Точка невозврата

– Интересно слушать твои рассуждения по этому делу, – произнес Валиев. – Я бы хотел принять участие в финальной сцене твоего расследования.

– Если я раскрою дело, то обещаю дать вам возможность забить последний гвоздь в гроб этого преступления. Как человек опытный и многое повидавший, скажите, почему, когда я спросил, были ли у Кати какие-то сексуальные отношения с кем-то из мужчин, ее мать сразу же взорвалась, словно бомба, и заверила меня, что ее дочь невинна, как овечка?

– Неужели ты сам не догадываешься. Видимо, мать хорошо знала о связи ее дочери с мужчиной из Обкома партии. Такие семьи, как Волковы, живут закрыто. Они редко пускают кого-то в свою жизнь и тщательно оберегают свои секреты от других. Тебе ясно это?

Абрамов, молча, кивнул, давая понять, что усвоил эти прописные истины. Они еще поговорили минут двадцать на отвлеченные темы, и он стал собираться домой.

***

Виктор вышел из министерства и, подняв воротник куртки, направился к площади Свободы. Несмотря на то, что стоял август, вечер был довольно прохладным. Сильный ветер гонял по небу обрывки темно-серых туч, из которых иногда сыпал на землю редкий холодный дождь. Он долго ждал трамвай, проклиная про себя работу городского электротранспорта. Наконец, вдали показался электротранспорт. Внимательно приглядевшись, Абрамов увидел на нем цифру восемь. Немного подумав, он вскочил на подножку вагона в надежде доехать хотя бы до парка Горького. Но ему в очередной раз не повезло. Трамвай остановился, не доезжая до остановки улицы Толстого. Из кабины вышел водитель и сообщил пассажирам, что трамвай дальше не поедет из-за обрыва контактного провода. Постояв еще около пяти минут, Абрамов махнул на все рукой и пешком направился на улицу Гвардейскую. Дорога до дома заняла минут сорок. Озябший и злой, как собака, он вошел в свою квартиру.

– Ты что так поздно? – поинтересовалась жена. – Только не говори, что был на работе. Я несколько раз звонила тебе, но тебя в кабинете не было.

– Транспорта не было, пришлось пешком добираться, – словно оправдываясь, ответил Виктор. – Ты даже представить не можешь, как я устал и замерз.

Он снял куртку и, вымыв руки, прошел на импровизированную кухню. Они с женой жили в малосемейном общежитии, в комнатке площадью тринадцать квадратных метров. На этих метрах размещались спальня и небольшая кухня. Однако, несмотря на столь стесненные условия, они были счастливы, что обладали пусть и маленькими, но своими метрами жилой площади.

Абрамов сел за стол и налил себе чая.

– Как дочка? – поинтересовался он. – Давно спит?

– Ты знаешь, Виктор, я ее кое-как нашла. Оказывается, ее забрала к себе воспитательница детского сада, – ответила жена. – Я думала, что сойду с ума за этот час поисков. Приставляешь, прихожу с работы, а дочери в садике нет. Я опоздала на каких-то минут сорок, а там уже никого нет, кроме охранника.

– А чего здесь удивляться. Воспитатели тоже люди, у них свои дети и семьи. Никто не обязан сидеть с нашей дочерью на работе и ждать, когда кто-то из нас придет за ней. Ты из-за чего задержалась?

– Сам знаешь. Сегодня был городской рейд по общежитиям, вот нас и погнали на него. Пробовала отпроситься у Трофимова, да разве он отпустит? Говорит, чем ты лучше других? Нацепила погоны, вот и работай, как все.

– Лена! Нам с тобой нужно определиться, так дальше так жить нельзя. Мы в какой-то момент можем потерять нашу дочь. Я же вижу, как она скучает по тебе. Пойми меня правильно – два медведя в одной берлоге не живут. Кто-то из нас должен уйти из органов внутренних дел.

Жена была буквально обескуражена поставленным Абрамовым вопросом. Она посмотрела на него и тихо произнесла:

– Ну, и кто из нас, уйдет из органов? Почему ты решил, что это сделать должна я, а не ты?

– А ты сама подумай! В чьих ласках и уходе больше нуждается ребенок, в моих или твоих? Женщина должна хранить семейный очаг, а не лазить по притонам и ловить мелких хулиганов и воров. Это мое личное мнение.

Допив чай и, оставив за столом обиженную супругу, Виктор отправился спать.

***

Прошло три дня. Утром Абрамов позвонил Волковой и пригласил ее к себе в МВД. Договорившись о времени встречи, он быстро набросал план беседы с ней и теперь, глядя на часы, слонялся по кабинету и с нескрываемым нетерпением ожидал ее прихода.

– Ты, что круги нарезаешь? – поинтересовался у Виктора Козин. – Есть рационализаторское предложение: привяжи, Абрамов, к ногам динамо-машину, хоть электричество будешь бесплатно вырабатывать. Твое мелькание просто сводит меня с ума.

– Ты что, Валерий Михайлович, не видишь, что человек волнуется? – спросил у него Семенов. – Потерпи немного, сейчас он встретит свою Волкову и сразу же успокоится.

– Скорее бы встретил, а то маячит перед глазами, не дает сосредоточиться на изучении документов, – ворчливо произнес Козин.

Минут через пять зазвонил стоявший на столе телефон. Абрамов поднял трубку и услышал голос Волковой.

– Александра Петровна? Я уже спускаюсь…, – произнес он и чуть ли не бегом бросился из кабинета.

Волкова вошла в кабинет в длинном светлом плаще. Осмотрев стоящие вдоль стены стулья, она выбрала среди них тот, который был чище, и села на него. Взглянув на сотрудников отделения, она достала из сумки небольшое зеркальце и слегка поправила выбившийся из-под шляпки локон. Положив зеркальце в сумку, она посмотрела на Виктора и сказала своим грудным бархатным голосом:

– Я слушаю вас, Виктор Николаевич. Надеюсь, вам есть чем порадовать материнское сердце?

– Александра Петровна, хочу вас обрадовать. Я нашел Илью. Это Серов Илья Леонидович, работает заместителем директора одного из городских транспортных предприятий. Сейчас я плотно работаю с ним. Первоначальные мероприятия каких-либо положительных результатов пока не дали. Серов не отрицает своего знакомства с вашей дочерью, но не более того. Меня интересует один человек из окружения вашего брата. Как его зовут, я не знаю, но не исключаю того, что ваш брат хорошо знает его.

Волкова как-то неестественно улыбнулась Абрамову и, не скрывая удивления, поинтересовалась:

– Извините, Виктор Николаевич, но я так и не поняла, зачем вам этот человек? Что вы от него хотите, и какое отношение он имеет к исчезновению моей дочери? Вы же видите, это солидный человек. Мне кажется, что вы не совсем там ищите виновных? А, может, вы считаете их уже мертвыми?

Теперь удивился Виктор, так как ожидаемого взрыва эмоций со стороны Волковой не произошло. Просьба Абрамова просто повисла в воздухе. Он смотрел на Волкову, а она смотрела на него, словно не понимая, зачем ему нужен этот человек.

– Александра Петровна! – стараясь говорить ровно и спокойно, Абрамов снова обратился к ней. – Вы помните наш предыдущий разговор с вами, в котором я поинтересовался, имела ли ваша дочь какой-то сексуальный опыт в общении с мужчинами? Тогда вы возмутились и отказались отвечать на этот вопрос. Так вот, совсем недавно я узнал, что ваша дочь была любовницей сотрудника Обкома КПСС, который работает вместе с вашим братом. Мне нужно знать фамилию этого человека, чтобы встретиться с ним и переговорить о вашей дочери.

Пока Виктор говорил это Волковой, ее и без того большие и выразительные глаза становились все больше и больше. Наконец, она вскочила со стула и стремительной походкой вышла из кабинета. Абрамову ничего не оставалось, как броситься следом за ней.

– Александра Петровна, остановитесь! Куда же вы? – твердил Виктор, шагая рядом с ней. – Вернитесь, нам еще есть о чем поговорить.

Она не шла, а скорей неслась голопом по длинному узкому коридору министерства, едва не сбивая сотрудников, не успевших увернуться от нее. Они вместе спустились по лестнице и оказались около выхода из МВД. Волкова остановилась в дверях и возмущенно произнесла:

– Вы ошибаетесь, Виктор Николаевич! Моя дочь не проститутка и никогда не была ничьей любовницей. Запомните это раз и навсегда. Вы бы больше занимались ее розыском и меньше бы рылись в грязном белье.

Женщина резко повернулась и скрылась за дверью.

***

В эту ночь Абрамов плохо спал. Он всю ночь ворочался с бока на бок, анализируя свой разговор с Волковой. Он хорошо понимал чувства оскорбленной матери. Но, с другой стороны, спросить ее как-то иначе, не затрагивая их, он тоже не мог. Ему нужен был этот человек, чтобы окончательно определиться, работать дальше в этом направлении или нет. Со слов Серова, этот мужчина работал в Обкоме КПСС, что накладывало на все его действия определенный отпечаток. Без помощи Волковой и ее родного брата, Виктор не мог выйти на него, а тем более выяснить его причастность к исчезновению Екатерины.

Абрамов с каким-то непонятным ему чувством ждал утра, которое не сулило ему ничего хорошего. Помня возмущенное лицо Александры Петровны, Виктор не думал, что она простит Абрамову этот неприятный для нее разговор. Он поднялся с кровати и, стараясь не шуметь, стал собираться на работу.

– Ты куда в такую рань? – спросила его жена. – Ты посмотри на часы. Других на работу не выгонишь, а ты чуть свет бежишь.

– Спите, мне нужно на работу, – ответил Виктор. – Я вчера не все сделал, вот и приходится с утра бежать.

– Витя! – произнесла, поднимаясь с кровати, жена. – Я вчера тебе не успела сказать, что написала рапорт об увольнении из милиции по собственному желанию. Так что скоро у меня «дембель».

– Понятно, – ответил он ей. – Не переживай, Лена, проживем как-нибудь.

Он вышел из дома и направился на остановку трамвая. Через сорок минут Абрамов был уже у себя в кабинете. Он налил в стакан чаю и снова стал изучать показания Серова. За этим занятием Виктор не заметил, как в кабинет вошел Козин. Увидев его, он невольно удивился.

– Ты что, ночевал на работе? – спросил он Абрамова. – Понятно, выслуживаешься…

– Нет. Ночевал я дома, – ответил Виктор. – Просто решил прийти сегодня пораньше.

– Тогда скажи, если не секрет, чего ты так рано притащился на работу? – снова спросил его Козин.

– Валера! Помоги мне подготовить задание в отдел оперативной службы. Хочу провести оперативные установки по месту проживания Волковой и Серова. Вдруг ребята нароют там что-то интересное. Подскажи, стоит мне давать задание на наружное наблюдение за Серовым или нет?

Козин сел за стол и взглянув на Абрамова, улыбнулся. Чувство превосходства читалось на его загоревшем лице. Он достал сигарету и, размяв ее, закурил.

– Вот что, Виктор! Ты не подтягивай меня к этому делу. Занимаешься им, вот и занимайся дальше. Я тебе в этом деле не советчик. Пойми меня правильно, у тебя там что-то не «срастется», а я буду крайним. Это раз. Во-вторых, чтобы советовать тебе что-то, нужно хорошо знать дело. Зачем мне все это? Так что не обижайся, Абрамов, решай свои вопросы сам. Ты сам знаешь, что своя рубашка, всегда ближе к телу.

Он стряхнул пепел с сигареты и посмотрел на растерянное лицо Абрамова.

– Вот ты подумай сам, почему в это дело не «вписывается» наш начальник? Просто он намного умнее нас с тобой вместе взятых. Это со стороны мы все едины, а если посмотреть внимательно, то каждый сам за себя. Задай себе вопрос, почему он тебе не помогает? Что, не можешь ответить? А, я тебе скажу – дело это неоднозначное. Ему легче будет тебя «пустить под откос», чем полететь туда самому. Ты же работал в отделе оперативной службы и хорошо знаешь эту работу изнутри. Вот и думай, смогут они что-то нарыть на Серова или нет? Я тебе сразу тогда сказал, что по этому делу нужна голова, а не ноги.

Абрамов сидел, молча, ошарашенный этой откровенностью. Ему всегда казалось, что сыск – это что-то особенное, что в нем полностью отсутствует индивидуализм, ведь человек человеку – друг, товарищ и брат. Виктора просто покоробила эта откровенность Козина. Но он продолжал слушать его.

– Вот ты скажи, Абрамов, зачем ты пришел в наше отделение? – спросил его Козин. – Ты не поверишь, но я был до этого момента лучшим в нем, а теперь? Мне все время ставят тебя в пример. Как к этому должен относиться нормальный человек? Правильно, он должен был возненавидеть тебя. Поэтому делай соответствующий вывод. Чем хуже тебе, тем лучше мне.

– Валера! – неожиданно прервал его Виктор. – Ты хороший парень, и я бы не хотел, чтобы между нами возникли неприязненные отношения. Я тебя ни к чему не принуждаю и ни к чему не обязываю. Не хочешь мне помочь, не надо, я сам разберусь во всем этом. Только не нужно мне говорить, что ты меня ненавидишь, ведь я тебе ничего плохого пока не сделал.

Они замолчали, и каждый из них подумал о чем-то своем. Абрамов не поверил словам Козина, что весь уголовный розыск, это сборище индивидуумов, каждый из которых метит занять должность своего руководителя.

– Валера! Ты знаешь, мне жалко тебя. Ты, просто, лишен романтики в своей работе. Поверь, ты не прав в своих рассуждениях. Ты знаешь, я об этом никому еще не говорил, но перед тем как прийти в органы внутренних дел, мне довелось повоевать в Афганистане. Там-то я и понял, что такое плечо товарища. Там, на войне, одному не выжить, можно лишь группой, когда один за всех, а все за одного. И здесь такая же война. Пускай без разрушений и массовых жертв, но все равно война, между добром и злом.

Козин слушал Виктора, не перебивая и не останавливая. Однако саркастическая улыбка не покидала его лица.

– Абрамов! Я думаю, что ты попал в МВД чисто случайно. Тебе больше подошло бы какое-нибудь политическое училище. Там бы ты мог оторваться по полной программе, забивая в головы курсантов понятия о дружбе, взаимовыручки. Поработаешь с мое в розыске, вспомнишь все мои слова.

– Какие слова? Те, что ты произнес минуту назад?

– Может быть, их, а может быть, и другие, это не столь важно. Если ты не выскочишь наверх, я имею в виду в руководители, то станешь таким же, как и я, скептиком. Я тоже когда-то был таким, как ты, мечтал, надеялся, рвался. Все время хотел показать себя, чтобы добиться чего-то в этой жизни. И вот я здесь, довольствуюсь должностью старшего опера. Люди, приходившие в розыск после меня, росли. Многие стали большими руководителями и не потому, что они были умнее меня, нет, Абрамов. Просто, у них были люди, которые толкали их наверх. У меня таких родственников или знакомых не оказалось. Вот сижу я здесь десятый год, и никто мне не предлагает никакой должности, ни Костин, ни министр. Поэтому не строй воздушных замков, их в уголовном розыске нет. Ты знаешь, мы мало чем отличаемся от тех, кого сажаем. Все их недостатки и комплексы присущи и нам с тобой. Мы просто обратная сторона одной и той же медали.

– Извини меня, Валерий Михайлович, но я отказываюсь тебя понимать. Я не верю, что ты так думаешь. Я не для того пришел в уголовный розыск, чтобы от тебя, от старого и опытного работника, услышать весь этот негатив.

– Я не политрук и не хочу тебя переубеждать в чем-то. В розыске, как в закрытой системе, какой является МВД, существует своя жизнь, которая разительно отличается от той, которую показывают с экрана телевизора и в кино. Пройдет время, и ты согласишься со мной, – произнес Козин в заключение разговора.

Абрамов пожал плечами, не зная, что ему ответить. Виктор работал в сыске всего третий месяц и многих вещей еще не знал и не понимал. Он был тогда счастлив по-своему: у него была прекрасная работа, мечта всей его жизни, была крепкая и надежная семья, и ему еще ни разу не приходилось сталкиваться с предательством друзей.

***

Во второй половине дня Абрамову позвонила Волкова. Ее звонок был столь неожиданным для Виктора, что он растерялся.

– Виктор Николаевич, я бы очень хотела с вами встретиться, – произнесла Александра Петровна. – Вы меня простите за мою несдержанность.

– Александра Петровна, давайте встретимся в семнадцать часов у меня в кабинете.

– Нет и нет, только не в вашем кабинете, там много народу. Я не хочу при них обсуждать частную жизнь моей дочери. Надеюсь, я ясно излагаю.

– Хорошо. Тогда сами назовите место, и я подъеду.

– Сад Эрмитаж. Вы знаете, где он находится?

– Да.

– Тогда там, в семнадцать часов, – закончила она разговор и положила трубку.

Абрамов невольно задумался, стараясь угадать, чем была вызвана просьба Волковой, встретиться с ним в малолюдном месте.

– О чем задумался? – поинтересовался у Виктора Валиев. – Ты чем-то расстроен?

– Сейчас мне звонила Волкова и предложила встретиться в саду Эрмитаж. От встречи в МВД она категорически отказалась. Мне показалось это немного странным, вот я и размышляю, чего она от меня хочет?

– Да, ты прав, Виктор. Она действительно какая-то странная. Ты сам-то ее случайно не боишься? Ты знаешь, какие у нее связи?

– А чего мне ее бояться? Женщина, как женщина, просто ослепленная большим горем. Трудно сказать, как бы я повел себя на ее месте.

– Зря ты так думаешь о ней, Виктор. Она поможет тебе или подняться вверх по служебной лестнице, или упасть так, что никогда не сможешь встать на ноги. Мне приходилось встречать таких людей.

– Посмотрим, куда кривая выведет, – произнес Абрамов, – Время все расставит по своим местам.

В семнадцать часов Виктор был в саду Эрмитаж. Он медленно шагал по аллее сада, разыскивал глазами фигуру Александры Петровны. Волкову он заметил еще издали. Она вышла из черной «Волги» и в сопровождении незнакомого ему мужчины, направилась в сторону Абрамова.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – поздоровалась с ним Волкова. – Знакомьтесь, это мой брат Тихонов Михаил Петрович. Он, как я вам говорила, работает на очень солидной должности в нашем Обкоме КПСС.

Тихонов, молча, протянул Абрамову свою небольшую мягкую руку, которую он крепко пожал. Они присели на ближайшую скамейку, и Волкова, достав из кармана плаща платочек, вытерла им свои повлажневшие от слез глаза.

– Виктор Николаевич! Прошу прощения, но вы оказались правы, – произнесла Волкова и снова полезла в карман плаща за платком. – Моя дочь, как выяснилось только вчера, действительно длительное время встречалась с сотрудником из отдела моего брата. Зовут его Покровский Виталий Олегович, ему тридцать девять лет. Мой брат пришлет его завтра к вам в МВД. Я хочу, чтобы вы его допросили по-настоящему, как это умеет делать милиция.

– Михаил Петрович! Вы сами можете решить этот вопрос одним росчерком пера. Напишите заявление, и Покровского сразу же посадят.

– Дело не в Покровском. Я с ним разберусь, поверьте мне. Дело в чести моей племянницы. Я не хочу, чтобы эта история стала достоянием общественности. Пусть все ее друзья и подруги считают ее чистой и непорочной.

– Мы с братом надеемся на вашу порядочность, Виктор Николаевич, – произнесла Волкова. – Пусть этот разговор останется между нами. Кстати, я вчера, находясь под впечатлением от разговора, написала на вас очередную жалобу. В ней я просила активизировать розыск моей дочери и оказать вам помощь со стороны опытных работников вашего управления.

Она достала из сумочки большой и объемный пакет и молча, протянула его Абрамову. Она поднялась с лавочки и, мило улыбнувшись Виктору, направилась вслед за братом, который быстрым шагом двигался к ожидавшей его машине.

Абрамов проводил их взглядом и посмотрел на наручные часы. Было около восемнадцати часов. Немного подумав, он решил не возвращаться на работу. Подняв воротник куртки, Виктор медленно направился в сторону улицы Горького.

***

Тихонов, как и обещал, сдержал свое слово. Покровский позвонил Абрамову в полдень и сообщил, что готов встретиться с ним после восемнадцати часов.

– Хорошо. Будем считать, что мы с вами договорились, – ответил Виктор. – Единственно, о чем я вас прошу не опаздывать. Я не люблю непунктуальных людей.

Несмотря на то, что Покровский работал в Обкоме КПСС, Абрамов смело озвучил ему свою просьбу, поскольку был уверен, что он проглотит подобную реплику. Как они и договаривались, Виталий Олегович позвонил ему ровно в восемнадцать часов и сообщил, что находится в помещении для посетителей. Накинув куртку, Абрамов спустился на первый этаж и пригласил его проследовать за ним. Через минуту посетитель вошел в кабинет и растерянно остановился в дверях.

– Проходите, Покровский, – произнес Виктор. – Не нужно стесняться, здесь, кроме нас, никого нет.

– Странно! Я никогда не думал, что сотрудники МВД работают в подобных условиях.

– Проходите. Присаживайтесь, где вам удобнее.

Покровский сделал еще несколько шагов и снова остановился в нерешительности.

«Боится, – глядя на него, сделал вывод, Абрамов. – Я еще его ни о чем не спросил, а он уже испугался самих стен МВД».

– Присаживайтесь, Виталий Олегович. Нам, похоже, предстоит тяжелый и не совсем приятный для вас разговор.

– Какой разговор? – испугано произнес он. – Я вроде бы ничего противозаконного не совершал, и поэтому все ваши слова меня пугают и интригуют.

– Это вам только кажется, что вы ничего не совершали. То, что вы до сих пор находитесь на свободе, это не ваша заслуга, а скорее наша недоработка, – пошутил Абрамов.

От его несколько неуместной шутки Покровский побледнел и бессильно опустился на стул. Он был в предобморочном состоянии. Виктору еще никогда раньше не было так смешно, как сейчас. Он впервые в жизни открыто издевался над работником Обкома КПСС, не опасаясь никаких последствий.

Достав чистый лист протокола и, зачитав ему статью, предусматривающую уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний, Абрамов попросил его расписаться под этой ссылкой. Покровский, молча, взял в руки шариковую ручку и, перечитав все заново, расписался.

Виктор невольно обратил внимание на его руки, которые в этот момент полностью соответствовали его душевному состоянию. Они мелко и предательски дрожали, словно умышленно сопротивлялись его желанию поставить свою подпись. Закончив все формальные процедуры, Абрамов взглянул на него и задал первый вопрос. Он постарался вложить в него все самое тяжелое, отчего, по его расчетам, Покровский должен был запаниковать.

– Скажите, Виталий Олегович, когда вы вступали в интимную близость с гражданкой Волковой Екатериной, вы знали, что ей еще не исполнилось восемнадцати лет? – спросил его Абрамов. – Только не врите мне! Вы, будучи человеком грамотным, не могли не знать, что принуждение и вступление в половую связь с девушкой, не достигшей совершеннолетия, влечет за собой уголовную ответственность. Вы поняли мой вопрос?

Виктор не успел закончить свою речь, как заметил, что лицо сидящего перед ним человека приобрело нездоровый цвет. Он, молча, схватился за грудь и стал медленно сползать со стула. Пока Абрамов вставал из-за стола, Покровский оказался на полу.

Теперь пришел черед пугаться уже Виктору. Он всегда считал себя довольно сильным человеком, однако, несмотря на все усилия, поднять Покровского с пола и посадить на стул, ему почему-то не удавалось. Он сползал и сползал, и поднимать его каждый раз становилось все тяжелее и сложнее. Обездвиженное тело Покровского оказалось настолько тяжелым, что в какой-то момент Абрамов понял, что поднять его с пола уже не может. Оставив его на месте, Виктор быстро побежал по коридору. А вот и нужный ему кабинет.

– Фарид Фатыхович, у тебя есть нашатырь? – запыхавшись, спросил его Абрамов. – Дай мне, пожалуйста, у меня с клиентом плохо.

– Что, так сильно приложился? – пошутил он, протягивая Виктору пузырек.

– Нет, Фарид! Свалился после заданного мной вопроса. Я не думал, что такой здоровый мужик свалится, словно баба.

– Значит, неплохой вопрос ты задал ему, Виктор, – усмехаясь, сказал оперативник. – Откачаешь и сразу дожимай. Считай, что ты его уже сломал.

Он снова ухмыльнулся, глядя не растерянное лицо Абрамова.

– Спасибо за нашатырь, я побежал. Не дай Бог ласты склеит, засудят, – в ответ произнес Виктор и быстро направился к себе.

Когда он вошел, Покровский по-прежнему лежал на полу и не подавал признаков жизни. Глаза его были закрыты, но руки почему-то продолжали мелко дрожать. Абрамов открыл крышку пузырька и сунул его под нос Покровскому. Лицо Виталия Олеговича исказила гримаса, он резко отвернулся от пузырька и закашлялся.

– Вот и хорошо! – радостно произнес Виктор, помогая Покровскому подняться с пола. – Если сразу не скончались, значит, будете долго жить.

– Давайте, без ваших дурацких шуток, – обиженно ответил Покровский, отстраняя в сторону, его руку с пузырьком.

Абрамов завернул крышку пузырька и поставил его на подоконник. Взглянув на Покровского, и убедившись, что тот в норме, он повторил свой вопрос. В этот раз Покровский спокойно выслушал его и, ухмыляясь, ответил:

– Любви все возрасты покорны. Откуда я мог знать, что Екатерина Волкова несовершеннолетняя. Когда вы бы сами увидели ее тело, ни на минуту бы не задумались о ее возрасте.

– Я с вами не согласен. Если бы вы поинтересовались у ее дяди возрастом племянницы, то узнали бы. Я не могу не верить гражданину Тихонову, который утверждает, что он неоднократно говорил вам о ее возрасте. Ну, так что мы будем писать? Знали вы об этом или нет? – спросил Абрамов. – Это очень важный для вас вопрос.