Хранители. Книга третья

Здание Академии Наук. Демонион, Единая Галактика Мрака

Ему не хотелось раскрывать глаза. Не было никакого желания вернуться в реальность без Нила. Он не чувствовал себя таким разбитым и опустошённым, даже когда переместился в незнакомый чуждый мир. Тогда у Адама была цель – выжить во враждебной среде. Сейчас ему совсем не хотелось жить. Из тысячи способов проститься с жизнью он не мог воспользоваться ни одним. Только бесконечная любовь к матери, которая не видела его много лет, но была уверена, что он жив, останавливала Адама.

Взывая мысленно к маме, он чувствовал, как две горячие слезинки стекли по щеке на клыки. Адам пощупал лицо и понял, что заклинание оборота распалось. Он был лютом. Приходя в себя от потрясения, он осознал, что лежит на чем-то мягком, на спине и накрыт пуховым одеялом. Одежды на нём не было.

Адам открыл глаза. В комнате было темно. Две бледные луны бросали скудный свет на покрытый пластиком пол. Окно находилось слева, и он решил, что лежит не в своей комнате. Адам сел в постели. Постепенно привыкая к темноте, он стал различать знакомые до боли предметы.

«Вельсев Милостивый, на Земле одна луна, – промелькнуло в голове. – Это же… моя комната… Дома! Я дома. Дома?»

Он вскочил с кровати и машинально, по старой привычке схватил халат со стула у края кровати. Одеваясь на ходу, Адам выбежал в застеклённую галерею, заставленную высокими растениями в больших керамических горшках.

«Мамины фикусы и пальмы! Как я соскучился».

Он посмотрел на ночное небо и, по знакомому расположению созвездий, понял, что было за полночь. Адам быстрыми шагами спустился по каменной лестнице на первый этаж. Повернув налево, он заметил из неплотно прикрытой двери кухни полоску света.

Кровь застучала в висках от волнения. Он сделал глубокий выдох и отрыл дверь.

– Мама! Маа-маа! – крикнул он с порога, обнимая её за шею.

– Сынок, Адамор!

Мать, одетая в бархатный лиловый костюм, крепко прижала его, вставая со стула.

– Ты так крепко спал, мой мальчик, я не хотела тебя будить, – виновато призналась она. – Столько лет не виделись… Ты так вырос. И такой красивый стал.

– Мама, как? Как я тут оказался? Я так скучал… Даже по твоим растениям, которые мне…

– Ты внезапно появился во дворе с каким-то человеком на руках…

– Где он? Он жив? – перебил её Адамор.

Мать молча вздохнула. Он придвинул второй стул. Сев рядом, лют положил голову матери на плечо и заплакал.

– Я поняла, что этот человек был тебе очень дорог, увидев слёзы и отчаяние на лице.

– Где его тело, мама?

– Погоди. Расскажу по порядку.

– Ладно, рассказывай.

– Ты сразу упал без чувств. Слуги подобрали вас и отнесли наверх.

Антида заволновалась. Она высвободилась из объятий сына и прошлась по кухне.

– Прости, я не смогла положить труп человека рядом с тобой.

– Мама! Зачем такие подробности? – вскричал Адамор. – Какая разница, куда ты его положила? Где он сейчас?

– Я позвонила Хананору. Узнав новость о твоём возвращении, он бросил все дела во дворце и сразу приехал. Увидев этого… человека, Хананор осмотрел его и попросил старую капсулу для… как его?

– Консервации?

– Точно! Он уложил его в капсулу и срочно вернулся во дворец, сказав, что будет ждать тебя там. Позвони ему.

Он снял со стены беспроводной аудиокоммуникатор. Переговорив с дядей полминуты, Адамор обнял и расцеловал мать.

– Есть надежда! – сказал он и побежал переодеваться. – Прости, я вернусь, и всё расскажу.

Антида улыбнулась сыну.

– Иди, родной.

Через два часа, после нудного раскачивания в карете, Адамор вошёл в лабораторию Королевского Магистра Хананора Мерезиона в подземелье дворца в Бельтигоре. Просторный зал был полон странными устройствами и механизмами. Одни были окутаны фиолетовым свечением, другие прогоняли разные жидкости по стеклянным трубам. Десяток помощников в длинных балахонах и перчатках из выбеленной кожи суетились вокруг, изучая взаимодействия незнакомых компонентов. Адамор оглядел лабораторию непонимающим взглядом.

Высокий и грузный дядя с любовью обнял тощего племянника.

– Адамор, всё это время ты был на стороне Света? – спросил Хананор. Племянник кивнул. – Пойдём к ресурректору.

У дальней стены на металлической подставке вертикально стояла прозрачная яйцевидная капсула, в которой находилось голое тело Нила. С разных сторон к капсуле подходили гибкие капроновые трубки. По ним время от времени внутрь подавались газовые и жидкие смеси разной плотности и цвета.

– Воскрешение требует очень редкого газа, которого в королевстве кот наплакал, – пояснил магистр. – Если король узнает, что я трачу драгоценный компонент на человека, он мне голову снесёт.

– А мы не скажем, – подмигнул Адамор, не отрывая взгляда от тела в капсуле.

Два лаборанта шептали заклинания из книг и управляли клапанами на шлангах. Впереди стоял хрустальный шар, показывающий какие-то цифры.

Хананор подошёл к своеобразному монитору и заглянул в него.

– Интересно. Показания не меняются уже час, – сказал он.

– Что это значит? – тревожно спросил Адамор.

– Ты уже большой мальчик… – начал дядя.

– Что это значит? – дрожащим голосом повторил молодой лют.

– Первые изменения были положительными, но сейчас… Похоже, процесс остановился.

– Пусть сгорят оба мира! – закричал Адамор. – Почему все отвернулись от него?

Он подошёл к громадной картине в раме из чёрного дерева, изображающей Скалу Мрака.

– Проклинаю тебя, бестолковая каменная глыба! – продолжал кричать, жестикулируя руками, Адамор. – Проклинаю каждый луч безобразного света! Пусть проклинают вас жители обоих миров. Пусть погаснет мерзкий Фонтан и расплавится ненавистный Трон!

– Адамор, – дядя положил ему когтистую руку на плечо. – Сынок, нельзя проклинать Скалу. Энергия проклятья…

– Мне уже всё равно. Хуже не будет! Они растерзали моё сердце. Они на моих глазах боролись за право управления им. Нил! Бедный мой Нил! Эти проклятые артефакты отравили ему жизнь. Зачем? Что они получили, проклятые? Что?

– Адамор…

Хананор замолчал, изумлённо рассматривая нарисованную маслом Скалу, а потерявший всякую надежду лют, продолжал плакать и насылать проклятья на артефакты мироздания. Лаборанты, бросив свои дела, собрались вокруг Адамора, сочувствуя и бессильно разводя руками. Изображение в картине задрожало, принимая объём. Из него повалил чёрный дым, окутавший раму. Магистр похлопал сидевшего на подогнутой ноге племянника по спине, указывая на картину. Адамор перестал рыдать и поднял голову. Из чёрного дыма появилась массивная нога, скрипнув кожей сапога. Из рамы вышел лют-демон со сморщенным лицом, покрытым коричневыми пятнами. Сточенные пожелтевшие клыки и рога указывали на глубокую старость. В руках он держал железный посох, увенчанный слегка светящимся топазом.

– Вельсев Всемогущий, – прошептал Хананор. – Восо Оробас!

Лаборанты, услышав имя старца, стремительно упали на колени и положили обе руки на пол. Адамор растянулся вместе с другими на каменном покрытии. Магистр сложил когти на груди и почтительно поклонился.

– Хранитель, пусть ваши годы продлятся, – сказал он.

– Благодарю, – тихо ответил старец, что было удивительно при его фигуре, более могучей, чем Хананор. – Какому мальчику пронзил сердце Свет?

Магистр растерялся, не понимая вопроса Хранителя. Восо Оробас заметил замешательство магистра.

– Трон Всемогущего обеспокоен… Боль неизвестного мне юноши затронула Непоколебимого. Его безмерная любовь к своим детям прислала меня, – пояснил он.

Адамор встал с пола и поклонился на манер дяди.

– За двести лет это второй случай, когда Трон Всемогущего посылает меня лично, – заметил Хранитель.

– Принесите кресло Хранителю! – прикрикнул он лаборантам, не поднимающих голов.

– Благодарю, Хананор. Сколько лет мы не виделись, друг мой?

– Лет шестьдесят, наверное, Хранитель.

– Нужно вспомнить наши старые шахматные партии… Что за горе у нашего мальчика? – спросил он, посмотрев на Адамора.

– Человек…

– Человек? – удивлённо поднял бровь Хранитель.

– Человек, которого оба центра миров использовали, как носовой платок и выбросили на помойку, лишив жизни! – набрался смелости Адамор.

– И ты желаешь вернуть человеку жизнь? – продолжал удивляться старец, упирая на слово «человек».

– Я желаю восстановить справедливость! Нил выполнил всё, что они ему приказали или заставили сделать. И это их благодарность?

Хранитель, взглянув на Хананора, изобразив на лице гримасу, похожую на улыбку.

– У сегодняшней молодёжи нет ни капли страха к могущественным силам, способным перевернуть вселенную к верху дном.

– Это только у него, – поспешно заметил магистр. – Мой племянник – Адамор.

– Чем-то он похож на тебя, друг мой. Я думал сын.

– Нет, Хранитель. Я так и не завёл семью. Я воспитывал Адамора как родного.

– Прискорбно, Хананор. Но забота о ближних своих заслуживает награды. Кем тебе приходится этот человек? – обратился он к юноше.

– После матери и дяди больше всего в мире я люблю этого человека!

– Даже больше Трона?

Адамор попытался ответить, но старик остановил его.

– Я слышал твои проклятья…

Хранитель сделал паузу, размышляя.

– Что ж, любви нас учил Вельсев, в любви он нас создал… Трон Всемогущего дал мне право и силы вернуть исторгнутую душу, – сказал Хранитель. – Что ты можешь дать взамен?

– Свою жизнь! Большего у меня ничего нет, – не задумываясь, ответил лют.

– Это слишком большая цена, – старец покачал головой. – Трон не примет её.

Чёрный дым вырвался из картины и несколько секунд окружал Хранителя.

– Вы оба будете призваны на службу Трону, когда это станет необходимо! – строго сказал Восо Оробас, с трудом вставая со стула. Он опёрся на посох и сделал один шаг. – Ты даришь этому человеку жизнь, поэтому ты отвечаешь и вместо него. Вы согласны?

– Да, Хранитель, согласны, – ответил Адамор, кланяясь в сторону картины.

– Хорошо, покажите мне его.

Хананор с племянником отвели Хранителя к капсуле.

– Какое хилое, никчёмное тело, – покачал головой Восо Оробас. – Слишком много хрупкости и нежности вложил в них создатель.

«Как же он ошибается, – подумал Адамор. – Тело и душа человека вместе – твёрже камня».

– Парением Скалы и непоколебимостью Трона, тяжестью лавы из глубоких недр и лёгкостью дыма в воздухе, – мощным басом произнёс Хранитель, изумив окружающих. Стеклянная посуда в лаборатории зазвенела. – Призываю право, данное Вельсевом. Право на жизнь!

Восо Оробас сильно стукнул посохом о пол. Топаз ярко засветился, жаля глаза. Стены лаборатории содрогнулись. Разноцветные газовые смеси в сосудах почернели и загустели. Мощные потоки дыма бурля, направились по трубкам в капсулу. Со дна камеры поднималась раскалённая лава, а сверху на худое тело Нила полилась густая смола непроглядной черноты. Стекло капсулы постепенно мутнело и вскоре превратилось в зловеще блестящий обсидиан.

Адамор испуганно посмотрел сначала на Хранителя, а затем на дядю. Хананор заворожённо смотрел на старца, который, не обращая ни на кого внимания, громко читал заклинание на древнем забытом языке лютов, сотрясая всё подземелье королевского замка. Лаборанты снова лежали на полу.

Сосуды, из которых в капсулу шёл чёрный дым, взорвались, рассыпавшись на мириады осколков, растворившиеся в воздухе. Отяжелевшая обсидиановая капсула прогнула металлическую подпорку. Крепления конструкции не выдержали, и громадное чёрное яйцо упало на пол, растрескавшись.

Хранитель закончил читать заклинание и, обессилевший, опустился на стул, стремительно подставленный Адамором. Лют подбежал к окаменевшей капсуле. Он осторожно отделял толстые куски обсидиана, словно яичную скорлупу и складывал рядом.

То, что он увидел внутри, поразило люта. Он не знал, радоваться или горевать. Адамор, расширив глаза, взглянул на Хранителя.

– Я специально утаил второе условие Трона, поскольку не знал, как ты воспримешь. Это был решённый вопрос, – вновь тихо произнёс старик. – Трону не дано власти над человеческой плотью. Душа твоего друга теперь будет находиться в теле люта.

Адамор попытался раскрыть рот, но Хранитель, покачав посохом, продолжил:

– Ты любил не плоть этого человека. Ты любил его душу. Она там, не беспокойся. Вся память сохранилась. Хананор, друг мой, – обратился он к магистру. – За новорождённым нужен особый уход. Хотя возраст его не изменился, но первое время он будет как ребёнок.

Хананор лишь послушно поклонился в ответ. Хранитель встал, направляясь к раме.

– Я не знаю, когда он придёт в себя. Дайте ему время.

– Я буду ждать, – смог произнести Адамор, поднимая на руки из сломанной капсулы краснокожее тело люта с рогами, клыками и хвостом. Он с любовью посмотрел на лицо, в котором явно чувствовались черты Нила Спинера. Адамор прижался к его груди и услышал мерное сердцебиение. – Милый.

– Храни вас Вельсев, – сказал на прощание старик и медленно ступил одной ногой в ожившую картину.

– Спасибо, Хранитель! – крикнул в след Адамор. – Я не забуду нашего уговора.

Восо Оробас кивнул головой и исчез в глубине рамы.

– Уберите тут всё! – крикнул Хананор лаборантам, указывая на осколки камня и погнутую раму. – Обсидиан собрать и сохранить до последней крупицы. Если кто-нибудь из вас пикнет о том, что здесь произошло, превращу в жабу на остаток жизни!

Лаборанты засуетились, подчиняясь приказу магистра.

– Адамор, ты его так на руках до дому понесёшь? – засмеялся Хананор.

– С ним на руках я всю планету обойду пешком, – серьёзно ответил он, сильнее прижимая тело друга.

Магистр подошёл сзади и обнял племянника за шею.

– Старо как мир – любовь и дружба,

Они – одно, но слишком чужды.

Любовь – убийственная пропасть,

Друзья стремятся вместе топать.

Влюблённость – страсть, любовь – страданье,

Переживанье, ожиданье.

Плечом к плечу идут друзья:

Их разлучить никак нельзя… – тихо продекламировал Хананор.

– Ты чего это? – удивился племянник.

– Вспомнились стишки молодости, – махнул он рукой, подкатывая носилки и покрывая их тёплым одеялом. – Положи. Его пожалей, если себя не жаль.

Лют осторожно опустил друга на носилки. Магистр протянул второе одеяло. Адамор бережно укутал перерождённого Нила и подложил под голову свою куртку.

– Поедем домой, сынок. Я давно не видел Антиду. Его Величество Архадор не даёт вздохнуть и минуту.

– Поедем, я тоже соскучился по маме, – согласился Адамор.

– Прикинусь больным дня на два, – усмехнулся магистр.

Красный диск светила лениво поднимался из-за испещрённых ветрами скал. Скудные степи, заросшие кровавого цвета травой и колючих кустарников, сливались с лучами утреннего солнца. Посреди степи одиноко стояла высокая башня, построенная из грубых отёсанных камней. Она была окружена тремя рядами противоосадных стен, повышавшихся ближе к центру. От башни отходили четыре стены, которые делили двор на четыре равных сегмента. Арки, прорубленные в поперечных стенах, соединяющих круговую ограду, давали возможность свободного передвижения лишь по конкретному кольцу. Внутрь можно было попасть только через массивные ворота, обитые толстыми листами железа.

Обитавший в башне Насар'Анг призрачный Хранитель, долгое время не появлявшийся в своей крепости, вернулся с юной ученицей, и всецело был занят её воспитанием. Они жили в самой верхней и широкой части строения. Нижние этажи занимали арады – корённые жители планеты, которые прислуживали в замке.

На востоке степь переходила в редкий лес. Скрюченные, невысокого роста деревья были покрыты бурой кроной, постоянно меняющей угол поворота листьев относительно положения солнца. Деревья имели сильно развитую корневую систему, которая частично располагалась на поверхности, создавая влажные, защищённые тенью углубления. Эти естественные норы занимали животные, поддерживающие экосистему леса.

За лесом, пронизанным множеством охотничьих троп, находился городок, в котором и жили арады, худые высокие люди, занимавшиеся в основном охотой на зверей с ценным мехом. В городке Урух стояли добротные каменные дома с большим дворовым хозяйством. Часть улиц была вымощена обработанными камнями, добытыми на берегах полноводной реки, стекающей с соседних гор и пересекающей город. Ежегодно в Урухе проводилась знаменитая ярмарка пушнины, куда стекались жители всей округи и приезжали торговцы из столицы Арадии.

Арлин, одетая в лёгкие брюки и рубаху, стояла на каменном балконе, опоясывающим весь верхний этаж. Она опиралась обеими руками на парапет, напрягая и расслабляя мышцы рук под массой своего тела. Арлин каждое утро занималась упражнением, которое называлось «Точность Рук». Она училась рисовать в воздухе невидимые руны. Для максимальной отдачи заклинания требовалась точность изображения в паре со скоростью. После занятий она опиралась на ограду балкона, давая рукам отдых.

Иигол научил её левитировать тяжёлые камни и ставить их в определённом порядке, чтобы отряд, сопровождаемый магом в открытом поле, имел возможность прикрыться.

– Маги должны стоять на самом дальнем крае места битвы, чтобы стрелы лучников и болты другого мага-противника не могли их достать, – говорил он. – Необходимо выбрать максимальную высоту на местности. Если обзору мага мешает дерево или другой посторонний предмет, необходимо его уничтожить в первую очередь. Почему?

– Чтобы не дать противнику использовать этот предмет, как защиту, – отвечала Арлин.

– Правильно, дочка. Маг должен полностью контролировать местность. Если какой-то её фрагмент не доступен его взору, то маг слеп!

Днём Арлин помогала жителям Уруха строить подземные склады для пушнины. Копатели наполняли большие носилки землёй, она поднимала их по одному и опрокидывала. Аргуул особо не баловал арадов помощью магии, но для тренировок, он разрешал Арлин использовать левитацию. В темноте девушка освещала светящимся шаром место стройки.

Иногда арады просили её наполнить бак водой. Однажды Арлин ошиблась в начертании руны, и с неба полился беспрерывный поток воды. Кто-то из жителей попробовал её на вкус: вода была свежей и прохладной, словно с горного ручья. Потоки низвергающихся с небес мощных струй затопили половину города. Арлин не могла остановить потоп. Вода уже заняла первые этажи жилых домов, скотина плавала на поверхности. Девушка сидела на крыше одного из домов, закрыв лицо руками, и плакала.

– Арлин! – позвал её, барахтающийся в воде мальчик четырнадцати лет. – Я не умею плавать.

Его голова скрылась под водой. Руки и ноги время от времени показывались на поверхности. Обезумевшие потоки крутили бессознательное тело мальчика. Арлин встала, вытерев слёзы, она быстро начертила перед собой руны левитации, и начала поднимать его. Но тяжесть воды не позволяла ей поднять тело. Сопротивление бесконтрольной среды мешало заклинанию. Арлин вливала всё больше энергии, но мальчик ногами вверх, словно поплавок, болтался в воде. Арлин разделила сознание пополам. В одной половинке она удерживала заклинание левитации, а в другой создавала воронку.

Вода раздвинулась, и тело мальчика оказалось у её ног. Потоп прекратился. Арлин взглянула на чистое небо, а затем на сомкнувшийся водоворот. Она упала на колени и стала откачивать воду из лёгких мальчика.

– Я займусь им, – услышала она голос Иигола за спиной. Он поднял мальчика за ногу, подвесив его в воздухе. Изо рта вытекла вода. – Я готов был наказать тебя, но ты догадалась разделить силы на два заклинания и спасла мальчика. Мы пока не учили такое.

Иигол осторожно опустил тело на крышу. Мальчик закашлял и открыл глаза.

– Арлин, – произнёс он слабым голосом, – спасибо.

– Лежи спокойно, Орас, – девушка погладила его по голове.

– Ты заслуживаешь похвалу за его спасение, – сказал Иигол, – но за ошибки нужно отвечать. Помоги жителям города убрать всё тут.

Иигол закатал рукава. Он поднял всю массу воды, затопившую город и перенёс её за невысокий кряж, обрамлявший поселение с востока. Вены на руках и лице волшебника вздулись от непосильной тяжести водяной массы. Иигол обрушил на склоны гор воду, которая обильно оросила лес за ними. Тяжело дыша, хранитель опустился рядом с Арлин и затянул свою знаменитую трубку, сделанную из красного рога.

Всю неделю девушка помогала горожанам, которые не сердились за допущенную ошибку. Они верили Ииголу и его ученице, что те не оставят город в беде. Уставшая Арлин вернулась в замок. Хранитель разрешил ей поспать, сколько ей будет необходимо для восстановления сил. На второе утро девушка встала раньше своего учителя и упражнялась на круглом балконе.

Иигол появился на балконе в распоясанном сером балахоне и распущенными волосами. Длинные седые локоны хранителя развевались утренним ветром, который дул в спину. Густые кольца табачного дыма распадались, не успев оторваться от трубки.

– Доброе утро, мастер, – отдохнувшим голосом поздоровалась Арлин.

– Не такое оно уж доброе, – проворчал Иигол. – Над городом потянулся красный дым, видишь?

– Пожар? – встрепенулась девушка.

– Нет, это сигнал бедствия. Арады просят нашей помощи, – пояснил хранитель.

– Одевайтесь и перенесёмся поскорее.

Арлин взяла свой деревянный посох с небольшим алмазом в навершии, заключённым в серебряные коготки.

– Этот дым не только знак беды, дочка, – сказал Иигол. – Он предупреждает, что волшебнику могут понадобиться всё его силы, и тратить их на скорое перемещение не стоит.

– А как мы туда попадём?

Иигол не ответил на вопрос. Он связал волосы шнурком, подпоясался, надел свой коричневый плащ и долгополую шляпу.

– Армах, седлай двух коней, – крикнул он, стоявшему во дворе араду.

Они спустились во двор. Конюший Армах держал двух коней за узду. Иигол поднял балахон до пояса, продемонстрировав стройные худые ноги, одетые в бархатные штаны. Он мальчишески вскочил на вороного коня, оставив гнедого Арлин позади. Девушка не любила ездить на животных, но перечить учителю, не смела. Она нехотя поставила ногу в стремя и резко перебросила вторую через седло.

Массивные двери в стене раскрылись и, пришпорив своего коня, хранитель стрелой вылетел на утоптанную постоянным движением дорогу. Арлин, пригнувшись к гнедой холке, последовала за ним.

Час скачки на высокой скорости по ухабистой дороге утомил девушку. Накопленные за время отдыха магические силы остались нетронутыми.

Иигол сбросил скорость и приподнялся в седле. С высоты холма он посмотрел на раскинувшийся внизу город. Красноватый дымок, тянувшийся из трубы городской ратуши, постепенно растворился. Арлин, быстро приближавшаяся к хранителю, тоже замедлила ход коня.

– Городской голова вызвал нас, – сказал Иигол. – Отсюда не будем спешить, чтобы не показаться слишком быстрыми.

Арлин лишь удивлённо взглянула на него.

– Если волшебник будет по первому зову головы появляться в городе, то он будет думать, что ты у него на службе. Мы выполняем лишь ту работу, которая без магии не может быть сделана и связана с угрозой всему населению.

– Надеюсь, что они не напрасно позвали нас, – сказала девушка.

Завидев городские ворота, Иигол поправил шляпу, и слегка подстегнул коня. Арлин последовала его примеру. Стражники весело приветствовали волшебников. Иигол предположил, что не всему населению города известны плохие новости. Он коротко кивнул в знак приветствия и направил коня к центральной площади, где стояла городская ратуша.

На площади было немноголюдно. Арады занимались обыдёнными делами, лишь на секунду отрываясь, чтобы поздороваться с Ииголом и его ученицей. Мальчик Орас, которого Арлин спасла из воды, вместе с другими ребятами с гвалтом носился по площади. Завидев волшебницу, он достал из-за пазухи оранжевый плод, похожий на яблоко, и бросил его Арлин. Девушка поймала фрукт, который отдавал смешанным запахом цитрусов и яблок.

– Спасибо, Орас, – крикнула она, стараясь перекричать шум ватаги мальчишек.

У здания ратуши Иигол и Арлин спешились, привязав к деревянным столбам коней. Опираясь на толстый деревянный посох, хранитель медленными шагами вошёл в здание. Приёмный зал был пуст, что очень удивило Иигола. Они поднялись на второй этаж. Дверь в комнату головы была закрыта. Хранитель несколько раз ударил посохом по ней, но никто не отозвался. Арлин заметила, что за ними с интересом следили два глаза, выглядывающие из-за последней ступени лестницы. Она отвернулась и незаметно начертила руны. Подглядывающий, весело визжа, оказался в воздухе, беспомощно болтая руками и ногами.