравилось уговаривать посетителей, пришедших за канцтоварами, купить еще пластинки Эдит Пиаф, Джорджа Брассенс, Рей Чарльза и Шарля Азнавура. Иногда я ездил в Марракеш навестить бабушку, дядю Витю и друзей, и к дедушке в Рабат.

Наступил конец года, это время держать первый экзамен (по-французски – бакалавриат). Мы готовились очень серьезно, ходили на дополнительные занятия к репетиторам по математике и физике. Я очень переживал, волновался, и в ночь перед первым экзаменом не смог заснуть.

Экзамены длились несколько дней и по всем предметам. Через несколько дней после окончания экзаменов всю ночь перед оглашением результатов мы ожидали перед издательством местной газеты, которая их публиковала в утреннем выпуске. Чтобы занять себя чем-то – мы хулиганили: бросали на прохожих петарды, пили виски и пели грубые песни. Все это проходило под строгим наблюдением полиции. Самых шумных сажали в фургон (закрытый грузовичок), чтобы они успокоились. Я решил рискнуть, добрался до фургона, отворил дверь и освободил «арестантов», которые сразу разбежались. Но меня поймали, посадили на освободившееся место и еще присоединили несколько вновь пойманных громких балагуров. Всех отвезли в Центральный комиссариат полиции, где нас заперли под замок.

К утру пришел комиссар с газетой. Я был единственный среди сидевших, кто выдержал первый экзамен. Меня сразу поздравили и освободили. Я позвонил Мишелю Стогофф, чтобы он приехал за мной, и мы потом уехали.

15 января этого года мне исполнилось 18 лет. Моя бабушка Елена попросила меня приехать к ней. Она хотела поговорить со мной на серьезную тему. Когда я приехал, бабушка рассказала мне новость, которая меня ошеломила: мой отец не Юра Изместиефф, а Хорст Пульман, сын моей крестной матери, которая навещала меня в Нюрнберге.

Должен честно признаться, что я этому даже обрадовался. В моей голове все встало на свои места и появилась ясность. Теперь я понял, почему тетка Катя относилась ко мне хуже, чем к сестрам: не зря я жил отдельно от семьи Изместиефф, с которой я общался очень редко. Бабушка подсказала мне: «Напиши письмо своему «новому отцу» в Лейпциг», – что я немедленно и сделал. Через пару недель я получил ответ – длинное и напечатанное на машинке письмо. Хорст Пульман рассказал, как ему было плохо, когда вернулся с Русского фронта, где он служил военным врачом. Он узнал, что его любимая женщина замужем, и что она была навсегда потеряна, а его сын – стал сыном чужого человека.

Это случилось потому, что он, будучи офицером Вермахта, не получил разрешения жениться на иностранке. После моего рождения его отправили на Русский фронт, где он пропал без вести. Никаких новостей о нем не было, и все подумали, что он погиб. Моя бабушка Елена, дядя Витя и мама покинули Лейпциг и попали в лагерь Фишбек, где и познакомились с Юрой Изместиефф. Мой «новый отец» написал, что он женат и имеет двух дочек – моих сестер, которых я никогда не видел. Он написал, что сильно болеет и не знает, сможет ли меня снова увидеть. Через несколько дней пришло новое письмо из Германии от моей бывшей «крестной», а теперь новой бабушки. Хорст Пульман скончался. Я видел моего отца всего один раз в жизни, не зная, что он мой отец.

Во время этой поездки в Марракеш родился план: поехать летом втроем – Филипп Кайер, Андре Пабст и я – на машине Филиппа во Францию через Испанию. Филипп был на год или два старше нас, уже помогал родителям, которые были дантистами. Мы определили бюджет поездки, каждый внес одну треть (мне помог внести мою долю дед), и по окончании занятий мы отправились в путь. Сначала мы доехали до Танжера, потом сели на паром и добрались до Гибралтара. Побывали на скале, увидели обезьян. Чтобы выглядеть элегантно во Франции, мы купили себе кое-какие вещи в этом английском городе, в котором была беспошлинная торговля. Там же мы запаслись дешевым бензином, переехали границу и очутились в Испании. В то время испанские дороги были в плохом состоянии. Управлять машиной приходилось очень внимательно, чтобы не проколоть шину в очередной яме. Питались мы испанскими закусками, спали на пляже в Tорремолинос. Так мы доехали до Гранады, посетили Алямбра – шедевр арабской архитектуры, и доехали до Мадрида. В это время стояла невыносимая жара, даже для нас, привыкших к горячему марракешскому лету. Мы переночевали в Casa de huespedes (комната для гостей у местных жителей), сходили в музей Prado. Все было очень недорого, даже для нашего скромного бюджета. После Мадрида остановились в дешевой гостинице в San Sebastien, и на следующий день мы оказались уже во Франции у французских басков, в курортном городке Оссегор – цели нашей поездки. Там мы здорово провели время.

Днем мы купались и валялись на пляже, а вечером мы отправлялись на дискотеку знакомиться и флиртовать с девушками, но не больше – несмотря на то, что у меня впервые появилась возможность не только пофлиртовать с немецкими красавицами. Но ничего большего не было, я еще не был готов.

Ночевали мы в спальных мешках в сосновом бору среди высоких папоротников. Редко ходили в рестораны, добывали консервы, ели фрукты и готовили себе бутерброды. Пишу «добывали», чтобы признаться, что чаще всего мы их воровали у несчастных коммерсантов. Главным добытчиком был я. Дошло до того, что мне составили список, который я умудрился «получить», ничего не истратив.

Произошел такой случай. «Заказали» у меня три пары кроссовок, и я их «добыл». В этот день, ночью на дискотеке, мы встретили грустную девушку и спросили причину ее плохого настроения. Она поведала нам свою историю. В магазине, где она работает, украли три пары кроссовок и ей придется расплатиться за них из своего скромного жалованья. В результате мы, пристыженные, незаметно возвратили кроссовки в магазин. Через две недели тем же маршрутом поехали назад. На Гибралтаре я купил деду в подарок три белых рубашки. Но они ему, к сожалению, не понравились, и носить их пришлось мне, несмотря на то что размеры у нас разные.

Начался последний год учебы в лицее. У меня был уклон по математике и физике, поэтому меня записали в класс «Matelem 1», кстати, единственный в котором учились девушки. Одна из них была писаной красавицей, звали ее Mари-Терез-Зубилага. Скоро мы с ней начали дружить, я стал ухаживать за ней, но серьезный роман начался только в следующем году. У ее папы было три сестры, а у мамы три брата. Все поженились между собой, семья была настоящим племенем. Дети были все красивыми и похожими друг на друга. С Mари-Терез мы иногда ездили вместе на сюрприз-пати (ее родители имели автомобиль Renault Dauphine, а у меня машины не было).

До окончания первого триместра после совсем незначительного конфликта с главной преподавательницей – я сдал с опозданием домашнюю работу по математике – я внезапно решил покинуть класс математики и перейти в класс философии этого же лицея. Я сходил в администрацию и, к моему удивлению, моя просьба была удовлетворена. В тот же день я попал в класс преподавателя Николаса, прямо на контрольную по философии. Пришлось без подготовки писать на протяжении 2 часов контрольную работу. Когда через несколько дней Николас вернул нам наши работы с его оценками, все были удивлены и я в том числе. Я получил 10 из 20 баллов – это вторая из лучших оценок в классе.

Со своими театральными манерами Николас пользовался среди нас огромным авторитетом. Перед ним тряслись и больше всего побаивались быть вызванным к доске, где приходилось перед всем классом отвечать на его сложные вопросы.

Все мы помним его прическу: один-единственный пучок длинных волос, которым он обматывал голову. Преподавал он бесподобно. Слушали мы его с открытыми ртами, тщательно записывая его лекции. В классе были прекрасные ребята, которые сразу приняли меня как своего. Я очень близко сошелся с Марселем Гиро, Пьером Мотте, Аланом Полиззи, Ивом Жерменом. Они меня в свою очередь познакомили с Эриком Дальстеном, Жераром Блюшем, Mишелем Савин, Чарли Малка, Раулем Гарсия. С Жаком Пуйолем я уже был знаком по городу Мазаган.

С одними мы ездили на пляж, с другими бывали на касабланкских дискотеках в Анфе, с третьими обсуждали и перестраивали мир на террасе кафешки на площади Мер-Султан или в кафе-мороженое Оливери.

С Марселем, высоким, красивым и харизматичным мужчиной (он выглядел старше своего возраста), можно было разговаривать на любую тему, при условии, что обязательно рассматривался вопрос о самых классных автомобилях.

Пьер Мотте – сын очень милого банкира – вел, наверное, самый шикарный образ жизни. Его привозил в лицей шофер на черно-белом автомобиле банка. Скоро он стал заезжать и за мной, что было очень любезно с его стороны, так как дом Мишеля Стогофф, где я тогда жил, был совершенно ему не по пути. Когда мы шли на дискотеку Calypso, папа вручал ему достаточно денег, чтобы он мог пригласить меня и Поля Мондель, его близкого приятеля.

Мишель Фабр и Ив Жермен всегда носились вместе и были неразлучными друзьями. Жили они неплохо, оба имели автомобили и могли себе позволить по субботам ужинать на дискотеке L’Abreuvoir.

Эрик имел шведские корни, и был самым начитанным. Он мог рассказывать о любом романе. Он тесно общался с Mишелем Савин и его семьей. Жерар Блюш был самым успешным ухажером – все девушки были его. Он был не только настоящим плейбоем, но и отличным фотографом. Рауль Гарсия – очень умный и самый веселый, он уже ухаживал за Патрисией Сампере, на которой он женился чуть позже.

Жак Пуйоль обожал дискутировать, делал это с большим талантом даже по-арабски. Его папа работал там же, где дедушка, в Mobil Oil. Он начинал ухаживать за Мадлен Пелло, двоюродной сестрой Mари-Терез-Зубилага.

Если у вас хватит терпения, дорогой читатель, вы увидите, что почти со всеми приятелями тех времен у меня продолжались разные приключения и события. На тот момент я был самым бедным среди моих приятелей. Но все меняется в жизни, и я расскажу вам об этом в дальнейшем. А тогда у меня не было родителей, хорошей одежды, машины, французского паспорта…

Но это меня абсолютно не задевало, а ребята относились ко мне нормально. Многие знали, что я одевался на толкучке Derriere les Planches – за доками по-русски. Там продавалась дешевая одежда, а иногда уже ношеная. Нужно было торговаться, и я научился это делать лучше всех. Вещи примерял прямо на улице. Примеряя раз уже ношеные брюки, через несколько дней я начал чесаться в самом неприличном месте. Недолго думая, я понял, что получил вшей. Избавился от них, когда жил у деда, при помощи порошка от вшей из ветеринарной клиники для собаки деда.

С двумя коллегами – Кердуди и Салама – ближе к концу лицея решили организовать выпускной бал. Не помню, как возникла эта мысль, прецедента не было. Очень серьезно взялись за дело, которое требовало многих хлопот: получить у администрации города дешевый доступ к праздничному залу (мне удалось получить это бесплатно), договориться с двумя оркестрами, чтобы обеспечить живую музыку, подписать выгодные договора с Coca Cola и прочими лимонадными производителями, закупить вино и фрукты, чтобы в двух огромных бочках приготовить «сангрию». Обо всем этом мы договорились и получили все в кредит, не забывая самое главное – дать рекламу, повесить во всех молодежных местах наши рекламные плакаты.

К нам пришла вся студенческая молодежь города. Плата за вход была 1500 франков за все, кроме водки и виски, за которые нужно было платить отдельно. Выручка составила больше миллиона франков, а прибыль была примерно 900 000 франков. Это по 300 000 франков на каждого из нас. Мы сразу приобрели подержанные автомобили. Я купил красивый купе «Плимут» синего цвета с белой крышей.

К сожалению, наша беспредельная радость быстро закончилась жуткой новостью – Кердуди разбился насмерть на рабатской дороге.

Я стал жить шикарно. Заказал себе классные пиджаки черного и белого цветов из матрасной ткани у портного, серые брюки, белый костюм, о котором я мечтал всю жизнь, а еще я купил себе дорогую замшевую куртку. На трех разных дискотеках – Calipso, Abreuvoir, Zoom – у меня были свои бутылки виски. Приглашал на дискотеки девушек и даже иногда заказывал сигары.

Я отправился в Марракеш показать бабушке мое приобретение и похвастаться перед местными друзьями. По дороге было пару случаев, где из-за «лысых» шин улетел с дороги и проехал между деревьями – родился в рубашке!

В Марракеш приехал только на три дня, но прекрасно погулял. Пригласил пообедать моих друзей Мишу Миркович, Майку Безак (к моему большому сожалению, встретиться с Даниелем Израелем и Даниелем Мюллер не удалось, их в городе не было).

После обеда мы расположились в кафе Les Negocians. Мимо нас прошли три красивые девушки примерно лет двадцати пяти. Напоминаю читателям, что мне в январе этого года исполнилось 19 лет. Мы встали и пошли вслед за ними, догнали и познакомились, заведя милую беседу. Оказалось, что они приехали танцевать в казино. Мы тут же договорились встретиться с ними после их выступления в казино примерно в 12 ночи. Местом встречи выбрали то же кафе, в котором мы сидели, когда увидели девушек. Они пришли вовремя, и мы спустились на дискотеку, недалеко от кафе. Там я пригласил танцевать самую красивую из девушек – у нее было платье с большим декольте.

Мы танцевали медленный танец, я уже начал с ней флиртовать. Оглядевшись, я увидел, что все смотрели на нас и, думаю, сильно завидовали, тем более, на дискотеке было много моих знакомых. Мы танцевали, сильно прижавшись друг к другу, и целовались. И тут я почувствовал что-то неладное. Оказалось, что это мужчина – травести, который приехал делать карьеру. Мне стало так плохо, что я выбежал в туалет и там меня вырвало. Это был мой первый и последний гомосексуальный опыт, которого мне хватило на всю жизнь.

Когда я вернулся за стол, Бамби (так ее или его звали) извинилась, достала из сумочки свою фотографию и написала пару милых слов.

Позже я выехал обратно в Касабланку и управлял автомобилем теперь очень осторожно. Добрался без происшествий. Но скоро в моем авто начались первые поломки. Вдруг пропали первая и задняя скорости, двери перестали закрываться на ключ. Но мне нужно было навестить деда. Я отправился на машине в Рабат. Подъезжая к дому деда, у меня отказали тормоза. Дед посмотрел на мою машину и, недолго думая, позвонил какому-то знакомому дилеру, который торговал подержанными машинами.

Поехали к дилеру конвоем: дед впереди, гудя клаксоном на перекрестках, чтобы нас пропускали. Доехали до дилера, он осмотрел машину, открыл даже багажник, из которого выскочила крыса. Машина обошлась мне 80 000. Он нам дал за нее 40 000, из которых, как признался позже дед, 20 000 были его. Он просто хотел, чтобы я меньше расстроился.

Деду я показал фото Бамби. Ему эта история очень понравилась, он забрал фото, и я скоро узнал, что он показал это фото своим друзьям и рассказал о моем приключении. По возвращении в Касабланку, я купил себе черный Velosolex.

Что касается учебы, то год для меня завершился благополучно. Я получил аттестат зрелости по философии. Правда, я ожидал оценку «хорошо», но, к сожалению, не получил даже «довольно хорошо». Помню, что моему приятелю Пьеру Мотте пришлось сдавать дополнительный устный экзамен, который проходил в Рабате. Пьер и его отец попросили меня поехать с ними, чтобы по возможности помочь, и у меня получилось. Я зашел в зал вместе с Пьером, ему выдали листок с вопросами, над ответами он мог подумать некоторое время. Он сел за свою парту, я за ним и шепотом рассказал ему материал. Пьер сдал экзамен успешно, что особенно обрадовало его папу.

Летом я решил прокатиться автостопом по Европе. Деньги были. Поставил себе испанскую и французскую визы и отправился в дорогу. В Танжере купил билет на паром в Гибралтар. Зашел на паром и вдруг приятный сюрприз: встретил моих добрых приятелей, братьев Джусто. Они тоже ехали в Европу, но на своей машине Simca. Они сразу предложили мне присоединиться к ним, и я, конечно же, согласился.

Мы довольно быстро проехали Испанию и отправились на Лазурный берег Франции. Спали иногда на диких пляжах в палатке, но чаще всего палатку устанавливали в кемпинге. Ходили на дискотеки в Ницце, Каннах, ездили в Монако, катались на картах. Как-то раз удалось познакомиться с очень красивой англичанкой, которая путешествовала одна автостопом. Она была похожа на Софи Лорен, и с удовольствием присоединилась к нам. Каждый из нас мечтал пофлиртовать с ней, но мы договорились между собой, что будет открытая игра – кому улыбнется фортуна, остальные не в обиде. Выиграл это соревнование ваш покорный слуга, я думаю потому, что я говорил прилично по-английски. Братья позволяли нам проводить время в палатке одним, хотя все ограничилось только флиртом. Роман с «Софи Лорен» длился три дня. Ей нужно было возвращаться в Англию, но она оставила мне свой адрес, и мы еще долго переписывались.

Братья Джусто решили поехать в Швейцарию. У меня не было визы, но мы решили рискнуть. В Базеле пограничники меня, естественно, не пустили, но братья поехали по маленьким дорогам, на которых не было пограничников, и нам удалось въехать в страну.

Добрались мы до курорта Гштад. Однажды мы поехали в кондитерскую за пирожками. Не успели войти в магазин, как дверь открылась и вошла элегантная и красивая женщина лет тридцати. Она меня буквально загипнотизировала. Когда она вышла из кондитерской, я сразу последовал за ней и поравнявшись, заговорил по-немецки – могу ли я поехать с ней. Она согласилась. Я быстро отлучился к братьям, объяснил ситуацию и договорился, что встретимся в кемпинге, где мы остановились. Я поехал с неизвестной женщиной в неизвестном направлении.

Мы ехали в машине, разговаривали, и вдруг она меня спросила: боюсь ли я собак. Я ей рассказал про свою овчарку. Мы доехали до большого шале, где нас встретил ее безобидный пес. Зашли в зал, выпили по рюмочке и начали танцевать под красивую музыку. Не прошло и пяти минут, как она меня повела за руку к себе в спальню и там произошло то, что я давно ожидал. Я расстался со своей невинностью и стал мужчиной.

Оказалось, что она была манекенщицей, дружила с Марлен Дитрих, любила ночную жизнь, рестораны. Она была очень добрым и замечательным человеком. В ее шале были свободные комнаты, и в тот день братья Джусто тоже поселились у нее в доме. Но Грета (так звали замечательную красавицу) и я жили отдельно от братьев. Вечером я садился за руль ее машины и отвозил в рестораны, по ее желанию. Пока я сидел за рулем, она нежно гладила меня. Когда мы входили в рестораны – на нас все оборачивались и смотрели, тем более что многие ее знали. В общем, мы с ней пользовались вниманием, хотя я был в то время очень застенчивым и сильно краснел, но пытался держать планку. Платила за все Грета, не позволяла мне тратить деньги, понимая мое финансовое положение.

Братьям Джусто скоро стало скучно, и мы решили покинуть Гштад. Грета умоляла нас остаться, говорила мне, что хочет ребенка, что для этого нужно провести вместе несколько ночей и дней. Но нам нужно было ехать, мы оставили свои адреса и уехали.

Потом Грета мне много писала, приглашала к себе, предлагала купить билет в Швейцарию, чтобы я приехал. Она мне очень понравилась, но ее желание родить ребенка меня очень сильно напугало. К сожалению, больше мы с ней не виделись, но я запомнил ее на всю жизнь, и до сих пор жалею, что не удалось познакомиться с Марлен Дитрих.

С братьями Джусто я потерял связь, когда они уехали из Марокко. С удовольствием бы встретился с ними, хотя, может, встреча еще впереди…

Глава 5

По возвращении в Марокко мне нужно было принять важное решение о выборе жизненного пути. Идти работать или продолжать учиться? Если поступить на второй бакалавриат, который, к слову сказать, был очень сложным, а успешно проходили только примерно 20% поступающих, можно было по окончании очень прилично устроиться работать. Причем место можно было найти не только в Марокко, которое на тот момент уже добилось независимости, но и во Франции. Дальнейшая учеба давала возможность «выбиться в люди». И я выбрал свой путь – буду «выбиваться в люди».

Мне нужно было определиться – куда идти учиться, в какое образовательное учреждение, и это был непростой вопрос. Во-первых, мне это должно было нравиться, а во-вторых, по окончании учебы и получении профессии, позволяло бы зарабатывать на жизнь. Жить у Миши Стогофф я больше не мог. У них поселилась сестра Эме – Жоржетт.

Идти на подготовительное отделение в «НЕС», это Высшая французская коммерческая школа – было самым привлекательным вариантом. Я принял решение записаться на факультет права и экономики в Касабланке, на кафедру экономики. Туда записались не более двадцати студентов. Кроме учебы я устроился на работу репетитором-надзирателем в Технический лицей за приличную зарплату.

Некоторые предметы на факультете для обеих кафедр (и юридической, и экономической) были общими. На кафедру права пошли мои приятели Марсель Гиро и Ив Жермен.

Жил я в интернате лицея Lyautey, где организовал себе уютный уголок около лестницы, на последнем этаже. Там жили студенты подготовительных классов для высших инженерных школ Франции – Ecole Polytechnique, Ecole Centrale, Arts et Metiers и прочих. Мне приходилось жить очень скромно, так как дед мне больше не помогал. На тот момент мы были в ссоре. Мне помогали как могли бабушка и дядя Витя. А свою зарплату я еще не получал из-за французских бюрократических препон.

Я успевал работать и учиться, даже подрабатывал в качестве сомелье на дискотеке Zoom. Примерно через три-четыре месяца мне наконец-то выплатили зарплату за весь период, и я смог снять трехкомнатную квартиру. В ней я с пяти до семи давал частные уроки для школьников. Доход от этого «бизнеса» был невелик, так как конкуренция была высока, и найти учеников было непростым делом.

В свободное время я продолжал ухаживать за Мари-Терез, бывал вхож в ее семью, где часто виделся с Жаком Пижолем, который навещал Мадлен. Мари-Терез, не сдав бакалавр по математике, перевелась на другую кафедру по экспериментальным наукам, «Sciences-ex» на нашем жаргоне.

На пасхальные каникулы 64-го года Пижоль и я получили разрешение от родителей Мадлен и Мари-Терез поехать с девушками в Мдик в Марокко на Средиземное море, под наблюдением двоюродного брата Фанфана Марти. С нами поехал еще Ролан Марлик. Мы жили в палатках, рыбачили, готовили рыбу на мангале. Пойманную рыбу нужно было быстро готовить, иначе ее съедали до костей голодные осы. Иногда для разнообразия мы открывали консервы, привезенные с собой. Помню, как мы смеялись, когда обнаружили, что определить, какие консервы мы открываем, стало невозможно, так как Ролан и Фанфан, ради шутки, сорвали все этикетки с банок. Меню с этого момента мы определяли «вслепую».

У родителей Мари-Терез и Мадлен было две дачи на море около Федалы, километрах в тридцати на север от Касабланки. Мы часто туда ездили на выходные. Загорали на палящем солнце, купались, ныряли под мощные, высокие волны Атлантического океана.