Мистер Игрек Рок
На душе стало почему-то пусто и обидно, и припомнилось одно странное переживание, которое наверняка с ним когда-то было, потому что представить его, не пережив, невозможно никак! Это было ощущение полной слепоты, когда, как ни стараешься растопырить глаза, ничего, кроме глубокого мрака, не видишь. Сейчас он так же растопыривал «глаза» собственной памяти, но залетающие туда искры ощущений только усиливали абсолютный, бездонный, как космос, мрак! И это бы ещё ладно! С этим он бы вполне ужился, не сверли ему мозг дурацкое подозрение, что попал он сюда не случайно, и окружающие кое-что об этом знают!
2.
За завтраком, приветливая, как всегда, Ленеоппа сообщила, что вечером у мистера Рока будет уже новый сосед, но поселится он не в комнате художника Мебиса, а в люксе.
– У вас есть люкс? – удивился мистер Рок. – Где же он располагается?
Ленеоппа потыкала пальцем в потолок кухни.
– Там. Ваша комната и другая, под третьим номером, прямо над нами, а в стене, рядом с вашей дверью, если заметили, есть потайная дверца. За ней небольшой коридорчик и комнаты для особых гостей. С улицы к ним есть отдельный вход, как впрочем и сюда, в столовую, чтобы гости могли сохранить инкогнито при необходимости… Такое иногда бывает. Если захотите, вы сможете переехать туда после того, как господин Валеами съедет.
Мистер Рок наморщился и напряг память. Он уже слышал это имя вчера, и оно ассоциировалось с кем-то значительным.
– Это помощник мэра, – словно угадав его мысли, добавила Ленеоппа. – Затеял у себя в доме большой ремонт, и дело, видимо, дошло до личных апартаментов. Такое уже случалось, и мы с Луиссом рады, вам будет не так скучно у нас жить.
Она продолжила накрывать на стол, а мистер Рок подумал, что вчера воспринял бы новость, как самое обычное событие, и тоже бы обрадовался. Но проклятый тревожный зуд активизировался теперь на любую мелочь! В голове засвербело, что ремонт здесь вовсе не при чём, и помощник мэра переселяется в отель ради мистера Рока, из-за чего, верно, и бедолагу Мебиса быстренько выпроводили, чтобы под ногами не путался. И всё это, наверняка, является прелюдией к появлению перед мэром, или вообще сделано по его указанию, чтобы, как сказала вчера Ленеоппа, составить сначала общественное мнение!
Мистер Рок сурово сдвинул брови. Руки женщины расстилали перед ним вышитую салфетку, на которой ласковые птицы с красиво выгнутыми шеями склонялись над гнёздами из цветов. Интересно, что о его появлении в Мидегоде может знать Ленеоппа? Она, в сущности, очень добра и ему, скорее, друг, но, кто её знает? У него не осталось никакого памятного опыта в общении с людьми.., точнее, в знании их природы, так что, предполагать можно всякое…
Может, спросить её напрямую?
Однако, если он ошибается, если никакого заговора против него нет, либо она ничего об этом не знает, может получиться очень, очень глупо! И ещё глупее, если всё есть, и она всё знает, но не имеет права говорить! Тут уж он, мало того, что ничего не выяснит, так ещё и насторожит против себя окружающих с их чёртовым общественным мнением!
Нет, дудки!
«Держитесь отстранённо.., смотрите на всё, как в кино…»
Хороший совет от хорошей Ленеоппы! Пожалуй, так и следует поступить, только быть всё время настороже и внимательно наблюдать за действиями вокруг себя. И, кстати, с деньгами поаккуратнее… Кто знает, может этот портфель единственное, что у него есть, и хорошо если останется до самого конца…
До конца…
Кого? Чего? Или чьего? Никакой ясности, и от этого свихнуться можно!
– Я тоже рад компании, – проговорил мистер Рок, не отрывая взгляд от салфетки. -Хорошо бы и господин.., э-э, Валеами не обременился моим обществом.
Ленеоппа поставила тарелку с помидорами и чудесным сыром прямо на шеи птиц и пожала плечами.
– Господина Валеами нельзя упрекнуть в замкнутости, но и открытым человеком не назовёшь. Прошлый раз, когда он у нас гостил, мы даже парой слов не перекинулись. С вами, скорей всего, будет иначе. Он помощник мэра, а вы доктор, даже если ничего не помните… С вами он будет говорить, не сомневайтесь.
Ленеоппа провела рукой по скатерти на столе, расправляя ей одной видимую складку, и ушла.
Глядя ей вслед, мистер Рок подумал, что при иных обстоятельствах обязательно предложил бы чете Сойедисов как-то объединиться – вместе завтракать, обедать и ужинать, и был уверен, что, опять же, при иных обстоятельствах, добрейшие хозяева такому предложению обрадовались. Но… Не теперь… Со вчерашнего вечера оба упрямо держали дистанцию, и вряд ли потому, что он оказался богат.
Мистер Рок вздохнул. Жаль. Безмятежность беспамятного существования показалась ему теперь величайшим из благ!
Он взял вилку и проткнул ею крепкую помидорную дольку.
3.
Как бы там ни было, а завтрак оказался вкуснейшим и настроение слегка исправил!
Мистер Рок искренне поблагодарил Ленеоппу, поднялся к себе, взял пальто, перчатки и шляпу, часть денег из портфеля и карту, после чего пошёл вниз искать господина Сойедиса, чтобы выяснить, какой маршрут ему выбрать для первой прогулки по Мидегоду.
На подходе к гостиной, в первый момент показалось, что там собралась целая толпа, которая беспорядочно о чём-то спорила, и мистер Рок даже шаги замедлил, прислушиваясь. Однако, толком разобрать ничего не удалось, потому что кричали все ужасно, но одновременно, друг друга совершенно не слушая. Тогда он вошёл, осмотрелся и даже присвистнул от удивления. Комната была пуста! Кроме Луисса, который возился за своей конторкой с каким-то странным предметом, никого не было, а весь шум шёл из большой плазменной панели, висевшей на стене. До сих пор, в присутствии мистера Рока, она никем не включалась, поэтому такая обыденная вещь, как телевидение, в памяти не всплывала. Зато теперь сразу вспомнилось всё – и новости, и биржевые сводки, и политические дебаты, (один из которых, как раз, транслировался), и кино, и реклама, и даже «канал для взрослых», Хотя, и этот последний, и все остальные вспомнились, скорее, как понятие, без нюансов!
– А, здравствуйте, мистер Рок! – воскликнул Луисс, заметив стоящего перед плазмой гостя. – Простите, не сразу услышал ваши шаги, всё это так ужасно шумит!
Он махнул головой в сторону экрана, на котором целая свора прилично одетых мужчин и несколько скучно одетых женщин, одновременно что-то кричали друг другу.
– Здравствуйте, Луисс, – ответил мистер Рок. – Это какое-то шоу?
– Шоу, да. Это вы верно заметили.
Хозяин отеля выбрался из-за стойки, на ходу вытирая руки давно списанным из кухни полотенцем.
– Уж как кричат, мистер Рок! Любо-дорого послушать.
– Неужели вы что-то разбираете?
– Ни слова, мистер Рок! Потому и говорю, любо-дорого. Не так нервно. Начни я разбирать, о чём эти люди кричат, ещё, пожалуй, расстроился бы.
– Так переключите!
– Ну.., не знаю…
Луисс пошарил вокруг себя глазами, нашёл лежащий в кресле пульт, взял его и, не самым удачным образом скрывая огорчение, спросил:
– Какой канал вы хотите, мистер Рок?
В этот момент на экране вдруг всё стихло. Камера взяла крупный план худощавого мужчины, одетого лучше других и сидевшего с видом расслабленным и даже немного скучающим. Так мог бы сидеть в курятнике сытый леопард, которому достаточно облизнуться, чтобы остальные испуганно притихли по углам. Мужчина заговорил негромко, но внятно, слегка приподняв холёную кисть с сцепленными в кольцо большим и указательным пальцами. Периодически он взмахивал ей, как дирижер перед оркестром, отмеряя паузы и значимые места в своей речи, на которые присутствующим предлагалось обратить особое внимание.
Мистер Рок не столько заслушался, сколько засмотрелся, хотя и речь мужчины, судя по всему, была очень толковой, потому что все, даже скучно одетые женщины, согласно кивали в такт его взмахам.
– Первейшая задача, господа, это не оставить ни единого шанса на возрождение режима, который был свергнут. Как бы ни была сильна оппозиция, или, простите, уже правящая партия, она имеет свои слабые места, которые рано или поздно будут найдены и учтены. Понадобится не одно десятилетие жёсткого террора, чтобы прополоть тот заросший огород, который вы получили, но даже в этом случае нельзя гарантировать полное отсутствие у пришедших к власти той ахиллесовой пяты, в которую они когда-нибудь получат смертельный удар…
Луисс, слушавший так же заворожённо, как и мистер Рок, при этих словах огорчённо поцокал языком.
– Так, какой канал вам включить? – спросил он ещё раз.
– А? Что? – словно очнулся мистер Рок. – Нет, мне ничего не надо…
Он смотрел и слушал с внутренним беспокойством человека, который вышел из дома с ощущением чего-то забытого, или не выключенного. Нельзя сказать, что в нём сразупроявилась забытая причастность к каким-либо политическим делам, но слова «правящая партия», «террор», «режим» и всё такое, вдруг подняли вокруг затонувшего мешка памяти некоторую муть узнавания. «Может, я и правда был дипломатом?», – промелькнуло в голове мистера Рока. Но.., вот именно, промелькнуло! Потому что, во-первых, как дипломат он здесь, в Мидегоде, никому не нужен, а во-вторых, существовала чёртова карточка, на которой чёрным по белому было прописано: «доктор»!
– Скажите, Луисс, – произнёс он, – а что вообще в мире происходит? Где-то какой-то переворот?
Луисс флегматично пожал плечами в ответ.
– Понятия не имею, мистер Рок. Каждый день какие-то волнения, смуты, недовольства. Я смотрю всё это исключительно для пищеварения, потому что среди всегобезумия большого мира так приятно осознавать, что ничто из этого тебя не касается и никогда больше не коснётся.
В голове мистера Рока всплыла некая фраза, которая показалась очень уместной сейчас.
– Никогда не говорите «никогда», дорогой Луисс, – сказал он назидательно.
Но хозяин отеля только засмеялся и отрицательно покачал головой.
– Это не про меня, мистер Рок. И не про наш Мидегод. Здесь слишком много денег и людей, которые знают цену власти, чтобы у кого-то, хоть на мгновение, хоть скуки ради, возникла мысль о возмущении, или, того хуже, перевороте! И даже если весь мир погрязнет в хаосе, мы будем жить, как жили, потому что тогда у нас будет ещё больше денег и люди с уже реальной властью.
Он посмотрел прямо в глаза мистеру Року, явно не опасаясь, что сейчас последуют какие-то уточняющие и, возможно, не самые удобные вопросы. И был прав! Как ни старался мистер Рок прояснить для себя убеждённость Луисса, что жизнь Мидегода и его обитателей навеки застрахована от волнений, он так и не смог придумать ни вопросов, ни даже замечаний-примеров, которые могли бы эту убеждённость поколебать.
Немного ещё потоптавшись перед телевизором, где ведущий со скорбным лицом пророка взялся подводить итоги дискуссии, мистер Рок вытащил из кармана пиджака карту и протянул её Луиссу.
– Хотел узнать у вас, куда лучше всего пойти? А заодно выяснить, где живёт господин Мебис. Он звал меня посмотреть картины, и я бы хотел воспользоваться приглашением.
При этих словах мистер Рок не отводил глаз от лица Луисса, чтобы не пропустить на нём никаких эмоций. Если утренние подозрения верны, то должно появиться удивление, недовольство, и к Мебису его под каким-нибудь предлогом, скорей всего, не пустят. Но Луисс не выказал ничего, кроме оживления, совершенно обычного для жителя, которого спросили о городских достопримечательностях. Ещё раз обтерев руки, он взял карту и поманил мистера Рока за собой.
– Идёмте к стойке, у меня там ручка, я отмечу ей дом Хирона.
Мистер Рок подошёл и увидел, что предмет, с которым хозяин отеля возился до его прихода, был грубо обработанной болванкой под корпус какого-то корабля.
– Это моё давнее увлечение, – перехватил его взгляд Луисс. – Люблю мастерить корабли в свободное время… Приятно, знаете ли, и мозг занят, и руки.
Он полез в конторку за ручкой, а мистер Рок невольно осмотрелся.
– Нет, нет, – снова догадался о причине осмотра Луисс, – здесь я свои поделки не держу. Один только оставил, но он у нас с Ленеоппой в комнате. Остальные дарю всем, кто пожелает. Этот, если хотите, сделаю для вас.
– Я могу купить! – сказал мистер Рок.
И тут же прикусил язык: ведь дал же себе слово без нужды деньгами не сорить!
Но Луисс, не глядя на него, покачал головой.
– Я свои корабли не продаю, мистер Рок…
И, сделав приглашающий жест, склонился над картой.
– Вот, смотрите, от нашего отеля по этой улочке можно выйти к дому Мебиса самой короткой дорогой. Но, коль уж вы хотите ещё и посмотреть что-нибудь, то лучше всего вам идти вот так.., – он прочертил ручкой линию, которая петлёй обогнула площадь с домом господина Тиффо, захватив при этом почти все магазины и достопримечательности, которые предлагала карта, кроме колодца, как ни странно. Но, мистер Рок подумал, возможно, эта городская постройка была столь обязательна для посещения, что превратилась в некое то, что память туманно обозначила: «по умолчанию»
– А церковь? – спросил он, заметив, что нарисованная линия, не то, что не обогнула, но будто бы старательно отдалилась от домика с крестом.
– Она сразу за углом нашего квартала, – сухо ответил Луисс, закрывая ручку. – Хотелось бы сказать, что туда лучше не ходить, но, если хотите… Здание старое и красивое, однако не могу обещать, что там вам будут рады. Падре Сала не самый приветливый человек. По мне, так нет ничего приятнее, чем сразу пойти в бар «Людские страсти» – я его пометил вот этим кружком – там господин Деказорье окажет вам такой приём, какой вы не забудете, даже если доведётся когда-нибудь снова потерять память!
Луисс добродушно рассмеялся, а мистер Рок забрал карту.
На экране телевизора под весёлую музыку бодро прыгала какая-то девочка с коробкой леденцов. Мама и папа, со сладкими улыбками, тянули руки к этой коробке, но оттуда выскакивал красный леденец со щитом и копьём, отгонял их, а потом тыкал копьём в надпись «Только для детей». Мама и папа фальшиво кручинились, но им в руки тут же падала совсем уж огромная коробка, из которой вылезал леденец жёлтый и фломастером, (нелогично фиолетовым), писал на коробке: «Для родителей». Мама с папой умильно переглядывались, как вчерашние девицы в магазине господина Струкропа, брали коробку за бока, рядом к ним пристраивалась с красным леденцом и своей коробкой девочка, и все вместе начинали что-то петь под весёлую музыку, которая, мгновенно намертво застряла в голове мистера Рока.
Он благодарно кивнул Луиссу, насвистывая пошёл к двери, тот кивнул в ответ, подождал, пока гость выйдет, и снова склонился над своим кораблём.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. О ВРЕДЕ И ПОЛЬЗЕ ТОГО, ЧТО НАЗЫВАЮТ «НАПЕРЕКОР»
1.
Конечно же мистер Рок сразу пошёл к церкви, рассудив, что для визитов время сейчас неподходящее. Мебис наверняка спит после вчерашнего. (За завтраком его столик был пуст, значит, либо ещё не вставал, либо уже выпровожен ради спокойствия нового постояльца). А в бар лучше всего заглянуть после прогулки, выпить аперитив.
Из денежного портфеля, (который, скрепя сердце и самого себя стыдясь, он засунул поглубже в шкаф), мистер Рок вытащил несколько бумажек разного достоинства и, рассовывая их по карманам, решил присмотреть по дороге магазин, где обязательно нужно купить кошелёк. Снова идти к Струкропу не хотелось. Раз дал себе слово экономить, то так и надо поступить, даже рискуя потерять реноме «человека со вкусом», тем более, что вкус этот целиком принадлежит тому же Струкропу! «Сам решу, какой кошелёк мне нужен!», – сердито подумал мистер Рок, решительно сворачивая на улочку, что вела к церкви.
Вчерашняя собака смирно сидела на противоположной стороне. Накануне она показалась совсем чёрной, но сегодня удалось рассмотреть, что морда у собаки рыжая, бока тёмно-шоколадные, а чёрные только лапы, полоса вдоль спины и хвост. Мистер Рок свистнул ей, но собака не шелохнулась. «Ну и сиди себе», – обиделся мистер Рок.
Он шёл, удивляясь тому, что вчера улочка показалась маленькой и короткой, а сейчас она будто бы вдвое удлинилась и раздалась вширь. Да и приближающаяся церковь превратилась вдруг в настоящий собор с широким готическим порталом. Мистер Рок с интересом осмотрел каменные фигуры над ним, медленно, но верно вытягивая из затонувшей памяти всё, мало-мальски связанное с религией и архитектурой подобных зданий. Вытащилось немного, и оно мало что объясняло. К примеру, было совершенно непонятно, почему фигур было четыре, но располагались они не симметрично, по обе стороны от входа, или, хотя бы, в ряд над ним, а следующим, странным образом: одна, более крупная, справа, а три, помельче, слева. Крупная фигура изображала монаха. Из мелких же одна напоминала горожанина, другая, вроде бы римлянина, а третья явно была рыцарем в доспехах. Все фигуры стояли в героических позах, но охваченные пламенем, и эта символика мистеру Року тоже ничего не сказала, кроме притянутого за уши предположения, что языки огня могут означать пламенную веру. Надписей никаких, если не считать привинченной к старому камню таблички, которая типографским шрифтом сообщала, что каяться следует приходить по четвергам к часу дня.
Мистер Рок потёр переносицу. Даже если сегодня был четверг, то уж никак не час дня, да и каяться ему пока не в чем, кроме ненужной подозрительности и опасений. Правда, никак не удавалось вспомнить, считалось ли это грехом в той прежней жизни, которой он когда-то жил, но, в любом случае, визит в церковь был всего лишь ознакомительным, вне зависимости от душевных тягот, поэтому, с грехами, или без них, он войдёт хотя бы за тем, чтобы засвидетельствовать почтение падре.., как там его? А! Сала!
Мистер Рок потянул за большое медное кольцо на двери.
Из открывшегося сумрака блеснул позолотой орнамент на стенке исповедальни, потом показались пёстрые стёкла витражей. Мистер Рок шагнул внутрь и снова удивился. Здесь не было ожидаемого простора. Довольно скромное помещение подходило, скорее, той церквушке, которая померещилась тут вчера! Неглубокие нефы, довольно приземистый алтарь, витражи красивые, но в короткой памяти мистера Рока, как давний, смутный сон, переливались солнечными бликами виденные когда-то высоченные окна в три и пять арок! Не было и органа – этой вязанки флейт с клапанами, разинутыми, словно рты певчих… И хора для певчих тоже не было, хотя внешний облик собора предполагал совсем иной внутренний масштаб и убранство более богатое.
Тем не менее от входа до алтаря было вовсе не рукой подать. Лампадка, горевшая в пресвитории возле святых даров, света давала немного, из-за чего нефы таинственно тонули в темноте. И почти сразу после того, как мистер Рок вошёл, именно оттуда, из этой темноты, послышались шаркающие шаги и неторопливо поползла чья-то коренастая тень.
– Полагаю, вы тот самый господин со странным именем? – произнёс густой баритон, настолько звучный и тяжёлый, что не вызвал даже эхо, обычное в подобных помещениях.
Шаги затихли возле самой границы света. Видимо, падре Сала, (а больше быть здесь было некому), хотел сначала рассмотреть гостя, а уж потом показываться самому. И мистер Рок, почти физически ощущал взгляд, которым его изучали, чувствуя себя при этом не очень уютно.
– Меня зовут Игрек Рок, – сказал он.
– Вы весь чёрный, – вместо приветствия заметил падре
Он постоял ещё немного в невидимости, потом пробормотал что-то на незнакомом мистеру Року языке и, наконец, вышел на свет.
Коренастый до квадратности, почти лысый, падре Сала был именно таким, каким мистер Рок его себе мысленно нарисовал. Серое лицо с обвислыми щеками и подглазьями, точки зрачков в белёсой от постоянного сумрака радужке, рот, подобранный в узкую прямую щель и обещанное неприветливое выражение лица. Руки падре тонули в широких рукавах грубой сутаны, подпоясанной верёвкой, а с круглой головы свисали завязки шапочки, название которой вертелось где-то около сознания мистера Рока, но в слово никак не оформлялось, потому что вместо него упрямо вылезала какая-то «камилавка», а это было что-то не то…
Больше всего поражали синие от холода босые ступни падре. Они, верно, примёрзли бы к полу, не будь на них надеты кожаные сандалии с толстенной подошвой, но, судя по виду, полного обморожения оставалось ждать недолго.
– Я зашёл засвидетельствовать своё почтение, – сказал мистер Рок в некотором замешательстве, потому что не знал, как реагировать на последнее замечание падре.
– Ну, зашли, так зашли, – ответил тот и протянул руку. – Я отец Ронавол Сала.
Пожимая эту ледяную и твёрдую, как камень руку, мистер Рок спрашивал себя, не должен ли он её поцеловать? Но лицо падре оставалось бесстрастным, поэтому, на всякий случай, гость растянул широченную улыбку и самым любезным тоном произнёс:
– Очень, очень рад!
– Не думаю, что вы рады, – тут же ответствовал священник, снова пряча руку под грубую шерсть сутаны. – Вам бы следовало быть здесь уже вчера, чтобы благодарить о счастливом спасении и беспамятстве, которое унесло в небытие вашу прошлую, наверняка греховную, жизнь! Молить о разуме, коим будете осмысливать то, что внове напишется в чистой книге вашей судьбы! Но нет! Куда вы, мистер, пошли вчера первым делом? За презренным златом! За роскошью и суетой! За новым, ещё большим тщеславием! А там недолго и до нового распутства, пьянства и блуда!
Падре сверкнул глазами, вскинул вверх руку с предостерегающе воздетым указательным пальцем, багровым и немного корявым от холода. Рукав сутаны при этом откинулся, обнажив руку до локтя. Рука оказалась густо волосатой.
– Каждый устраивает свою жизнь, как может, – заметил мистер Рок, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
Ему вдруг пришло на ум, что падре ходит зимой в одной лишь сутане потому, что при такой шерсти на теле, ему не холодно так же, как не холодно какому-нибудь животному.
Но отец Сала будто услышал его мысли. Откровенно рассвирепев, он перевёл указующий перст на дверь и почти закричал:
– Тогда идите отсюда вон, мистер! Я свою жизнь уже устроил, и в ней нет места для таких, как вы! Идите, транжирьте дарованную вам благость! Подражайте свиньям, что развозят навоз в хлевах своих и топчут в нём бисер и перлы! Идите, идите! Но помните, когда настанет великий четверг для всех грешников, не вопрошайте меня: «Где свет, отец Сала?», ибо глаза свои вы могли раскрыть, но предпочли зажмурить ещё больше!
С этими словами падре развернулся и исчез во мраке церкви так стремительно, что мистер Рок не успел даже удивиться. Несколько мгновений он ещё простоял с улыбкой на лице, потом догадался удивлённо приподнять брови, но этого уже никто не увидел.
Чувствуя себя до ужаса глупо, мистер Рок нерешительно повернулся к дверям. Визит оказался неудачным и крайне обидным. Надо было бы, наверное, с самого начала послушать старину Луисса, который не советовал сюда ходить, а теперь, что ж… Теперь срочно требовалось как-то загладить неприятное впечатление. Пойти куда-нибудь, где ему будут рады, или хотя бы не станут гнать… И, вероятно, лучше места, чем бар господина Деказорье ему не найти… Да, так и надо поступить, и не стоять тут больше, пока суровый падре не придумал, чем ещё может его пристыдить!
Мистер Рок двинулся было к двери и тут чуть не вскрикнул!
Из-за приоткрытой створки на него смотрело лицо взволнованного незнакомца, который изо всех сил прижимал палец к губам!
2.
– Сюда, сюда, скорее! – зашептал незнакомец, почти выхватывая мистера Рока из дверей церкви и таща за собой.
Это был человек в мешковатом пальто с огромным меховым воротником. Высокий, с очень прямой спиной и густой шевелюрой, которая, видимо, заменяла ему шапку с тем же успехом, с каким шерстяная поросль на теле падре Сала заменяла тому тёплое бельё. Мистеру Року он почудился каким-то щуплым великаном. Основательные складки на гладко выбритых щеках выглядели, правда, ласковыми и ужасно домашними, что немного успокоило, но действия незнакомца всё равно пугали и настораживали!
Быстро, деловито, не давая опомниться, мужчина затащил Рока за угол, где грубо втолкнул в нишу между двумя щербатыми колоннами.
– Простите! – прошептал скороговоркой, – никак нельзя, чтобы нас увидели вместе, поэтому я позволил себе вот так.., бесцеремонно…
Движением черепахи, высовывающей голову из панциря он выглянул из ниши, посмотрел в сторону улицы, по которой мистер Рок сюда пришёл, и выдохнул:
– Я доктор Лаенг, мистер Рок. Настоятельно хочу с вами поговорить, но так, чтобы нас никто не заметил! Уверен, вы поймёте и простите… Господин Сойедис ведь рассказал вам о нашей проблеме с мэром… Ведь рассказал, да?
– Рассказал. – Мистер Рок немного отодвинулся от стены, уверенный, что пальто на спине испачкано. – Но, скажу вам честно, доктор, проблема показалась мне немного.., м-мм, притянутой за уши, и я не совсем понимаю…
– Она и притянута! – перебил доктор.
Он нервно передёрнул плечами и начал рыться в карманах с озабоченностью человека, потерявшего то, что сейчас было крайне необходимо.