Ника, Эрн и волшебное зеркало

Глава 3

Свисающие с потолка магические лампы бросали яркий свет на пожелтевшие страницы раскрытых фолиантов и покрытые пылью стеллажи. Архив Лодвара хранил даже номера газет двадцатилетней давности, сложенные по номерам и заботливо подшитые по годам выпуска. Моника редко заглядывала сюда – мрачный книжный склеп не манил её – но сейчас она вполне удобно расположилась напротив Татии Кревено, опустив голову и сложив руки на коленях как примерная ученица.

– И ты огрела столичного следователя графином? – Татия отложила в сторону несчастный второй том «Хроники…», который с утра уже пересчитал ступени в доходном доме Паоланы Викор, и побарабанила пальцами по столу. – Что на тебя нашло?

– Сама не знаю, – Ника медленно покачала головой, будто сонного порошка наелась. Перед глазами всё расплывалось и качалось, словно она получила откат от удара графином. – Руки словно зачарованные были, только и думала о том, как он меня раздражает.

– Симпатичный хотя бы? – заинтересованно спросила помощница архивариуса. –Ты, кстати, не заметила брачного браслета?

– Татия! – возмущённо посмотрела на неё Моника. Признаваться в том, что на самом деле Арнан Саудрест не просто симпатичный, а просто-напросто идеальный, она не собиралась никому даже под пытками. – Мне грозят неприятности, я пришла к тебе как единственное подруге, а ты спрашиваешь о внешности сыскаря?

– А что? Я девушка свободная, мужем не обременённая, – Татия усмехнулась и пожала плечами, выставив высокую грудь и огладив крутые бёдра. – Где, по-твоему, мне искать приличного жениха? Твой Эрнард в мою сторону даже не смотрит, а уж я, поверь, старалась.

– Что мне делать? – Ника уронила голову на руки и громко, протяжно вздохнула. Динстон учил её бить на опережение при малейшем сомнении, и вот она впервые в жизни действительно засомневалась и отработала урок брата на полную. Только вряд ли это станет для неё оправданием.

– Об этом надо было думать раньше, – подруга похлопала девушку по плечу. – Он хотя бы жив?

– Да что ему сделается? Он же маг, – вскинулась Моника, жалея о том, что пришла к Татии за помощью. Помощница архивариуса вряд ли могла спрятать её. – Головы у них крепкие, это я не раз проверила на братьях, да они и сами особой осторожностью не отличались. Одни только магические поединки чего стоят!

– А сбежала зачем? Надо было дождаться, когда сыскарь в себя придёт, отпоить водой из того самого графина, приласкать как следует. Могла бы сделать вид, что испугалась и сама не знаешь, что на тебя нашло, – Татия прижала руки к груди и театрально с придыханием в голосе воскликнула. – Ах, простите-простите, я такая нервная! У меня тонкая чувствительная натура!

– Пойду я, – не оценила актёрской игры соседки Ника. Она и сама знала, что сглупила дважды. – Вещи соберу и на вокзал за билетом, если успею.

– Ну и зря! Он же тебя из-под земли достанет теперь, – подруга схватила Монику за руку и усадила обратно на стул. В голубых глазах девушки читалось неодобрение, а сжатые губы явно указывали на недовольство, а то и вовсе злость. – Ты, моя дорогая, нарушила закон, напала на полицейского при исполнении, и наверняка стащила у него важные улики.

– Какие ещё улики?! Да я всего лишь забрала несколько контрактов, – Ника только сейчас заметила, что из сумочки предательски торчат конфискованные у сыскаря документы. – Эрнард прибил бы меня, если бы они попали в руки дознавателей.

– Таки не всё чисто у вас в агентстве! Я знала! – Татия подскочила на месте, хлопнула в ладоши и вцепилась в Монику. – Знала, что красавчик Эрнард что-то скрывает! Что там было? Контрабанда? Запрещённые артефакты, любовные зелья?

– Да ну тебя, – девушка в который раз за день попыталась отцепить чужие пальцы от любимой блузки – между прочим, самой скромной из дюжины, сшитой Анией Понцелер. – Мы занимались охраной ценных грузов, тех, что по магпочте не отправить. Просто в последнее время как-то странно всё было. Вроде и заказы обычные, и наниматели знакомые, но что-то мне не по себе.

– Чуйка родовая, значит, сработала… – тут же успокоилась Татия, задумчиво накрутив локон на палец. – Магии в тебе нет, а крохи фамильного предчувствия всё же достались.

– Да какой там! – вздохнула Моника, заталкивая бумаги в сумочку так, чтобы они не торчали. – Я и плетения вижу только если сильно напрягусь. Как сегодня в офисе.

– Вот и ответ – скажешь этому сыскарю, что перенапряглась, мол думала грабитель, пыталась увидеть магию и вызвать жандармов, вот и котелок потёк временно, – вдохновлённо сочиняла Татия, увлечённая своей идеей. – Помутнение, считай.

– Неплохо, но мне не годится, – призналась Ника, пряча лицо в ладонях. – Кажется, я себя выдала, когда принялась рассуждать о зарплате. Вряд ли помутневшее сознание такое допускает.

– Пф-ф, подумаешь, – скривилась Татия. – Когда котелок течёт, мысли вообще гуляют куда хотят, и тебя не спрашивают.

– Откуда знаешь? – Моника отняла руки от лица и с любопытством посмотрела на подругу. – Бывала в лечебнице святого Антонела?

– Так, всё. Я тебе помогла, на путь истинный наставила, – обиделась Татия, подхватывая Монику за локоть и подталкивая её к выходу. – Мне ещё корешок второго тома хроник надо заново подклеить и вообще, время идёт – работа стоит. Ты там вещи собирай поживее, наверняка твой сыскарь очнулся и рыщет по городу в поисках твоей ничем не примечательной особы.

Моника выскочила из архива на улицу, будто за ней сами мунды гнались. Сначала она хотела благородно оскорбиться на выходку подруги и последнюю фразу, но вспомнила, что Татия права – сыскарь уже должен был очнуться и обнаружить, что Ника обшарила его карманы и забрала документы. На пороге многоквартирного дома Паоланы Викор, девушка затормозила, запоздало подумав, что миор Арнан Саудрест вряд ли глупее её и сразу поймёт, что искать Монику стоит начать с места проживания.

Затолкав зудящее чувство тревоги поглубже, девушка отворила коричнево-красную дверь, шагнула в гостиную и огляделась в поисках Паоланы. Лари Викор в это время могла быть где угодно: рыскать по рынку, допрашивая торговцев на предмет свежих слухов; докучать прачкам с улицы Джинеле, которые всегда в курсе дел своих постоянных заказчиков, или дежурить в приёмной мэра города, надеясь услышать сплетни или домыслы вечных жалобщиков. Моника вздохнула с облегчением, не увидев поблизости хозяйки, прошмыгнула на лестницу и бодро поднялась по ступеням на третий этаж.

Памятуя о встрече с миором уполномоченным особого отдела, девушка внимательно осмотрела дверь в свою квартиру и, не заметив чужого вмешательства, осторожно вставила ключ в замочную скважину. Первый поворот ключа эхом отразился от полупустой комнаты, следующий поворот проскрежетал на сердце у Моники слишком громко, а от третьего у неё сильно забилось сердце. Ника рывком распахнула дверь, влетела в комнатку, служившую гостиной и кухней одновременно, и прислонилась к стене с громким вздохом.

Никого. Совершенно никого. Девушка заметалась по спальне, вытаскивая из комода бельё, сбрасывая с вешалок шкафа платья, не глядя на сминаемую ткань. Ания Понцелер пришла бы в ужас, увидев такое надругательство над собственными нарядами, но Монике было не до этого. Она спешно укладывала одежду в дорожный саквояж из дорогой кожи, доставшийся в память о жизни в родительском доме.

– Ника, это ты? – приглушенный голос заставил девушку замереть. Она сняла со стены фехтовальную шпагу и подкралась к двери в ванную комнату. – Ника?

– Эрн? – Моника узнала голос начальника, но до конца не верила в то, что Эрнард Виано станет прятаться в дамской уборной. К тому же ещё утром его тут не было – уж Ника точно бы заметила.

– Слава Ганеусу, это ты! – Эрнард приоткрыл дверь, посмотрел на Монику и втащил её в ванную. – Ты должна мне помочь!

– Во что ты влип, Эрнард? – строго спросила Ника, насупив брови. Она всегда называла его полным именем, когда сердилась, хотя они перешли на ты уже через неделю совместной работы. – Весь город на ушах! О твоём похищении разве что ленивый не говорит!

– Ты преувеличиваешь, – мужчина скептически посмотрел на шпагу в руках Моники, перевёл взгляд на сломанную лейку для душа, валявшуюся на полу, и покраснел – из корзины для белья кокетливо выглядывал нескромный кружевной чулок. – Даже твоя домоправительница не в курсе.

– А ты откуда знаешь? – Ника не смутилась, хотя и была недовольна тесным соседством с начальником. В конце концов, это её ванная комната, и гостей она сюда не приглашала. – И в чём тебе нужна помощь?

– Слушай, кажется, Жадин Ланкандо всерьёз взялась за меня, – Эрн отвернулся от корзины и почти задел головой более нескромную деталь дамского туалета, свисающую с верёвки. – Я вчера домой поздно ушёл, а у выхода из офиса меня поджидала карета без гербов и с занавешенными окнами, представляешь?

– Лари Ланкандо есть чем заняться помимо твоей персоны, Эрнард! – девушка начинала злиться. Вместо того чтобы собрать вещи и сбежать из города, она была вынуждена опять выслушивать глупости. – Из столицы прибыл маг, уполномоченный какого-то там отдела с артефактами.

– Уполномоченный особого отдела по борьбе с контрафактными артефактами, – уточнил Эрн, опустив плечи. – Арнан Саудрест – мой брат по матери.

– Так, и? – Моника выронила шпагу, чуть не воткнув её в ногу начальника.

– Он приказал не высовывать носа из дома, но я не могу вернуться домой! – мужчина покосился на оружие уже с большим уважением, но сейчас собственные проблемы его занимали сильнее любопытства, откуда у скромной помощницы настоящая боевая шпага. – Ника, за мной кто-то следит!

– Так этот сыскарь – твой брат? И это к тебе он вчера заходил? – девушка наклонилась, быстро подняла шпагу, извиняюще погладила рукоять и прислонилась спиной к двери ванной комнаты. – А я его… так, Эрнард! Ты зачем ко мне явился?

– Арнан заберёт все контракты, все сопроводительные письма и путевые листы, – Эрн сложил руки в молитвенном жесте, потупил глаза и проникновенным голосом наконец выдал то, зачем явился. – Моника, ты должна отправиться в офис и принести то, что я тебе скажу.

– Это невозможно, – обречённо произнесла девушка, сжимая губы. – Тебе лучше покинуть мою квартиру, пока сюда не заявились жандармы.

– Ты успела с утра во что-то вляпаться? – мужчина вынул из кармана круглые часы, посмотрел на время и прищурился. – Что ты могла натворить?

Моника молчала, сверлила взглядом начальника и думала о том, что он прав. Она действительно успела вляпаться. И всё из-за него, Эрнарда! Если бы он не трясся так над своими драгоценными контрактами и не настаивал на полной конфиденциальности данных своих заказчиков, ничего бы этого не произошло. Если бы он тщательнее проверял грузы для сопровождения, не подставился бы так. В конце концов, если бы он не обхаживал Жадин Ланкандо целых три месяца, чтобы заполучить контракт, Моника никогда бы не встретилась с миором уполномоченным и не ударила его графином из лоналийского стекла.

Пока девушка решала, стоит ли отдавать добытые нечестным трудом документы начальству, в коридоре происходило что-то странное. Обычно тихая соседка из квартиры напротив, Элия Порто, служившая стенографисткой при нотариальной конторе, громко ругалась. Моника приоткрыла дверь уборной, высунула голову в гостиную и прислушалась. Надо же! Она и не догадывалась, что Элия умеет повышать голос.

– Это приличный доходный дом! – бушевала соседка. – Ни одна уважающая себя ларина не впустила бы в свои комнаты постороннего мужчину!

Разобрать, что ответил неизвестный было невозможно – тихий мужской голос оказался неразборчивым. Но он явно произнёс что-то, задевшее чувствительную стенографистку до глубины души. Так как следующая её фраза заставила Монику обернуться к Эрнарду, заметить его взгляд, блуждающий по нижнему белью и кончику чулка, и тихо зашипеть от досады.

Ника и сама знала, что она не образец аккуратности, но вот так разглядывать нижнее бельё, корсаж и чулки – это уже слишком! Подумаешь, не дошла вовремя до прачечной, ей вообще было не до этого в последние дни. А сломанная лейка душа и вовсе не её вина. Лари Викор экономит на всём, чтобы побольше отложить в собственный карман. И не важно, что по расходным книгам в многоквартирном доме установлены самые дорогие душевые, сделан ремонт по последней моде, а уж мебель завезена и вовсе из самой Форандии.

– Неприличные ларины обслуживают миоров в соседнем квартале! Лари Паолана Викор лично проверяет всех жильцов на добропорядочность.

Благодарности к Элии Порто за отстаивание своей чести Моника не испытывала. Более того, сейчас она жалела, что графин остался в офисе и воспользоваться им повторно уже не получится. Она покосилась на начальника, перехватила шпагу и направила её на грудь мужчины.

– Я сейчас открою дверь, а ты либо скажешь, что обманом проник в мою квартиру, либо сделаешь так, чтобы никто даже и помыслить не мог о моём бесчестии.

Дождавшись удивлённого кивка Эрнарда, Ника выскочила из ванной, бросила шпагу на кровать к одежде и чемодану, глубоко вдохнула и нацепила на лицо взволнованное выражение. Точно с таким же лицом она убеждала матушку, что оступилась на ровной дорожке в саду, а ужасно острые шипы разорвали платье и оцарапали руки и щёку. Матушка верила, охала над «бедной несчастной девочкой» и вызывала лекаря. После успокоительных капель для лари Гордиан и порции горьких пилюль от переутомления для Моники лекарь удалялся, а «несчастная девочка» спешила поглядеть на очередную тренировку братьев.

Она не стала отпирать дверь сразу, послушала благочестивые речи Элии Порто, в который раз поразившись её многословности, и уложила оставшиеся неубранными вещи в саквояж. В конце концов, она как самая настоящая приличная ларина не станет высовываться из квартиры на каждый громкий звук. Только когда в её дверь настойчиво постучали, Ника повернулась к зеркалу, поправила причёску, огладила юбку и шагнула к двери.

Глава 4

– Вы ларина Моника Гордиан? – поинтересовался усатый жандарм в круглом котелке и с блестящим жетоном в руке.

Ника почему-то ожидала увидеть Арнана Саудреста. Эта мысль неприятно кольнула девушку, но она постаралась не подать виду. В самом деле, что это за странное желание снова встретиться с миором уполномоченным? Старшие братья преподали ей много уроков, а также показали, как ловко играют на чувствах поклонниц и как легко оставляют тех рыдать в одиночестве. Ника не хотела обмануться, она всегда считала себя подготовленной к подобным уловкам.

– Да, это я. Слушаю вас, – Моника старательно сдерживалась, чтобы не бросить взгляд на дверь в ванную. Она ещё с детства поняла, что если смотреть на спрятанную от маменьки книгу, то маменька непременно посмотрит в ту же сторону.

– Вы обвиняетесь в соучастии в убийстве миора Бернита Ланкандо, сокрытии улик международного заговора, сопричастности к торговле запрещёнными в Кадарии артефактами и покушении на убийство уполномоченного особого отдела по борьбе с контрафактными артефактами, – твёрдо заявил жандарм, глядя в бледнеющее с каждым словом лицо Моники.

На последней фразе мужчина чуть не споткнулся, услышав подозрительный полувсхлип-полувздох из уборной. Ника закусила щёку изнутри, сдерживая крик отчаяния. Если от первых пунктов обвинения она легко могла отмахнуться, то последнее ставило под удар все её планы. Как бы не получилось в итоге, что вместо примерки платья для приёма в честь свадьбы брата, она наденет тюремные лохмотья.

О том, что в ванной прячется Эрнард, Моника вспомнила только когда жандарм рывком распахнул дверь, замер на пороге и с шумом выпустил воздух, надув щёки. Девушка шагнула ближе, чуть пригнулась, чтобы заглянуть в уборную, и повторила жест полицейского. На бортике душевой кабины восседал Эрнард, облачённый в позавчерашний костюм Моники: помятая блузка с широкими рукавами-буфами была щедро залита кофе, которым Эрн окатил девушку в тот день; длинная и не очень удобная, но зато подходящая к блузке юбка открывала подкачанные икры, облачённые в те самые кружевные чулки, что выглядывали из корзины для белья.

Моника подняла взгляд выше и прокусила щёку до крови. Белокурые локоны изящными завитками обрамляли узкое лицо Эрнарда, а напудренные скулы казались фарфоровыми. Лёгкий румянец, сливовая помада – самая нелюбимая помада Моники, подаренная ей Татией, – и смущённая улыбка на губах Эрна окончательно добили девушку. Она вцепилась в дверной косяк, несколько раз поморгала и всё же всхлипнула не то от смеха, не то от злости.

– Представьтесь, ларина, – жандарм уже взял себя в руки, бросил взгляд на трясущуюся Монику и снова повернулся к Эрнарду.

– Меня зовут Эрн… Эрния Виано, – прочистив горло, проблеял её начальник, заставив плечи Ники сотрясаться от беззвучных рыданий. Он посмел рыться в её белье! – Я кузина Моники.

– Что вы делаете здесь в таком виде? – спросил полицейский, подозрительно прищурившись и намекнув на босые ноги.

– Ах! Вы не представляете, что произошло! – почти натурально взвыл Эрнард. Моника пригляделась к нему и поняла, что всё же стоит попытаться свести его с Татией – они определённо стоили друг друга. Бездарная актёрская игра и лицедейство у обоих было в крови. – Это ужасный день! Просто кошмарный!

– Чётко и по делу, будьте добры, ларина Виано, – прервал стенания Эрна жандарм, подкрутив пышные усы.

– Меня ограбили! Облили ужасным кофе! Я потерял… потеряла любимые туфли и весь свой гардероб, – к облегчению Моники, полицейский не заметил небольшой заминки, убрал значок в нагрудный карман и на удивление сочувственно посмотрел на Эрна.

– Ларина Виано, расскажите, где и как это произошло, – глаза жандарма шарили по широким плечам, спрятанным за буфами рукавов, скользили по тонкой талии и объёмным складкам юбки. Ника поперхнулась воздухом и встретилась взглядом с раскрасневшимся и кусающим губы Эрнардом. – Я приложу все силы, чтобы помочь вам и наказать виновника.

– Ванель, что у вас там? – голос из коридора заставил вздрогнуть всех троих.

Жандарм вытянул руки по швам, Эрнард сжал пальцы на блузке и обернулся к зеркалу, а Моника слишком резко повернулась к говорящему, чтобы убедиться, что ей не показалось. Уполномоченный особого отдела по борьбе с контрафактными артефактами заглянул в комнату, потёр переносицу и поправил повязку на голове. Моника почувствовала прилив беспричинной радости, так не вязавшейся с ситуацией. В её груди на мгновение шевельнулась жалость – кажется, она перестаралась с графином. Но взгляд Арнана Саудреста быстро вернул девушке самообладание.

– Куда-то собираетесь, ларина? – вкрадчиво поинтересовался мужчина, указав на виднеющуюся кровать, заваленную вещами, и стоящий рядом саквояж. – Мы же только познакомились, а вы уже сбегаете.

– Что вы, миор Саудрест, я лишь искала подходящий наряд для своей кузины, попавшей в неловкую ситуацию, – выкрутилась Моника, не обращая внимания на Эрнарда, протестующе размахивающего руками.

– Кузины, говорите? – уполномоченный особого отдела отодвинул в сторону Элию Порто, втиснувшую половину тела в квартиру, и шагнул в прихожую. Он сунул перебинтованную голову в уборную, резко дёрнулся всем телом и прижался плечом к косяку. – Что это?

– Здравствуй… те… миор… – Эрнард не знал, куда деть глаза, сжимал и разжимал пальцы, поправлял и одёргивал пышную юбку, теребил несчастные рукава.

– Ванель, оформляй их обеих, я пока осмотрюсь, – как-то слишком обречённо произнёс миор Саудрест, поворачиваясь к Монике.

Он не без интереса оглядел наряд девушки, видимо примеряясь и сравнивая увиденное с тем, что было надето на Эрнарде, затем бросил взгляд за спину Ники и уверенно шагнул в комнату. То, с какой ухмылкой миор уполномоченный исследовал содержимое саквояжа, разложенное по кровати бельё и остальные предметы гардероба, заставило Монику стиснуть кулаки и задышать чаще. Сначала Эрн посягнул на личное, а теперь и его старший брат, который вот уже добрую минуту прищурившись сверлит взглядом шпагу Ники.

– Это клеймо Таккедо Стенели, – очень медленно, почти не разжимая губ, проговорил миор уполномоченный, не отрывая глаз от эфеса. – Насколько мне известно, мастер Стенели отошёл от дел больше десяти лет назад, каждый клинок его работы на счету. Откуда он у вас, ларина Гордиан?

– Хм… это как-то относится к моему аресту и тем нелепым обвинениям, которые мне предъявили? – ласково пропела Моника, оглянувшись на Эрнарда, которого в данный момент очень уж дотошно допрашивал жандарм. Ну не признаваться же ей, в самом деле, что мастер Таккедо Стенели давний друг их семьи и эту самую шпагу изготовил специально для Ники втайне от родителей?

– И всё же ответьте, ларина, – Арнан Саудрест, наконец, отвернулся от шпаги и посмотрел в глаза Моники. – Вы всё больше и больше заставляете меня интересоваться вашей загадочной личностью.

– Этот клинок был мне подарен. Кем – не имеет значения, – девушка гордо задрала нос и скривила губы, всем своим видом являя оскорблённое достоинство. – Вы отведёте меня в участок?

– Разумеется, с такими обвинениями другого не ждите, – мужчина дёрнул головой на окрик жандарма и снова сжал пальцами переносицу. – Побудьте благоразумной, ларина, хотя бы десять минут, пока я разберусь с этим… – он обвёл рукой комнату, махнул в сторону ванной и замолчал. – Со всем этим.

Моника сразу же поняла, что терпение миора Саудреста на исходе – Динстон, самый старший брат Ники, вёл себя именно так же перед тем, как взорваться и наказать всех, кто подвернётся под руку. Девушка вздохнула и села на кровать, сдвинув вещи в сторону и ласково погладив шпагу. Если бы только Динстон мог быть всегда рядом, Монике бы не пришлось бежать из родительского дома в такой спешке!

Едва Тарит Гордиан поступил в военную академию, для Ники наступили тёмные времена – матушка не выпускала её даже в сад, опасаясь, что бедняжка может покалечиться или её похитят ради выкупа. Как же – такая беспомощная, совсем не владеющая магией и совершенно несмышлёная Моника по мнению матери была способна только на то, чтобы изучать искусства и решать задачи по арифметике.

Девушка погрузилась в воспоминания, лишь изредка обращая внимание на происходящее вокруг, поэтому даже не заметила, в какой момент она переместилась сначала в карету жандармов, а затем в участок. С отрешённым и безучастным видом она подтвердила свою личность на считывателе ауры, села на стул для посетителей рядом с Эрнардом и уставилась в окно, забранное толстыми прутьями антимагической решётки.

И как теперь доказать семье, что она не такая никчёмная, какой они её считали? Матушка тут же выдаст её замуж за какого-нибудь знакомого отца, братья приставят охрану, которая будет следовать за ней до конца жизни. А ведь Моника просто хотела пожить как все: найти работу, друзей и, возможно, встретить любовь – всё то, чего она была лишена дома. Нет, возвращаться сейчас нельзя. Придётся сделать вид, что нелепые обвинения испугали Нику до такой степени, что она готова сотрудничать.

– С вами всё в порядке, ларина Гордиан? – подозрительно тихо спросил миор Саудрест, усевшись за стол. Моника мазнула взглядом по его красивому лицу и отвернулась. – И что мне с вами делать?

– Арнан, это не то, что ты подумал! – воскликнул Эрн, подтягивая соскользнувшую по чулку брючину и пряча её обратно под юбку. – Ты сказал спрятаться, и я…

– Помолчи, Эрнард, – мужчина поморщился, прикрыл на мгновение глаза и откинулся на спинку стула. – А ещё лучше – вылечи мою голову.

– Хорошо, – послушно отозвался Эрн, встав со стула и принявшись водить руками над братом. – Всё, как новенький. Повязку пока не снимай, а то сразу поймут.