Цитадель вечности. Том 1

– Духота-то здесь какая! – посетовал Златан. – Ажно голова закружилась. А вот я вижу канделябры со свечами. Давайте их зажжем, станет намного светлее!

В голове у Дюка как будто прозвучал гонг, предупреждающий об опасности.

– А я думаю, уважаемый Златан, что нам следует отсюда выйти и приказать хорошенько проветрить весь этаж! И лишь после этого продолжать осмотр.

– Это что же – утром, что ли? – удивился Златан.

– А хоть бы и утром. Сейчас бегло пройдёмся по всем комнатам, а потом…

– Думаешь, опасно тут находиться? – встревожился пристав стражи. – Что тут, вообще, могло произойти, вразумите меня ассуры? Ты что-нибудь можешь предположить?

– А думаю – лучше нам пока уйти.

Дюк подошел к широкому окну, раздвинул плотные тёмные шторы, открыл запор на раме и распахнул его. Прохладный вечерний воздух проник в помещение. Приставы вышли из кабинета и вывели за собой Фрога.

– Ну, покажи нам, где тут еще что? – обратился к молодому человеку Дюк.

– Вот, дверь рядом – это библиотека. В неё можно и из кабинета пройти, там есть небольшая дверца. А вот там, дальше – лаборатория. Дядя увлекается… увлекался… Я не знаю, что он там делал, какие-то вещества смешивал, очищал, что-то со своими находками делал. Да, а вот там есть балкон!

Они раскрыли настежь балконные двери и вышли на балкон. Издалека до них донёсся цокот копыт по мостовой. Где-то в саду, расположенном позади дома, заливались трелями ночные птицы.

– Я однажды спросил у него, что он делает, – продолжал, между тем, Фрог. – Он тогда сказал, что пытается установить, из какого материала сделана какая-то там древняя фигурка.

– Хорошо на улице. Всё-таки этот запах какой-то… неприятный, навязчивый, – заметил Златан.

Облокотившись на перила балкона, Дюк поведал своему товарищу историю.

– Когда я служил на границе с Арджабом, мне пришлось столкнуться с двумя случаями, когда люди насмерть отравились вдыхаемыми миазмами. Один раз – отравились случайно, другой же – по злому умыслу.

– Как же это получилось?

– Жил там один очень богатый делец – Дабар. Владелец нескольких мануфактур и многих ферм. И вот его решили отравить. Подкупили слугу, дали ему специальную лампу, в которую нужно было налить немного феридония – это такой очень сильный яд, который и так-то на воздухе испаряется, а если его подогреть, так вообще можно не успеть убежать! И вот, когда почтенный Дабар обедал вместе со своим младшим братом и деловым партнёром, этот слуга поставил эту лампу – а она была довольно маленькая – в соседней комнате, под шкафом. К концу трапезы мертвы были и трое обедавших, и прислуживающий им слуга, а потом и еще двое слуг, которые зашли в столовую, заподозрив неладное. Признаки же отравления феридонием такие: сначала человек на короткое время делается буйным, а затем у него начинаются судороги и красная пена идёт изо рта. И потом у него мышцы так и застывают в напряжении. Ну, как вот мы сейчас видели. И пена красная так на губах и засыхает. Но, чем я вас могу успокоить – у этих пены красной нету. И еще – феридоний ничем не пахнет. Совсем ничем, поэтому его и используют в злодейских целях, чтобы жертва не заподозрила неладное.

– И что же, раскрыли это преступление? – с интересом спросил Златан, тоже облокачиваясь на перила.

– Да без труда, знаешь ли, без труда. Первым делом, странно было бы, если бы не привлек внимания слуга, чуть не бегом выскакивающий из дома в неурочное время, да еще прижимая ко рту и к носу какую-то тряпку. Конечно, это было предусмотрено. На следующий день слугу того нашли в канаве зарезанным. Но дальше уже дело было рутинное. Того, кто все это приказал сделать – тоже делец не из бедных – и того, кто зарезал слугу, тех – повесили. А еще четверо, что в этом участвовали, отправились на десять лет на каторгу на остров Шмор.

– На десять лет?! – усмехнулся Златан. – Там же редко кто больше трёх лет выдерживает?

– Зато гуманно. Мы же не изверги какие, как эти… в Полуденном каганате – чуть что – сразу головы отрубать! Мы даём возможность преступникам трудом искупить свои злодеяния и, так сказать, духовно переродиться. А если они не смогут воспользоваться своим шансом – тем хуже для них. В конце концов, они своё заслужили.

– А что же было там, где отравились случайно?

– А там… В одной артели производили лаки, которыми покрывали мебель, и всякие иные изделия из дерева, и даже музыкальные инструменты. И вот в чан, где варился лак, один мастер по оплошности налил не тот ингредиент. А налил он, как мне сейчас припоминается, сгущённый сок болотной аратеи. А вы знаете ли, что там, где она в изобилии на болотах растёт, в жаркий летний день ходить невозможно. Надышишься – хорошего не жди! А тут – цех, несколько чанов с варевом, толпа народу, душно… У аратеи, конечно, запах своеобразный, но там же лаки варят, там чем только не пахнет, разве поймешь? В общем, семь человек насмерть потравились, а шестерых в лазарете выходили. Тот мастер, который перепутал – тоже помер с другими вместе. А аратеей так травятся: сначала человек чувствует слабость, не желает с места двигаться, и руки у него дрожать начинают. В это время отравившегося еще спасти можно, а вот как он потом начинает впадать в забытьё – тут уж всё, как заснёт, так будить уже бесполезно. В своё время, я знаю, одного арджабского министра ей отравили, правда, ему в вино добавили.

– Здорово ты рассказываешь! – похвалил Златан. – Прямо как лекарь! Пожалуй, не стану обращаться ни к Густаву, ни к аптекарю Дрону…

– Нет, всё же ты обратись. В три головы-то оно думать лучше. Ну, что же, посмотрим, может, проветрилось уже?

Запах никуда не делся, всё еще ощущался, хоть и еле заметно, на всём этаже. Дюк обозначил план действий.

– Делаем так. Смотрим все комнаты – и выходим из дома. Кучера своего пошли за стражниками – будут до утра дом стеречь. Да, и окна пусть настежь все откроют на втором и третьем этаже. А мы опросим всю прислугу, а уже утром станем подробно все осматривать и бумагу составлять. Чует мой разум, что в столицу придётся спешно отписывать все обстоятельства этого дела!

Едва они отворили дверь библиотеки, как увидели третьего участника загадочного сборища. Среднего роста мужчина, крепкого сложения, с небольшой бородой, лежал на ковре, посреди комнаты, уставив в потолок выпученные красные глаза. Обе руки были согнуты в локтях и прижаты к груди, рот был болезненно искажен, от угла его по щеке тянулась струйка высохшей крови.

– Такая догадка не подтвердилась! – тихо пробормотал Дюк.

– Какая догадка?

– Хотелось предположить, что этот третий отравил первых двух, и убежал. Прихватив что-нибудь ценное. Например, то, что лежало в том сосуде на письменном столе.

– И куда бы он убежал? – скептически осведомился Златан, бегло осматривая библиотеку.

– Куда угодно, уважаемый! Дом большой, и я не думаю, что прислуга, как только хозяин закрылся изнутри, тотчас окружила его весь и ну стеречь! Да через окно на эту вот сторону, в сад… Видимо, разум неосознанно хочет свести всё к банальному криминалу – это легче принять, чем пытаться понять, что за жуть тут произошла.

– Почтенные, а мне-то что делать? – робко подал голос Фрог.

– Сейчас, досмотрим все и уйдём! Только вот что, любезный… До утра из своих комнат, где проживаешь – ни ногой, и о том, что видел, что случилось – никому не слова! А утром приду – вопросы задавать буду, – предупредил молодого человека Дюк.

Они бегло осмотрели лабораторию, затем поднялись на третий этаж, где Фрог продемонстрировал большую комнату, именовавшуюся музеем, так как там в шкафах и витринах были выставлены различные диковины, рассматривать которые сыщикам сейчас не хотелось. Там же был просторный холл и еще одна уютная комната, одна из стен которой была почти целиком застеклена и обращена на закат.

– Здесь дядя любил уединяться с трубкой или кружкой травня и смотреть на заходящее солнце! – грустно сказал Фрог. Первый этаж пристройки интереса не представлял, будучи занят подсобными помещениями.

– Всё, пошли отсюда, – махнул рукой Дюк. – Завтра будем внимательно все смотреть и бумаги писать. А писать, я чую, придется много – много…

***

Помещение, предназначенное Яснодольской канцелярии особых расследований, находилось в одноэтажной каменной пристройке к двухэтажному зданию гордской стражи. Во время обеденной трапезы следующего дня следственный пристав Дюк, одетый в расшитый шнурами светло-зелёный камзол имперского чиновника, медленно расхаживал по скрипучим доскам рабочей комнаты и диктовал рапорт своей единственной помощнице, секретарше Инге, имевшей младший ранг дознавательницы. Та, одетая в такой же, но более скромно расшитый камзол, сидела за письменным столом, то и дело обмакивая писчее перо в чернильницу и записывая слова своего начальника.

– Так, давай посмотрим, что у нас получилось! – сказал Дюк и зевнул. – Не то у меня что-то начала теряться нить рассуждений.

– Неудивительно, сударь Дюк! – откликнулась дознавательница. – Поспать бы вам надо. Скажу Фролу, пусть крепкого взвара принесёт!

– Скажи ему, а после прочитай мне последнее, то, что там я продиктовал в резюме.

Минуты через три Фрол, приставленный к ним казенный служитель, вошел, прихрамывая на ногу, покалеченную во время службы в гренадерской хоругви, и поставил на стол две дымящиеся чашки. Инга прервала чтение, дождалась, пока служитель выйдет, и продолжила:

– «Таким образом, упорядочив имеющиеся в распоряжении дознания факты, можно составить реконструкцию произошедших событий в таковой мере точно, в каковой мы в настоящий момент располагаем проверенной информацией. Известно, что почтенный Ангор со своими спутниками в 8 день 1 декады месяца Цветения приплыл на купеческом корабле «Морской конь» в порт Песчаной Бухты из города Фенира, что в Тарском ханстве. Вечером 1 дня 3 декады означеный Ангор прибыл на конной повозке в Яснодолье в сопровождении своего помощника Марка и его слуги Меркула. Другие двое его товарищей по путешествию, толмач Мирон и некий служитель Обители Мудрецов, чье имя покуда не установлено, отправились прямиком в Мироград. По словам прислуги, весь следующий день почтенный Ангор провел в разборе привезенных с собою бумаг и вещей, в чем ему способствовал помощник Марк, а также написал и отправил два письма. В этот день означенный Ангор ни с кем не встречался и никого не принимал, однако получил записку своего племянника Фрога и ответил на неё, пригласив его назавтра к обеду. Обе записки мною найдены и к делу приобщены.

В 3 день 3 декады, около 9 часов утра к Ангору приехали еще один мудрец из Мироградской обители, Бозой из Радимижа, снискавший себе славу знатока древних предметов, а также с ним некий Милентий Кварг, собиратель антиквариата, не имеющий отношения к Обители Мудрецов. Почтенный Ангор, встретив гостей, уединился с ними в доме, закрывшись изнутри на засов. По словам привратника Фоки, вскоре после этого в калитку постучал неизвестный ему человек, описание коего мною также приложено, и спросил, можно ли повидать почтенного Ангора. Будучи удрученным невозможностью немедленно говорить с Ангором, незнакомец не назвался и причину своего прихода не назвал, пообещав прийти позже, однако же более не появлялся. Племянник Ангора Фрог…»

– Далее пропусти, Инга, и прочитай, что в конце.

– «Ради дальнейшего и скорейшего установления истины почитаю необходимым следующее. Поскольку главнейшим представляется установление происхождения, найденного в кабинете Ангора сосуда, первое: сделать казенный запрос в Обитель Мудрецов, с требованием сообщить полный состав участников экспедиции, в коей принимал участие почтенный Ангор, а также её маршрут и задачи. Засим с каждым участником беседу составить, поскольку иные из них могут пролить свет на этот предмет. Второе: посетить дома вышеупомянутых Бозоя из Радимижа и Милентия Кварга в надежде, что хоть у кого-то из них сохранилось письмо, которым почтенный Ангор приглашал их к себе, поскольку в таком письме с высокою вероятностью будет упомянута причина этого приглашения. Третье: опираясь на описание, попытаться разыскать человека, который в то утро пытался повидаться с почтенным Ангором. Четвёртое: прошу показать с предосторожностью изъятый с места трагедии сосуд с неизвестными символами на нём еще кому бы то ни было из Обители Мудрецов, сведущих в древних артефактах и письменности. Пятое: в моём распоряжении оказались две тетради с записями почтенного Ангора, в которых также должно иметься упоминание интересующих нас обстоятельств путешествия. Также сообщаю, что заключение коронного лекаря Густава, которому поручено исследование трупов, ожидается в самое ближайшее время».

Инга закончила чтение.

– Хорошо ли получилось? – задал Дюк вопрос сам себе.

– Мне кажется, всё изложено настолько точно, насколько это возможно! – заверила его дознавательница. – И это даже несмотря на то, что вы провели бессонную ночь!

Она бросила на своего начальника восторженный взгляд карих глаз, и тряхнула головой, отчего черные волосы рассыпались по её плечам.

Дюк отпил большой глоток крепкого бодрящего взвара, подошел к столу, поставил под документом свою подпись и приложил маленькую печать, приказал:

– Запечатывай и тотчас же отправь с курьером в столицу. А потом – мне надо поторопить Густава.

– Разрешите, я сама, от вашего имени, съезжу к нему? А вы отдохнёте пока…

– Хорошо, поезжай. Да, ежели он станет отпираться, что, дескать, трупов целых три, а времени ему недостаёт, скажи ему так, что пристав Дюк знает, как непотребно транжирит он порой своё служебное время, сидя в игорном заведении или в таверне на Полуночной улице!

Дознавательница покинула комнату, протопав по дощатому полу каблуками казённых сапог. Дюк еще отпил взвара и отошел к окну. За окном по бульвару Хризантем группками и по одному шли безмятежные горожане. Для того, чтобы они оставались безмятежными, они со Златаном приняли все меры. Вся прислуга Ангора была надёжно изолирована в его же доме под присмотром трёх городских стражников, призванных исключить какое бы то ни было общение её с соседями или просто любопытными, которые могли бы невзначай зайти и поинтересоваться новостями. Фрога сам Дюк вежливо попросил поставить свою подпись под обязательством до особого разрешения не разглашать ничего из виденного и слышанного вчера. Подавляющее большинство обывателей империи хорошо осознавали, что может быть человеку, нарушившему такое обязательство. Таким образом, первая заповедь канцелярии особых расследований была выполнена. Она гласила: «если происходит что-то, чего мы не можем объяснить, надлежит оградить население от тревоги, вызываемой необъяснимым».

Допив взвар, Дюк прошел в дальнюю комнатку, вся обстановка которой состояла из застеленной одеялом узкой кровати, небольшого стола с кувшином, наполненным водой, и стула. Сняв туфли и повесив на спинку стула камзол, Дюк прилёг на кровать. Закрыв глаза, он размышлял о предмете, найденном на столе Ангора. Неужели этот сосуд он хотел показать своим гостям? Возможно, он привёз его из-за моря, не зная, что в нём находится? Но тогда это значит, что он вёз его много дней, не пытаясь открыть, чтобы сделать это вместе со своими коллегами, мнению которых он доверял! Не мог прочитать, что на нём написано? Или прочитал, и поэтому хотел открыть в присутствии других знатоков? Кстати, наутро, при осмотре кабинета на полу, рядом с письменным столом, была найдена толстая книга, называвшаяся «Искусство расшифровки надписей, сделанных иероглифами». На столе лежало несколько листов бумаги, на одном из которых карандашом было начертано несколько символов, напоминающих символы на крышке сосуда, и несколько – непохожих на них. Возможно, ученые мужи сначала пытались прочесть надпись. А вот потом – или им это не удалось, и они решили открыть крышку, или же удалось, и тогда они опять же решили её открыть?

«Сейчас отдохну, и надо будет заняться изучением тетрадей Ангора. Или лучше сначала отправиться в дом Бозоя или Милентия Кварга?» – подумал Дюк и заснул. Когда он открыл глаза, в соседнем помещении слышались шаги и приглушенные голоса. Обувшись и надев камзол, он вышел из своей кельи и увидел свою помощницу Ингу и Златана, в форме городской стражи, с кортиком на поясе, сидящего в кресле в углу.

– Здоров будь, уважаемый Дюк! – произнёс он. – Повстречал твою секретаршу у Густава. И вот приехал вместе с ней, чтобы сказать тебе, что мне удалось кое-что узнать про того человека, который тем утром пытался встретиться с Ангором.

– Неужели?! – сразу взбодрился Дюк и мимоходом взглянул на часы, стоящие на небольшом шкафчике с документами. Была половина четвёртого пополудни, значит, он проспал около полутора часов, что неплохо! – Но, прежде чем ты расскажешь, Инга, скажи мне вкратце о заключении Густава? Я не жду от него ровным счетом ничего неожиданного, поэтому хочу быстро выслушать ожидаемое и уже не отвлекаться от того, что ты, Златан, будешь говорить.

– Правду говорите, сударь Дюк! – поспешно сообщила дознавательница и развернула перед ним три отдельных листа плотной бумаги. – Всё, как требуется – три акта исследования на три тела! Только вот заключение коронного лекаря именно таково, как вы изволили предвидеть: по его мнению, смерть всех троих наступила от неизведанной причины, следствием действия которой были множественные излияния крови во внутренние органы, включая и мозги. Особо подчеркнуто, что причина одна во всех трёх случаях.

– Да, это я просто усомнился – тот, который успел добраться до библиотеки, не умер ли от иной причины? – пояснил Златан.

– Причина одна, – повторила дознавательница, держа в руках один из актов. – Разница в том, что тот, который был обозначен как Бозой из Радимижа – он вообще был очень больным человеком, и все его болезни тут перечислены, но ни одна из них не есть причина смерти.

– А что значит – «от неизведанной причины»? – не понял Дюк. – Речь шла об отравлении или нет?

– Уважаемый Густав сказал – это может быть, в том числе, и отравление, но определённо он заключить такого не может, поскольку нет описания вещества, которое бы вызывало именно такую картину!

– Вот же формалист! – покачал головой следственный пристав и сел в кресло за письменным столом.

– Тут вот еще дело в чем, – заговорил Златан. – Наш Густав – он ведь очень увлекается всем мистическим. Он, когда услышал о некоторых обстоятельствах этого дела…

– Ты что?! – Дюк аж подскочил в кресле. – Посвятил его в эти обстоятельства?!

– Только в те, которые были ему необходимы для работы! Сказал, что эти трое заперлись в доме, а после были найдены… И что там была некая ёмкость… или некий сосуд. И вот он сразу начал плести что-то про какое-то древнее проклятие, которое неразумные люди могли выпустить на свободу… Даже предлагал мне призвать некую ведунью, которая живёт в деревне тут, поблизости. Поскольку, говорит, ведь не факт, что вырвавшееся на волю проклятие ограничится только первыми тремя жертвами, а может начать распространяться по городу!

– Сейчас он начнёт языком трепать! – с досадой воскликнул Дюк. – Он общается с такими же, как он, мистиками, начнет обсуждать с ними… Пока панику не поднял, может, нам изолировать его?

– Ты что?! – изумился Златан. – Коронного лекаря – только за это? Не беспокойся, я сам с ним поговорю – он не доставит хлопот!

Дюк с сомнением покачал головой.

– Поговори же. Скажи – дело серьезное, мне полуночные тени нашептали, кто будет языком много молоть – плохо кончит!

– Скажу.

– Теперь рассказывай, что там с незнакомцем?

– Ага. Тут дело такое. Потолковал я с Фокой, с привратником, а он говорит – с тем человеком разговаривал другой привратник, Бард. А тот… У меня такое ощущение, что этот Бард там неспроста, а приглядывает там за всем.

– Это вполне возможно. Думаю, в доме может быть человек, пишущий донесения тем, кто должен знать всё.

– Так вот. У него прекрасная память. Первым делом Бард мне сообщил, что, когда он отворил калитку, в нескольких шагах от неё стоял экипаж, запряженный одной лошадью, с кучером. Из тех, которые занимаются извозом по лицензии. Потому как им при этом номер выдают, и вот табличка с номером на экипаже была. Только он точно не мог сказать – то ли «4», то ли «14». А вот про самого визитёра он сказал – «странный». А чего именно странного – толком не может объяснить. Лицо, говорит, словно маска, а вот глаза такие… беспокойные.

– Странное описание.

– Согласен. Далее – этот человек потом, похоже, на этом экипаже и уехал. Короче говоря, утомлять не буду, взял я Барда с собой, и поехали мы на площадь, где они, извозчики, стоят. Час потратили – нашли того, кого надо, вспомнил он пассажира. Сел он к нему возле станции, куда прибывают дилижансы, что едут из других городов. Приехал откуда-то с юга, там как раз дилижанс из Холмогорья приехал. А отвез он его потом на Гостиную площадь. Там три больших постоялых двора, да еще пара таверн, где комнаты сдаются. Я двух дознавателей из Сыска отправил, чтобы все мне там гостиницы вверх дном перевернули. К вечеру результата жду.

– Хорошо… – Дюк сидел, прикрыв глаза. В это время его помощница внесла поднос с тарелкой жареных колбасок, двумя ломтями хлеба и чашкой дымящегося напитка из бодрящих трав.

– Подкрепиться вам надо! – сказала она.

– Ну у тебя и помощница! И дознаватель, и секретарь, и повар. Что дальше делать будем? – спросил Златан.

– Вот что. Я сейчас за записи Ангора засяду. А ты, не в тягость тебе, поехал бы либо на квартиру к Бозою – я знаю, он снимал её на улице Часовщиков, либо к Милентию Кваргу домой. У него там домочадцы. Найди мне письма, которыми Ангор пригласил их к себе! Интересно мне, что он там такого им написал? А то, ишь ты – мистика! Древнее проклятие! Сам прокляну тех, кто будет такие слухи сеять! Прокляну именем лорда-охранителя Истана!

– Ты бы такие имена всуе не поминал, – Златан поднялся из кресла. – Сейчас еду к Милентию. А что мне градоуправителю сказать? Спрашивать будет: люди-то уважаемые были…

– Скажи: не его ума дело, и всё. Если надо будет – его известят.

– Всё ясно.

Златан махнул Дюку рукой, повернулся, придерживая рукой рукоятку кортика, и вышел из комнаты. Дюк некоторое время смотрел ему вслед. Похоже, в тихое болото, или, если благопристойнее – в тихий омут, каковым являлся этот городок, наконец-то швырнули здоровенный булыжник, правда, пока лишь немногие могли ощущать поднятые им волны.