Сюжеты

– Ну, ты, Саня, даешь?! Ты, где был? Там в Альпах, что с тобой делали-то? – изумился Мелехов, не веря своим ушам, что все это говорит Фелюрин, – Или в тебе опять журналист и борец за правду проснулся?

– Гражданин, во мне, Вова, проснулся. Я понял самое главное. И я, и ты тоже участвуем в оболванивании страны. Мы рекламируем и протаскиваем на рынок плохие товары, а их потом покупает вся страна, наша страна, понимаешь, наш народ. Задумайся, кому мы помогали избираться или получить важные посты? Что не кандидат – или бандит, или казнокрад, или просто моральный урод. К сожалению, мы тоже причастны к тому бардаку, который творится в России, и к тем бедам, которые простые люди, а ведь среди них есть и очень достойные, безропотно и покорно терпят.

Фелюрин встал с кресла и продолжил свои рассуждения, расхаживая по кабинету.

– Мы, как и всё наше окружение, как пловцы, не поднимая головы из воды, молотим, молотим, молотим, зарабатываем бабки и ничего вокруг себя не видим, – Фелюрин отпил из своего бокала, – О чем я думал последние годы? Да кроме денег ни о чем. Сначала контору на ноги ставил, ни о чем другом не думал, на мне долг висел, кредит нужно было отдавать, затем кредит отдали, денег заработали и что, я по-прежнему думаю только о деньгах – как увести клиентов от конкурентов, как им запудрить мозги, как отжать побольше денег, как урвать еще больше, краю, ловчу, обманываю людей, кидаю всех кого могу, накалываю государство, плачу не все налоги, а для чего? Чтобы мои дети могли просадить на игровых автоматах лишнюю тысячу долларов..? Я понял, я бабки по инерции зарабатываю и кроме зеленых баксов ни на что всерьез внимания не обращаю, – ухмыльнулся Фелюрин, – Зачем мне так много денег? Их у меня итак уже столько, что мне до конца дней хватит. А самое интересное, что, имея на счетах годовой бюджет Албании, я живу в дерьме. Вся страна живет в дерьме и даже со своими бабками я вынужден жить в дерьме, в нищей разграбленной стране в окружении убогих и нищих людей. Более того, я недавно осознал, что в России быть богатым просто опасно, и неизвестно, что страшнее: братки, люди в кабинетах или доведенные до отчаянья сограждане!?

После такой тирады Фелюрина Мелехов понял, что за коньяком предстоит говорить не о новогодних каникулах и не о поездках за границу и даже вряд ли придется обсудить ближайшие рабочие планы. Мелехов, не аристократично, залпом выпил оставшийся в рюмке коньяк, налил себе еще и освежил бокал Фелюрина.

– Саша, я понял, о чем ты говоришь, – настроился на длительную беседу Мелехов, – Но я, например не живу в дерьме и меня не окружают всякие уроды. Я общаюсь с теми людьми, кто мне приятен. И вокруг себя замечаю только те вещи, которые мне интересны, а не противны и уж точно не обращаю внимания на то, что меня раздражает или ввергает в уныние или депрессию.

– Естественно, Вова. Ты романтик. Ты большой ребенок. А я вырос и повзрослел, если тебе так понятней. Да, наверно это вариант жить, так как ты и замечать только приятные вещи. В случае чего, как страус – голову в песок. Сказал жене, что тебе нужно работать, заперся у себя в особнячке, позвонил знакомой телочке и отвисаешь с ней день, другой, третий. Тебя окружает дорогая мебель, хорошая музыка, камин, кресло, медвежья шкура у ног, шикарная коллекция фильмов и вин и, в общем-то, почему бы и нет, но вся штука в том, Вова, что у нас есть возможность повлиять на то, чтобы в стране была нормальная жизнь. Мы можем в России сделать жизнь чуточку лучше. И за то, что мы этого не делаем, мне уже становится стыдно. Я раньше думал, что самое главное, для меня – это заработать деньги. Знаешь – рабская психология нищего. Но теперь, когда я их заработал, я понимаю, что ни это главное. Деньги – это средство, а ни цель. Первоочередные вопросы в нашей жизни уже решены. И для родных и близких мы все сделали, мы живем комфортно в шикарных условиях, пора отдавать долги, созидать, сделать что-то достойное, помочь стране, людям, хватит жить растениями.

– А, что мы можем сделать? Не рекламировать плохие товары. Или отказывать бандитам и не помогать им выигрывать выборы? – иронично поинтересовался Мелехов.

– Хотя бы, – пропуская мимо ушей иронию Мелехова, согласился Фелюрин.

– Но тогда мы останемся без заказов, и рухнет сначала контора, а затем и вся наша с таким трудом отлаженная жизнь. Не забывай, – продолжил Мелехов, – Что вместе с нами пошатнутся дела еще у двухсот человек, которые у нас числятся в штате. Мы за них тоже отвечаем и если угодно, то мой вклад в нормальную жизнь в России – это безбедное существование двухсот человек, которым я даю работу и плачу зарплату.

– 

Все верно, Вова, я с этим не спорю, но согласись, что с нашими возможностями мы способны на большее.

– 

На что? – уже без иронии и даже с некоторой агрессией спросил Фелюрин. Ему начала надоедать беспредметная беседа и интеллигентские настроения Мелехова.

– 

Вот смотри, – после небольшой паузы начал Фелюрин. – Скорее всего, ты не слушаешь плахой музыки, потому, что в машине, дома, в особняке, в офисе, – Фелюрин глянул на шикарную аудиосистему Мелехова, которую тот привез из Японии специально для офиса, – и там где ты обитаешь у тебя отличная коллекция дисков и собрана вся классика от Генделя до Шнитке, а так же все мировые хиты за последние лет шестьдесят. Плохого кино ты тоже не смотришь, потому что у тебя опять же великолепная коллекция фильмов, и ты в кино профессионально разбираешься. Пошлых и бездарных книг новых, псевдомодных авторов, естественно, ты тоже не читаешь, потому что ты собрал огромную библиотеку и, что не мало важно, почти всю прочитал ее. К услугам телевидения, я думаю, ты прибегаешь крайне редко, потому что для развития тебе там почерпнуть практически нечего. Со вкусом и с образованием у тебя полный порядок. С детства отец из Москвы возил тебя в Питер, ты гулял по «Эрмитажу», «Русскому музею», «Летнему саду», видел квартиру Пушкина на «Мойке», «Невский проспект», «Казанский собор»,

белые ночи и все прочее. Про «Третьяковку», «Арбат», «Большой театр» и «Ленинскую библиотеку» я и не говорю. Родители проследили, чтобы у тебя было отличное образование, не важно, что ты бросил институт. Потом, ты встал на ноги, стал зарабатывать, путешествовал по Европе, объездил полмира, видел и джунгли, и горы, и пустыни, и водопады, и Гранд Каньон и Ривьеру, участвовал в сафари, убивал слонов и носорогов как Хемингуэй, снимал кино на Северном полюсе, общался с чукчами, неграми, индейцами, был и в Африке и в Австралии. Своими глазами видел матчи НБА и НХЛ. Тебя прикалывает автоспорт? Пожалуйста, ты был и на « ралли Париж-Докар» и на гонках «Формулы-1» в Монако, ты несколько месяцев провел в Голливуде, сидел в зале на вручении премии «Оскар»… Ты везде был, все видел, тебе все есть с чем сравнить. У тебя полное, свое представление об этом мире. Тебя невозможно смутить или чем-либо удивить. Ты защищен со всех сторон. Ты стопроцентно знаешь, как устроен мир, и что можно от него ждать…

– 

К чему ты это все? – перебил Мелехов.

– 

К тому, Вова, что тебя и меня подготовили к этой жизни. У тебя хватает ума не смотреть телевизор, а если и смотреть, то не верить всему тому, что там говорят и показывают. Ты не тратишь время попусту, не читаешь конченых книг, которые продают в метро, да ты и в метро то не бываешь, – ухмыльнулся Фелюрин, – Имен наших эстрадных звезд ты не знаешь до тех пор, пока я тебя лично с ними не познакомлю, перед тем, как ты начнешь с ними работать и снимать им клипы и прочие кино, фото и видеоматериалы. Ты марсианин, Вова, точнее ты нормальный человек, который не подвержен тотальной, повсеместной рекламе, телевидению с его депрессивными новостями, убогими сериалами и бесконечными концертами таких же убогих, стареющих эстрадных звезд, которые без фанеры не могут ни одной ноты спеть, и которым, кстати, мы продляем жизнь на сцене, снимая хорошие клипы, давая возможность им зарабатывать бабки и разжижать мозги нашим, и без того темным, согражданам… Так вот. Ты от этого всего дерьма далек, но это ты, я, другие нам подобные, а вся страна-то это хавает и принимает за чистую монету.

– 

Что принимает за чистую монету? – решил уточнить Мелехов. Разговор для него стал интересным, и ему даже захотелось узнать, чем все это закончится. Он снова взял бутылку и разлил коньяк по рюмкам.

– 

Вова, да ты просто на несколько мгновений высуни свою голову из песка и посмотри, что творится вокруг! – ужаснулся Фелюрин, – На телевидении, на центральных федеральных каналах, которым люди верят за пределами Москвы, горстка людишек правит балом и обслуживает интересы другой горстки нелюдей. Новости невозможно смотреть – это я говорю не только как специалист, но и как зритель. Включаешь телевизор и видишь, какие сюжеты заказные и проплачены в белую, какие в черную, где скрытая реклама, где явная, причем все сделано так грубо, все шито такими белыми нитками, что даже обидно становится, неужели они всю страну держат за дураков. Политика! – Фелюрин сделал многозначительную паузу, – Это вообще не выносимо. Все куплено на корню, везде рояли в кустах, с экранов говорят одни и те же люди, которым мы, кстати, подбираем пиджаки и пишем речи, а они потом побеждают на выборах и занимают важные посты во власти, ездят с мигалками по Кутузовскому проспекту, живут на Рублевке, решают вопросы за откаты, доли и взятки… У нас, что не выпуск «Новостей», то сплошные криминальные сводки: взорвали, убили, зарезали, взяли на той же взятке. Такое впечатление, что Россия – это одно большое Чикаго. У народа и так безнадега, а они им такие новости показывают – один сплошной негатив. Взять Чечню, теракты, захваты заложников. Да они давно всем надоели. Страну перекормили насилием, отрезанные головы с экрана уже никого не удивляют. Дальше, – Фелюрин остановился, залпом выпил коньяк, и продолжил энергично ходить по кабинету, – Те же федеральные каналы навязывают народу глупые бразильские, венесуэльские, португальские и бездарные отечественные сериалы. В лучшем случае – это плохо снятые и безвкусно смонтированные детективы с никакими, идеями где уже в первых сериях понятно, кто кого убил, когда и за что, думаю в этом аспекте ты со мной спорить не будешь? – Фелюрин внимательно посмотрел на Мелехова.

– 

Да, дерьмового «мыла» хватает, – согласился Мелехов, – Я хоть и не много видел, но из того, что видел – очень отвратное зрелище. А главное, – оживился Мелехов, – я не понимаю, зачем они за основу берут такие надуманные истории, когда написано столько великих книг и существует уже сотни выписанных, выверенных, проверенных временем сюжетов и классических произведений? И еще один момент меня смущает…

– 

Какой? – искренне заинтересовался Фелюрин, эта беседа его сильно захватила.

– Ведь, всем же понятно, что делать качественное кино, хорошие сериалы, мощные программы – это намного выгоднее, чем забивать эфиры «мылом». Это, конечно, более долгий путь, более дорогой и более сложный, но он единственно правильный. Если делать достойный продукт, снимать все по уму, не экономить, не кроить, то телезрители со временем разберутся и предпочтут качество, а если вырастит аудитория, то поднимутся и рейтинги, а значит, и увеличатся рекламные расценки. То есть, делать серьезное кино и телевидение стратегически правильней, ты одновременно завоевываешь аудиторию и развиваешь ее. Плюс ко всему, это все становится выгодным бизнесом, и за счет дорогого рекламного времени окупаются все затраты. Но у нас почему-то всегда принято идти по легкому пути, – с небольшой долей горечи сказал Мелехов.

– 

Вот именно! – Победоносно произнес Фелюрин, и продолжил, – Кто создает все это дешевое отечественное мыло, по вымученным, неправдивым, совершенно искусственным историям? Кто пишет бездарные сценарии? Кто снимает залепухи в сто и двести серий?! – Фелюрин выдержал паузу, – Наши с тобой, Вова, знакомые! Наши коллеги из кино и теле объединений и различных продюсерских центров. Что, все они бездари? Или идиоты!? Нет. Там такие же хваткие и резкие ребята со ВГИКовским образованием, у многих за плечами опыт работы на полнометражных картинах, многие были ассистентами у маститых режиссеров, у зубров советского кинопроизводства. Что, они не понимают, что снимают дерьмо? Отлично понимают, но за это дерьмо платят деньги и в это дерьмо не надо вкладывать свою душу, талант и здоровье. Продюсеры считают, что основная аудитория, причем платежеспособная аудитория, мыльных опер и прочих сериалов – это бабушки, домохозяйки, молодые мамы, беременные женщины и одинокие дамы, короче все, кто днем и вечером сидит дома. Их подсаживают на любовные сериалы, многие из них одновременно смотрят по три-четыре мыльных оперы, причем, эти сериалы на каналах грамотно разруливают, чтобы они по времени не пересекались и втюхивают одиноким и сентиментальным теткам прокладки, подгузники, кошачью и собачью еду, шампуни, лосьоны, косметику и еще бог знает что. То есть, сериалы изначально не претендуют на искусство, не рассчитаны на развитие эстетики и культуры нации, они нацелены в первую очередь на повышение объемов продаж конкретных товаров. Сериалы это часть технологии которая обслуживает торговлю.

– 

Но это же мировая практика и российские продюсеры не первооткрыватели в этом направлении, это ж прописные истины, – со скучным видом сообщил Мелехов, – Неужели ты этим хотел меня удивить?

– 

Вова, я не хочу тебя удивить, я хочу, чтобы ты ужаснулся, чтобы у тебя была такая же паника, как у меня, – сказал Фелюрин и устав метаться по кабинету, сел обратно в кресло.

– 

Ну, это вряд ли. Я не вижу ничего ужасного в плохих сериалах. Их можно не смотреть.

– 

Опять ты за свое, – почти крикнул Фелюрин и снова соскочил с кресла, – Я тебе о том и толкую, что те, кому втюхивают конченые сериалы, бездарные книги, продажные газеты, они не понимают, что их лучше не смотреть и не читать. Я тебе о том и говорю, что культурный уровень страны катастрофически падает и главная беда в том, что люди, которые могли бы повысить культуру нашего народа, они этого не делают, а наоборот целенаправленно понижают его, чтобы быдло проще развести и впарить ему совершенно ненужные и низкокачественные товары.

– 

Здесь с тобой не поспоришь… Но как можно поднять культуру нации? Ты уверен, что нация этого хочет?

– 

Не знаю. Да это и не важно. Хочет, не хочет, какая разница? Это нужно делать. Коммунисты же не дураки были, что наравне с разрухой боролись и с неграмотностью. Сделали бесплатным образование. Не будем сейчас спорить о качестве этого образования, но оно было для всех и это важно. Книги русских и зарубежных классиков издавались миллионными тиражами и стоили копейки. Мировые шедевры были доступны для всех. А сейчас – книга стала товаром. Хорошие книги стоят дорого, то есть уже не для всех. Читающая аудитория становится меньше. Да и что сейчас читают? То же мыло, только в книжном варианте: боевики, сентиментальные романы, детективы, фантастика, ужастики, триллеры. Ни одно российское издательство сейчас не выпускает сборники рассказов. Они не продаются. На них нет спроса, а значит издавать их не рентабельно. В издательском бизнесе сейчас происходит то же, что и на телевидении. Книги выходят только в сериях. На них так же подсаживают читателей, и те ждут и покупают каждую новую книжку в серии. Если ты принесешь в издательство даже гениальный роман, но он не подойдет ни в одну из их серий, тебе откажут. Ну, в лучшем случае дадут телефоны других издательств. А самое страшное, что почти всеми крупными российскими книжными издательствами, которые в основном находятся в Москве, в столице нашей родины, Вова, заправляют чеченцы и евреи. То есть чеченцы и евреи решают, что читать нам, жителям огромной России. И при таком раскладе, естественно, ни о каком повышении интеллектуального и культурного потенциала нации, опять же, не может быть и речи. Зачем чеченцам и евреям думать о том, чтобы Россия была сильной мощной державой? Ну, им я это простить могу. Но когда русские, преследуя, свои маленькие, сиюминутные выгоды, втаптывают в грязь свою страну и свой народ – этого я понять никогда не смогу. Россия – это страна Суворова, – с пафосом произнес Фелюрин, – Ломоносова, Пушкина, Толстого, Достоевского, Чехова, Чайковского, Дягилева, Репина, Сурикова… У нас такая великая культура, такая богатая история, ни один народ в мире столько, сколько мы не воевал, ни один народ в мире столько, сколько мы не хлебанул, что еще должно случиться с Россией, чтобы наши люди почувствовал себя единым народом, чтобы русские сплотились, чтобы у нас появилось самоуважение? – Фелюрин остановился и, махнув рукой, снова сел в кресло.

В кабинете повисла пауза. Мелехов немного посидел без движения, а затем взял бутылку и в очередной раз наполнил стопки.

– Саш, но ведь все о чем ты говоришь, это ведь давно не новость, – сказал Мелехов, и пригубил коньяк, – Сюда же ты можешь приплести и мир кино, и театра, и весь рекламный бизнес, и шоубизнес, где заправляют голубые, «нежные» мальчики и ухоженные старцы, которые навязывают свои извращенные взгляды по средствам того же телевидения всей дремучей России. Или, возьми послушай, какие вокальные и музыкальные шедевры льются из эфиров многочисленных радиостанций. Всем же понятно, что все, что там играет, все за деньги. И все хит-парады и ротации проплачены и куплены на сто процентов. Практически все радиостанции с музыкантов берут деньги – это бизнес, таковы на сегодня правила игры.

– Но ведь так не должно быть. Европа и Америка всем этим давно переболели, – снова с энтузиазмом начал говорить Фелюрин, – Например, во Франции если ты кинопрокатчик и показываешь один американский фильм, то за это в своих кинотеатрах ты должен обязательно показать четыре французских полнометражных картины, не важно, плохих, хороших, но французских. А у нас, америкосы дали взятки всем кому надо в министерстве культуры и завозят к нам свои дешевки пачками. Или взять тот же шоубизнес. Американское «MTV» – из трех клипов, которые у них в эфире, два прокатывает за бабки, а один ролик показывают всей стране для развития, бесплатно, то есть это по настоящему маленький шедевр и по видео, и по музыке, и по тому, как это спето. И их звезды стараются делать эти шедевры и не только для того, чтобы эфиры для них были халявные, не без этого, конечно, они там все в столбик считают, а в первую очередь для того, что если тебя бесплатно крутит «MTV» – то это признание, признак класса, а значит и подтверждение звездного статуса. А наши музыкальные каналы, мало того, что всё за бабки, так они еще в эфиры только своих «нежных» пускают. Будь ты хоть мегаталант, но пока какой-нибудь голубой продюсер тебя в эту тусовку не введет и со всеми не познакомит, ты так и останешься никем. Они жестко контролируют свой мирок и никого туда не впускают, поэтому и эстрада у нас такая убогая, а ребятишки по всей стране смотрят на этих педиков и начинают им подрожать, одеваться как они, хоть запрещай детям телевизор смотреть.

– По-моему, ты слишком категоричен, – возразил Мелехов, – Нужно не запрещать, а просто четко регламентировать и отслеживать, что они смотрят. По крайней мере, когда моя Полинка подрастет, я именно так и буду делать.

– Это не выход. Дети есть дети. Все равно, когда тебя нет дома, они будут смотреть что захотят, – авторитетно заявил Фелюрин, так как борьбу за мозги своих детей, не смотря на все ухищрения, телевидению он уже начисто проиграл, – Тут надо кардинально все решать. Самое-то обидное, что у телевидения, кино, газет, радио и всего остального, что влияет на массовое сознание и культуру целой нации, имеется потрясающий ресурс в области развития, образования, воспитания, прививания вечных ценностей, таких как честь, порядочность, дружба, любовь, благородство и так далее. Но вместо того, чтобы развивать и окультуривать одну шестую часть суши, все, кто это мог бы делать, творят вещи прямо противоположные, которые, в конечном счете, ведут к деградации, обыдлению и превращению целой нации в животных.

– Печальные картины ты, Александр Викторович, рисуешь, а главное, я никаких выходов из этого всего не вижу. То о чем ты говоришь, должны понимать все, ну если не все, то многие. Но все дело в том, что большинство не в состоянии осознать то, что происходит, а те, кто это осознает, например как ты, как я, они не в силах повлиять на эти процессы, – совершенно спокойно, словно подводя итог всей беседе, сказал Мелехов.

– Вот тут, Саня, ты как раз ошибаешься, – оживился Фелюрин, – У этой проблемы есть корень, причина. Я не спроста перечислял твои коллекции, упоминал о твоем образовании и вкусе. Понимаешь, все дети, ну или почти все, рождаются одинаковыми. Кто-то в большей степени, а кто-то в меньшей, но все способны развиваться. Просто одним сопутствует удача, а другим нет. У одних, как у тебя, есть любящие и заботливые родители, которые с пеленок занимались тобой, воспитывали и развивали. У тебя было нормальное детство, веселая юность, ты смог реализоваться в зрелом возрасте, понимаешь?

– Нет, – искренне ответил Мелехов и замахнул очередную рюмку коньяка. Только после нее он почувствовал, как тепло разлилось по его телу, а вместе с тем ощутил бодрость и легкое головокружение: «Ну, наконец-то!», – обрадовался он тому, что коньяк его все таки зацепил и развалился поудобней в своем кресле.

– Хорошо, постараюсь выразиться яснее, – сказал Фелюрин и, сморщив свой высокий лоб от усердия, сдвинулся на край кресла, – Понимаешь, Вова, все рождаются практически одинаковыми, если не брать генетику, плохую наследственность, патологии и прочие тонкости. Просто одними детьми занимаются, а другими нет. Одних воспитывают и развивают, а других нет и потом, когда они вырастают, одни с сформированным мировоззрением идут учиться в институт, и устраивают свою жизнь, а другие воруют, садятся в тюрьму, идут на панель, живут, как перекати поле, но понимаешь, в том, что они становятся проститутками, ворами или бомжами, они не виноваты. Они заблудшие души. Понимаешь? Ими никто не занимался, им никто не помог, их никто не учил жить, понимаешь? Они не виноваты в том, что они такими стали. У них просто не было выбора или другого пути. Им никто не показал и не подсказал другого пути. Их никто не подготовил и не научил жить.

– То есть, если я правильно понял… – Мелехов сделал внушительную паузу, – Ты хочешь сказать, что все те люди, которые смотрят плохие сериалы, покупают книги в метро и верят рекламе, это все заблудшие души?

– Вот именно, у нас целая страна заблудших душ, которым нужно помочь, их нужно развивать. Они не плохие, просто они не могут, не умеют пока жить по-другому, их еще этому никто не учил, понимаешь?! – обрадовался Фелюрин и с удовольствием, от того, что Мелехов наконец-то его понял, взял со стола свою рюмку с коньяком и обратно сел поглубже в кресло.

– И, что из этого следует? – поинтересовался Мелехов.

– А из этого следует, что по телевидению должны идти хорошие фильмы и передачи, которые будут развивать и учить доброму и вечному, как бы пошло это ни звучало. В кинотеатрах должны идти отечественные фильмы. Должны быть законы, которые будут запрещать рекламировать плохие товары. Новости должны рассказывать не о криминале, а обо всем хорошем, самом лучшем, что есть в нашей жизни, они должны вселять в людей оптимизм, уверенность в завтрашнем дне. Вспомни, из истории, страна после войны из руин поднялась за считанные годы, а почему, да потому что у коммунистов была пропаганда, они трубили на всех углах о достижениях страны советов, СССР был самый-самый, люди с радостью шли на работу, совершали подвиги, они ощущали себя творцами истории, а отсюда у них был и дух, и народное сознание, и самоуважение. В СССР был культ науки, культуры, образования, спорта. Помимо пропаганды, я считаю, обязательно должна вернуться цензура, во все средства массовой информации, во все книжные издательства, причем цензура должна быть не идеологической, как при коммунистах, а этической, эстетической если угодно…

– Саша, – перебил Мелехов, – Как должно быть – это понятно. А как это сделать? Основная-то проблема в этом.

– Вот тут, мы и переходим к самому главному, – заговорщицки сказал Фелюрин и поднял палец вверх, – Если сидеть и ждать, когда все это произойдет и наступит само собой, то можно не дождаться. Поэтому, нужно начинать действовать самим.

– И как же? – поинтересовался Мелехов. Ирония снова вернулась к нему, – Да ты революционер.

Иронию Мелехова Фелюрин снова пропустил мимо.

– Еще в юности, – начал Фелюрин, – Я понял, если хочешь изменить мир – начни с себя. Вот, Вова, мы и начнем с себя.

– Ну-ну, – улыбнулся Мелехов. Последнее высказывание Фелюрина показалось ему совсем забавным.