ХРОНИКИ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА. Книга 3. Сын Бездны

ГЛАВА 4

Солнечный луч зажегся на деревянном потолке и медленно направился вниз. Плавно перетекая по стенам, он спустился на шкаф и стул с пыльной курткой. Упал на давно потухшие свечи, подобрался к кровати и прыгнул в холодный камин, растворившись в миллионах других лучей. Они вырывались из панорамного окна, за которым пестрел субботний денек. Темно-зеленый склон с аскатральскими елями оставался в тени горного хребта, а его снежные пики сияли, как огромные белые прожектора.

Под одеялом было тепло. С улицы доносилось веселое щебетание местных птичек, а над ухом мирно сопел Кай. Уже проснувшись, я смотрела на выступающие ноги и пыталась понять, где заканчиваются ступни кейнара и начинаются мои. Даже пальцами пошевелила.

– Что ты делаешь… – вдруг пробормотал Кай. – Мне щекотно.

Осторожно выбравшись из-под его руки, я перевернулась на спину и потянулась. Хорошо! Два синих глаза глянули с безмятежностью и улыбнулись:

– Не верю, что жизнь может быть такой прекрасной.

– А ты посмотри на меня и поверь! – я кинула в него подушкой и села.

– Это ежедневный ритуал?.. – пробурчали оттуда.

– Вставай. Пора к Стени.

Кай застонал и повернулся на другой бок:

– Я не хочу вставать. Давай еще поваляемся.

Глянув на часы, я охнула:

– Уже двенадцать! Я никогда так поздно не вставала.

– Можешь поставить новый рекорд прямо сейчас…

– Кай!

Поднявшись, я натянула одежду и оглянулась на кинжалы. Увидев это, кейнар улыбнулся:

– Не надо. Я встаю.

Рассмеявшись, я кинула в него штанами и вышла.

В Москве у меня действительно были дела. И самое волнительное и неприятное из них – разбить сердце моему однокурснику, сожителю и парню по совместительству.

Толя – обычный человек, милый, стеснительный и очень добрый меланхолик. Мы познакомились на первой паре в институте. Увидев мою кислую, ничего не выражающую мину, он сел рядом и спросил: «Все нормально?» Несмотря на собственную замкнутость, парень терпеть не мог, когда другим плохо или одиноко. Всеми силами Толя пытался вывести меня из многомесячной депрессии, причины которой даже не знал. Ему было все равно. Он таскал меня везде и всюду, терпел поражения, но не сдавался. И, в конце концов, ему удалось то, что не смогла даже Стени – я вернулась к жизни. Три долгих года мы учились, зубрили, веселились – все делали вместе… В результате я переехала к нему жить. И мы стали еще ближе.

Я любила его, но больше как друга и хорошего человека. И не могла выразить свою бесконечную благодарность лучше, чем позволить ему любить себя, всецело и по-настоящему. Иногда казалось, что чувства взаимны. Тогда я на время забывала Кая, и жизнь становилась легче и ярче.

В день побега из института мы хотели сходить в кино. И Толя намекнул, что у него есть сюрприз.

С ужасом я догадывалась, что это.

И как все будет теперь, когда я притащу к его порогу Кая и скажу, что переезжаю? Я не хотела так с ним поступать. Это неправильно и жестоко. А что, рассказать правду? «Толя, извини, но все эти три года я обманывала тебя. Я любила другого, но он внезапно умер, а теперь воскрес. И вообще мы нелюди из иного мира»?! Сейчас, когда между мной и Каем все настолько серьезно, ситуация усложнилась. А тут выяснилось, что кейнар еще и ревнивый. Зная, как Кай решает проблемы, лучше вообще не возвращаться в Москву.

Но сессия и Стени не давали этого сделать.

Поэтому кейнар, счастливый до чертиков, сначала не понял моего подавленного состояния. Когда я все рассказала, максимально кратко и без подробностей, Кай задумался. И выдал ожидаемое:

– Я не понимаю, в чем проблема. Раз он обычный человек, внуши ему забыть ваши отношения.

– Да, не понимаешь, – сокрушенно ответила я. – Ты бы стал так поступать с человеком, который, по сути, воскресил тебя?

– По-моему, это менее жестоко, чем объяснить ему все в лицо и развернуться.

Здесь Кай был прав.

Особо не задерживаясь, мы собрали вещи. У меня с собой был только телефон, а вот Кай пару минут стоял посреди комнаты, соображая, что взять. Он не знал, насколько едет, и что вообще будет делать в нашем мире. Через Башню мы телепортировались в вампирский городок, а оттуда на резервах Кая добрались до границы. Путь, который занял у меня часа четыре, мы преодолели за десять минут.

Москва встретила нас громадным и ярким солнцем, которое яростно светило с лазурного неба, словно отыгрываясь за годы облачного заключения. У меня отвисла челюсть. Казалось, что деревья ожили, протянув зеленые листья к небу, птицы радостно щебетали. Вместе с погодой потеплел весь человеческий мир. Унылые многоэтажки теперь казались не такими уж страшными, а даже милыми.

– Кто-то говорил, что в ее городе нет солнца? – рассмеялся Кай, снимая куртку.

– Спрячь крылья, древность, – я зажмурилась от удовольствия. – И телепортируй нас к Стени.

Мы оставили коней пастись, а сами через мгновение оказались около дома подруги. Я уже и забыла, когда в Москве последний раз была такая погода. Люди в выходной день вылезли из своих берлог, чтобы погреть носы на солнышке и вспомнить, что такое наступающее лето.

Я неслась к Стени чуть ли не вприпрыжку, и Кай все удерживал меня за локоть:

– Подожди! Куда так гонишь?

– Ты готов? – крикнула я, вихрем забежав в подъезд.

– К чему?..

Вместо ответа я нажала на дверной звонок.

Ждать пришлось недолго. Раздался громкий лай, затем щелчок. На пороге, в окружении двух питбулей, появилась черноволосая девушка 22 лет с пронзительными голубыми глазами. Радостно вскрикнув, она быстро обняла меня и увидела Кая.

Тонкие брови изогнулись. Стени медленно отстранилась и прошептала:

– Я не верю… – ей понадобилась секунда, чтобы отметить новый цвет глаз и седину, и крикнуть: – Жив, мерзавец! Жив! – она крепко обняла его смеясь. – Я думала, ты умер! А ты претворялся? Знаешь, урочище, ты чуть не загнал Кори в могилу, и меня заодно!

Внезапно Стени отошла и влепила кейнару звонкую пощечину. Даже собаки затихли.

– За что?! – Кай с негодованием отступил, изумленно потирая краснеющую щеку. – Я ведь только…

– За то, что вырубил меня тогда, – строго ответила подруга.

Кай сначала не понял. Стени рассказывала, что в самый напряженный момент, перед тем как дать мне готовое лекарство, кейнар отключил ее. Очнулась Стени только через несколько часов, застав Кая при смерти.

– Что сделано, то сделано, – наконец, тихо ответил он. – Я не хотел, чтобы страдала еще и ты, если бы все вышло по-другому.

Она хмыкнула:

– Ты не хотел, чтобы я мешалась. В любом случае, – тут Стени улыбнулась и открыла дверь пошире: – Хоть ты и не извинился, я тебя прощаю. И всегда рада видеть в своем доме.

– С каких пор ты стала вежливой? – удивилась я, стягивая ботинки.

Подруга проигнорировала вопрос и бросила кейнару:

– Жду подробнейшую историю!

Кай пожал плечами и вошел.

Чуть позже мы сидели на кухне и пили лимонад ручной работы. Получалось у Стени кисловато, но освежающе. Кай рассказал свою историю быстро, и теперь сидел, развалившись на стуле, и с опаской поглядывал на двух рычащих псов. Подруга безуспешно попыталась выудить хоть какие-то подробности, и моментально переключилась на волнующую меня тему.

– Ну и что ты будешь делать?

Спину кольнуло нервной иглой. Я глянула на телевизор, зеленые шкафы и аккуратно сложенные кастрюли, пытаясь отвести взгляд хоть куда-нибудь. Но кухня у подруги небольшая, поэтому вскоре я встретилась с морскими глазами Кая. И закусив губу, выдавила:

– Объясню все Толе.

– Почему бы просто не внушить забыть? – снова возразил Кай. – Как по мне, это самый щадящий способ!

– Полностью с ним согласна, – кивнула Стени.

– Потому что это подло! Получается, все эти три года я использовала его, как мягкую игрушку для успокоения, а потом повеселела и выкинула.

– Так и есть, – мягко ответила подруга. – И способ, каким ты донесешь ему об этом, ничего не изменит. Вопрос лишь в том, осознает он свою «использованность» или нет.

Я встала и подошла к окну. На детской площадке носились и верещали беззаботные дети.

– Где он сейчас?..

– Дома, наверное. После твоего побега Толя утешал себя тем, что ты плохо спала, а с утра выпила слишком много кофе. И у тебя галлюцинации. Вчера он ходил как лимон и ни с кем не разговаривал.

– Бедный парень, – протянул Кай, потягивая напиток через трубочку. – Хочешь, я с ним поговорю?

– Нет! – хором ответили мы со Стени.

Кай поднял руки в знаке «сдаюсь»:

– Ну, тогда я пошел.

– Стой! – крикнула я и осеклась. – Мне нужна твоя помощь. И Стени.

– Ну уж нет, – протянула подруга. – Я не собираюсь портить отношения с главным поставщиком знаний.

Кай озадаченно поднял брови. Я пояснила:

– Он единственный дает ей списывать.

Стени что-то напечатала в телефоне. И спустя минуту сказала:

– Толя дома. Вперед! Внуши парню, что три года ему приснились.

– Я не буду ему внушать что-либо, – с внезапной злостью процедила я и решительно направилась к двери. – Скажу все по существу.

Кай вздохнул, поднимаясь:

– Ты жестокая женщина, Кори. Мне уже страшно. Стени, спасибо за лимонад.

На что подруга ответила:

– Жизнь тебя ничему не научила. Иди давай. И позвони мне!

…Толя жил в одной из многочисленных новостроек Москвы, недалеко от института. В таких современных районах преимущественно стояли высотки, от которых у Кая кружилась голова и отвисала челюсть. Большие окна, развитая инфраструктура, зеленый парк под боком. Идеальное сочетание природы и технологий. Кейнар, увидев переливающееся на солнце стекло, даже на время забыл о гневной тираде «как люди могут жить в бетонных коробках». Поднявшись на двадцать шестой этаж одного из таких домов, мы остановились напротив черной железной двери. Не дотянув руку до звонка, я застыла.

– Что такое? – мягко спросил Кай.

– Не знаю.

– Тогда нечего бояться, – выпалил он и сам нажал на звонок.

Я хотела дать Каю в рожу, но кейнар успел увернуться.

Дверь тут же открылась.

На пороге стоял высокий, складный и очень милый парень. Острые скулы с россыпью веснушек приподнялись, тонкие губы расплылись в счастливой улыбке.

– Кори!

Толя обнял меня, прижав к груди. Но увидев через плечо Кая, медленно отстранился.

Длинные ресницы хлопнули пару раз. Волосы цвета вафли потемнели и тут же посветлели. Секунду они стояли и рассматривали друг друга – серая бирюза и океанские глубины. Кай смотрел с интересом. Толя со смесью ужаса и недоумения.

– Кори, – наконец, выдавил он. – Рад тебя видеть. А это…

Вдох. Выдох.

– Я тоже. Знакомься, это Леша.

Чисто из вежливости Кай протянул Толе руку. Парень осторожно пожал ее:

– Толя.

– Очень приятно, – промурлыкал кейнар.

Парень отшел, освобождая проход. Войдя в квартиру, которая успела стать мне родной, я невольно вздохнула. Здесь пахло давно не проветриваемым помещением и мужским дезодорантом. Отметила, что кровать не заправлена, желтые тарелки стояли горой в раковине, а листья герани на подоконнике начинали желтеть. Вот что значит исчезнуть из жизни мужика на два дня.

Отбросив ногой бумажку, я прошла на кухню двухкомнатной квартиры и открыла окно.

– Ты ее брат, о котором я не знаю? – раздался настороженный голос Толи из прихожей.

– Нет. Говоря по-вашему, я ее парень, – весело ответил Кай и появился в поле зрения. – Толян, у тебя есть что погрызть? Я ужасно голодный.

– Не понял…

– В ящике есть хлопья, – тихо ответила я и серьезно посмотрела на кейнара: – И без выкрутасов. Мы поговорим наедине.

Кай кивнул и принялся открывать шкафы:

– Зови, если что.

Я вышла к Толе, который стоял, словно потерянный. Кивнув на спальню, закрыла за нами дверь и уселась на кровать.

– Что за дела? – он оперся на подоконник, сложив на груди руки. – Куда ты исчезла? И кто этот Леша? Что происходит вообще?!

Я вздохнула и рассеянно передвинула фишку на шахматной доске, одиноко стоящей на кровати:

– Послушай меня. Слушай внимательно и не перебивай.

– Я слушаю.

– Еще давно ты вывел меня из глубочайшей депрессии, от которой я бы загнулась. Ты так яростно преследовал эту цель, что даже не задавался вопросом о причине. Точнее, задавался, но не требовал с меня ответа. Ни тогда, ни год спустя, ни сейчас. Причина – этот парень на кухне. Леша.

Веснушки удивленно приподнялись:

– Так это из-за него ты убивалась столько…

– Послушай. Я любила его очень долго, еще до тебя и до института… А потом он внезапно пропал. Просто взял и исчез. Был человек, и нет человека. Его искала полиция, родственники, все мы. Безуспешно. Если бы ты знал, как я переживала. Когда поиски прекратили, я рвала и метала. Пыталась сделать все, что в моих силах. Но… В результате, шесть месяцев спустя, мы смирились с тем, что он погиб. Где и как, без понятия. Мы похоронили его мысленно и отпустили.

Я сжала кусочек простыни и подняла глаза на Толю. Парень стоял и смотрел в никуда.

– Но я так и не смогла до конца его отпустить. Старалась жить дальше, поступила в институт. Встретила тебя. И ты мне помог, ты, по сути, воскресил меня, понимаешь? Я смирилась, я отпустила Лешу и все, что с ним связано. Я жила дальше, с тобой, и смотрела не в прошлое, а в будущее. Наше будущее.

– И тут он объявился так же внезапно, как и исчез.

– Да. Два дня назад. Поэтому я убежала. И теперь не знаю, что делать. Я любила его и успела полюбить тебя.

– Его, видимо, сильнее, – мрачно заключил Толя, поправив мятую футболку. – Иначе сейчас ты говорила бы с ним, а не со мной.

С кухни доносился выразительный хруст и посвистывание.

– С ним я уже поговорила.

– Он слишком довольный для человека после серьезного разговора.

Толя мрачнел с каждой секундой. Руки на груди сжались еще сильнее, казалось, он скоро завяжет их в узел. Парень молчал. Только смотрел на меня обвиняющим взглядом серо-бирюзовых глаз.

Я попыталась взять себя в руки и говорить спокойно:

– Толя. Я тебя понимаю. Я слишком…

– Нет, не понимаешь! – с внезапным отчаянием крикнул он и поддался вперед.

– А что я должна понимать?! Я не знаю, что делать! Я люблю вас обоих, но тебя больше из благодарности, как друга и хорошего человека… – после этих слов в Толе что-то оборвалось. – Понимаю, прежних отношений между нами быть не может. Но я не хочу терять такого человека, как ты! Ты хороший, ты просто… не представляешь, как я благодарна. Ты слишком ценен для меня. Сейчас не так много действительно верных и настоящих друзей, чтобы разбрасываться ими. Я не хочу ломать тебе жизнь, но и наши отношения тоже.

«Если бы у нас был конкурс „„убей человека словом““, я дал бы тебе первое место», – задумчиво прозвучало в голове.

Толя отвернулся к окну. В рассеянном дневном свете я видела, как трясутся его плечи.

– Я думал, – тихо, без эмоций ответил парень, – что в моей жизни наконец-то появилось счастье. Что я нашел свою нишу, своих людей и свой дом. Все уладилось, и больше не в чем сомневаться. Я верил. Правда, верил в тебя и в нас. И решился.

Тут он развернулся, вынул что-то из кармана и кинул под ноги.

Футляр. Красный бархатный футляр. Кольцо из него вылетело и закатилось под шкаф.

– Но я не предполагал, что у тебя двойное дно, Кори, – дрожащим голосом закончил Толя и с треском наступил на маленькую коробочку.

Хруст на кухне внезапно стих.

Минуту мы стояли и смотрели друг на друга. Мысли превратились в бомбу замедленного действия. Я чувствовала себя последней сволочью. Он хотел сделать мне предложение. Толя настолько верил в меня и не сомневался, что решился на такой ответственный шаг. Вышла бы я за него, если бы Кай не ожил? Скорее всего. Не сразу, но в конечном счете…

Я хотела сказать хоть что-нибудь. Ощущение вины стремительно накрывало мозг своей плотной тенью. Но слова не слетали с языка. Молчание становилось невыносимым.

И тогда, стоя посреди комнаты и как рыба открывая и закрывая рот, я разозлилась. Чего он ожидает, что я кинусь на колени и стану вымаливать прощение? Если бы Толя оказался в такой ситуации, что бы он сделал? Как поступил бы Кай, если бы в разгар отношений с Мари внезапно ожила Фредерика? У них не хватит воображения представить. А я должна вылизывать их ботинки, пока они стоят и дуются, как обиженные барышни.

«Слишком громко думаешь»

– Ты переезжаешь к нему? – неожиданно спросил Толя.

В его голосе звучала такая горечь, что в горле образовался ком.

– Да, – я не смотрела в его сторону.

– Твои сумки там, я принес. Чемодан в шкафу… – он стремительно направился к выходу. – Не буду тебе мешать.

В последний момент я обернулась и выпалила:

– Мы останемся друзьями?

После долгого, напряженного взгляда Толя ответил:

– Я не против.

Через минуту раздалось удивленное «куда ты?», и сухое «в магазин». Входная дверь захлопнулась. Стало тихо.

Я сползла на пол и осталась сидеть, прислонившись к кровати и спрятав лицо в ладонях. Кай тихо зашел и опустился рядом. Мягкие черные перья зашуршали, накрыв плечи и спину.

– Ты как?..

Я уткнулась в кейнара, вцепившись в рубашку. Ком в горле стал невыносимым. Голос предательски дрожал:

– Он хотел сделать мне предложение. Я сломала Толе жизнь.

– Это было необходимо, – мягкий гудящий бас действовал успокаивающе. – Ты разрезала веревку, и теперь свободна. Как птица.

Я усмехнулась, одновременно шмыгнув:

– Нет. Я лишь была привязана к одной клетке. А теперь к другой.

Кай задумался и не нашел что ответить. Мы сидели и смотрели, как солнечный свет проходит через тюль и рассеивается по комнате. Слезы так и не вышли. Шмыгнув пару раз, я заставила свою размытую сущность собраться. И подняв юбки, идти дальше.

В полной тишине я сложила вещи. Кай бродил по квартире, глубоко задумавшись. Я оставила только общие фотографии и пару вещей, принадлежащих нам обоим. А потом сунула в чемодан одну картинку. Там мы прыгали на фоне института. Счастливые и беззаботные.

Мы ушли раньше, чем Толя вернулся. Положив свои ключи на тумбочку, я оставила дверь не запертой. Теперь квартира казалась опустевшей и грустной. И, несмотря на теплые тона и веселый декор, выглядела как келья монаха.

***

Но я не думала, что квартира Кая, которую он прикупил три года назад, будет выглядеть еще хуже. Кейнар обстроился ровно на противоположном конце города. Когда мы телепортировались туда, не выходя из подъезда Толи, я вспомнила об одной вещи. Но Кай заметил ее раньше.

– Где моя машина?

Пока я затаскивала объемный чемодан в пыльную, забитую на три года обитель кейнара, он смотрел в окно на двор и припаркованные автомобили.

– Кори?

Я притворилась, что не услышала. Квартира Кая была больше и просторнее той, в которой я жила. Три комнаты, просторная кухня, соединенная через арку с гостиной и панорамным окном (ну как Кай и без панорамного окна). Из одной комнаты выходил открытый балкон со столиком и растениями. Правда, цветочки давно засохли, земля превратилась в нечто непробиваемое, да и состояние комнат и кухни оставляло желать лучшего. В одну из них, которая являлась кабинетом кейнара, я решила вообще не заглядывать. Оставила чемодан в спальне, выложила гору книг и учебников в третьей комнате, которую тут же нарекла «своим кабинетом»…

– Кори!

– Ась?

– Где моя машина?!

Выйдя в гостиную, где Кай безуспешно высматривал свою Ламборгини, я как можно спокойнее ответила:

– Ее угнали.

Ответом послужил долгий, обещающих всех земных и неземных мучений взгляд. Я развела руки:

– А что делать? Мне проблем и так хватало! К тому же зачем мертвому машина?

– Я не мертвый.

– Успокойся.

– Она дорогая!

– Я в курсе, – приподняв и опустив кастрюлю, добавила: – У меня был шанс ознакомиться с твоей неисчерпаемой казной.

– Мне нужна машина, – процедил кейнар сквозь зубы и продолжил спокойнее: – Понимаешь, мои способности, они… уменьшились. В несколько раз. И телепортация с каждым днем сходит на нет.

Я озадаченно рассматривала содержимое кухонных шкафов. И вскоре поняла, что та кастрюля – единственная в этом доме.

– Телепортация? Но это же не стихийная магия?

– Нет, – кейнар отошел от окна и опустился на диван: – Но сейчас я чувствую себя выжатым, как лимон. Словно не два раза телепортировался, а десять.

– Странно… – захлопнув пустые шкафы, я повернулась к Каю. – Но это не должно помешать тебе взять тряпку и все убрать. А я пока схожу в магазин. Здесь симпатично, но больше напоминает выставочную комнату в мебельном.

– Я провел тут не так уж много времени, – пробормотал кейнар и неожиданно спросил: – Кори, а Хатон… он вообще жив?

Я уже надевала кроссовки. И замерла на секунду:

– Последний раз я видела его на твоих похоронах в Аскатрале. Выглядел он не очень, но вполне живым.

Кай застонал.

– Пожалуйся тряпкам, швабре и воде. А я в магазин. Удачи.

ГЛАВА 5

Когда он выходил из метро, на город только опускались сумерки. Летом темнеет поздно. Настойчивые звезды уже пробивались сквозь красно-фиолетовую завесу исчезающего заката. Они блестели, словно смутные брильянты. Капли росы на траве. Или слезы на темных щеках ночи.

Растолкав пешеходов, он перебежал дорогу на красный и завернул в переулок. Люди оглядывались, но большинство не обращало внимания, спеша домой. К родным. Парень думал, у него тоже будет семья. Небольшая, но будет. Мечтать невредно.

Теплый летний ветер трепал волосы. Натянув капюшон черной толстовки, он уходил прочь от шума перекрестка, пронзительных гудков машин, толпы и запаха выхлопных газов. Парень завернул в сквер, где о людях напоминали лишь пустые лавочки. Студента-хирурга никто не замечал. Он был невидимым благодаря уникальной способности не отличаться от серой массы большого города.

Прошла уже неделя их разрыва с Кори. Где она теперь жила, он не хотел знать. Парень каждый день видел ее на парах в институте, но теперь они не сидели рядом и не бегали в кофейню на коротких перерывах. Не зубрили там лекцию и не гуляли потом в парке, оживленно болтая на разные темы. Кори общалась со всеми, кроме него, перебрасываясь лишь парой фраз об учебе. А после либо уезжала со Стени, либо ее забирал этот свалившийся с небес Леша. Толя хмыкнул, минуя очередную пустующую лавку. Леша. Такому человеку совершенно не подходит это имя.

Он прошел мимо своего поворота. Возвращаться домой не хотелось. После отъезда Кори квартира стала мрачной и пустой, как и жизнь парня. Из нее исчезло всякое подобие света и яркой, манящей теплоты и размеренности. Толя не знал, куда пристроить его тщетно разрывающуюся душу. Он с головой отдавал себя тупой непробиваемой учебе. И сигаретам.