Бунт отверженных

– Женя, мне соседка рассказала, что среди твоих друзей есть парень некто Антонов Валерка. Как тебе не стыдно, с кем ты общаешься? Он же бандит, дважды судимый. Что у тебя может быть общего с этим человеком?

Евгений, молча, отодвинул чашку с чаем и внимательно посмотрел на отчима.

– Отец, можно подумать, что вы с матерью были из дворян? Чем Валерка хуже меня? Ну и что, что он судим? У нас просто страна такая. Одна половина в ней сидела, а вторая половина охраняла первую. Валерка неплохой парень, надежный. На него всегда можно положиться. Вообще мне не нравится, когда ты начинаешь делить людей на классы. Да, не каждый из уличных парней может поступить в институт и пробиться в люди, тут я с тобой согласен. Но это не их вина, а нашего государства. Что оно сделало для того, чтобы эти ребята стали другими? Построили клубы, спортивные сооружения? Ничего подобного. Государству не нужны грамотные рабы, ведь ими труднее управлять. Этих ребят трудно наказать, у них невозможно отобрать производственную премию, ведь они не прогуливают работу, не снимешь их и с очередности на квартиру, ведь они не пьют, а значит, и не хулиганят. Ты же сам знаешь, отец, что многие из моих сверстников, бросив школу, идут работать на завод, на котором годами работали и работают их родители, так и не заработав до сегодняшнего дня квартиры. Скажи мне, чем они хуже тех, кто имеет кооперативные квартиры и ездит на машинах? Поэтому, отец, не нужно меня учить тому, как жить дальше. Спасибо тебе, что выучил меня, а сейчас я сам решу, с кем мне дружить и кого любить.

– Глупый ты еще, Женька, – тихо произнес отец. – Запомни, что времена Робин Гуда давно прошли, и всех счастливыми ты все равно не сделаешь. Придет время, и ты вспомнишь мои слова.

Он встал из-за стола и молча, направился в спальню.

– Женя, почему у тебя вся рубашка грязная, словно ты валялся на земле. Я смотрю, она у тебя не только грязная, она вся в пятнах крови! Откуда у тебя кровь? Ты где-то поранился?

– У меня все хорошо, отец. Это кровь не моя, а моего товарища. Его сбил мотоциклист, мне пришлось оказывать ему первую помощь. Вот почему у меня рубашка грязная и в крови.

– А как твой товарищ? У него все нормально? Не поломался?

– Да, у него все хорошо. Отделался легким испугом.

– Ты, тогда помойся. Грязным спать не ложись, – произнес он и, пройдя в комнату, вернулся оттуда с полотенцем в руках.

Вымывшись, Дерябин направился спать.

***

Сухов сидел на стуле в отделе кадров профтехучилища и просматривал личные дела выпускников прошлого года. Рядом с ним сидел Алексей и смотрел в окно. Несмотря на внешнюю отрешенность, в душе Алексея все дрожало. Ему было крайне неудобно предавать своих бывших товарищей. Он пытался оправдать свой поступок тем, что ребята в составе группы чуть ли не искалечили его друзей, но это мало помогало.

«Было намного проще, если бы их задержали в момент драки, а не сейчас, по доносу, – думал он. – Что они обо мне подумают, когда узнают, кто их сдал? Может, их друзья решат расквитаться за это? Ладно, если просто изобьют, а если покалечат?».

Он вздрогнул от прикосновения к его руке и испугано посмотрел на оперативника.

– Ты заснул что ли? Я ему Леша, Леша, а он, словно глухой, уставился в одну точку. Вот посмотри на фотографии. Я здесь отобрал тех, кто проживает в Приволжском районе. Кто из них принимал участие в той драке?

Алексей, молча, перевел свой взгляд с лица Сухова на стол, на котором веером были разложены фотографии.

– Ну! Что ты молчишь? Я жду?

– Вот эти двое, – еле выдавил из себя Алексей, ткнув пальцем в две фотографии. – Это они.

– Ну, вот и все. Сейчас мы все официально оформим. После того, как следователь тебя допросит, можешь быть свободным. Сергей! – обратился он к молоденькому следователю, – оформляй акт опознания.

Со стула встал следователь и, достав из папки бумаги, начал раскладывать их на столе. Сухов отошел в сторону и, подняв трубку на столе начальника отдела кадров, набрал номер дежурной части.

– Привет! Это Сухов. Начальник у себя? На совещании в УВД? Еще не приехал? Ладно, я перезвоню позже.

Он положил трубку и сел на стул, на котором ранее сидел следователь. Сухов был доволен, что удалось раскрыть это преступление в столь сжатые сроки. Его не волновал вопрос, что установлены лишь двое участников драки, главное не количество лиц, главное, что уже есть лица и можно докладывать в Райком партии о раскрытии этого резонансного преступления.

– Сергей, давай, добирайся до работы самостоятельно, а мы с Ринатом поедем по этим адресам. Может, нам повезет, и мы кого-то из этих двоих застанем дома.

Через сорок минут они уже стояли у ворот покосившегося от времени деревянного дома. Сухов подозвал к себе оперативника.

– Ринат! Перелезь через забор и возьми под контроль окна. Я не исключаю, что парень может перепутать дверь с окнами.

Оперативник кивнул и, отойдя метров на десять, перемахнул через невысокий забор. Убедившись, что все спокойно, Сухов открыл калитку и направился к входной двери. Он несколько раз сильно ударил по двери и стал ждать ответа.

– Кто там? Вам кого? – раздался из-за двери женский голос.

– Это дом Тухватуллиных? Здравствуйте, я из исполкома. Я бы хотел осмотреть ваш дом. Мы проводим инвентаризацию жилого фонда.

Когда дверь открылась, Сухов вошел в дом и последовал за хозяйкой.

– Скажите, сколько человек проживает в доме?

– Пять человек. Я, муж и трое детей. Двое сейчас отдыхают в заводском пионерском лагере, а третий спит в соседней комнате.

Услышав это, Сухов сразу же направился в комнату, где спал Азат. Женщина моментально все поняла. Она закрыла проем двери своим телом.

– Азат! Беги! – истошно закричала она.

Пока Сухов оттаскивал ее от двери, Азат схватил брюки, ботинки и выскочил в окно. Увидев это, Сухов достал из кармана служебное удостоверение сотрудника МВД и сунул его женщине в лицо. Прочитав фамилию, та молча, присела на табурет. Начальник розыска вышел из дома и направился к машине, в которой уже находился Азат Тухватуллин.

– Вот видишь, Ринат. Кто рано встает, тому Бог подает. Поехали по второму адресу, может, и там нам повезет.

Милицейская машина медленно развернулась и, набрав скорость, направилась вдоль улицы, пугая шумом кур и гусей, купающихся в дорожной пыли.

***

– Евгений! Ты куда собрался? – поинтересовался у него отчим. – Опять в спортивный зал?

– Нет. Я поехал к девушке. Приду поздно и прошу тебя, отец, прекрати эти все разговоры о спортивном зале. Мне они просто надоели. Ты лучше скажи, поедешь в выходные дни на дачу или нет? Если нет, то я хочу поехать туда со своей девушкой.

Отчим посмотрел на пасынка и укоризненно покачал головой. Он до сих пор не мог привыкнуть к морали современной молодежи. Он тут же про себя осудил девушку сына, которая вот так легко могла взять и поехать с парнем на дачу, тем более с ночевкой.

– Ты что, отец, так на меня смотришь? Мне двадцать три года и я вправе сам решать жизненные вопросы и проблемы. Ты мне лучше скажи, поедешь на дачу или нет?

Отчим промолчал, так как еще сам не решил, поедет ли в эти выходные на дачу. Разгневанный молчанием отчима, Евгений вышел из квартиры и демонстративно хлопнул дверью. Когда за ним закрылась дверь, отчим сел на стул и, достав из портсигара папиросу, закурил. Евгений был его единственным сыном, и они с его покойной матерью делали все, чтобы вырастить из него нормального человека. Однако уже на втором курсе их сын неожиданно связался с компанией ранее судимых ребят.

Дерябин вышел из дома и направился на остановку восьмого трамвая. На остановке он увидел Валерку Антонова, который разговаривал с каким-то ему незнакомым парнем.

– Привет, Валера, – поздоровался с ним Евгений. – Как дела? Ты слышал, как мы вчера тряханули Соцгород? В этот раз все прошло великолепно.

– Слышал. Ты молодец, Женька! Ты знаешь, что сегодня оперативники задержали Тухватуллина Азата и Миронова Игоря? Интересно, кто их сдал? Как они вышли на них? – произнес он и посмотрел на внезапно побелевшее лицо своего товарища. – Да ты не гони, все будет нормально. Это надежные ребята, умрут, но не сдадут. Я вот разбирался с ребятами из Ново-Татарской Слободы. Совсем обнаглели, суки, права начинают качать. Ты представляешь, взяли моего товарища и обули на бабки в Речном порту.

– Ну и как, решил проблему?

– Не получилось. Что я мог сделать один против десяти человек. Пришлось просто поговорить и уехать. Ну, я им, сукам, еще покажу, кто в городе хозяин. Они еще поползают у меня на коленях.

Он сплюнул на землю и посмотрел на Дерябина.

– Ничего, Валера, скоро мы всех поставим на место. Вот тогда и разберешься с ними по полной программе. Я завтра соберу бригадиров, ты приходи. Поговорим.

Они постояли еще минут двадцать. Вскоре к остановке подъехал трамвай. Дерябин вскочил на подножку трамвая и помахал рукой Антонову. Трамвай тронулся и, весело звеня звонком, поехал в сторону центра города.

Минут через сорок он уже был в центре. Дождавшись, когда в автомобильном потоке образуется разрыв, он перебежал через улицу и направился к магазину «Балык», около которого должен был встретиться с девушкой. Он взглянул на наручные часы: до назначенной встречи оставалось три минуты.

– Эй, парень! Закурить не будет? – услышал он мужской голос за спиной.

Он повернулся и увидел трех молодых парней, которые внимательно рассматривали его с головы до ног.

– Не курю, – коротко ответил Евгений. – Курение отрицательно сказывается на здоровье, а особенно на потенции. Как говорят умные люди, бросай курить, вставай на лыжи, здоровьем будешь не обижен.

– Похож. Это точно он, – произнес один из парней, не обращая внимания на реплику Дерябина. – Точно! Это он ударил тогда меня на танцах арматурой по голове.

– Ребята, вы что-то путаете! Какие танцы? Вы о чем говорите? Я девушку жду, а вы мне о каких-то танцах? Да не танцую я, я пою, – попытался отшутиться он.

Парень усмехнулся и попытался взять его под локоть.

– Убери руки! – громко произнес Дерябин, стараясь привлечь к себе внимание прохожих. – Я же говорю тебе, убери руки!

– Не шуми, а то и без сигарет потеряешь свое здоровье. Сейчас пойдешь с нами, там и разберемся, был ты на танцах в тот вечер или нет, – произнес все тот же парень. – Мы из БКД.

Они схватили Дерябина под руки и силой потащили к стоявшей недалеко милицейской машине. Посадив его в машину, они поехали в опорный пункт милиции на углу улиц Баумана и Чернышевского. Они завели Евгения в опорный пункт и усадили на табурет, который стоял посреди комнаты. Дверь открылась, и в комнату вошел сотрудник милиции в звании капитана.

– Ну и кого вы на этот раз сюда притащили? Я вам что говорил? Мне нужен гражданин Андроников, а вы кого притащили?

– Товарищ капитан! Мы чисто случайно столкнулись с этим парнем. Он один из тех, кто тогда устроил драку в Центральном парке имени Горького.

– Как твоя фамилия? – спросил Дерябина капитан. – Учишься, работаешь?

– Разин Павел Иванович, 1956 года рождения. Проживаю по адресу: Казань, улица Товарищеская, четвертое общежитие КХТИ, – ответил Дерябин, вспомнив анкетные данные своего старого знакомого по стройотряду.

– А, комната у тебя какая? Я имею ввиду номер?

– 423.

Капитан поднял телефонную трубку и стал набирать номер. По всей видимости, он звонил вахтерше общежития. Поздоровавшись, он попросил ее проверить, действительно ли проживает в их общежитии гражданин Разин.

– Да. Живет такой студент, – ответила вахтерша. – А что случилось? Почему вы им интересуетесь?

– Все нормально, Валентина Петровна. Просто проверка, – ответил ей капитан и положил трубку.

– Вот видите, он такой же, как и вы, студент. Зачем ему с вами драться? Чтобы его отчислили из института? Вы уж сами здесь разбирайтесь с ним, без меня. А пока вы будете здесь разбираться, пусть Павел сгоняет по адресу и притащит ко мне гражданина Андроникова.

Не успела за капитаном милиции закрыться дверь, как сильный удар в лицо повалил Дерябина на пол.

– Вы что делаете? – успел спросить он, прежде чем очередной удар снова повалил его на пол.

– Ты не обижайся, студент. Это профилактика. В следующий раз будешь знать, как связываться с БКД. Понял? Если ты тогда был на танцах, а это мы узнаем точно, мы тебя в порошок сотрем. Понял? А теперь катись отсюда.

Евгений поднялся с пола и стал отряхивать пыль с брюк. Взглянув на обидчиков, он медленно направился к выходу.

– Эй, студент! Запомни, что я тебе сказал! – последнее, что он услышал у себя за спиной.

Он вышел на улицу. Около дверей опорного пункта стояла его девушка. Она достала из сумочки носовой платок и стала вытирать его окровавленное лицо.

– Ну, суки! Подождите. Вы еще вспомните меня, – произнес он, сплевывая на землю кровь, сочившуюся из десны.

– Пойдем отсюда, Женя! А то они еще раз изобьют тебя! – произнесла девушка, и они медленно направились на улицу Баумана.

***

Тухватуллин Азат сидел в кабинете начальника уголовного розыска Ленинского отдела милиции. Шел третий час дня. Летнее солнце раскалило оконные стекла и стены кабинета, и в небольшом по размерам помещении было очень жарко и душно. Сухов сидел напротив него и молча, курил, выпуская дым через зарешеченное окно. Загасив недокуренную сигарету, он посмотрел на потное лицо Алмаза. Он уже в который раз задал ему все тот же вопрос:

– Скажи, Тухватуллин, кто еще, кроме тебя и Миронова Игоря, принимал участие в той драке?

– Не знаю. Я вообще ничего не понимаю, о чем вы меня спрашиваете. Скажите, почему вы решили, что я участвовал в какой-то драке? Я вообще в тот день был дома, занимался домашними делами, спросите об этом мою мать.

– Не заставляй меня проводить твое опознание. Сейчас ты еще можешь написать явку с повинной, а после опознания уже не сможешь.

– Да не «лечите» меня, начальник. Я что, не понимаю? Вам нужно на кого-то повесить все это, вот вы и нашли меня с Игорем. Знаете, что? Я вообще ничего больше вам не скажу. Доказывайте мое участие в драке, докажете – сажайте.

Сухов посмотрел на Тухватуллина. Он практически впервые сталкивался с подобным поведением. Для него было немного странным, почему этот ранее не судимый паренек ведет себя на допросе, как человек, прошедший тюрьмы и лагеря. Сначала ему казалось, что это напускное, стоит на него немного надавить, и он поплывет. Однако, все происходило совершенно по-другому. Чем дольше он объяснял, тем жестче становился паренек. Сейчас, после этих слов, он окончательно понял, что большего от него не добьется.

«Похоже, это финиш, – подумал он. – Нужно передавать его следствию. Пусть они доказывают его причастность к драке следственным путем. Наверняка, кто-то все равно его опознает. Сейчас, нужно переключиться на Миронова Игоря, может тот окажется слабее, и с ним я смогу договориться».

Вошедший в кабинет конвой, увел Тухватуллина в камеру. Сухов посмотрел в окно и расслабил тугой узел галстука. Неожиданно зазвонил телефон начальника милиции. Он поднял трубку и, услышав приглашение, направился к нему в кабинет.

– Здравия желаю, товарищ начальник, – поздоровался с начальником Сухов.

– Присаживайся. Есть разговор, – произнес Яруллин и указал ему на стул. – Я сегодня был с утра у начальника УВД, затем в МВД, а потом мы с министром пошли в Обкоме КПСС. Везде пришлось отчитываться по той драке. Ты бы только знал, что мне пришлось выслушать мне сегодня, но это не главное. Перед нами поставлена задача как можно быстрее разобраться с этим делом и передать его в суд. Это задача номер один.

– Но, Талгат Хамзович, у нас лишь только два фигуранта, а со слов потерпевших в драке приняло участие несколько десятков парней, имена и фамилии, которых нам до сих пор не известны.

Начальник милиции встал из-за стола и подошел к начальнику розыска.

– Я смотрю, ты меня не понял, Сухов? Я же тебе на чистом русском языке говорю, что сажаем этих двоих, и все. Там, наверху, ничего слышать не хотят ни о какой молодежной хулиганствующей группировке. Ты понял меня, Сухов или нет? Мне сегодня в «белом» доме сказали, что в стране побеждающего социализма, подобное просто невозможно. Усвоил?

Это было так неожиданно, что Сухов даже немного растерялся. Он невольно посмотрел на начальника, надеясь, что тот улыбнется и скажет ему, что пошутил. Однако лицо начальника милиции по-прежнему было серьезным.

– Значит, останавливаемся лишь на этих двоих?

– Вот именно, Сухов. Передай начальнику следствия, пусть лично подключится к этому делу. Чем быстрее мы отправим это уголовное дело в суд, тем лучше для нас всех. А сейчас иди, у меня много бумаг на рассмотрении, хочу поработать.

Сухов встал из-за стола и медленно направился к двери.

***

Заканчивалось лето 1974 года. Спортивный зал, устроенный в одном из подвалов пятиэтажного дома, был, как всегда переполнен молодыми людьми. Каждые два часа в нем занималась новая группа парней. Теперь их тренерами и наставниками были те, кто первым пришел в спортивную секцию Садыкова. Тренировки проходили не только в спортивном зале, но и на открытых площадках. Со стороны можно было подумать, что вся молодежь рабочего поселка сошла с ума и, забыв все на свете, увлеклась спортом. Местные жители радостно отмечали разительные перемены, которые происходили с местной молодежью. Ребят, словно, подменили в этом подвале, сделали их совершенно другими. Практически все они бросили употреблять алкоголь, курить, сквернословить. Каждый пытался оказать какую-то посильную помощь своим престарелым соседям. Единственным человеком в поселке, кому не нравились эти сборы в подвале дома, был участковый инспектор Захаров. В один из тихих летних вечеров он спустился в подвал, где лицом к лицу столкнулся с Антоновым.

– Ты что здесь делаешь? – поинтересовался у него Захаров. – Если скажешь, что пришел потренироваться, я не поверю.

– А я вас, товарищ лейтенант, и не заставляю верить. Почему я вам должен доказывать, что я занимаюсь спортом, – спокойно ответил Антонов. – Почему вы меня об этом спрашиваете? Может, запретите мне делать это? И с каких это пор, я должен спрашивать вас, ходить мне в спортзал или нет?

– Не нравишься ты мне, парень, уж больно дерзкий, – сквозь зубы произнес участковый. – Интересно, что тебя связывает с этими малолетними ребятами?

– А, я не женщина, чтобы всем нравиться, – огрызнулся Антонов. – Мне больше девочки нравятся, а вам, похоже, наоборот.

Он громко засмеялся и с вызовом посмотрел на Захарова. Лицо милиционера потемнело от гнева, но он вовремя взял себя в руки, так как понимал, что Антонов специально провоцирует его на скандал.

– Ты, Валера, мне зубы не показывай, а то я их тебе вырву, – парировал его словесный выпад участковый. – Сделай так, чтобы я тебя больше здесь не видел. Ты понял меня или я, просто, тебя посажу.

– Это почему же? Может, этот спортивный зал стал вашей собственностью, товарищ лейтенант? Или вы меня задержите и осудите за то, что я занимаюсь здесь спортом?

Захаров схватил его за лацканы пиджака и прижал к стене.

– Ты знаешь, я не хочу, чтобы ты здесь портил молодежь. Ты думаешь, я не знаю, какие ты здесь ведешь разговоры? Поэтому, если тебе дорога свобода, прекрати все это!

– И какие же разговоры я здесь веду? Что, у нас в Уголовном кодексе есть статья, запрещающая мне разговаривать?

– Да, есть. Она запрещает вести пропаганду воровской романтики! Что, мало отсидел? Могу еще раз отправить.

Антонов улыбнулся. Он оторвал руки Захарова от своего пиджака.

– Руки убери, лейтенант и не порти мне пиджак! Ты меня не пугай, я не первый раз замужем. Ты сначала все это докажи. Тебе, лейтенант, лечиться нужно, уж больно ты нервный. Смотри, сгоришь на работе. Я не мальчик и зоны не боюсь.

– Это других за подобное не сажают, Антонов, а тебя я посажу, если не прекратишь сюда ходить. То же самое можешь передать и своим товарищам – Дерябину и Садыкову. Видишь ли, нашелся общественник, учит ребят драться.

– Не драться, а боксу, – поправил его Антонов. – Бокс – это спорт, если вы не знаете, а не драка.

– Ты меня не учи! Передай Садыкову, если я его еще раз здесь увижу, у него возникнут проблемы с законом. Понял?

– Почему не понять? Понял. Я не дурак, – усмехнулся Антонов. – Значит, теперь вы засунете свой свисток в карман ваших широких галифе и начнете сами тренировать мальчишек боксу, а в перерывах рассказывать, как правильно переходить дорогу и любить нашу милицию.

Он не успел закончить фразу. Участковый схватил его за отвороты пиджака и снова прижал к стене. Его тяжелое дыхание ударило Антонову в лицо, и ему вдруг очень захотелось ударить участкового в лицо. От ненависти у него потемнело в глазах. Но это длилось лишь мгновение. Он моментально взял себя в руки.

– Ну, все, все, лейтенант, успокойся. Убери руки. Я все понял. Сказал, чтобы мы не приходили сюда больше, значит, не придем. Пусть ребята тренируются сами, без нас.

Захаров отпустил лацканы пиджака Антонова и, не глядя на него, прошел в спортзал. Ребята, не обращая внимания на вошедшего участкового, отрабатывали удары по мешку.

– Ну, кто так бьет! – комментировал удары Садыков. – Таким ударом ты никогда не собьешь человека с ног. Удар должен быть хлестким и сильным. Только тогда ты уронишь человека на землю.

Заметив участкового, он замолчал и направился к нему.

– Здравствуйте, товарищ Захаров! Что вас привело в наш подвал? Что-то случилось? – спросил он. – Может, вы тоже решили заняться боксом?

– Ты не паясничай, Садыков. Я пришел, чтобы сообщить тебе, что закрываю ваш спортзал. Мне не нравится, чем вы здесь занимаетесь. То, чему вы здесь учите молодежь, это не спорт. Это школа наемных убийц. Можете на меня жаловаться, но больше здесь спортзала не будет. Да и местные жители против этого спортивного зала. Жалуются на шум.

– И где нам заниматься? – спросил его Садыков.

– Тот, кто хочет заниматься настоящим спортом, пусть ездит в центр города. Там есть спортивные залы, пусть там и занимаются. Ты понял?

Садыков, молча, кивнул головой. Он повернулся к ребятам, которые, прекратив занятия, внимательно прислушивались к их разговору.

– Все свободны. Больше у нас нет спортивного зала. Милиция закрывает наш зал.

Бросив на пол полотенце, он, молча, направился в раздевалку.

***

Вера Васильевна, жена участкового инспектора Захарова, работала медицинской сестрой в больнице «Водников». В этот день она немного задержалась на работе и сейчас, очень спешила за дочкой в детский сад. Обычно дочку из садика забирала ее свекровь, но та, неожиданно заболела, у нее случился гипертонический криз.

Сбросив белый халат и схватив сумочку, она выскочила из больницы и чуть ли не бегом бросилась в детский сад, который находился на пересечении улиц Павлюхина и Спартаковской, рядом с прокуратурой Приволжского района. Вера открыла калитку и вошла в небольшой дворик детского сада. Ее пятилетняя дочь играла в песочнице под присмотром нянечки.

– Здравствуйте, Галина Игнатьевна! Вы меня извините, пожалуйста. Я прямо с работы.

– Ничего, Вера. Дочка у вас послушная, видите играет. Так что все хорошо.

Она окликнула девочку, и когда та подбежала к ней, взяла ее за руку, и они направились в сторону ближайшего продуктового магазина. Они с дочкой перешли дорогу, когда неожиданно около них остановился мотоциклист, который резко затормозил перед ними.

– Здравствуйте, Вера Васильевна, – поздоровался он с ней. – Извините, что напугал. Вы ведь Захарова? Я не ошибся?

– Здравствуйте! – удивленно ответила она. – В чем дело, молодой человек?

– Вера Васильевна! Вы не смотрите на меня так пристально, вы все равно меня не знаете. Поверьте, я обращаюсь к вам с добрыми намерениями и не хочу причинить вам никакого зла. Дело в том, что ваш муж проявляет непонятное рвение в своей служебной деятельности. Недавно, он взял и закрыл единственный спортивный зал у себя на участке, тем самым лишил местную молодежь единственного места тренировок. Мы понимаем, если бы это заставило сделать его руководство районного отдела милиции. Понятно, приказ есть приказ. Но, он проявил собственную инициативу, а это не совсем хорошо.