Боевое оружие богемы
Туда я и привел Тима.
– Молодец, соображаешь! – наконец-то расщедрился он.
– Тебе же врач нужен! – испуганно вопил я.
Он махнул рукой.
– Дай бумагу и карандаш. Я напишу, что надо. Возьмешь в аптеке…
Тим нацарапал дрожащей рукой приличный список. Его, правда, пришлось переписать – на листок обильно капала кровь…
Кое-как обработав и перебинтовав Тимкино растерзанное тело, сняв предварительно окровавленные лоскуты одежды, я оставил его на попечение пса, который не отходил от раненого ни на шаг. Сам же поехал в аптеку, размышляя на ходу, не вернуться ли в тот подвал, и не пристрелить ли всех там оставшихся?..
– У вас что – госпиталь на дому? – подозрительно спросила девица за аптечным прилавком, кинув взгляд на поданный список.
– Собака под машину попала… – не моргнув глазом, соврал я.
Девица сразу поскучнела и принялась метать на прилавок бутылки, коробки, шприцы, системы…
Я остолбенел. Только сейчас до меня дошло, КТО все это будет делать!.. Но я же не умею!..
Это я и выпалил первым делом Тиму по возвращении.
– Что, вообще ни разу не пробовал?.. – прохрипел он.
– Пару раз собак колол, и то – внутримышечно…
– Эх, жалко, что ты не наркоша…
Он еще и прикалывается!
– Может, Стаса позвать? – робко предложил я.
– Не время… – прохрипел он.
– …!
Тим показал, что и как делать. Руки тряслись, но – куда деваться? И я даже попал в вену…
Еще мне было приказано убрать все следы в доме и во дворе. И, вот ужас-то, пришлось мыть пол…
За такими хлопотами зарево за окном осталось незамеченным. А горел, между прочим, дом Иванова…
Утром меня разбудил ставший таким знакомым голос местного участкового. С ним был Петрович и еще куча народа. Я только моргал, мало что соображая спросонья… Уж больно ночка веселая выдалась!
Наконец, я стал воспринимать, что мне говорят. Пожар, три трупа…
Я замотал головой.
– Что?.. – удивился Петрович.
– Это не я… – чистосердечно признался я.
– Пить меньше надо! – разозлился Петрович. – Видел что-нибудь?
Я опять замотал головой.
– А может его… того?.. – спросил у Петровича какой-то розовощекий юноша в лейтенантских погонах.
– Совсем охренел? Тогда он тебя так товокнет, что сразу рядовым станешь! – заорал на пацана более опытный товарищ.
Я важно кивнул.
Процессия, наконец, отбыла.
– А пес твой где?.. – невинным голосом поинтересовался, уже в дверях, Петрович.
– Э… Ну, у собак сейчас, знаете ли, гон… Наверное, пошел удовлетворять естественные инстинкты…
– Как все в этом доме, – пробурчал Петрович.
В подвале я все рассказал Тиму.
– Хотел бы я знать, – прохрипел тот, – кто это сделал…
– Не я… – опять честно признался я. – Хотя был бы не прочь…
Тим изобразил разбитыми губами подобие улыбки.
Через несколько дней, уже совсем как заправский медбрат, я ставил системы, колол антибиотики, подкладывал, пардон, судно… И даже сам варил куриный бульон, которым кормил Тимку через соломинку. Кто бы видел!..
Знатный террорист вскоре пошел на поправку. Смотреть на него все еще было страшно, но голос уже прорезался, да и раны заметно затянулись… Оно и понятно: наши террористы и в воде не тонут, и в огне не горят!
Еще через неделю он уже отпихнул мою руку с судном, и сам, правда, шатаясь, поплелся в туалет.
О ходе следствия Петрович меня не информировал. Да мне и не до того было. Тим затребовал мой лэптоп. И опять что-то сосредоточенно изучал.
Как-то вечером, поглощая очередную порцию моей, по всей видимости, ужасной, стряпни, он вдруг изрек:
– Этого не может быть, потому что этого не может быть вообще…
– Ты это о чем?..
Он молча кивнул в сторону соседской дачи.
Интересно, чего не может быть?.. Е-мое, нет, с этим фруктом я точно в дурдоме окажусь!..
Между тем амурные дела Стаса набирали оборот. Об этом меня проинформировали девицы из его балета. Сам же боевой командир сохранял гордое молчание. Ну, понятно, в его-то годы первый раз по-настоящему втюриться… До друзей ли тут? И я позвонил сам…
– И?.. – задал я сакраментальный вопрос.
– Что? – прикинулся дураком Стас.
– Любовь-то как, говорю?
– А… Ты про это. Да нормально, вроде, все. Встречаемся…
– И все?..
– А что еще?
– Ну, как бы это спросить поделикатнее…
– Развратник ты старый!
– Значит – понял…
– Не дождешься, рассказывать не буду… Я не Вова…
– Да больно надо! А папик как?
– Скрипит зубами, но молчит, как ни странно.
Я довольно захихикал.
– Твоя работа? – насторожился Стас.
– Что ты, что ты! Он, наверное, сам все понял. Не каждый день к нему звезды домой приходят… – на всякий случай подлил я елея.
– Ясно, что-то ты темнишь…
– Да упаси бог! Просто за тебя радуюсь…
– У меня сейчас уши завянут от твоего сахарного голоса! Признавайся лучше…
– Не видел, не трогал, не брал! – заорал я. – Что вы все от меня каких-то признаний требуете?!
– Все – это кто?
– Петрович с оперативной бригадой…
– Да… – протянул Стас. – Это уже серьезно… Выкладывай…
– Ну, не по телефону же…
– Ладно, намек понял. Еду…
Через полчаса, на всякий случай – шепотом, я излагал Стасу события последних дней. Он молча слушал. Потом кивнул в сторону подвала…
– А ты откуда знаешь? – очумел я.
– Ну, что-то я все еще умею… – самодовольно признался Стасик. – И что говорит?..
– Не время, говорит…
– Ну, значит, еще – рано…
– А мне-то что делать?..
– Ничего. Петровичу – ври, а этому – не перечь. Дальнейшие инструкции получишь позже…
И, почему-то страшно довольный, Стас удалился, напоследок фирменно скрипнув дверью, как когда-то делал это в телецентре. А я снова остался один на один с опасным, по версии Петровича, террористом в подвале…
– Кто был? – спросил Тим.
– Стас…
– Что сказал?..
– Сказал, ври дальше…
Тим удовлетворенно хмыкнул. И все…
Вот, гады! А мне-то что делать?..
Как всегда, молча, Тим исчез. Обнаружил я это утром. А к вечеру… К вечеру у меня поднялась температура. И я слег самым банальным образом, напоследок, перед тем, как впасть в небытие, подумав, что все-таки, наверное, стоит принять аспирин… Очнулся только утром, не знаю уж, каким по счету, и крепко задумался – а очнулся ли?.. Во-первых, был я уже не на даче, а у себя дома, а во-вторых… Ну да, это и заставило задуматься, не глючу ли я: передо мной, с подносом в руках, стоял тот розовощекий лейтенантик, что приходил с Петровичем. А одет он был… Одет он был только в передник. Виталькин передник, в котором тот в былые времена готовил на кухне. Видимо, мой ошалелый взгляд заставил юношу прояснить обстановку:
– Мы с шефом поехали к вам на дачу кое-что прояснить… Видим – совсем неживой. Привезли сюда, вызвали врача. Меня оставили вас охранять. А я вот решил завтрак приготовить…
– Спасибо, – прошамкал я и снова уставился на его передник. Юноша потупился.
– А это одеть тоже Петрович порекомендовал? – наконец, выдал я.
– Нет, я сам… Пока вы спали, я тут кое-что посмотрел, почитал, ну, и решил, что вам так будет приятней… Мне одеться?..
– Что вы, что вы! – запротестовал я. – Зачем же! Мне очень даже приятно!
В этот момент он развернулся, пристраивая поднос на стол, и я убедился, что под передником действительно ничего нет. В смысле одежды. То, что там было, в одежде не нуждалось…
Лейтенанта звали Славой, мы быстро перешли на ты. Методы лечения он применял очень нетрадиционные, а потому я быстро пошел на поправку. Через неделю, увы, врач констатировал, что я здоров, как бык. Славе пришлось вернуться на работу… Но он обещал меня навещать…
Оставшись в очередной раз один, я томился от безделья. Позвонил Вове, которому уже настучали о моей болезни, успокоил, что совсем здоров, пытался доставать по телефону Стаса, но тот «ужасно торопился»… На свидание к своей докторше, надо полагать… С трудом родив целых три страницы сценария, я наконец, с чувством хорошо выполненного долга, завалился спать.
Среди ночи позвонило высокое телевизионное начальство. Впрочем, бывшее. Официально на тиви я уже не работал. Начальство почему-то говорило, заикаясь, называло меня по имени и на ты, чего раньше никогда не случалось, и просило приехать в какой-то спальный район (адрес я на всякий случай записал), прихватив какую-нибудь одежду…
«Везет же мне на голых мужиков в последнее время!» – думал я, прикидывая, что же из одежды взять. Для этого, прежде всего, пришлось представить высокое начальство в виде живого человека, что получалось очень плохо. Иван Васильевич Беглов являл собой типичный пример образцового руководителя. В советские времена он непременно был бы первым секретарем горкома комсомола. В наше же время его бросили руководить телевидением. В журналистике, надо сказать прямо, он не понимал ничего. Зато всегда держал нос по ветру, и безоговорочно выполнял все указания еще более высокого начальства. Представить его без пиджака и галстука было невозможно, казалось, что он даже спит при полном параде, образцово вытянув руки поверх одеяла.
И вот теперь я соображал, какой же размерчик нужен этому образцово-показательному типу. После долгих размышлений понял: да не маленький. Мальчик, судя по всему, спортом занимался всерьез. Я бросил в пакет Вовины джинсы и футболку, на всякий случай прихватил и его кроссовки, хотя об обуви речь не шла, и поехал в неизвестном направлении. Изрядно поплутав по хрущобам – ночь, спросить-то не у кого! – я, наконец, нашел нужный двор. Представить, что наш Ваня живет в расхристанном панельном доме, было выше моих сил.
Заглушив двигатель, я стал ждать явления высокого руководства. Конечно же, вспомнилась наша знаменательная встреча с голым Вовой в подземном гараже…
Наконец, из-за кустов вышел некто. Нет, не голый. В шортах и шлепанцах. Озираясь, подошел к машине.
– Саша?..
– Да-да, садитесь…
Иван Васильевич с опаской сели в авто и принялись одеваться. Интересно, что же случилось?.. Всегда такой идеально наглаженный, с укладкой на голове, а сейчас… Волосы торчат в разные стороны, щетина…
– Саша, – снова подало голос начальство, – мне… Мне спрятаться бы надо где-то…
Видимо, слухи о моей тимуровской работе дошли и до высоких кабинетов…
– Моя квартира подойдет? – спросил я. – Вряд ли кто-то, учитывая наши отношения, заподозрит меня в укрывательстве…
Он только кивнул…
– А вы что, живете в этом дворе? – решил удовлетворить я профессиональное любопытство.
– У меня же бабушки кинозвезды не было… – почему-то огрызнулось начальство. – И вообще, давай на ты…
– Попробую, хотя и сложно будет…
– ?..
– Понимаете, то есть понимаешь, как-то в детстве я попытался представить Ленина в туалете… Мысль показалась мне тогда такой кощунственной, что больше я не пробовал этого делать… Вот и с тобой так же. Мне никогда и в голову не приходило воспринимать тебя как обычного человека. Всегда при полном параде, всегда говоришь, то, что надо, никаких эмоций…
Была еще одна особенность, которая меня поражала в высоком руководстве: в очередной раз сообщая, что моя программа закрыта, он никогда не смотрел в глаза, а слегка поверх… Вроде и на тебя, а на самом деле – мимо. Так профессиональные манекенщицы делают…
– А ты случайно на подиуме не работал? – выпалил я, вспомнив эту особенность Ивана Васильевича, продолжая, пользуясь случаем, удовлетворять любопытство.
– Ты и об этом догадался? – удивился Ваня. – А как?..
– Взгляд характерный…
Иван тоже воспользовался представившейся возможностью и излил мне душу. Ну, как это обычно любили делать все в моем присутствии…
История его жизни была весьма непритязательна. Обычная семья, коммуналка. Мальчик Ваня занимался спортом. Особенно преуспев в гимнастике, он даже стал кандидатом в мастера спорта. С учебой отношения были не ахти. После школы – работа на заводе, у отца в цехе. Потом – армия. Вернулся домой, родителям, наконец, ближе к пенсии, выделили квартиру в новом доме. Идти снова на завод не хотелось. Случайно увидел объявление о наборе в дом моделей, решил попробовать. Ваню взяли сразу…
– Когда мне первый раз какая-то богатая тетка букет прислала с запиской – я чуть не обрыгался, – продолжал Ваня изливать душу. – Но коллеги быстро наставили на путь истинный – платили-то в доме моделей не ахти, а они все уже тогда на иномарках раскатывали. И я, скрипя зубы, согласился… Да еще и мать сильно заболела, деньги ох, как нужны были…
Он скосил на меня глаза:
– Тебе, наверное, трудно это представить…
– Ты рассказывай, рассказывай, я уж как-нибудь разберусь…
А сам, вздохнув, подумал: «Да, еще один альфонс на мою голову…»
– Ну, в общем, – продолжил, запинаясь, Ваня, – все пошло-поехало. Как-то очередная дама предложила, на очень хороших условиях, встретиться втроем… Третьим оказался ее муж…
Иван надолго замолчал.
– Это был… Это был наш шеф, ну, ты понимаешь, кто…
Я кивнул головой. Это был наш самый главный высокий начальник. Собственно, уже не мой…
– Они мне помогли диплом получить, ну и на работу пристроили… Не век же по «языку» ходить…
Понимая все безобразие своего поведения, я все же не удержался и спросил:
– А за папу у вас кто был?..
– Когда как… – потупился Ваня. – Но… Знаешь, как противно было! – вдруг заорал он.
– Да ладно, угомонись… Было – и прошло… Ты лучше скажи, чего прятаться надумал?..
– Сам толком не знаю… Сегодня еду домой, звонит секретарша, говорит, что меня в девять ждет шеф. На даче… Настроение сразу на ноль – опять, значит, оргия будет… До девяти вроде еще времени вагон оставался, думаю, отдохну… Выхожу из душа… Нет, ты не поверишь! У меня в комнате два мужика, в масках и перчатках, роются в вещах… Ну, я на цыпочках в кухню, там балкон… По балконам во двор спустился, в детском домике спрятался…
– И как же ты туда поместился? – снова некстати задал я вопрос.
– Как-как… – пробурчал Иван. – Втрое пришлось складываться, до сих пор мышцы болят…
Без приключений добравшись до дома, мы, по моему настоянию, выпили коньяка – проверенный еще на Вове анти-стресс. Потом Ваня вспомнил, что ничего не ел. Пельмени из пачки его устроили… Я в очередной раз удивился – оказывается, он вполне нормальный человек! Наконец, Иван решил лечь спать.
– Только… – замялся он. – Ну… Понимаешь… Я хоть и был…
– Да понимаю, понимаю… – отмахнулся я. – Хотя и приходится, но в душе ты натурал. Не бойся, не буду я покушаться на твое целомудрие…
Благодарный за понимание Ваня лег в гостиной и моментально уснул. А я стал думать – кому же этот пример идеального аппаратчика смог дорогу перейти?..
Кажется, придется снова открывать детективное агентство «Лом»… То появляющийся, то исчезающий опасный террорист Тим, теперь вот – высокое теленачальство в лице Вани спит в гостиной. А делать-то с ними со всеми что?!
– Интересно, что подумали в телецентре, когда я сегодня на работу не вышел? – первым делом, проснувшись, спросил у меня Иван.
– А вот сейчас и узнаем…
Я набрал номер приемной. Вместо вечно томного голоса его секретарши, известной секс-бомбы Светочки, в трубке послышалось что-то, скорее напоминавшее грохот пятака в пустой жестянке:
– …Такой у нас больше не работает!
– А?..
– К сожалению, ничем не могу быть полезна. Уволился по собственному желанию…
– …И? – Ваня вопросительно смотрел на меня.
– Ты уволился по собственному желанию… Светки, кстати, там уже тоже нет. Какая-то старая грымза отвечает…
Бедный Ваня совсем сник. Он-то думал, что без него телевещание в момент заглохнет…
– Думаю, твой высокий покровитель тебя и кинул… – я начал упражняться в логическом мышлении. – Только вот за что?.. Ты же был послушным мальчиком, или…
– Не было никаких «или»! – поморщился Ванька. – А то ты не знаешь! Что говорили, то и делал…
– Да, интересно… Он явно не рассчитывал, что ты нарушишь его приказание, и заедешь домой. Что же они у тебя искали?..
Он недоуменно пожал плечами. Мне тоже было непонятно. Найти дома какой-то компромат можно у любого тивишного журналюги, но Иван-то им никогда не был! Он, по-моему, и понятия не имел, какой стороной кассета в камеру вставляется…
– Ну что же, – важно резюмировал я. – Придется поработать… Для начала соберем сведения о самом главном шефе…
– А собирать кто будет? – заинтересовался Ваня.
– Я, конечно… Я тебе профессионал, или как?..
Ванька только вздохнул. Интересно, по какому поводу? Может, он ставит под сомнение мой профессионализм?..
– А может мне куда-нибудь уехать?.. – робко поинтересовалось еще недавно такое грозное бывшее начальство.
– И куда?..
Он пожал плечами.
– Сиди уж… – милостиво разрешил я. – Пока не разберемся…
После завтрака, я, как будто по делам, поехал в телецентр, собирать свежие сплетни. О! Курилка просто гудела! Толком никто ничего не знал, версии звучали одна неправдоподобнее другой. Я, между делом, поинтересовался – кто же теперь вместо Ваньки-то?.. Это, оказывается, был самый злободневный вопрос, потому что никто ничего не знал, даже вездесущая секретарша самого главного. Ни фига себе, конспирация!
Так толком ничего и не узнав, я вернулся домой.
– Ну?.. – Ванька смотрел на меня преданными глазами спаниеля.
– Работаем… – важно ответил я.
Он опять вздохнул…
Все мои попытки что-то узнать и в последующие дни натыкались на глухую стену – информацией не владел никто! Даже самые отвязные специалисты по скандальной хронике только что-то мямлили нечленораздельное в ответ… Ну, ничего, я их добью!..
– А ты давно в цирке был? – вдруг как-то вечером спросил Иван. Он уже совсем освоился, и даже что-то готовил на кухне, чем опять меня несказанно удивил. А уж когда прибил оторвавшуюся полку…
– В цирке?.. Ой, не помню. В детстве, кажется…
– Может, сходим?..
– А может лучше в кабак?..
– Нет, давай в цирк…
Ну да, мы – поборники здорового образа жизни.
В цирке Ванька веселился, как маленький. А уж когда на манеж вышли воздушные гимнасты… Последний раз таких восторженных зрителей я видел в Большом, в годы раннего детства, когда еще танцевала Уланова…
– Это мой друг, Серега… – наконец, обратил на меня внимание Иван, и ткнул в кого-то, кто в этот момент летал высоко под куполом, как будто, сам по себе…
У высокого начальства, оказывается, и друзья бывают!
Понятно, что по окончании номера мы пошли за кулисы, или как это у них, там, в цирке, называется…
Серега, мокрый от пота, с расплывающимся ярким гримом, радостно нам улыбнулся. Иван представил меня.
– А я слышал, ты уволился…
– Не все так просто… – махнул рукой Ванька.
– Подождете минут пять, я в душ? – и Серега убежал.
– Он не проболтается? – на всякий случай спросил я, и понял, что зря.
Ванька, попытавшись убить меня взглядом, сжав кулаки, процедил:
– Да я за него… Как и он за меня…
– Понял. Вопросов нет…
Потом мы с Серегой курили, а Иван, то и дело, отворачиваясь от нашего дыма, излагал другану свою печальную историю.
– Да, дела… – протянул тот. – И что теперь?..
Ванька пожал плечами.
– А, давай, к нам… – вдруг решил Серега. – Нам как раз сейчас нижний нужен, у тебя получится. Хрен кто додумается тебя здесь искать!
Иван вопросительно посмотрел на меня.
Я пожал плечами:
– В принципе, можно, конечно, попробовать…
Радостный донельзя Ванька в тот же вечер перебрался в цирковую общагу и начал репетировать. А я продолжал расследование его непонятного увольнения…
Как будто чувствуя, что квартира снова свободна, нарисовался Тим. А, может, он прежде проверил? В отношении этого типа ни в чем нельзя быть уверенным…
– Кто-то был?.. – как всегда, повествовательно, поинтересовался он.
Я честно изложил историю своего бывшего руководства.
– Не бери в голову…– махнул рукой Тим. – Аппаратные разборки…
Какие мы слова знаем!
– Кто этот плакат делал? – вдруг спросил он, глядя на Вовино нетленное изображение.
– Какой-то маэстро из Парижа… Имя не помню, где-то должно быть записано…
– Можешь меня с ним свести?..
Я пожал плечами:
– Попробую…
После получасового рытья в ящиках стола, я, наконец, нашел парижские координаты компании, которая приглашала Вову на съемку.
– Снимать-то кого надо? – на всякий случай поинтересовался я у Тима, прежде чем звонить французам.
– Меня… – не ответ, а выстрел…
Минут сорок я расписывал парижскому дяденьке прелести новой супер модели, тот долго ломался, наконец, сказал:
– Приезжайте…
Опять, на всякий случай, я спросил у Тима:
– А на фига это тебе?..
– Надо…
Коротко и ясно…
Опять Париж! Только Тим не восторгается видами французской столицы. Молча сидит, лишь изредка, вроде бы рассеянно, поглядывая в окно машины.
Наученная горьким опытом с Вовой, французская сторона по началу начала останавливаться, чтобы я перевел модели сказанное. Но Тим тут же тормознул инициативу французского дяди, на вполне приемлемом английском:
– Я не нуждаюсь в переводе…
Во как! Я-то, спрашивается, тогда зачем приперся?..
Французы предложили на выбор аж три контракта! Со свойственной ему скромностью, Тим остановился на самом высокооплачиваемом.
– Мне к маэстро-то ехать?.. – поинтересовался я.
Он пожал плечами:
– Ты же мой продюсер…
Ну, спасибо, что сказали!
При виде Тима у старпера в шляпке загорелись глаза. В отличие от Вовы, со съемками они управились за день…
– А теперь куда? – почти робким голосом спросил я.
– Я – по делам, а ты, наверное, на веселую улицу…
Так бы и убил! А вот возьму, и назло туда не поеду!
И я высоконравственно отправился в «Мулен Руж»… Об этом можно, конечно, и не рассказывать. Это надо видеть. А вот то, что было потом… Разве может у меня быть Париж, да без приключений?! Зашел в какой-то кабачок средней руки, полупустой по причине позднего времени. В углу шушукались две цыпочки. Я заказал кофе и расслабился. Цыпочки вдруг напряглись. Еще бы! В кабак ввалился кто-то толстый, важный, весь в золоте и с кучей охранников. Точно, русский мафиози! Кто же еще может так по-идиотски выглядеть? Официантка на полусогнутых кинулась к толстяку. Я не ошибся. На зашибецком русском дядя затребовал «чего-нибудь пожрать, да пошустрей»…
Я ухмыльнулся – от наших людей нигде не спрячешься! И не только от них…
При том, что кабак оставался полупустым, за мой стол вдруг бухнулся какой-то пацан с пухлыми губами.
– Не против?.. – почти тимовским повествовательным голосом спросил парень.
Я молча на него уставился. Он молча показал мне какое-то удостоверение. Кажется – милицейское… Ну да, спрашивал-то он по-русски…
– А?.. – наконец, ожил я.
– Так надо… – снова до боли знакомо сказал пацан.
– Может, познакомимся на всякий случай, чтобы не вызывать подозрений своим молчаливым сидением? – столь длинная тирада явно озадачила моего визави.
Переварив, наконец, сказанное, он выдал:
– Леха…
И то дело…
– Его пасем, или?.. – я, кивнув на толстяка, снова проявил инициативу.
Леха мой вопрос проигнорировал. Понятно: конспирация…
– На пол! – завопил я, падая, и увлекая за собой пацана. Тот ни хрена не понял, но перечить не стал – потому как в зале раздались автоматные очереди. Цыпочки громко завизжали.
На всякий случай отгородившись столом, мы лежали, вжавшись в пол и тесно прижавшись друг к другу.
– Ты откуда узнал?.. – вдруг прошептал Леха.
– Увидел в окне отражение мужика с автоматом… – так же тихо ответил я.
– А вдруг он нас – того?.. – опять спросил пацан.
– По-моему, ему не мы нужны… – высказал я предположение.
Судя по тому, что Леха был весь залит кровью толстяка, а я слегка забрызган, предположение было верным.
Автомат уже давно смолк. Визга тоже не было слышно. Я осмелился поднять голову. Бог мой! Толстый дядя и его охрана… Нет, лучше этого не видеть! Цыпочки лежали в углу – вроде живые, но в отрубе.
– Ты живой? – спросил я у Лехи.
– А он нас не…?
– Чего?
– Ну, не разъэтовает?.. – наконец, выдал он, не поднимая головы.
«Еще один разговорчивый на мою голову!» – мелькнула сама по себе мысль.
– Да нет его уже, вставай. Не ранен?
– Вроде нет. Кровь чужая…
Леха был явно не в себе, хотя и пытался казаться профи.
– Помыть бы тебя… – выдал я. – Поехали!
– А… Может, полиции дождаться?
– Это без меня! И вообще, без нас разберутся!.. – я решительно взял Леху за руку и повел на улицу. Он не особо упирался.
На ходу я думал – куда поехать. Не в отель же в таком-то виде! Наконец, вспомнил про арабский ресторанчик, что держал брат Жака. Там вряд ли удивятся нашему виду…