Роман на пять свиданий
Да такое «стыдно», после которого долго не оправишься.
Витя задумался. Уходить с пустыми руками он решительно не хотел. И дело даже не в голоде, который подберется к нему сразу после полудня, – на кусок пиццы с грибами Витя заработал. Дело принимало принципиальный оборот. Кто – кого.
Витя одновременно с салатом из помидоров нажевал три жевательных резинки и, имитируя доставание изо рта рыбной косточки, извлек и приклеил их, основательно расплющив, ко дну тарелки. После этого направился к столу за десертом. Выбирая себе выпечку, Витя, якобы в крайней задумчивости, опустил свою тарелку и прижал ее поплотнее к блюду с мясной нарезкой. Возвращаясь на свое место, Витя держал тарелку снизу. Ко дну ее прочно прилипли два ломтика сырокопченой и один, но большой, кусок вареной, аналога российской докторской.
Покидал столовую он хоть и под снисходительные взгляды персонала, но с ликованием внутри. Дух победы прочно обосновался в неширокой Витиной груди.
Как и договаривались, туристы уже ждали Витю возле Акрополя. Семья Ханты и семья Манси. Сегодня речь пойдет о Древней Греции. О персональной ответственности богов Олимпа, о воинских званиях в Спарте, росте Родосского колосса и размере лифчиков Венеры и Афродиты.
Витя был в ударе.
Перед взорами слушателей проплыли катера на воздушной подушке шкипера Одиссея. Молнии Зевса метко попадали в громоотводы Парфенона. Хрупкие, воздушные амфоры заполнялись недорогим краснодарским «рислингом» со склонов Эльзаса, голые мужики на Играх делали без фотофиниша стометровку за девять и пять и забрасывали плотницкие молотки за турникеты Центральной спортивной арены.
Экскурсанты внимали. Вопросов не задавали. Кроме одного, к которому Витя был готов: где выгоднее всего купить шубу? У площади Омония.
В шубной лавке было шумно. Торговля была в самом разгаре. Брали всё: канадскую норку себе, серебряного песца снохе, кролика мамаше, горностая дочери. Приценивались даже к козлику, но тот попахивал чем-то невкусным.
Витя стоял в сторонке, тихо ожидая гонорара за экскурсию. Сегодня он запросил четыреста песо. Дадут – и вопрос неудержимых потребностей будет закрыт до конца срока. Можно будет за завтраком брать йогурт, не оглядываясь на мнение огурцов.
Туристы расплатились за шубы, выпили с хозяином по рюмке «метаксы» и, растроганные сервисом, потянулись к выходу. Витя всем своим видом скромно показывал, что ждет оплаты. Вспомнили и о нем. Дали. Он бережно пересчитал желтые купюры, в который раз вздохнув о своем бумажнике, и собрался выходить вслед за Ханты и Манси из магазина.
– Стой! – властно остановил его только что услужливый и невозможно почтительный хозяин шубной лавки. Витя встал.
– Приводи еще, – шепнул хозяин и сунул ему в ладонь комок свернутых бумажек.
На улице Витя быстро попрощался с туристами и за углом раскрыл ладонь. Сорок тысяч драхм! Половина той суммы, что попутчица вытащила у него в самолете.
Так Город одобрительно похлопал Витю по плечу. Прошло несколько дней. По утрам на обычном рабочем месте Витю всегда ждали. Сегодня многочисленное семейство из Казани хотело вкусно отобедать. Только без свинины. И Витя должен был им в этом помочь. Не в том смысле, что обследовать и вытаскивать из их тарелок все, что имело отношение к этому сытному животному, а в том, чтобы не допустить его попадание туда. То есть привести в ресторан и объясниться с понятливым официантом.
Такое место Витя знал. Сербская корчма в Дубровнической крепости. Все знакомо, похоже, даже матерные выражения. Сиди и радуйся. Туристы остались довольны и заплатили, разумеется, и за Витин ужин. Голод отступил на сутки. Когда прощались с хозяином, старым Зорко Стоичем, тот просил Витю зайти к нему через минуту со двора. Витя зашел, получил четыреста хорватских куно, литровую бутылку вина и длинную палку твердой, хорошо прокопченной колбасы, и услышал:
– Приводи еще.
Витя был горд, что его поблагодарили и те, и эти. Он был счастлив, что оказался нужен и этим, и тем.
Нет, определенно Город полюбил Витю.
Сейчас Витя, срезая путь в гостиницу, шел по извилистой прибрежной улице в небогатом рыбацком районе, где соленый воздух навсегда пропитался запахом выброшенных из сетей водорослей и ароматом супа из жареных панцирей тигровых креветок. Шел по району, где не проходит мода на бело-синие тельняшки и выцветшие зюйдвестки, где туго наполнены попутным ветром парусиновые занавески в открытых окошках с зелеными подоконниками, а на лицах встречных мужчин навсегда поселился бронзовый загар. Шел и думал:
– Я здесь больше недели. Я не пропал, не сник. Я много увидел и узнал нового. С Городом мы поладили. От постоянного движения я окреп, похудел, стал уверен в своих силах. Я ни от кого не завишу и никому не должен. У меня хватает денег отдать долг матери и брату.
– Эй ты! – вдруг окликнули Витю двое.
– Подойди-ка сюда. А сами уже шли к нему. Черные, небритые, в спортивных костюмах на голое волосатое тело.
– Мы давно за тобой наблюдаем. Активно работаешь. К тебе неплохо прилипает. Надо делиться.
– Делиться? – удивился Витя. – Почему? Я уже делюсь.
– С кем? – насторожились брюнеты. – С тамбовскими? С Бубоном?
– Нет, не с бубнами. Я делюсь со всеми желающими. И делюсь я знаниями. Могу и с вами.
– Знаниями?! Мы и без тебя всё что нужно знаем, сука! Нам бабки в общак нужны, зону греть.
– Что греть? Тепло на улице. Ничего греть здесь не требуется, – Витя был озадачен.
– Тюрьму греть. Зекам деньгами помогать, питанием, куревом, адвокатам платить, чтоб отмазывали, судьям, прокурорам, работникам правоохранительных органов, чтоб срок скостили.
– Кому помогать? – не понял Витя.
– Заключенным.
– А за что их заключили-то?
– Да кого за что. Кто ларек грабанул, кто бумажник вынул, кто еще за что. Какая разница, за что. Надо греть! Так положено. Гони бабки. Половину. Если сейчас нет, должен будешь. Завтра отдашь на четверть больше. Понял?
Витя все понял, и стало Вите грустно. Опять у него есть руководители, начальство, хозяин. И, как всегда, не Витя ищет и выбирает себе начальство, а оно само его находит и навязывает ему свои платные услуги.
– А те, у кого уже того… – спросил он. – Тоже должны?
– Что «того»? – не поняли брюнеты.
– У кого бумажник уже вынули.
– Э-э-э… Ты дуру-то не гони. Как мы проверим, что бумажник у тебя действительно вынули? Плати, не упрямься, – оскалили золотые фиксы брюнеты. – Может быть, ты не хочешь? – Недобро прищурились волосатые, уверенные, что их давно заученного спектакля устрашения хватит с избытком на этого невысокого Витю. – Не хочешь греть зону?
На скопленные деньги Витя планировал купить матери кофту из исландской шерсти, чтобы прогреть суставы. Витина мама никогда не грабила ларьков, не вытаскивала из сумочек чужих кошельков и не залезала в квартиры через форточки, хотя была совсем невеликих, а значит подходящих размеров. Даже машин она не угоняла ни разу. Может быть, именно поэтому ее и не нужно «греть»?
– Нет, – сказал Витя и испугался. Спроси его сейчас: чего ты, Витя, испугался? – он бы ответить не сумел. Его никто никогда не бил, и Витя не знал в точности, насколько это больно. Никто у него ничего никогда не вымогал, и поэтому не было известно, как это унизительно. Так чего же он испугался?
– Как это «нет»? – насторожились брюнеты. Они не любили непривычного. – Какое еще «нет»? – удивились брюнеты.
А Витя испугался, что у него опять будут начальники, которые опять будут им владеть. Посылать и спрашивать с него по-хозяйски, уверенные, что имеют на это право. Испугался, что опять станет тихим и робким, незаметным и покорным.
– А вот такое «нет»! – холодея от собственной смелости, Виктор Горбушин собрал свою робость, нерешительность, осмотрительность и незаметность, так ему надоевшие за тридцать с лишним лет, в правый кулак, в котором как раз оказалась палка хорошо прокопченной твердой колбасы, размахнулся во все плечо и ударил ею в лоб старшего брюнета.
Удар был хорош. Колбаса сработала как надо, получше милицейской дубинки. Небольшой мозг брюнета сразу перестал думать о Витиных деньгах, а сам брюнет свалился на пыльную мостовую. Но оказалось, что у Вити скопилось так много покорности и робости, что одним ударом ее не выбить. И Вите пришлось снова взмахнуть колбасой. На этот раз над головой младшего брюнета. Младший оказался посмышленней, и колбасой ему перепало уже по затылку, да и то вскользь, что ему только прибавило скорости. Гнаться за младшим брюнетом Витя не стал.
Оставшиеся до отлета два дня Витя провел в обычных хлопотах. Провел пару экскурсий, посетил пару магазинов, поужинал в паре ресторанов и накупил домой подарков. Щедрых и от души. Брюнеты на глаза ему не попадались.
В аэропорт трезвого на сей раз Витю отвозил тот же сотрудник турфирмы.
Вите было грустно покидать Город. Он его полюбил, трепетной, пытливой и честной любовью. Полюбил как настоящего друга, который подставил ему плечо в трудную минуту. Полюбил как отца, который дал ему дельный добрый совет и путевку в жизнь. Полюбил как брата, с которым делил невзгоды.
Городу Витя тоже пришелся по сердцу, ему нравились деятельные ребята.
Подходя к стойке регистрации на рейс до Родины, Витя еще чувствовал на своей спине ласковый взгляд из-под густых седых бровей Города и испытал прилив благодарности. «Надо Куряпину отплатить, и отплатить щедро, с походом, горкой, – думал Витя. – Подарю-ка я ему туристическую путевочку в дальнюю страну и сам приеду в аэропорт проводить… А там, чтобинтересней поездка проходила, бумажничек куряпинский вытащу и жене его подсуну в сумку… То-то мужик повеселится!» Витя сладко порывисто вздохнул.
– Виктор! Виктор, наконец-то я тебя нашла!
«Кто мне может кричать?» – подумал Витя. Он обернулся и – не побоимся этого слова – обомлел. Перед ним стояла Лена.
– Виктор, я так переживала: ты случайно свой бумажник засунул в мою сумку, и я увезла его с собой. – В руке Лены был зажат Витин, потертый коричневый бумажник. – Как же ты прожил все это время без копейки денег?
Лена за эти дни загорела, и ямочки на ее щеках загорели, и морщинки у глаз тоже. Да что там говорить! – загорела вся ее улыбка. А глаза выцвели до небесной голубизны.
– Витя, когда мы расставались, ты хотел мне чтото сказать, а я поторопилась и уехала, но… Но мне кажется, я знаю, что именно ты начал тогда говорить.
– Что? – потянулся к ней Витя.
– То же, что и я хочу сказать тебе с той самой минуты, когда тронулся мой автобус.
Услуга
Икота, икота, перейди на Федота, С Федота на Якова, С Якова на всякого…
(поговорка)
Сегодня у Якова Борисовича выходило на «отлично». Сегодня он наконец получил новую машину. И именно ту, что хотел весь номенклатурный период своей жизни. Заветная марка, любимая модель, кузов с оттенком мечты, внутренняя обивка – цвета исполнения желаний. Комплектация у авто – класса люкс, как у перезрелой невесты из однодетной семьи потомственных торговых работников. В таких, если покопаться, среди многого ненужного отыщется совсем небывалое. Наконец, и самое приятное, – платить за автомобиль Якову Борисовичу не пришлось ни копейки. Машиной Якову Борисовичу Целкингу дали взятку, и тот взятку принял.
Сейчас Яков стоял в своем гараже и глубоко, если так можно выразиться, щурился. Даже, если, опять же, можно так выразиться, щурился вдвойне, потому как не от металлического блеска наручников на запястьях это делал, а от счастья.
Взяткодатель оказался человеком приличным, свои обещания выполнил, и передача прошла безупречно. Это ли не счастье? – Вот гляжу я на тебя, Яков, и думаю, – вместо приветствия, нарушая очередной острый приступ подкатившего к горлу Якова Борисовича счастья, проговорил, заглядывая в ворота, член правления Альберт Альбертович Федотов, – какой же ты надежный и серьезный мужик. Все-то у тебя по-людски. И гараж, и машина, и дача, и, надо полагать, семья.
– А что это ты, Альберт, про такое заговорил? – обнаруживая изрядную проницательность, ответил Целкинг и переложил специальную салфетку для протирки автомобильной оптики в левую руку, освобождая правую для пожатия.
Рукопожатие вышло крепким, надежно замыкающим отношения солидных зрелых мужчин.
– Помощь твоя нужна, Яков. Никак без тебя не обойтись. – Федотов помолчал, словно донашивал положенный для рождения серьезной полновесной мысли срок, и продолжил. – Больше и положитьсято не на кого, одни вертихвосты, верхогляды и пустобрехи вокруг. – Тут он опять помолчал и закончил, как бы подводя итог: – Измельчал народ.
Якову Борисовичу такие слова понравились, был он с такими словами целиком и полностью согласен. И про народ, и про окружение народа, и про свою надежность, но ответил сдержанно:
– По делу говори, некогда мне сейчас дифирамбы слушать.
Но сам от удовольствия порозовел, зарумянился. Надо отметить, заместитель генерального директора Второго насосного завода по общим вопросам Яков Борисович Целкинг любил и ценил теплые о себе слова, и толк в них знал. Натренированным ухом сходу отличал он грубую лесть от невинного воздушного подхалимажа, галантный кружевной комплимент от справедливой, но объективно высокой оценки, искреннюю, идущую из глубины сердца хвалу от скороспелых нашептываний мелких подлиз.
Якову Борисовичу столько раз проходилось, фигурально говоря, шуровать язычком по интимным участкам тел прямых начальников и непосредственных руководителей, добиваясь правильной резолюции, что считал он себя в этом деле знатоком-ценителем высшего разряда.
– Просьба у меня, Яков, – Федотов приблизился и понизил голос, – весьма деликатного свойства.
Яков Борисович тоже приблизился, и в голове его стрижом пронеслось, что в долг Алику он давать не станет.
Федотов среди пайщиков гаражного кооператива «В добрый путь! – 7» слыл человеком ушлым. Слыл он также человеком полезным и денежным, да к тому же кандидатом на пост следующего председателя кооператива. Ссориться или хотя бы вступать с ним в разногласия считалось недальновидным, если не сказать глупым поступком. С Альбертом Альбертовичем ухо требовалось держать востро. Если можешь, то помоги ему – он не забудет, но если не можешь или не хочешь, то вывернись осторожно, так, чтоб не нажить себе влиятельного недоброжелателя.
– Да сумею ли я оправдать столь высокое доверие? – Вроде как в шутку, но с намеком на положение Альберта Альбертовича, отозвался Яков Борисович. – Что мы можем, рядом с вами, людьми высокого полета?
Обмен любезностями прошел на неплохом уровне. Оба пока оставались довольными.
– Ты из Москвы никуда не уезжаешь, Яков?
– Сейчас или вообще? – уточнил Яков Борисович. – Вот приберу в машине, – он любовно оглядел автомобиль, но акцентировать на нем внимание Федотова, опасаясь вопроса о цене, не стал, – и на строительный рынок поеду. Шурину надо подарок на день рождения присмотреть. Может быть, бензопилу импортную или электрорубанок куплю. Шурин дачу строит – ему пригодится. Потом обратно домой – футбол в четыре начнется. А что?
– Из города, я имею в виду, в ближайшие дней шесть-семь не уезжаешь?
– Вроде нет, – осторожно ответил Целкинг и тут же оживился, словно вспомнив приятное: – Жена моя в командировке в Питере, на выставке какой-то, в пятницу вернется. А сам я здесь с тещей, на хозяйстве, за старшего.
– Очень хорошо! – Оживление почему-то передалось и Альберту Альбертовичу.
– Что именно?
– Да это я так, к слову. Уезжаем с женой на неделю в Арзамас. У моей сестра Нинка там замуж во второй раз собралась. – Альберт Альбертович умолк, словно не решался что-то сказать.
– Ну, и что? Замуж – это дело в целом неплохое. Бабам всегда почему-то нужно замуж.
– Уезжать-то уезжаю, а на кого оставить – не решил…
– Собачку, что ли?
– Не, не совсем…
– Кота? Кота не могу, прости. У тещи аллергия на шерсть. Рад бы помочь, но… – Яков испытал легкое облегчение.
– Да и не кот вовсе, а… – Тут Федотов, словно наконец на что-то решившись, заговорил громче, четче и короче. – Помнишь, я тебе свою запаску давал, а сам с лысой неделю ездил? А когда в девяносто пятом тебя за задолженность хотели попереть, я против проголосовал, не забыл?
– Когда было-то?! Но помню, Алик, разумеется, помню. А что? Что случилось-то? – Яков уставился на Федотова.
– Выручай, Яша. Дело у меня к тебе. – Альберт Альбертович опять замялся.
– Какое дело? – Целкинг был не прочь услужить Алику по мелочи, но ему не понравилось, что тот его своим должником выставляет. Да и вообще, что за манера – темнить?
– Говорю, уехать надо, а Галочка моя ногу подвернула, из дому выйти уже три дня не может, сиднем сидит…
– Дочка, что ли?
– Не-а… – И тут Алик выдохнул: – Любовница.
– О как! А где она сидит-то? Дома у тебя?
– Ты чё!? В своем уме? – болезненно встрепенулся Альберт Альбертович. – Я же женат! Забыл? Квартиру ей снял. Однокомнатную, правда, но с мебелью, телевизором и прочим… Все как положено… Лежи и радуйся. А тут как назло, одно к одному, она возьми и ногу-то подверни…
– А нога-то ее тебе к чему? – заулыбался Яков Борисович. – Ты же не наперегонки с ней бегать собирался… Ты же, я понимаю, в другие подвижные игры играешь… Тут радикулит опаснее…
– Верно говоришь. Но я к тому, что в Арзамас катить надо, а она, Галочка эта…
– Что, простаивать будет? Без дела лежать? Да, это нехорошо… А за квартиру, однако, плати. – Яков посочувствовал соседу. – Сколько за хату запросили-то?
– Да не в этом дело. Из дому она выйти не может, ни за питанием, ни за пивом, ни за сигаретами… – Алик сокрушенно покачал головой, посматривая изпод бровей на Якова.
– Она что, у тебя и курит, и пиво пьет?
– А что, девка молодая, здоровая, современная.
– А сколько ей? – На девятнадцать лет меня младше, – с гордостью сказал Алик. – Двадцать четыре. Весенний возраст – садов и клумб цветенье… Не женщина, а бисквитный торт с добавкой.
– С какой еще добавкой? – заинтересовался Яков Борисович.
– Ну, это, брат, в двух словах не передашь, это не одну ночь раскушивать надо, пока все распробуешь. Богатая женщина… и щедрая.
– В каком смысле? Из богатой семьи, что ли?
– В смысле тела… Тела на ней видимо-невидимо, во все стороны так и прет тело… – Алик причмокнул и передернул брови, демонстрируя мечтательность. – Такое тело, что за неделю не управишься. – В тоне Алика проскочили просительные нотки. – Подключайся, Яша, помоги.
– А что именно делать-то нужно? Уж не это ли…
– Сегодня я все сам сделаю, – пропуская последние слова, ответил Федотов, – а завтра к вечеру уж ты. Подъедешь, корма задашь, напоишь, ободришь… Она, может, попросит еще чего… В общем, по месту определишься, ты парень смышленый. – Алик заметно повеселел.
– А корм-то какой взять? Пельменей? Котлет в кулинарии? Овсянку? – Яков Борисович перешел на конкретику. В глубине души ему уже захотелось взглянуть на Аликову богатую телом Галочку. – Колбаски одесской?
– Бери что попостнее. И так в нее по пояс провалиться можно. Я сперва, когда к ней подбираюсь, глубину меряю. На овощи налегай, рыбу, фрукты…
– Картошка, капустка и яблоки?
– С капустой поосторожней. Он нее, от капусты, говорят, очень эти растут…
– Кто эти?
– Ну, эти… Которые еще они для красоты в лифчиках носят… Тити.
– А что, если они и побольше будут, кому хуже-то?
– Куда больше? Сейчас уж пять с половиной.
– Да ну… – Якову становилось все любопытней и любопытней эта Галочка. – А как ты половинку-то определил?
– Да очень просто: пятый мал, а шестой великоват, полнит. Чего сложного-то?
– Ладно, с капустой понятно. Что еще? – Яков посмотрел вопросительно.
– С помидорами тоже надо быть поосторожнее, – делал наставления Алик, – какие-то они дорогие в этом году. А огурцы – как раз то что нужно. Огурцы можно без ограничения, да и вообще, Галочка продолговатое очень любит, за уши от продолговатого ее не оттащишь.
– Понятно, – накручивал на ус Яков Борисович. – Дальше.
– Ограничь мучное, сладкое и жирное. Да и в целом экономь. Я тебе суточные оставлю из расчета двести сорок пять рублей в день. Должно хватить.
Яков взял, видимо, подготовленные заранее деньги. Одну тысячу семьсот пятнадцать рублей.
– Будет что особенное просить, сверх сметы, не поддавайся, крепись, – продолжал Алик. – А то знаем этих баб: только дай слабину – тут же на шею сядут: вези их в универсам. Не теряй, Яков, зоркость.
– Сам все понимаю, Алик, не маленький.
– Вот тебе и адрес. Это возле Тишинского рынка, Тишинский переулок. Первый подъезд, квартира семь. Сегодня у нас что?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги