Когда мы проезжали очередной перекрёсток, я заметил памятник: статую какого-то человека, позеленевшую от влажности.
– Вы хорошо говорите по-русски, – заметила Соня, – учились где-то у нас?
– А, – ответил Адриан, – я сам русский. Ну, наполовину. У меня русская мама, и я полжизни прожил в Питере.
– Вот как? – сказал я, – а здесь как, в командировке?
– Да нет, – улыбнулся Адриан, – перебрался на постоянку. Уже скоро восемь лет как. Тут оно как-то проще. Наших много, работа есть.
– Наших? – переспросила Соня.
– Русских, в смысле, – ответил сопровождающий, – бокситы, золото… тут наш капитал капитально вложился, – он хихикнул, должно быть, довольный каламбуром.
Гостиница находилась на берегу океана. Мы остановились у входа, и сначала из машины вышли охранники. Потом мы с Соней. Адриан последним захлопнул дверцу.
– Заселитесь, примете душ – потом предлагаю съездить на ужин. Тут есть отличная кафешка на берегу. С поваром я уже связался, нас ждут.
– Звучит отлично! – улыбнулась Соня.
Я тоже согласно кивнул.
За стойкой ресепшн стоял грузный, даже полный человек, хорошенько за сорок, судя по седым волосам. Из местных, судя по эбонитово-чёрному цвету кожи.
– Good morning! – обратился я.
Тот ничего не ответил, только недоумённо захлопал глазами, попеременно глядя то на меня, то на Адриана.
– Bonjour. Rеservation au nom de famille Sukhov. Deux chambres, – произнёс он.
– Oh, oui. Tout est pr?t. Voici les clеs, – пробасил портье.
– Это что, французский? – тихо спросил я Соню.
Она посмотрела на меня, округлив глаза.
– Ты что, вообще ничего про страну не читал? – спросила она.
Нет, я, конечно, лазил в интернете. Но информация о языке, который тут в ходу, прошла как-то мимо внимания.
– Это франкофонная страна, – ответила Соня, – наследие колониальной эпохи. Французский тут официальный.
– Ну блин, – я развёл руками, – знал бы, конечно, выучил бы.
Честно говоря, в номере было грязновато. Но после многочасового перелёта в грузовом самолёте душ был очень кстати, поэтому на мелкие неудобства я решил не обращать внимания.
Адриан с охранниками ждали нас внизу.
– Документы, деньги, ценности взяли с собой, надеюсь? – спросил он, увидев нас налегке.
– Я – да, – ответил я и кивнул.
– Я тоже, – добавила Соня, – сейф найти не смогла что-то. Странно, конечно – я думала в таких крупных отелях они всегда есть.
– Только не здесь, – осклабился Адриан, – как раз, чтобы гости ничего не оставляли. Бывают разные инциденты, знаете ли.
Снова поездка через городской хаос. Глядя на трущобы, я тревожно смотрел на небо: совсем не хотелось думать, каково здесь по ночам. Даже с двумя вооружёнными людьми на борту было как-то тревожно.
Кафешка, куда нас привезли, находилась на охраняемой территории, прямо на пирсе, который довольно далеко выдавался в море. С другой стороны бухты виднелись портовые краны. До них было достаточно далеко, чтобы шум и огни порта не мешали наслаждаться морским воздухом.
– Я бы рекомендовал барбекю. Мясо или курицу на углях, – сказал Адриан, когда мы заняли пластиковые кресла вокруг грязноватого стола. – Плюс печёные овощи. Их я уже заказал.
– Как-то банально очень, – Соня наморщила носик, – будто в Подмосковье на дачу приехали… а есть что-нибудь местное? Экзотическое?
– Экзотическое? – Адриан почесал затылок. Потом подошёл к стойке в дальнем конце открытой веранды, на которой мы сидели, и достал ламинированное меню, – ну вот, могу предложить «Филе де маниок», – сказал он.
– Филе маньяк? – Соня округлила глаза.
– Маниок, – ответил Адриан, – местный овощ. Очень популярное блюдо. С томлёной говядиной.
– О, пойдёт, – улыбнулась Соня.
Однако я не последовал её примеру и заказал себе курицу на углях.
Она оказалась вполне съедобной, а вот Соне принесли нечто, коричневое, жидкое, в глубокой миске. Оно странно пахло. Я мысленно рассмеялся, умудрившись сохранить серьёзное выражение лица.
– Филе де маниок? – в этот раз Соня правильно произнесла название блюда.
– Ага, – кивнул Адриан, – для местных деликатес. Как вы заметили, люди тут живут довольно бедно, и мясо в цене. Что, конечно, совершенно несправедливо, учитывая, насколько эта земля богата разными ресурсами.
– Местные, наверно, не сильно любят европейцев, да? – кивнул я с пониманием.
– Да как сказать, – Адриан вздохнул, – до недавнего времени возможность перебраться во Францию была социальным лифтом. Уезжали лучшие, самые умные и трудоспособные. Кому было поднимать страну? Ну и к разным европейцам отношение разное. Русских тут хорошо помнят ещё по временам Советского Союза. Тогда было сделано много полезного для народа.
– А французы? До сих пор воспринимаются как жители метрополии?
– Только с местными такие вопросы не обсуждайте, – улыбнулся Адриан, – но да. Так и было. Однако полной интеграции не было никогда. Я заметил, что многие люди, когда говорят о колониальной эпохе, думают, что страны были оккупированы веками. Однако на деле это далеко не так. Французское владычество в Гвинее продолжалось всего несколько десятилетий. Конечно, ни о какой полной культурной интеграции не могло быть и речи. Тем более, что различия никуда не девались.
Адриан взял с тарелки кусок мяса и начал жевать. Соня, покопавшись в коричневой жиже, всё же решилась попробовать её на вкус.
– А не так плохо! – сказала она, – чем-то напоминает гороховую кашу с картошкой. А как этот маниок выглядит, как сказать, в натуральном виде?
– Как картошка и выглядит, – ответил Адриан, когда прожевал мясо.
– И что, обязательно его было мять в пюре? – нахмурилась Соня, – кусочками интереснее было бы.
– Не едят его кусочками, – вздохнул гид.
– Это ещё почему? – спросила Соня.
