Облом, или Желаемое торжество не состоялось

IX.

Да, пожалуй, именно с этого момента она начала последовательно, шаг за шагом давить Афанасьева.

Для начала, она решила воспользоваться конкуренцией между первыми заместителями, которые помимо борьбы против нее, боролись и между собой, стремясь самоутвердиться: кто же из них главнее и ближе к ней.

Еще полгода назад, понимая, что ближайший и самый реальный ее противник и возможный преемник – это Суховей, она стала приближать к себе Товарова, оставлять его вместо себя в свое отсутствие, направлять его на совещания. Она видела, как нервно относилась Суховей к каждому новому ее поручению Товарову, как темнела лицом и поджимала Палина Харитоньевна свои тонюсенькие губы, выслушивая от Товарова поручения, естественно, и об этом Суховей знать не могла, предварительно согласованные Товаровым с самой Зинаидой Евдокимовной.

Товарова Зинаида Евдокимовна раскусила сразу, с людьми такого типа, ей как «лимитчице» приходилось много встречаться, со временем она научилась сразу определять их, да и чем-то он был похож на нее. Возможно, и в этом она сама себе боялась признаться, тем, что, не обладая ни знаниями, ни желанием их получать, стремился быть во всем первым, быть на виду, и боялся потерять должность. Он, как и она, стремился окружить себя зависимыми от него людьми. Людьми, на фоне которых он бы выделялся, и которые бы поставляли ему информацию. Людьми, которыми он безнаказанно мог бы помыкать, и которых он в любой момент мог бы сдать.

Конечно, она понимала, что и Товаров – возможный претендент на ее место, но надеялась, что те, от кого зависит назначение на должность, поймут его не способность быть во главе организации. А, уж, она-то поможет им в этом!

Чтобы заставить их волноваться, возбудить в них зависть к Афанасьеву, она начала демонстративно приближать к себе Афанасьева, изредка в их присутствии хорошо отзываться о его организаторских и деловых способностях.

По сути, она, забыв об окончании поговорки, стремилась «убить двух зайцев»: переключить их внимание от себя на Афанасьева и запутать, обмануть Афанасьева, чтобы потом насладиться торжеством своей победы.

Достичь первой своей цели – вызвать у них ревность к успехам Афанасьева ей удалось довольно-таки скоро.

Они, каждый в отдельности, неоднократно пытались завести с ней разговор о нем, она охотно шла на него, перемывая кости Афанасьеву. Но как только с их стороны начинались жалобы на ущемление их, как они, и она понимала, что справедливо, считали прав, она под любым пришедшим ей в голову предлогом обрывала разговор.

– Пусть злятся, – думала она. – Это вам за борьбу за мое место. Настанет время, и я вашими руками придавлю Афанасьева. А, уж, с вами-то я всегда разберусь. На вас-то у меня много есть …

Время шло, но вторая цель – сломать, вынудить Афанасьевым сдаться на ее милость, оставалась для нее не достижимой.

Через некоторое время после памятного ей мероприятия, когда она открыто проявила свое подлинное отношение к Афанасьеву, она предприняла еще одну попытку сломать его. Тогда и она, и Суховей были на больничном, Товаров в отпуске, Смирнова в командировке, и Афанасьеву пришлось одному организовывать работу организации.

Ей было интересно, как он справится с объемом работы, заедавшей ее «текучкой». Она ежедневно звонила ему и он подробно сообщал ей о происходящем. Но, не веря никому, а тем более ему, она в тайне от него ежедневно обзванивала зависимых от нее по разным причинам сотрудников, исподволь выведывая, что происходит в организации и что предпринимает Афанасьев. Она хотела, что бы он не справился, допустил, если не ошибки, то хотя бы промахи, а, уж, она-то найдет способ как их использовать против него …

Но Афанасьев ошибок и промахов не допускал, объективно освещал происходящее и советуясь с нею по мере необходимости. Это удивляло и злило ее одновременно. Она помнила как долго и трудно входила она в содержание деятельности новой тогда для нее организации, а этот – нате вам – и все получается!

Вот почему она так переполошилась, когда позвонив Карьерову, узнала, что Афанасьев готовит совещание по перспективным вопросам работы организации. Прервав разговор, она лихорадочно, ошибаясь, злясь, и начиная набирать номер Афанасьева снова и снова, позвонила ему.

– Кто дал право проводить совещание? – зло выдохнула она в телефонную трубку.

– Добрый день, Зинаида Евдокимовна, – как всегда спокойно ответил Афанасьев, – как Ваше здоровье?

– Кто дал право проводить совещание? – не отвечая, повторила она.

– Вы.

– Я? – опешила она. – Когда?

– Вы в конце прошлого месяца утвердили план работы на текущий месяц, где были определены дата и тема совещания, а ответственным назначен я.

– Ну, и что? – она вспомнила: да, действительно утвердила.

– Подготовка совещания практически завершена, осталось его провести.

– Кто будет проводить?

– Я хотел бы, чтобы проводили Вы, если позволит Ваше здоровье.

– Не позволит, – по-прежнему зло отрезала она. – Отменяй совещание.

– Зинаида Евдокимовна, это невозможно.

– Что? Почему это? Отменяй.

– Зинаида Евдокимовна, участники совещания давно извещены, спланировали свое рабочее время, подтвердили участие и готовность выступить.

– Ну и что? Отменяй! – перебила она его.

– Зинаида Евдокимовна, Вы же знаете, что утвержденный Вами план работы на текущий месяц предоставлен Хорошилиной. Светлана Аркадьевна знает из него о совещании. Как мы объясним не выполнение плана?

Не найдя, что ответить, она задумалась. Действительно, как? Ее болезнью или болезнью Суховей? Отпуском Товарова? Хорошилина скажет, что надо было или не отпускать Товарова, или научиться правильно планировать работу. И, наверняка, спросит, почему не Афанасьев, если в плане он ответственный?

– Зинаида Евдокимовна, – услышала она голос Афанасьева в трубке, – Вас что-то смущает?

– Ничего, – раздраженно ответила она. – Проводите. Но только для участников назовите все это семинаром, а не совещанием.

– Хорошо. Спасибо. А как Вы?

– Проводите сами, – она бросила трубку.

Она знала, что он способен решать любые вопросы, в отличие от нее и Суховей, Товарова она не принимала в расчет – он просто не владел глубоко вопросами, никогда не боялся выступать в любой аудитории, умело организовывал ход обсуждения и четко формулировал решения.

Совещание, которое, как ей донесли ее информаторы, он постоянно называл семинаром, прошло успешно. Выйдя после болезни и прочитав принятое решение, она позавидовала: как четко, кратко и понятно все сформулировано и изложено…

День за днем Афанасьев по-прежнему добросовестно исполнял возложенные на него функции, не отказываясь от новых ее поручений. Ей даже стало казаться, что он получает удовольствие от их выполнения.

– Стожильный он, что ли? – все чаще задумывалась она. – Тянет и тянет, и даже не отказывается. Действительно, толстокожий …

X.

Однажды, как всегда, поздним вечером она вызвала в кабинет Карьерова.

– Где Афанасьев?

– Кирилл Петрович в командировке по Вашему заданию, – почтительно доложил Карьеров.

– А, ну, да, – вспомнила она.

– Вам что-то от него нужно? – заинтересованно, как показалось ей с прозвучавшими в его голосе нотками зависти, спросил Яшка. – Я могу ему позвонить на мобильный …

– Я и сама могу, – отрезала она, – ты лучше скажи как Афанасьев?

– Работает.

– Сама знаю, что работает! Как работает?

– Зинаида Евдокимовна, – было видно, что Яшка пытается сообразить, что она хочет от него услышать, – Вы же знаете, все выполняется в срок …

– Знаю, знаю, – заводясь из-за его недогадливости, передразнила она его. – Как работает, с кем?

– Со мной, с управлением, другими отделами.

– Ты, что? – не выдержала она. – Не понимаешь, о чем я спрашиваю?

– А, – сообразил Яшка, – Кирилл Петрович занимается только порученными вопросами. Я не видел, чтобы он делал в рабочее время что-то не связанное с ними.

– Ты, а другие?

– Н … не знаю, – выдавил из себя Карьеров.

– А ты узнай!

– Хорошо.

– Как узнаешь, сразу дай знать мне.

– Хорошо.

–Да, так кто к нему чаще всех обращается?

– Многие …

– Назови!

Карьеров начал перечислять. Действительно, не было ни одного управления, да, и отдела, сотрудников которого он бы, не назвал.

– Ладно, хватит, – оборвала она Яшку. – Иди, и помни, что я тебе сказала!

После разговора она задумалась: а не слишком ли она поторопилась, предоставив Афанасьеву такие полномочия, может быть, не надо было этого делать? Но, поразмыслив, поняла, что никто другой кроме него не смог бы выполнить их лучше, да и с его приходом прекратились, чуть ли, не ежедневные претензии к ней Хорошилиной и ее окружения, все выполнялось в срок и полностью. Это не могло не устраивать ее, не устраивала ее толстокожесть Афанасьева, его несгибаемость.

Решив, что надо бы, наконец, познакомиться с его личным делом, она позвонила Элке. Телефон не отвечал.

– Где Элка? – крикнула она сидящей в приемной Томке.

– Элла Юзефовна давно ушла домой, – Томка заглянула в дверь ее кабинета.

– Почему?

Томка, не зная, что ответить, молчала.

– Я на работе, а никого нет!

– Но я, же здесь, – робко проговорила Томка.

– Не о тебе речь! Позвони Элке на мобильник. Быстрее!

Томка исчезла за дверью, появившись вновь через несколько минут.

– Отключен.

– Что? Кто отключен?

– У Эллы Юзефовны отключен мобильник … – растерянно произнесла Томка.

– Как? Почему это?

– Не знаю …

– Не знаю …, – передразнила ее Зинаида Евдокимовна. – А что ты вообще знаешь? Ладно, принеси чаю. Иди!

Она придвинула папку с подготовленными и оставленными ей на подпись Афанасьевым документами.

– Ишь, ты, уехал в командировку, а документы все же подготовил, – со смешанным чувством недовольства и зависти отметила она. – Дисциплинирован, ничего не скажешь, аккуратист!

Просмотрев и подписав документы, и так и не притронувшись к чашке с чаем, она уехала.

– Яшка, конечно, понял, что мне нужно, – думала она в машине, – он начнет, если уже не начал, копать под Афанасьева. Надо подождать, что он принесет… Не может быть, чтобы он не принёс…

Привыкшая использовать для достижения цели любые возможности, она верила, что на любого есть необходимый компромат, надо только его найти.

XI.

Из изученного ею личного дела Афанасьева она смогла вынести только то, что он ее ровесник и обладает большим опытом работы в комсомольских и партийных органах, органах государственной власти.

– Из бывших, – подумала она, – уже тогда был руководителем, не то, что она …

В ее памяти всплыло, как приехала она, испуганная деревенская девчонка работать в город, как потом поступила учиться, как, шаг за шагом, пускаясь во все тяжкие, выкарабкивалась она год за годом наверх, постоянно боясь не справиться, впадая в панику от малейшей ошибки или замечания в ее адрес от вышестоящего руководства. Паниковала она всегда, и прежде и теперь, но, плетя интриги, научилась скрывать охватывающую ее панику. Скрывать, пряча ее за своим криком, оскорблениями, добиваясь с их помощью желаемого. По-сути, она так разряжалась, выплескивая свои негативные эмоции на подчиненных.

И тут этот неподдающийся Афанасьев, убежденно-упертый, толстокожий!

– Ну, ничего, – успокаивала она себя. – Ничего, сломаю… Надо только, хорошенько обложить его со всех сторон, чтоб не вырвался … Или подставить …

Случай для этого, как она посчитала, подвернулся скоро.

Она дала поручение Афанасьеву создать в организации что-то, что сама еще не могла для себя представить, по сбору, накоплению, анализу и распространению необходимой информации и опыта.

До него, этим пытались заниматься отдельно сначала Суховей, а потом Товаров. Но дальше разговоров дело не пошло. Они, то ли не хотели, то ли, что вернее, как и она, не знали, что это должно быть и как выглядеть. Она позволила им спустить это дело на тормозах, рассчитывая при необходимости использовать не выполнение ими ее поручения против них. Афанасьеву же прощать его не выполнение она не собиралась.

Афанасьев первоначально попытался выяснить у нее, как она видит воплощение ее поручения. Она отделалась общими словами, переадресовала его к первым заместителям, которые, конечно, ничего дельного сообщить ему не смогли, даже если бы и хотели.

Она ожидала, что он еще раз придет к ней или за советом или с жалобами на Суховей и Товарова. И он пришел через два дня, но не с тем, что она ожидала, а с готовым проектом, включающим даже чертеж расстановки оборудования и мебели в выбранном им помещении. Удивленная, она не смогла отказать ему и, понимая, что ничего подобного нет у коллег – руководителей организаций, ее организация будет первой, утвердила проект.

Он начал, не прося дополнительно чей-либо помощи, реализацию проекта, практически ежевечерне информируя ее о том, каково положение дел. Она и сама, время от времени, встречая Карьерова, интересовалась у него, как обстоят дела с проектом, и напоминала ему о данном им ей обещании …

Через неделю Афанасьев сообщил ей, что сбор имеющейся информации завершен, необходимо закупить оборудование и мебель для помещения.

– А, где и какую, по какой цене? – поинтересовалась она.

– Есть несколько вариантов, менее затратный из них – вот этот, – он положил на стол перед ней проспекты с фотографиями образцов и проекты смет расходов.

– Почему этот? – перелистав проспекты, спросила она.

– Мебель корпусная, легко собирается и, при необходимости, разбирается. Изготавливается под заказ в соответствии с необходимыми размерами. Доставка входит в цену. Цена меньше чем у других. Цвет мебели будет гармонировать с цветом стен, а также зрительно придаст больший объем помещению, да и не будет поглощать солнечные лучи. Помещение будет светлым и уютным.

– Хорошо, – согласилась она.

– Можно оформлять договор?

– Да.

На следующий день он принес ей для подписания два экземпляра договора. Она положила их в папку с другими документами от Афанасьева, сказав, что подпишет позже. Ей было необходимо время для осуществления задуманного: она, постоянно думающая о собственной выгоде и привыкшая измерять ее в первую очередь степенью наполнения ее кармана, поскольку не удалось его зацепить за не выполнение поручения, решила испытать Афанасьева.

Только через неделю, не смотря на его регулярные напоминания о неподписанных экземплярах договора, она вызвала Афанасьева к себе в кабинет.

– Добрый вечер, Зинаида Евдокимовна, – он как всегда был спокоен и собран. – Разрешите?

– Да, добрый…

– Зинаида Евдокимовна, вы подписали договор?

– Нет еще.

– Но время идет …

– Подпишу, но сначала ответь …

– Да, конечно, – он посмотрел на нее.

– Интерес? – произнося это, она буквально впилась в него глазами.

– Что интерес? – удивился он.

– Что, да что? Не понимаешь что ли? – неожиданно для самой себя прошипела она, буравля его лицо своими глазами.

– Не понимаю.

– Каков интерес?

– О чем Вы?

– О чем, о чем? – она начала заводиться. – Первый день, что ли работаешь?

– Не первый, естественно. Но не понимаю…

Было видно, что он действительно не понимает …

– Ну, хорошо, – успокаиваясь, уточнила она, – какой откат?

– А, при чем здесь откат? – снова удивился он.

– Как, при чем? Ты что не знаешь?

– Термин «откат» знаю, но при чем здесь откат нет.

– Да? Неужели? – удивилась она. – Ты что не знаешь, что три процента отката от суммы – это норма?

– Не знаю такой нормы. Да, это и не законно, – по-прежнему спокойно ответил он.

– Не знаешь? Не нами заведено, не нам отменять!

– А, вот Вы о чем, – сказал он. – Я на это не пойду. Это не законно!

–Что? – чуть не задохнулась она. – Что ты сказал?

– Я сказал, – он смотрел прямо в ее глаза, – что эти действия не законны.

– Какие такие действия? – еле сдерживаясь, чтобы не закричать, покраснев, спросила она. – Ты на что и на кого намекаешь?

– Вы о чем? – также спокойно, как и в начале разговора сказал он. – Разве мы с Вами не говорим на отвлеченную тему?

– Подставилась, – поняла она. – Сама подставилась. А, он-то каков, не воспользовался, сделал вид, что не понял. Я бы на его месте …

– Ладно, – сдалась она. – Давай договор.

– Он у Вас в папке.

– Да? – спохватилась она. – Ах, да. Найдите его.

Договор был подписан и уже через неделю мебель и оборудование были установлены в помещении.

Она поспешила сообщить об этом Хорошилиной и коллегам – руководителям организаций. А на очередном еженедельном совещании, внутренне ликуя, услышала рекомендацию Хорошилиной коллегам-руководителям брать пример с возглавляемой ею, Зинаидой Евдокимовной Трусиной, организации!

– Да, пожалуй, исполнительный Афанасьев, его знания и организаторские способности нужны ей… Пока нужны … – размышляла она. – Хотя, вполне возможно, что они и он понадобятся ей и в дальнейшем … Только надо сделать Афанасьева полностью зависимым от нее, подавить в нем чувство самоуважения, превратить его в тряпку, которую всегда можно использовать так как хочется …

Сравнение с тряпкой ей понравилось, и она рассмеялась, немало удивив водителя, ни разу не видевшую ее такой.

XII.

Понимая, что сразу сломить Афанасьева не удалось, она решила добиться задуманного, держа его в постоянном напряжении и нанося ему пусть мелкие, но, как она думала, примеривая к себе, болезненные удары.

Первым из них стал ее отказ поддержать подготовленный и предложенный им, во исполнение ее поручения, предварительно одобренный ею же проект реструктуризации организации.

Для этого она использовала первых заместителей. Пожалуй, впервые, Суховей и Товаров после того, как она уже одобренный ею проект направила им для ознакомления, испугались предстоящему значительному изменению привычных их функций и выступили единым фронтом, доказывая ей у нее в кабинете необходимость отклонения проекта и сохранения сложившегося статус-кво.

Ее немного напугало их объединение, напугало потому, что они могли договориться между собой против нее, но и обрадовало, поскольку прикрываясь их мнением, она могла нанести удар по Афанасьеву.

Сообщив на внеочередном совещании в офисе, что к этому вопросу вернется позже, она отпустила Афанасьева в отпуск. Когда же он вышел из отпуска, все уже было закончено, и от первоначального проекта практически ничего не осталось: вместо изменения функционала и структуры, были произведены изменения численности сотрудниках в управлениях и отделах.

На вопрос Афанасьева о причине отказа от согласованного проекта, она ответила, что это результат коллективного обсуждения с участием давно работающих в организации первых заместителей. Она ждала от него бурной реакции, заранее готовилась к ней, вырабатывая линию поведения и готовя ответы, но просчиталась. Афанасьев молча посмотрел на нее и перешел к докладу о насущных вопросах, порученных ею ему до его отпуска.

– Опять он оказался сильнее, – вынужденно призналась она себе. – Ну, ничего, подожду, приползешь …

Вскоре на одного конкурента на ее место, стало меньше.

Суховей, тесно связанная с Хорошилиной, после того, как на неожиданно освободившуюся должность Хорошилиной был назначен Пустовойтов, поумерила свои амбиции, полностью переориентировавшись на Зинаиду Евдокимовну. Зинаида Евдокимовна понимала почему: Суховей решила сохранить за собой занимаемую ею должность, резонно рассудив, что надо выждать, посмотреть как пойдут дела, и при удачном стечении обстоятельств свалить «шефиню».

– А, ведь, она права, – поняла Зинаида Евдокимовна, – действительно, я и сама не знаю, как все повернется, смогу ли я работать с Пустовойтовым. Мне надо уцелеть в начальниках самой, а там посмотрим … Он, в отличие от Хорошилиной пришел со стороны, ничего не знает и не понимает, а, я-то, собаку съела … Надо сделать все, чтобы не допускать ошибок, и светиться, светиться везде, где только можно!

Она еще больше зачастила по кабинетам коллег-руководителей организаций, стала часто появляться и в приемной Пустовойтова, не брезгуя никакой доступной ей информацией, даже той, в какую, никогда бы, не поверила. На проводимых им еженедельных совещаниях старалась воспользоваться любой возможностью, чтобы показать себя умелым и грамотным руководителем. В общем, пуская пыль в глаза, всем кому могла, формировала свой имидж.

Для этого ей как никогда был нужен исполнительный и последовательно действующий, инициативный Афанасьев. Понимая это, она даже на некоторое время прекратила искать возможности для проявления своей ненависти к нему.

– Главное уцелеть самой, а там посмотрим, – только это было у нее на уме. – Главное, уцелеть …

Вот почему, зная, что финансовые отношения на особом контроле Коренева и Пустовойтова, так психанула она, когда финансовое управление нарушило сроки перечисления денежных средств.

Разъяренная, пунцово-красная, ворвавшись к концу рабочего дня в свой кабинет, она вызвала в него Суховей и Товарова.

– Куда вы смотрели? – заорала она, обращаясь к ним. – Вы, что, не знаете, что за такое бывает?

Они, обладавшие правом финансовой подписи, молчали. Суховей смотрела в пол.

– А что случилось? – спросил Товаров.

– Что? – Зинаида Евдокимовна перевела дух. – Подставили!

– Зинаида Евдокимовна, давайте разберемся, – предложил он.

– Разберемся, конечно, разберемся … – угрожающе произнесла она и прервалась. Ей пришло в голову, что происшедшее – это подстава.

– Да, ее подставили, подставили преднамеренно. Но кто? – она посмотрела на Суховоей. – Она? Может, но вряд ли … А, Товаров? Он может. Может! Не, уж-то, решился? Выбрал момент и решился. Ах, ты …

Она лихорадочно стала соображать, что делать.

– Поговорить с Товаровым? Без толку, он будет все отрицать, ничего не скажет, я и сама бы поступила так … А, вдруг, это проверка? Ну, да, конечно, проверка! Проверяют ее! Проверяют, как я могу руководить!– она все больше и больше убеждала себя в этом. – Что делать? Делать-то что? … Надо наказать! Но кого?

– Что будем делать? – обратилась она к ним. – Ну?

– Надо подумать, – ответил, как будто ждал этого вопроса Товаров.

– Он, точно он, – решила она, – Ну, погоди, выкручусь, уж, тогда …

– О чем? Раньше надо было думать!