Сюжеты

– Нет, спасибо, – смягчившись, поблагодарил Мелехов и вернулся к фейерверкам.

Фелюрин вышел, и Светочка снова что-то защебетала своим приятным голоском. Вместо пяти минут, в монтажной у Мелехова, словно на зло Фелюрину, она провела еще все двадцать.

Еле дождавшись, когда Мелехов закончит со Светочкой, Фелюрин наконец-то вошел в монтажную.

– Ну, что ты мне хотел показать? – снова раздраженно спросил Фелюрин.

– Саня, ты, когда уехал, – спокойно начал Мелехов, – Я подумал, что всяких разных рейдов, инспекций, ментов, мигалок, сломанных замков, дверей, разбомбленных квартир, взломанных гаражей и прочего у нас столько снято, что я пошел в архив, набрал стопку кассет с самыми колоритными планами, взял фонограмму ревущей милицейской сирены, все это смонтировал, подложил музычку пронзительную, короче вот, что из этого получилось, – сказал Мелехов и запустил в мониторе ролик для демонстрации.

Пока Фелюрин смотрел, Мелехов ему тут же комментировал.

– Вот здесь музычку сделаем погромче, тревожную такую, щемящую, чтоб до самой печени пронимало, здесь попросим прочитать кого-нибудь из наших дикторов, что-нибудь типа: «Уют и комфорт создаются годами, а для того, чтобы его разрушить, достаточно несколько минут. Не давайте шансов и этих минут грабителям, мы сможем защитить вас и ваше имущество!» Ну это все естественно на планах разбросанных вещей, тряпок на полу, завернутых на полкомнаты ковров, выломанных половых досок, развороченных ящиков письменных столов и пустых вскрытых сейфов, разбросанных бумаг, разбитой посуды, выбитых дверей, короче все кувырком, все на полу, полный бардак… А на финал вместо музыки погромче выведем милицейскую сирену и наложим титры – телефоны охраны или, что там они хотят. На финиш ролика можем подмонтировать ментов, там ломающих и скручивающих воришек или задерживающих кого-нибудь. Короче идея такая. Хронометраж можем сделать любой. Материала море. Предложи им сразу несколько роликов. Если идея понравиться сделаем без вопросов.

– Ну, Вова… Ты мегамозг, ты просто гений, – восхищенно протянул Фелюрин.

– Я знаю, – согласился Мелехов, – А, главное, никуда не надо ехать. Все снято. Более того, на каждый ролик, можно предложить несколько монтажных вариантов. Отснятого материала несколько кассет, монтируй хоть целое кино. Кстати, ты и кино им предложи.

– Предложу, Вова. Обязательно предложу. Я им целый сериал предложу! – восторженно закричал Фелюрин.

– Парни? У вас тут все нормально? – спросила Светочка, снова зайдя в монтажную, – Я тут кассету забыла, – сказала она, объясняя свое неожиданное появление.

– Светочка! У нас все отлично! – вскочив со стула и подхватив ведущую на руки, радостно сказал Фелюрин, и, покружив ее на свободном пространстве в монтажной, поставил на пол и пулей вылетел вон из небольшой комнатки заставленной аппаратурой.

– Что это с ним? – удивилась Светочка.

Она давно привыкла к повышенному вниманию мужчин, но от худого и невзрачного очкарика Фелюрина, который за все время на ней даже толком и взгляда-то не задержал, подобного темперамента не ожидала.

– Да, узнал, что теща умерла, – спокойно объяснил Мелехов безумную радость Фелюрина.

– Какой ужас.

– Да, я шучу Светочка, не расстраивайся.

– Дурак, – сказала красивая дикторша, и, найдя свою кассету, окатив Мелехова холодным призрением, с гордым видом, цокая каблуками вышла из монтажной.

На следующий день, Фелюрин сидел в кабинете начальника городского управления вневедомственной охраны и в присутствии его замов излагал идеи предложенные Мелеховым. Для пущей убедительности, он привез с собой смонтированные «болванки» возможных видеороликов. Все идеи людям в пагонах понравились. Фелюрин и показанное видео произвели такое впечатление на милиционеров, что они с легкостью согласились на три ролика и получасовой фильм об одном из городских отделов вневедомственной охраны.

– О самом лучшем, – уточнил холеный полковник, – У них там и спортзал свой, и тир, баня, теплые гаражи, в здании евроремонт, ну, в общем, все по уму. А мужики, какие там работают. Коллектив, просто мировой. Семьями дружат, на рыбалки, на охоту, на отдых вместе ездят. Ну, ты сам все увидишь.

– Обязательно, – сказал Фелюрин еле сдерживая свое близкое к радостной истерике состояние. О таком исходе переговоров он даже не мечтал, а потому, Александр Викторович Фелюрин не стал быковать и заламывать заоблачные цены, к тому же ему самому понравились офицеры, а особенно то, как по деловому они разговаривали и вели с ним беседу, и как результат, весь заказ Фелюрин благородно оценил в десять тысяч долларов.

– Но пятьдесят процентов предоплаты, – сказал Фелюрин, чтобы подстраховаться и заодно окупить свое благородство.

– Да, ничто не укрепляет так веру в человека, как предоплата, – понимающе сказал начальник, – Что ж, будет тебе предоплата, завтра с утра заезжай к нам в бухгалтерию, я все распоряжения дам.

Фелюрин до утра не сомкнул глаз. Он ждал, что обязательно, что-нибудь случиться или произойдет что-нибудь невероятное, но он не получит никакой предоплаты и никакого заказа не будет. Перед ним утром извиняться, пожелают удачи и все кончиться ничем. А ведь он уже решил, куда он потратит заработанные деньги, уже сообщил радостную новость о грандиозном заказе Мелехову, Мелехов уже во всю, наверное, монтирует, уже, наверняка договорился с дикторами и записал все фонограммы, а самое главное, заказ этот – полная халява. Никаких съемок, все снято, ну если только придется пару раз заехать в их лучший райотдел, чтобы для фильма поснимать службу и будни, их баню и тир, если уж они так хотят, да записать с десяток интервью у офицеров и рядовых инспекторов лучшего московского отдела вневедомственной охраны. Съемок максимум на пару дней, монтажа может на неделю и за все это – десять тысяч долларов!

– Так повезти нам не может, – сокрушался Фелюрин, но все получилось.

В бухгалтерии городского управления ему без проблем выдали деньги. Мелехов смонтировал три хороших ролика. Досъемки для фильма Фелюрину удалось сделать за одну субботу, по счастливой случайности, старшие офицеры лучшего столичного отдела, включая его начальника, в тот выходной, утром уезжали на рыбалку и их место сбора было рядом с работой, поэтому в предвкушении приключений и отличного отдыха, они все дали хорошие интервью и с помощью волшебника Мелехова на их высказываниях и суждениях, о работе, о жизни, о рыбалке, о коллективе, о дружбе, о долге и прочих серьезных вещах был построен и сделан отличный фильм.

На «премьеру» роликов и фильма под названием «Рецепт успеха» собрался весь личный состав городского управления и, конечно же, те, кому посвящался фильм. Фелюрин слегка волновался, не смотря на то, что был уверен в превосходном качестве сляпанного кино. Вещая каждый день с голубых экранов для миллионов телезрителей он никогда не видел своих зрителей в процессе просмотра. А тут, предстояло видеть результаты своей работы сразу, прямо не отходя от кассы, по эмоциям, глазам, улыбкам и взглядам тех, для кого этот фильм делался.

Ролики промелькнули практически незамеченными, реклама, она и есть реклама, а вот когда начался фильм, то с первых же эпизодов Фелюрин понял, что все будет отлично. Люди, которые говорили с экрана и наблюдали за собой со стороны, улыбались счастливыми улыбками, а это первый признак того, что сдача фильма пройдет успешно.

К удивлению Фелюрина, после первого просмотра, фильм сразу перемотали на начало и запустили поновой. Позже Фелюрин выяснил, что если тут же, без дебатов, споров и разбора фильм или ролик просят показать еще раз, то это значит, что заказчик доволен, и проект можно считать завершенным. А вот если сразу начинают спорить и высказывать претензии, то это значит, что придется еще повозиться и перемонтировать какой-нибудь ролик или фильмец еще не раз и не два. Тогда всего этого Фелюрин еще не знал, и все повторные полчаса стоял и волновался.

«Вдруг не понравится? А деньги-то уже потрачены».

Но Фелюрин зря переживал и прикидывал, как они будут возвращать деньги, если заказ провалится. Фильм всем очень понравился, а начальник городского управления вневедомственной охраны, когда из рук Фелюрина получал несколько кассет с копиями фильма, удовлетворенно поблагодарил.

– Вот за такую работу, не грех и заплатить. Спасибо Александр, мы очень довольны. Представляю, как мы удивим наших отцов-командиров в Главке.

– Отлично, – робко сказал Фелюрин, не рассчитывавший на такой эффект, – А как на счет оставшейся оплаты?

– Не переживай, в бухгалтерии деньги уже подготовлены. Спускайся и забирай. Нам приятно было с тобой работать, мы получили массу удовольствия и от съемок и от просмотра, поэтому всех твоих ребят, кто над фильмом работал, мы приглашаем в баню, в тот самый оздоровительный центр, который вы снимали. Попаримся, выпьем, посидим, поэтому, как своих соберешь и организуешь, милости просим.

– Спасибо, – поблагодарил за приглашение Фелюрин и довольный фантастическим исходом дела, на котором удалось заработать баснословные бабки, он пошел в бухгалтерию, чтобы забрать оставшиеся пять тысяч долларов.

Теперь он знал точно, что на телевидении его дни сочтены, как они сочтены для Мелехова и еще нескольких талантливых молодых ребят, которые студентами пришли на телевидение, удержались там, заматерели, превратились в первоклассных специалистов и все это время работали за копейки на дядю. Теперь они все будут работать на себя, а дяде, спасибо, за то, что он их всему научил и дал возможность заработать первые серьезные деньги на своей аппаратуре.

Фелюрин с толстым тугим бумажным свертком в своей сумке спешил к Мелехову, чтобы скорее поделиться с ним деньгами, своими конкретными идеями о создании собственной студии и быстрее начать новую жизнь.

Как обычно Мелехов все выслушал спокойно и не очень обрадовался деньгам. Он к ним уже привык. Увольняться в одночасье с телевидения он тоже не захотел.

– Саша, кому-то нужно оставаться пока здесь, – здраво рассуждал Мелехов, – По крайней мере, до тех пор, пока мы не купили свою аппаратуру. К тому же, нам всегда нужен будет доступ в архив. Видишь, как с ментами здорово получилось. А, ты прикинь, если бы нам это все пришлось полностью снимать, да мы бы этот заказ три месяца бы выполняли, и не известно чем бы все кончилось. Перед тем как уйти, нужно оставить своих людей здесь. Приплачивать им, что-нибудь, денег подкидывать, чтобы они в любой момент для нас вынесли любые архивные кассеты, а затем так же их незаметно вернули.

– Все правильно, Вова. Свои люди нам здесь нужны. Я не настаиваю, чтобы ты уходил сразу вместе со мной, но я уйду в ближайшее время. Начну все готовить, оформлять документы, а ты пока работай. К тому же свадьбы и прочие мелкие заказы лучше колбасить пока здесь. Деньги для поддержания штанов нам все равно будут нужны. Нельзя все резко обрывать. Пока там с нашей студией все утрясется и заработает, – с улыбкой сказал Фелюрин, осознавая всю грандиозность предстоящего дела и ни на миг, не сомневаясь в его успехе.

– Конечно, кушать то хочется всегда, – согласился Мелехов, – Ты уже думал, кого еще мы с собой с телевидения дерним.

– Я думаю к нам в команду со временем пригласить операторов Пашку Седельникова и Гришу Рогожина. Звукоча Петю Арсеньева. Они молодые, талантливые, очень трудолюбивые, дисциплинированные, мне с ними работать очень нравилось.

– Да, Петька Арсеньев очень хороший, наверное, лучший звукач в «Останкино», – снова согласился с Фелюриным Мелехов, – Он же не только на телевидении, он и с артистами работает, для кого-то даже музыку пишет, вообще, парень талант. Ну, а Рогожин с Седельниковым – даже не обсуждается, парни просто красавцы. После них брака почти не бывает, любой план можно использовать, никогда ничего не дрожит, не трясется, все в резкости, не пересвечено, все всегда снято, продублировано, всегда все есть и общаки, и детальки, и панорамы и статика, лепи не хочу. Да и в кадре у них всегда все в порядке, свои идеи, своя драматургия. Я даже не раз думал, что надо же, такие специалисты и вынуждены снимать залепушные новости по пять-шесть сюжетов каждый день.

– Ничего, теперь мы все будем заниматься делом. Настоящим делом. Наладим бизнес, со временем наберем молодежь, обучим, научим, а потом они будут бабки ковать, а мы летать по всему миру, снимать кино и побеждать на кинофестивалях, – обозначил свои приоритеты и задачи максимум Фелюрин.

– То есть деньги не самоцель? – иронично спросил Мелехов.

– Знаешь, их хотелось бы заработать, надоела эта нищета, но было бы неплохо и что-то значимое сделать. Есть такая байка, – сказал Фелюрин и, сделав паузу, продолжил, – Как-то к Шекспиру пришел юноша, молодой поэт и спросил: «Я хочу стать Шекспиром, таким же великим поэтом и драматургом как вы, что мне для этого нужно?» Шекспир ему ответил: «Я хотел стать Богом, а стал Шекспиром». Поэтому Вова, нам сразу необходимо настраиваться на большие дела, а иначе и не стоит дергаться и пытаться что-то менять в своей жалкой жизни.

– Да, ты философ, – удивился Мелехов.

– Я гений. Не такой конечно как ты, но кое в чем, я любого умою, – уверенно и очень спокойно сказал Фелюрин.

– Это точно, – авторитетно подтвердил Мелехов, – Только нас с тобой и двух операторов маловато будет. Написать любой сценарий, придумать кучу идей, запудрить мозги заказчику, снять, слепить, склеить, мы сможем все, что угодно. Суть не в этом. Главное, что бы кто-то подтягивал нам заказы, нужно, чтобы кто-то нас самих рекламировал и продвигал. Мы пытаемся залезть в серьезный бизнес. Нам как минимум понадобится собственный полнокровный рекламный отдел и штатные менеджеры, которые будут рыскать, и приносить нам в зубах заказы. Нам нужно будет закупить как минимум два комплекта съемочной, осветительной и монтажной аппаратуры. Нам нужно будет снять офис, чтобы солидные клиенты могли к нам приехать, и мы могли их достойно встретить и развести. Придется купить пару машин, одну на съемки выезжать, какой-нибудь микроавтобус, а другую – представительского класса, чтобы на встречи ездить и на переговоры. У нас ведь принято по одежке встречать.

– Ты все говоришь правильно. Я тоже обо всем этом думаю уже не первый месяц. По моим подсчетам денег нужно будет, чтобы начать работать и стрельнуть на рынке, заявить о себе то беж, не больше двухсот тысяч долларов. У меня есть пока только десять. Я думаю взять кредит. А, что касается рекламного отдела, богатого офиса и дорогого автомобиля, то нам они нужны не сразу. Начнем, а там посмотрим. Одно я знаю точно – реклама двигатель торговли, а торговля двигатель прогресса, поэтому рекламный бизнес будет прибыльный всегда, главное правильно в него зайти и занять свое место.

– Место под солнцем, – задумчиво, сказал Мелехов, – Только я думаю кредит не очень хорошая идея. Рискованно. Да и подо что его брать? Под свои здоровые почки?

Фелюрину действительно не под что было взять кредит. Его старенькая разбитая хрущевка на окраине Москвы едва ли потянула бы на десять процентов от необходимой суммы, но Фелюрин не был бы Фелюриным, если бы не мог достать чего-нибудь из-под воды, земли или еще Бог знает откуда. Он нашел поручителей, взял кредит в банке, очень тепло простился со всеми на телевидении, и пошло поехало. Сначала он снял офис из двух небольших помещений и нанял машину с водителем. В офисе в одну комнату он поставил аппаратуру, а другую обставил под переговорную, бухгалтерию и рекламный отдел. Все административные и финансовые должности он занимал единолично, но понимал, что это пока и со временем, нужно будет набирать штат и создавать полноценную фирму с большими помещениями, секретарями, приемными, бухгалтерами, юристами, менеджерами всех мастей, а главное предстояло собрать костяк студии, генератор идей, непосредственных творцов и исполнителей различных заказов: сценаристов, режиссеров, фотографов, художников, дизайнеров, композиторов, операторов и осветителей. Фелюрин не планировал заниматься только производством фильмов и видеороликов. С самого начала он мечтал о большом рекламном агентстве полного цикла, которому будет под силу разработать и выполнить акцию любого масштаба, будь то презентация или торжественная церемония открытия Олимпийских игр.

Первые два года ушли на борьбу и выживание. Агентство «Мелехов и Фелюрин» динамично развивалось, но при этом деньги в основном только тратило. Все, что зарабатывали, уходило на аренду помещений, зарплаты сотрудников и погашение кредита. Денег катастрофически не хватало. Мелехов вернулся к родителям, а семья Фелюрина снова перешла на хлеб и воду. Но Фелюрин свято верил, что терпеть осталось уже не долго. Верил и Мелехов, но подобный энтузиазм был не у всех, кого Фелюрин переманил с телевидения, газет и небольших рекламных компаний. Несколько человек из тех, на кого Фелюрин особенно рассчитывал, после года мизерных зарплат, да и тех с задержками, извинились и ушли. Фелюрин никого не удерживал и не уговаривал. Он знал, что вот-вот агентство встанет на ноги и тогда он сможет платить нормальные зарплаты и гонорары, а значит и приглашать лучших специалистов, которые являются настоящими профессионалами своего дела.

– Я не осуждаю тех, кто от нас уходит, – сказал как-то Фелюрин Мелехову, – У людей семьи, дети, их надо кормить и содержать, а что мы им можем предложить кроме перспектив? Деньги от заказа до заказа.

– Ничего, все будет нормально. Зато в этой крайне сложной и нервозной обстановке, мы реально видим, кто нам предан и верит в успех, а кто пришел по легкому бабки срубить.

Настоящий прорыв у рекламного агентства Мелехова и Фелюрина начался после четырех лет их тяжелейшего существования на рекламном рынке. Не смотря на то, что на компании по-прежнему висел долг по кредиту, они сумели заявить о себе в Москве и их агентству начали перепадать серьезные заказы. Причем заказы стали поступать не только из столицы, но и из различных городов необъятной России.

К пятому году своего существования детище Мелехова и Фелюрина подошло без долгов, с солидной репутацией и названием «МИФ». К этому времени мифовцы уже не хватались за все подряд. За пять лет у агентства появилось несколько постоянных клиентов: сотовая компания, сеть пивоваренных заводов, богатые нефтяники с севера, которые и обеспечивали им безбедное существование. За все остальные заказы и предложения Мелехов и Фелюрин брались только в том случае, если им это было интересно. Цена вопроса уже не имела для них никакого значения. Агентство с штатом в двести человек, с несколькими офисами, собственными съемочными павильонами, техникой и аппаратурой на рекламном рынке обосновалось очень крепко. Мелехов женился, у него родилась дочь Полина, с Фелюриным они купили себе двухэтажные квартиры в элитных новостройках и стали всерьез подумывать о загородных домах. Через два года сбылась и эта мечта, и они построили себе по особняку в Подмосковье, а «МИФ» впервые вышел на годовой оборот в несколько миллионов долларов. Еще через три года миллион составил чистую прибыль.

* * *

Как и планировал Филюрин, все административные дела в «МИФе» он закончил до пятнадцатого декабря. Осталось проследить за последними платежами, которые должны были поступить на счета до конца года, и провести еще один раунд переговоров с крупным московским банком, который планировал продаться иностранцам, а для этого банку необходимо было резко увеличить количество своих вкладчиков в три-пять раз по всей стране, ибо бренд известного российского банка стоит одних денег, а бренд с агентской сетью филиалов и допофисов по всей стране с вкладчиками и клиентами уже совсем других. Поэтому в свой рекламный бюджет на следующий год банк заложил десять миллионов долларов и искал крупное агентство, которому мог бы доверить широкомасштабную рекламную компанию на всю Россию с подключением центральных телевизионных каналов и общенациональных печатных изданий. Первоначальные договоренности между «МИФом» и банком были достигнуты. Сначала банкиры хотели подписать контракт с агентством еще в ноябре, но потом «забуксовали» и решили повременить. Фелюрин знал, что задержка происходит из-за конкурентов, и банкиры изучают другие предложения. На семнадцатое декабря был назначен контрольный звонок, который ничего не дал. Все было решено перенести на январь и Фелюрин, поняв, что этот заказ скорее всего для «МИФа» потерян, решил остаток года, как они с Мелеховым и планировали, посвятить отдыху.

Последнюю неделю уходящего года Фелюрин со своей секретаршей Людочкой и Мелехов с молодой актрисой Оксаной Поплавской провели на острове в Сиамском заливе. Красные от загара, пьяные и веселые, тридцатого декабря они вернулись в Москву, где вечером их ждал банкет и весь дружный коллектив «МИФа» в самом пафосном и дорогом клубе Москвы. Клубу агентство накануне сделало шикарный рекламный ролик и банкет – это был бартер, но суть от этого не менялась. Мифовцы отлично погуляли и под утро разъехались по домам. Новый год Мелехов с Фелюриным встречали в своих особняках на Николиной Горе с женами, детьми и родителями. В январе, вместо альпийского курорта Мелехов поехал в Рим, а Фелюрин, как и планировал, посетил самый модный на тот момент горнолыжный курорт французских Альп в Куршовеле.

Свой новый рабочий и финансовый год «МИФ» начал в понедельник пятнадцатого января. С утра в конторе были шум и оживление. Все делились своими впечатлениями от отдыха, хвастались, кто, где был, и какие приключения удалось пережить вместе со скромными и не очень туристами из России.

– Ну, как римские каникулы? – спросил Фелюрин, заходя в кабинет Мелехова.

– Привет, Саша, отлично, – сказал Мелехов и пожал руку компаньона.

– А, я тебе из Франции, прямо с гор, подарок привез, – интригующе сообщил Фелюрин и загадочно посмотрел на Мелехова.

– Ну, так давай, не тяни, – сказал Мелехов и из тумбочки, взяв своими толстыми пальчиками, выставил на стол две рюмки.

– Догадливый ты мой, – обреченно сказал Фелюрин, – С тобой рядом, даже как-то жить не интересно, – добавил он и поставил рядом с рюмками бутылку дорого коньяка.

– Серьезно, – одобрил выбор Фелюрина Мелехов и, покрутив бутылку в руках, открыл ее и начал разливать коньяк по рюмкам.

– Ну, за встречу, – присаживаясь, – сказал Фелюрин и не стесняясь раннего утра махнул первую стопку.

Мелехов последовал его примеру.

– Так как тебе Рим? – снова поинтересовался Фелюрин, налив себе еще коньяка и пересев в большое кресло мелеховского кабинета, приготовившись к большой и обстоятельной беседе.

Компаньоны давно не виделись, да и в агентстве никаких дел не было. По большому счету, людей в отпуск можно было отправить еще на две недели. Вся жизнь и работа в лучшем случае должны были начаться в начале февраля.

– Потрясающий город, – восхищенно сказал Мелеховов и тоже налил себе коньяка, – Не зря его называют «вечным». Там каждая улочка старой части города пропитана вечностью, историей, культурой, чувствуются все вехи ее развития, начиная от античности, заканчивая средневековьем, возрождением, посвящением и так далее. Там все это осязаемо. Знаешь, это не объяснить, но это все можно почувствовать. В архитектуре, в атмосфере, в климате, в черноволосых, горбоносых, эмоциональных итальянцах, все это рождает неповторимый дух вечного города.

– Ты, всерьез так считаешь? – удивился Фелюрин.

– Конечно. К тому же мне есть, с чем сравнивать, я ведь был и в Праге, и в Париже, и в Мадриде, и в Лондоне, и в Берлине. У всех столиц старушки Европы есть свой образ, свой дух, неповторимая своеобразная красота, но еще в древности говорили, что все дороги ведут в Рим, и теперь я это понимаю.

– Ну, ясно, – без особого энтузиазма сказал Фелюрин и отпил из рюмки.

– А, ты как съездил?

– Я? – все так же без энтузиазма начал Фелюрин, – Ну, таких впечатлений, как у тебя, у меня конечно нет. С Натальей мы все время ссорились, дети отдыхали по своей, собственной программе, в общем, семейного отдыха не получилось.

– Да, ты что, старик!? Ты же в Альпах был. Это же одна из жемчужин мира, неужели тебя ничего там не порадовало и не удивило? – поразился Мелехов, такому несуразному рассказу Фелюрина о поездке на самый модный и дорогой европейский горнолыжный курорт.

– Нет, меня там ничего не удивило. Я же там и раньше бывал. Знаешь, у меня даже неприятный осадок от этого всего остался. Из русских, там отдыхали в основном те, кто постоянно мелькает в новостях, да завсегдатаи телевизионных шоу – губернаторы, депутаты, людишки из правительства, крупные бизнесмены, олигархи и, представляешь, все с тёлками с глянцевых обложек, которые вдвое, втрое их моложе. Сучки их на понтах, в мехах, в золоте, в бриллиантах, кругом все пытаются показать кто круче, богаче, у кого больше свита. Их глупые тёлочки бездарно шутят, пытаются всем понравиться, наиграно смеются, улыбаются. А охранники! Их охранники, эти дибилы, так надменно на людей смотрят, как будто это они миллионами ворочают и целыми отраслями и регионами управляют, а не их босы. Мне так противно все это стало. Народ в стране выживает, пол России в долгах мается, друг у друга занимают, с хлеба на воду перебиваются, еле-еле концы с концами сводят, а эти ожиревшие хряки, народные избранники, политическая и бизнес элита, чтоб их, ежедневно в Куршовеле тратили на себя по три-четыре тысячи евро. Я знаешь, в какой-то момент, даже коммунистам сочувствовать начал, а потом, когда уже улетали, представляешь, две русские бабы в самолете место для сумки на верхней полке не поделили и такое, там устроили, с матами, криками, дракой, иностранцы, просто в шоке были. И тут я подумал, ради кого идти на баррикады, ради кого бороться за справедливость? Ради этого быдла? Чтобы они жили в мощной и сытой России? Нет уж, эти твари заслуживают именно такого оккупационного правительства, зажравшихся депутатов, ворующих и жирующих чиновников. Короче, там, в Альпах коньяк и горный воздух мне мозги проветрили, и я понял, России больше нет. Надо как все, заработать еще деньжат и отсюда валить. Страна разобщена, разворована, обескровлена, унижена, горстка людей ее терзает, творит все, что хочет, а все потихоньку живут, преследуя свои маленькие интересы: накопить на холодильник, купить новую машину, построить дачу. Страна гибнет, культура гибнет, чечены в Москве дома взрывают, заложников захватывают, а никаких мер, никто не шевелится, всех, все устраивает.