Увези меня на лимузине!

Глава 1

Уф, как же я понимаю сейчас персонажей сказки «Три толстяка»! Если бы я ВСЮ жизнь имела такой же вес и габариты, как сейчас, я тоже была бы злой, мерзкой и противной теткой. Козни всякие строила, словно башню из кубиков. А в качестве кубиков выступали подлые, местами просто гнусные замыслы. Надо же отомстить стройному и подтянутому большинству. Ишь ты их, прыгают легкими козочками, скачут резвыми козликами, а тут передвигайся со скоростью и грацией асфальтового катка, да еще пыхтя и отдуваясь при этом. Какая, на фиг, сексапильность и женская привлекательность, просто иллюстрация к идеалу славянской женщины – босая, беременная и на кухне.

Единственное исключение – не босая. А в остальном – верно. Сижу вот, сильно беременная, на кухне, пью свежевыжатый яблочный сок и мрачно смотрю на мир.

Почему мрачно? А как еще на него, на мир, смотреть за две недели до родов? Живот огромный, дышать тяжко, дочура выросла, судя по ощущениям, крупненькая, да к тому же и вертлявая. По всем правилам вынашиваемый ребенок на таком сроке просто обязан угомониться, дисциплинированно занять предстартовую позицию и замереть в боевой готовности, активно набирая вес и силы. Но моя малышка, в точности как и ее мамуля, чихать хотела на правила. Она крутилась и вертелась, как ей заблагорассудится, что, учитывая немаленькие размеры деточки, не добавляло мне позитива в мироощущении.

К тому же это очень беспокоило моего врача, он боялся обвития пуповины вокруг шеи ребенка.

И вообще доктор Литке, который вел мою беременность последнее время, был очень недоволен почти трехнедельным перерывом в наблюдении и все еще ворчал и бухтел по этому поводу. А заодно свирепствовал, перестраховываясь. Загрузил меня по полной программе: специальная гимнастика, витаминные уколы, посещение коллективных занятий по подготовке к родам. Даже диету специальную мне подобрал, ужаснувшись размерам моего дитяти.

А неугомонность этого дитяти вызывала у милейшего Литке нервную почесуху. Ох, ах, если так будет продолжаться, придется делать кесарево сечение, есть риск для жизни ребенка!

Славный хлопотун даже в страшном сне не смог бы увидеть, ЧТО пришлось пережить нам с дочкой за эти три пропущенные недели[1].

Ох, простите, все «я» да «я»! А кто «я», не объяснила. Позвольте представиться – Анна Лощинина, работавшая когда-то журналисткой на вольных хлебах, затем, совершенно неожиданно для себя, открывшая в себе поэтические способности. Оказалось, что я могу писать не только стихи, но и тексты песен, причем неплохие тексты. И моим творчеством заинтересовался мегазвезда российского шоу-бизнеса Алексей Майоров. Так мы с Лешкой и познакомились. Ближе и роднее человека с тех пор у меня не было, нет и не будет. На нашу с Лешкой долю выпало столько испытаний, что создатели бразильского «мыла» удавились бы от зависти. Судьба оказалась самым талантливым и изобретательным сценаристом, подбрасывая нам все новые и новые испытания.

Вот и сейчас она, судьба, никак не может угомониться, несмотря на мое весьма заметное уже положение. Вначале меня похитили, перепутав с моей подругой, Сашей Голубовской, у которой я жила в Германии. Саша, неожиданно став наследницей многомиллионного состояния, очень интересовала определенных личностей. Нет, не мафию, все было гораздо круче. За Сашей охотились типы из ЦРУ. Когда-то она совершенно случайно попала в их тайную лабораторию, расположенную в чешских горах. Над ней начали проводить чудовищные эксперименты, но Саша сумела вовремя сбежать, когда воздействие на ее организм было еще обратимым. Узнав из газет, что сбежавшая подопытная стала миллионершей, Стивен МакКормик, главный мозговой центр лаборатории и, между нами, та еще крыса, решил завершить начатое, полностью подчинив Сашу своей воле.

Обычно «отловом» подопытного материала занимался Винсент Морено, полевой агент ЦРУ, но в этот раз Винсент перепоручил операцию по «изъятию» Саши своим подручным. Я думаю, это связано с тем, что Морено явно симпатизировал моей подруге и потому не захотел лично заниматься неприятным ему делом. Подручные же его, не отличавшиеся умом и сообразительностью, умудрились нас перепутать, и в итоге в лаборатории оказалась я.

И понеслось! Налет арабских террористов на лабораторию, они забирают меня с собой, тоже приняв за Сашу. Я убегаю, успев позвонить своему знакомому, генералу ФСБ Сергею Львовичу Левандовскому. Сбежать мне помогает сторожевой пес террористов, существо, жуткое внешне и бесконечно преданное внутри, ирландский волкодав, получивший от меня имя Май. До меня его никто никогда не любил, парень не знал, что люди могут не только бить и орать.

Сбежать-то я сбежала, но по пути в город меня вызвался подвезти милый улыбчивый толстячок, оказавшийся маньяком-людоедом. И от него мне сбежать вряд ли бы удалось, поскольку предусмотрительный и хозяйственный мужичок откармливаемую жертву сажал обычно на цепь в подвале. Но и здесь на помощь пришел Май. Как пес смог меня найти – не знаю, но он спас меня дважды и, тяжело раненный, сумел привести помощь. Причем именно тех, кто меня безуспешно пытался найти: Сергея Львовича и его людей.

Меня немедленно отправили в Москву, а моим псом занялись Саша и помогавший меня искать Винсент Морено. Я поправилась гораздо быстрее, а вот Май возвращался долго. Но через две недели мы с ним снова гуляли по берегу Балтийского моря, дышали свежим влажным воздухом и радовались, что мы живы.

Так что треволнения доктора Литке кажутся мне теперь просто смешными.

Я допила сок и задумчиво посмотрела на аппетитно пахнущий апельсиновый кекс. Домоправительница Саши, фрау Мюллер, печет возмутительно вкусные кексы, которые совершенно не вписываются в диету доктора Литке.

Ну и пусть не вписываются! И вообще, «вписываться» – на редкость противное слово, вызывающее вовсе не кулинарные, вкусно пахнущие ассоциации, а совсем другие, пахнущие совершенно иначе. Туалетом. Поэтому забудем про диету!

Я, воровато оглянувшись, отрезала себе кусочек выпечки. Май, валявшийся в дверях неопрятной грудой, немедленно оживился и уселся рядом, гулко стуча хвостом.

Еще бы не гулко, вон хвостяра какой! Я вот сижу на стуле, Май – на полу, а наши глаза – на одном уровне. Вывалил язычару и пыхтит мне в лицо, свинтус. Голова пса, и так не очень красивая, изуродована глубокими шрамами, один глаз почти не видит, ухо разорвано – и это все из-за меня. Кто самый лучший в мире пес? Мой Май.

Мы теперь неразлучны, зверь сопровождает меня всегда и везде. Даже к врачу, что поначалу слегка нервировало герра Литке. Но, увидев, как Май гипсовой статуей дисциплинированно сидит у входной двери, доктор успокоился и даже стал припасать для пса что-нибудь вкусненькое.

Почему я живу у подруги? Так получилось. Еще совсем недавно, пару месяцев назад, я была счастлива. Счастлива, потому что любима. И любила. Мне несказанно повезло – я нашла свою половинку, своего единственного мужчину, для которого родилась на этот свет. Понимаю, звучит пафосно, но что делать, если это правда? Мы с Лешкой долго шли друг к другу, очень долго, но нашли, не потерялись. И почти три года были счастливы.

А когда Лешка узнал, что у нас будет ребенок!

Но… оказалось, что я, несмотря на свой не такой уж юный возраст, тридцать четыре года все-таки, по-прежнему щеголяю в розовых очках. В одночасье моя счастливая жизнь треснула и разлетелась вдребезги. Лешка, мой Лешка, которого я любила и люблю, без которого не могу дышать, поверил клевете и выкинул меня из своей жизни, словно старую тряпку. И я ушла в никуда, практически в чем была. У меня есть своя квартира, не в Москве, правда, но своя. Однако туда я не поехала, потому что хотела спрятаться ото всех. Ведь мои друзья – это и Лешкины друзья, а отвечать на бесконечные вопросы, переживая все снова и снова, я не хотела. Именно по этой причине я сменила номер телефона и сбежала к Саше.

Почему из всех друзей я выбрала ее, а не, скажем, Таньского, свою самую давнюю, самую близкую подругу, почти сестру? Наверное, потому, что Таньский счастлива, у нее прекрасный, обожающий ее муж, очаровательные двойняшки, и они с мужем – наши общие с Лешкой друзья. Таньский немедленно рванет устраивать разборки с Лешкой, Хали, ее муж, попытается поговорить с ним по-мужски, а я этого не хочу. Лешка предал меня, и на этом ВСЕ.

Саша Голубовская, пережившая недавно разрыв с мужем, оказавшимся редким мерзавцем, понимала меня в этой ситуации лучше всех. И оказалась ближе всех – на тот момент она была в Минске, а Таньский жила в Швейцарии.

Это потом уже мы с ней перебрались в Германию, в Варнемюнде, на унаследованную Сашей виллу.

А Лешка, Алексей Майоров, суперзвезда российского шоу-бизнеса и мой бывший муж, утешился довольно быстро. Теперь с ним рядом Ирина, профессиональная заменительница. Поначалу она заменила подозрительно вовремя заболевшую костюмершу Майорова, затем стала помощницей администратора, а вскоре, словно кукушонок в чужом гнезде, выкинула вон всех прежних обитателей этого гнезда: администратора и друга Алексея Виктора, свою родную тетю Катерину, много лет проработавшую у Майорова домоправительницей, меня. Причем я совершенно точно знаю – к фабрикации якобы компрометирующих меня материалов Ирусик имеет непосредственное отношение. Но моя попытка открыть Лешке глаза была им избита и выброшена вон. Я ушла следом.

И с тех пор Алексея Майорова больше нет в моей жизни. В нашей с дочкой жизни.

А вот кстати. Почему я ничего не видела по телевизору и не читала в газетах о нашей звезде? Ведь Алексей Майоров – персона медийная, и чтобы за три недели я ни разу не наткнулась на упоминание о нем? Это более чем странно.

Я закинула в бездонную пасть Мая последний кусочек кекса и завопила:

– Саша! Сашуленция! Сашуридзе!

– И незачем так орать, – прогундосила появившаяся подруга, подражая Кролику из мульта про Винни Пуха, – я и в первый раз прекрасно слышала.

Сашка подошла поближе и с удовольствием потрепала лохматую башку Мая:

– Приятель, а ты что такой довольный? Ну-ка, ну-ка, что это? Ага, крошки от кекса в бороде! Анетка, – она строго сдвинула брови, – ты опять собакевича балуешь, Мюллершин кекс скормила? Я бы на твоем месте сидела после подобного кощунства тихонечко, а ты орешь на весь дом.

– Ору, потому что надо.

– И чего тебе надобно, старче?

– За «старче» отомщу, причем жестоко, но попозже. А сейчас меня интересует вот что…

– Ох-ти мне! – Сашка всплеснула руками. – Страсть что деется! Анну Лощинину в этой жизни что-то еще интересует!

– Не кривляйся, блиблизяна, а ответствуй – почему я за три недели ничего не слышала о Лешке? Он что, умер, что ли?

Глава 2

– Типун тебе на язык! – Сашка вздрогнула и странно посмотрела на меня. – Что мелешь-то! Жив твой Майоров.

– Во-первых, он уже не мой. А во-вторых, – я, отодвинув животом Мая, подошла к подруге вплотную (ну, почти вплотную) и сурово посмотрела ей в глаза, – ты чего дергаешься, а? Да еще мерзостей всяких бедной женщине желаешь. Ты же знаешь, я сейчас очень ранимая и впечатлительная, могу и в обморок обрушиться от чувств-с.

– Это когда я тебе плохого желала? – подбоченилась Саша.

Ха, боченится она! Пусть сначала бока отрастит, а потом боченится!

– А кто типун мне на язык накаркивает?

– Что я делаю? Накар… Накак…

– Вот-вот, именно накак. Да знаешь ли ты, что такое типун?!!

– Знаю. Мой бывший муж. На редкость отвратительный типун, в отличие от твоего.

– Кстати, о моем. Вернее, уже не моем, – я попыталась сложить руки на груди, получилось в целом забавно. – Декабрь уж на дворе, Новый год приближается, тусовка наша светская, бомонд вперемешку с гламуром давно уж отряхнули курортную пыль со своих ног и слетелись в Москву. Самое раздолье для папарацци. А Майоров в последнее время подкидывал им сладкие кусочки довольно часто. А тут – тишина.

– Твой он все-таки, Анетка, твой, – усмехнулась Сашка. – Что бы ты тут ни декларировала, как бы ни пыталась убедить себя и окружающих в своем полном безразличии к Алексею свет Майорову, а жить без него по-прежнему не можешь. Не видела милого по телику пару недель, и пожалуйста – имеет место быть громкое хлопанье крыльев и озабоченное кудахтанье. Упс, – она ловко увернулась от полотенца, нацеленного ей в лоб, – даже не пытайся, все равно промахнешься. Где уж скарабею тягаться с вертким муравьишкой.

– Значит, жуком навозным меня назвала?

– Я?!! Никогда!

– Ну, Сашулечка, попомни, – я угрожающе надвинулась на подругу животом. – Беременность – явление временное, скоро я снова буду легка и грациозна, словно юная, неопытная лань…

– Эк тебя, матушка, заносит, – нахалка на всякий случай отскочила в сторону. – Юная, неопытная! Про лань я вообще молчу.

– Лучше молчи. У меня уже и так обидок в твой адрес безответных накопилось на нанесение тяжких телесных повреждений, а будешь и дальше языком трепать – инвалидность на горизонте замаячит, грозно и неотвратимо. А что касается Майорова, – я попыталась вспомнить, какие мышцы лица задействованы в создании индифферентного выражения, – то гнусные намеки в мой адрес я проигнорирую. Пока. А газет российских, публикующих светскую хронику, я действительно в последнее время не видела. Даже когда в больнице в Москве лежала, вы мне почему-то желтушку не приносили. Книгами в основном баловали. И телевизора в палате не было. Видите ли, мне, бедняжке, после пережитого нужно спать побольше, а не в телевизор пялиться. Ну-ка, признавайся, – я ухитрилась схватить подругу за руку и подтянуть поближе, – вы от меня что-то скрываете?

– Кто это «вы»? Я и фрау Мюллер? – попробовала трепыхнуться Сашка.

– Ты и Винсент. Ты и Левандовские. Ты и Виктор. Продолжать?

– Ничего мы не скрываем, просто так совпало. – Ох, слишком уж честные глаза, что-то тут не так!

– Я в совпадения в последнее время не очень верю. Скажи прямо – Лешка что, женился на этой своей Ирине?

– Дурочка ты! – Саша совершенно искренне расхохоталась. – Не женился твой Лешка, успокойся!

– Он не мой, – привычно буркнула я и расслабилась.

Нет, не полностью, что вы. Полностью расслабляются в день получки некоторые представители гегемонов. Лежат себе у магазина в подозрительной луже, блаженствуют, персональную перевозку ждут. Но перевозчиков в милицейской форме подобный контингент мало интересует, уж больно вонюч.

А я всего лишь, мысленно ругнувшись на вмиг ставшие ватными ноги, плюхнулась на ближайший стул и аристократично, буквально намеком, усмехнулась. Почти Джоконда.

– Нет, вы только посмотрите! – вредина ехидно хихикнула. – Расплылась киселем на стуле, на физиономии – блаженство, и все почему? Милый все еще свободен.

– Выбирай.

– Что выбирать?

– Какую тебе ногу сломать в недалеком будущем – левую или правую?

Мадам Голубовская почему-то совсем не испугалась, не побледнела от ужаса, а нагло фыркнула и выпорхнула из кухни.

Ничего, я тоже скоро так смогу. А пока понесу себя и дочку медленно, с достоинством. Ладно, без достоинства, зачем мне лишняя тяжесть, все равно никто не видит.

Май, разумеется, потащился следом. Вместе мы несокрушимы. Зато попадающиеся нам на пути предметы очень даже сокрушимы. Табуретки там разные, не успевшие вжаться в угол горшки с цветами, прочие хрупкие аксессуары и предметы быта. Мы не идем с Маем, мы проламываем себе дорогу, словно два шалуна-гиппопотама.

Конечно, основную роль в этом играет пес, я всего лишь пытаюсь подхватить сшибленные Маем предметы, но попытки мои заранее обречены на провал. Разрушения приобретают катастрофические размеры. Фрау Мюллер нервничает все больше.

Но до моей комнаты мы не дошли. Май вдруг остановился, приподнял здоровое ухо и, радостно бухнув в колокол, ломанулся к входной двери. Нет, собакевич не умеет, встав на задние лапы, звонить в колокол, да и нет у нас ничего подобного, даже дверного колокольчика нет. Просто мой милый песик так лает.

Смахнув между делом вибрировавшую от ужаса этажерку, грациозное животное с размаху впечаталось в только что вошедшего Винсента Морено. Но завершить до конца задуманное псу не удалось, Морено был готов. В прошлый раз, подвергшись опрокидыванию, затаптыванию и зализыванию, он очень долго потом отчищался. Даже одежду пришлось снять, вот бедняга! И довольное выражение его физиономии, когда Винсент на следующий день сидел утром на кухне в махровом халате, было вызвано исключительно вежливостью. А счастливая улыбка Сашки, пристроившейся рядом, была всего лишь улыбкой гостеприимной хозяйки.

Я так рада за них! И Май рад, ему тоже Винсент нравится. Пес помнит, что именно этот человек вынес его, истекающего кровью, на руках из того жуткого подвала, и платит за добро искренней любовью.

А что любовь эта выражается так импульсивно – тут уж ничего не поделаешь, не болонка все-таки.

В этот раз тоже была предпринята попытка опрокидывания. Но Винсент сгруппировался, оперся спиной о стену и встретил удар судьбы достойно. Но в стену все-таки немножечко влип. И избежать тщательного умывания ему не удалось.

– Аннета, – Морено звал меня так же, как и Сашка, но на свой манер, – тебе не кажется, что пора оторвать это милое создание от столь понравившегося ему занятия. Я слышал, что собачья слюна обладает лечебными свойствами, но мое лицо вовсе не нуждается в лечении. Тьфу, Май, – ага, зверь умудрился лизнуть неосмотрительно заговорившего любимца прямо в рот, – это слишком интимно! Ты что себе позволяешь! Алекс! Спасай! Иначе для тебя ничего не останется!

– Еще чего! – со второго этажа уже спускалась Саша. – Май! Фу! Прекрати!

Пес угомонился и уселся рядом, восторженно глядя на обслюнявленного Морено. Тот, вытащив из кармана аккуратно сложенный носовой платок, принялся приводить себя в порядок, ворча под нос:

– Вот почему «фу»! Неужели моя физиономия вызывает у окружающих такую реакцию? Кошмар какой-то! Я-то думал, что нравлюсь женщинам…

– Винни, не ной. – Саша подошла к своему мужчине и нежно пригладила его разлохмаченные волосы. – Ты очень нравишься женщинам. За всех, правда, не поручусь, но одной женщине ты ТАК нравишься!

– Как ты его назвала? – Я грубо нарушила наметившуюся было идиллию, фыркнув от смеха. – Винни? Это который Пух? А ты тогда кто? Пятачок? Тигра? Ослик?

– Когда как, – с достоинством ответила Сашка, утаскивая Морено в свою комнату. – В зависимости от фантазии и настроения.

– Скрытая эротоманка!

– Почему скрытая? – Донеслось до меня, прежде чем дверь в спальню захлопнулась.

Мы переглянулись с Маем и тяжело вздохнули. Теперь ребятки появятся не скоро. Придется себя пока чем-нибудь занять.

Вот только чем? О, придумала. Составлю-ка я гороскоп. Сашка любит в эту ерунду заглядывать. Кричит, что не верит, но всегда просматривает, когда увидит.

Но то, что выходит из-под пера жалких дилетантов… Впрочем, из-под пера ничего, кроме перьевых клещей, выползти и не может. А вот когда за дело берется профи, получается шедевр. Итак.

ОВНЫ. Звезды пророчат вам удачу, так что если найдете на улице сумку с деньгами, берите без угрызений совести. Это удача. Если будете работать в огороде, используйте тяпку.

ТЕЛЬЦЫ. Тяжелый месяц, лучше не ходите в гости с мокрой головой. Обострение отношений с любимыми. Перепрячьте заначку.

БЛИЗНЕЦЫ. Судьба не на вашей стороне, поэтому в этом месяце воздержитесь от прыжков с пятого этажа. Если дети не слушаются, бейте их.

РАКИ. Прекрасный месяц для гонок на комбайнах. С РАКАМИ… смешное сочетание предлога и существительного.

ЛЬВЫ. Постарайтесь меньше времени уделять работе и больше – любимым людям, это доставит вам удовольствие; особенно если вы ассенизатор. Если увидите розовых кроликов на пуантах, знайте: третья бутылка была лишней.

ДЕВЫ. Женщины, приведите себя в порядок, отпуск не вечен, а в таком виде уважение коллектива вам не получить. Мужчины… как вас угораздило родиться под таким знаком?!

ВЕСЫ. Хороший месяц для лепки из глины. Если живот перетягивает вас вперед, пора худеть.

СКОРПИОНЫ. Не самый благоприятный месяц для кровавого убийства, лучше отложить свои планы до декабря, тогда вы заручитесь поддержкой чужой планеты-покровителя. Если пойдет снег, вы можете замерзнуть.

СТРЕЛЬЦЫ. Можете помириться со СКОРПИОНАМИ, до декабря они не опасны. Если встретите прекрасную незнакомку, вспомните о жене и расстройтесь.