Заключённый в России

001. /..1/

Тот, кто мне рассказывал эту историю, уверял, что всё это истинная правда и что если мне доведётся рассказывать её кому-нибудь другому, то я могу клясться и божиться, что всё видел собственными глазами.

Здравствуйте, Юлия Алексеевна!

Перед Вами письмо, которое я писáл долгие годы, и вот, наконец, дописáл. И даже собрал всё в одну ленту, которая сейчас перед Вами.

И всё это время я обращался преимущественно к Вам, моя дорогая сестра…

Но, наверное, следует немного прояснить, что же именно всё-таки Вы читаете?

002. /..2/

Песня растаяла как дым, клочок бумаги, на котором Томас так старательно записывал слова, потерялся, мелодия забылась.

Практически, [всё] началось с толстой 96-листовой тетради в клетку, которую я взял с собой в командировку, самую длинную в моей жизни. Тетрадь произведена в России, в посёлке Полотняный Завод Калужской области. Мне очень нравится её обложка: огненные цветы на коричневом фоне, в правом верхнем углу огненная надпись: «Copybook». Вообще-то я брал с собой несколько тетрадей, но целиком сохранилась только эта и ещё дневник.

Поскольку, как и предполагалось, в ‘командировке’ я стал больше читать, то вот и решил принудительно выписывать интересные фразы, мысли, высказывания из того, что прочитано, – эта нехитрая задумка преследовала меня на протяжении двух предыдущих десятилетий. Записи в тетрадь вносятся от руки, в виде цитат, в строгом соответствии с первоисточником.

Перед Вами – электронная версия этой самой тетради. Я стал перепечатывать из Копибука отобранные цитаты и дополнительно снабжать их комментариями на произвольную или непроизвольную тему, подключая своё настроение и операционную среду Microsoft Windows.

«Зачем?» − спросите Вы.

Я и сам толком не знаю. Для меня это прежде всего досуг, развлечение. Очень уж много свободного времени, которое я, к сожалению, не могу направить, например, на производство добавленной стоимости, или на воспитание своих детей, или на выполнение какой-нибудь другой общественно-полезной миссии. Лишение свободы – оно и есть лишение свободы, ничего уж тут не поделаешь.

003. /..3/

Ничто так не бесит путного инженера, как советы неспециалиста с чековой книжкой.

Что можно назвать критериями, на основании которых производится отбор цитат для тетрадки? Прежде всего, как уже говорилось, цитата должна быть интересной.

– Достаточно короткой.

– Интригующей.

– Содержащей свежую, новую для меня мысль, или же мысль старую, но выраженную по-новому, оригинально.

– Цепляющей или находящей так называемый ‘живой отклик’, чем бы это ни было.

– Просто прикольной или смешной.

– Объединяющей всё вышеуказанное в любых сочетаниях друг с другом и с другими факторами.

Формализацию можно продолжить, но не стόит.

004. /..4/

Я не сомневаюсь, что ты знаешь о музыке больше, чем кто угодно, но что это тебе даст? Конечно уж, не деньги.

К другим факторам можно отнести, например, Специфический мотив, в данном случае − Музыкальный. Фраза может быть понятна только меломану.

005. /..5/

Она подошла ко мне совсем близко, упёрла сжатые кулаки мне в грудь и спросила:

− Как у нас с тобой? Хорошо или плохо?

К Другим Факторам могут также относиться:

ø Ностальгический мотив;

ø Ностальгический мотив в отношении Маяковского и его стихотворения «Что Такое Хорошо и Что Такое Плохо?»;

ø Ностальгический Мотив в отношении словосочетания «совсем близко» применительно к женщине;

ø Другие Ностальгические мотивы.

Могут быть даже необъективные мотивы для жертвоприношений Копибуку. Например, если к текущей цитате добавить эмоциональную атмосферу «Соляриса», она станет более объёмной; само слово «подошла» предполагает движущуюся картинку; обаяние молодой девушки Хари описано в книге в другом месте и т.д., и т.п. Читающий цитату, может быть, не знаком со знаменитым фантастическим романом Станислава Лема, поэтому такие мотивы, – основанные на контексте, – необъективны. Соответственно учреждена цензура. Моё настроение стоит выше моей же цензуры, поскольку тетрадка моя личная.

Мотивы могут быть вообще иррациональными.

006. /..6/

Психологически вы имеете преимущество, будучи невооружённым, при том условии, что противник знает об этом.

Моё мнение может не совпадать с высказываниями знаменитых и не очень знаменитых писателей. А может и совпадать.

007. /..7/

Среди заблуждений моей юности была мысль, будто я создан из тонкого фарфора; но какое облегчение – осознать, что я из той же глины, что и все прочие.

Когда мне было восемнадцать лет, я начал писáть повесть.

Писáл вручную. Правка и редактирование написанного вручную текста – очень утомительное и кропотливое занятие. Помню, зачёркиваешь какую-нибудь фразу, − и сверху, между строк, вписываешь новую её редакцию. Я писáл в толстой тетради формата А4. У неё были зеленоватые страницы в широкую линейку, так что иногда между строк можно было втиснуть по две редакционные строки. Потόм я переписывал текст начисто и опять находил какие-то места, которые хотелось бы исправить.

Я и исправлял. В итоге, когда у меня появился более или менее постоянный доступ к компьютеру, я взял свою тетрадь, распухшую от нанесённых чернил, и создал, наконец, электронный вордовский файл. К этому моменту мне уже было за двадцать, а я всё ещё не мог закончить первую главу своей повести. Скорее всего, это был абсолютно бесполезный труд, но излагаемая фоновая идея казалась необычной и увлекательной, – мне только постоянно не нравился стиль изложения. С появлением компьютера я, в нечастые вдохновлённые периоды, все-таки закончил первую главу и отточил её настолько, что в процессе перечитывания не хотелось ничего менять. Со временем начал писáть вторую главу.

Читая художественную литературу, я исподволь искал какую-нибудь фразу, которая могла бы стать эпиграфом к первой главе, да и к другим трём задуманным главам тоже. И поскольку я всегда старался читать вдумчиво, то и находил достаточно много точных, ёмких высказываний, которые могли бы стать эпиграфами вообще − не обязательно к «Стоп-кадру».

И вот, что-то во мне ещё тогда захотело извлекать эти изречения, в порядке поступления, в какую-нибудь отдельную тетрадь. Но вы знаете, как бывает: то времени нет, то лень, то книга ушла и её надо возвращать обратно, чтобы найти отмеченное выражение и выписать его. То просто задаёшься вопросом: «А зачем это нужно?» В-общем, собирался я очень долго и до сих пор не знаю, оправдана ли чем-нибудь эта затея. Но зато с уверенностью могу сказать, что означенная потребность закрыта…

В свете вышесказанного то, что сейчас перед Вами, можно назвать комментариями к эпиграфам.

«Стоп-кадр» − это название первой главы моей недописанной повести. Вторую главу я закончил ближе к тридцати годам; к этому времени у меня появились жена, два ребёнка, собственное предприятие и целый эшелон дел, более важных и интересных, чем написание повести. В-общем, можно сказать, что я это дело забросил, однако не исключено, что когда-нибудь я всё-таки сумею его завершить.

008. Водолей и Венера

– Что ты имеешь в виду? – говорил Тони. – Что эта семья родилась под несчастливой звездой? Водолей вышел из сферы влияния Венеры и вся прочая глупость?

Я крайне скептически отношусь к гороскопам. Однако, среди чепухи и пустословия выделяется одно интересное наблюдение: свободолюбие считается наиболее характерной чертой и яркой особенностью Водолеев. Это отмечается всеми профильными статьями, которые попадались мне на глаза. Остальное, что пишут о Водолеях, часто не совпадает с действительностью и со статьями из других источников.

Возможно ли, что те, кто составляет гороскопы, просто угадали насчёт свободолюбия?

Возможно ли, что Водолеи тяжелее переносят наказание в виде лишения свободы, чем носители других знаков Зодиака? По себе могу сказать, что, безусловно, да, тяжелее.

Но это так, мимоходом.

Дело в том, что мою вторую жену зовут Венера, а я по гороскопу – Водолей. Мы расстались через некоторое время после того, как меня посадили в тюрьму: Водолей, так сказать, вышел из сферы влияния Венеры, поэтому данная цитата и бросилась мне в глаза, когда я читал сочинение мистера Обольера, а насчёт всей прочей глупости никто ничего не знает.

009. Апатиты

Слишком много есть слишком много, однако на сей раз – чем больше, тем лучше.

Есть тут у нас один молодой человек; его зовут Алексей Владимирович. Ничего выдающегося в нём нет, и его история тоже невыдающаяся, но зато очень типичная.

Алексей Владимирович родился в Апатитах. Это районный центр в Мурманской области. Если вы едете на север по федеральной трассе М18, соединяющей Санкт-Петербург и Мурманск, то, не доезжая примерно 150 км до Мурманска, сворачиваете на восток, едете ещё километров тридцать и попадаете в Апатиты. Надо сказать, что это довольно современный и аккуратный городок, деревянных домов и грязи там очень мало. Когда я учился в школе и занимался плаванием, мы ежегодно ездили в Апатиты на областные соревнования и всегда жили в центральной гостинице «Аметист»; позже я частенько наведывался в Апатиты по работе и опять же останавливался в «Аметисте». Можно сказать, что город я знаю неплохо. Значительная часть населения Апатит работает на горно-обогатительном предприятии – ОАО «Апатит». Производство полностью вынесено за город, администрация предприятия располагается в соседнем Кировске – примерно в пятнадцати километрах к востоку от Апатит.

Помимо центровόго ОАО, в сфере моих профессиональных интересов всегда находились также Апатитская ТЭЦ, молоко- и хлебозавод, водоканал и теплосети – этими предприятиями, собственно, и ограничивается промышленность города, и все они вынесены на окраины, что только способствует привлекательности Апатит. Вообще-то, был ещё какой-то завод железобетонных конструкций – таинственная организация, занимающаяся непонятно чем. Была Апатитская швейная фабрика – мне запомнились её полупустые цеха со всяким хламом; фабрика окончательно загнулась в начале двухтысячных. Кто-то пытался заняться в Апатитах производством пластиковых труб – не знаю, получилось ли?

В Апатитах есть (или был?) стационарный филиал Петрозаводского Государственного Университета, и этот факт всегда привносил в Мурманскую провинциальную глушь некоторую долю романтизма. На улицах Апатит я всегда замечал больше молодёжи, больше улыбок, чем в любом другом городе Мурманской области.

Родители Алексея Владимировича прибыли в Апатиты откуда-то неподалеку и стали работать: отец – рабочим на ГОКе, мать – в сфере бытового обслуживания, где и работают по настоящее время. В общем, типичная пролетарская семья. Я видел родителей Алексея Владимировича один раз и не мог за него не порадоваться: эти прямые, честные, воспитанные люди – эталон надёжности; невооружённым глазом было видно, что они очень любят своего сына.

Сам Алексей Владимирович приехал в колонию в возрасте двадцати трёх лет. К этому времени он успел окончить девять классов общеобразовательной школы и профтехучилище, отслужить в армии, устроиться слесарем на ГУП «Апатитский водоканал» и проработать там около двух лет. Обзавестись собственной семьёй Алексей Владимирович не успел, хотя, по его словам, у него на примете была какая-то апатитская девушка – скорее всего, такая же простая, честная и открытая, как он сам.

Если бы вы увидели Алексея Владимировича воочию, ваше первое впечатление, возможно, было бы таким: он – такой же преступник, как и трёхлетний ребёнок, случайно разбивший вазу. Огромные глаза, прямой взгляд, понятная речь, без матов и без жаргона, заразительный весёлый смех, в лице и осанке – что-то чуть-чуть подростковое. Если бы вы услышали, как он разговаривает с родителями, то, несомненно, расслышали бы в его речи безусловное уважения к старшим. В-общем, очень положительный, воспитанный молодой человек.

В роковой день Алексей Владимирович отправился к друзьям. С собой у него, как у графа Монте-Кристо, был гашиш, который он заранее купил у мелкорозничного торговца. Предполагалось, что они всей компанией этот гашиш выкурят на этой самой злополучной вечеринке.

Важным здесь является то, что Алексей Владимирович никогда не торговал ни гашишем, ни чем-либо подобным, и никогда не собирался этим заниматься. Если бы вы близко пообщались с ним на протяжении нескольких лет, вы бы поверили этому так же, как поверил я. По крайней мере, в материалах его уголовного дела таких данных нет: ранее не судим, не привлекался и т.п. Случалось, Алексей покуривал марихуану и гашиш в своей компании; при этом он не курил обычные сигареты и был равнодушен к алкоголю.

И вот он идёт в гости и его останавливают представители органов правопорядка и приказывают пройти в отделение. Его обыскивают и находят гашиш.

Теперь Алексей Владимирович – среди нас, по обвинению в хранении и сбыте наркотиков. Его слова и слова его друзей о том, что они собирались этот гашиш выкурить, а не продавать, суд официально счёл несущественными. Я читал и его приговор, и протоколы судебных заседаний. Самое неприятное в этих документах – аргументация. Белыми нитками по чёрному фону написано, что сам факт присутствия гашиша говорит о намерении его владельца продать этот гашиш, «версия обвиняемого и защиты о том, что он собирался его употребить, противоречит фактическим обстоятельствам дела: если бы подсудимый действительно собирался употребить данный гашиш, он бы его употребил, а не нёс к друзьям».

По-моему, иначе, как подлостью, такую аргументацию не назовёшь. Получается жертва во имя статистики раскрываемости особо тяжких преступлений. Остаётся только уповать на то, что соответствующие премии пойдут на благородные цели. Мне, например, представляется, что следователь, раскрывший это преступление, потирая руки и расплываясь в радостной улыбке, несётся в Детский Мир и покупает своему сынишке какую-нибудь игрушку, покупает шампанское и проводит романтический вечер со своей женой. Жена с любовью, лаской и гордостью глядит на своего героя, рискующего жизнью во имя справедливости.

010. УДО

Слава судьи сурового ничем не лучше славы судьи милостивого.

Ещё один горемыка, познавший на себе «политику партии», работал здесь в училище завхозом. Довольно нудный и ворчливый старикашка, но безобидный. Ему было за шестьдесят, когда я добавился в сообщество заключённых, и он уже отсидел к этому времени около десяти лет. Подробностей его уголовного дела я не знаю, не интересовался. Знаю только, что он весь свой срок проработал в училище завхозом, нарушений «установленного режима отбывания наказания» не имел, не раз поощрялся Администрацией колонии за труд и хорошее поведение. У него была семья, которая его ждала, и дочь периодически приезжала к нему на свидания.

И вот у него подошёл срок для подачи заявления об условно-досрочном освобождении. Он собрал все необходимые документы, в том числе и справку о том, что он пенсионер. Вообразите себе: суд отказал ему на том основании, что «осуждённый не намерен трудоустраиваться». Мол, не исправился.

Конечно! – несколькими годами больше, несколькими годами меньше – какая разница?! Этот человек вряд ли сможет сделать что-то полезное для своей родины хотя бы в силу возраста, но каково его семье? Пускай он старый, некрасивый, невежественный зек, но ведь и ему хочется повозиться с внуками и быть согретым своими близкими. Да и много ли ему осталось жить?

Все бы поняли суд, если бы этот старикан был агрессивен, лез в драку, оскорблял бы сотрудников колонии, таскал бы при себе запрещённые предметы или что-нибудь в этом роде. Так ведь нет же! Всё было написано в его глазах: «Дайте хоть немного времени напоследок провести с семьёй!»

После отказа в условно-досрочном освобождении он слёг и месяц болел, а потόм у него уже не хватило жизненных сил, чтобы продолжать работать в училище, и он стал просто сидеть в общежитии (бараке), дожидаясь звонка.

011. Волосы

Лень и борода друг без друга никуда.

В июле 2012 г. Петрозаводский городской суд принял решение поместить меня под арест, и я впервые оказался в тюрьме – в Петрозаводском ПФРСИ на территории ИК-9, колонии строгого режима. Меня всё ещё лихорадило от ситуации, в которую я попал, но, насколько я мог судить, абсолютно всем было на это наплевать. Возможно, это объяснялось тем, что я считался обвиняемым в убийстве.

У меня какое-то странное сознание: оно отключилось сразу после того, как следователь и судья абсолютно серьёзно мотивировали своё решение тем, что, находясь на свободе, я могу скрыться от следствия, воспрепятствовать расследованию своего уголовного дела и оказать давление на свидетелей. Ничего подобного мне и в голову не приходило! Более того, за четыре дня, которые прошли с момента происшествия, я, находясь под подпиской о невыезде, не дал ни единого повода так считать!

На меня надели наручники в зале суда, и вот в этот-то момент сознание и выключилось. Я как бы наблюдал всё происходящее со стороны. При этом уже пятые сутки подряд в голове снова и снова прокручивался один и тот же видеоряд: меня зверски избивает пьяный обезумевший десантник и орёт, что убьёт меня.

Меня привезли в тюрьму и поместили в вонючую камеру для новоприбывших. Спустя час повели на санитарную обработку, которая заключалась в стрижке под ноль. Я, как овечка, дал себя обрить, и теперь понимаю, насколько сильно я был подавлен. Где было моё сознание?

Первую ночь в тюрьме я не мог уснуть. Как сейчас помню, всю ночь казалось, будто я лежу на верхней полке в купе движущегося поезда – настолько меня трясло.

Проснувшись утром, я посмотрелся в зеркало и испугался своего отражения. Кровавое подсохшее месиво, в которое было превращено моё лицо, дополнялось теперь абсолютно лысым черепом, на котором также виднелись ссадины и кровоподтёки. Я не мог поверить, что это и есть я.

Бриться в тот раз я не стал, так как лезвие раскурочило бы незажившие раны на лице.

Следует сказать, что, начав бриться в пятнадцать лет, я регулярно совершал этот чисто мужской ритуал. Сначала за внешним видом моего лица следила мать, которая загоняла меня в ванную каждый раз, как замечала щетину. Собственно, она и привила мне привычку бриться. Позже за этим стала следить жена, которой тоже не нравилось, если я был небрит. Потόм стала следить вторая жена… Ради эксперимента я пробовал отрастить и бороду, и усы, и оба эти компонента мужского облика одновременно… Но не прижилось, так как все люди, с чьим мнением я считался, находили, что волосы на лице мне не идут, и даже в некотором смысле вредят моей и без того нефотогеничной физиономии. Приходилось это признавать, так как зеркало не лжёт. Поэтому, хотя мне никогда не нравилась процедура шейвинга, я старался не допускать так называемой «печати зверя» на лице. Обычно я брился раз в три дня.

В следственном изоляторе, когда у меня более или менее зажило лицо, я возобновил регулярное бритьё. Не скрою, что я стал позволять себе бриться чуть реже, чем обычно, но не реже одного раза в неделю, т.к. шести-семидневная щетина для меня становится неудобной: она завивается и становится очень жёсткой, превращаясь в подобие железной щётки для отскабливания сковородок и кастрюль, щёки зарастают до самых глаз.

В один из таких небритых дней, уже здесь, в ИК-17, я попался на глаза Начальнику колонии Александру Романовичу; он сказал, чтобы я побрился, и это – единственный случай, когда по поводу моей щетины высказался какой-то посторонний тип, хоть и начальник. Оказывается, по вопросу небритости есть официальное предписание, которое можно найти в Правилах внутреннего распорядка, и многие из зеков получали из-за щетины выговоры в личное дело.

В то же время никто ничего не говорил по поводу моих причёсочных волос, которые выросли до своей обычной длины и поддерживаются в таком состоянии. Дело в том, что, как и многие, после тридцати я стал постепенно лысеть на макушке и всячески стараюсь скрыть этот прискорбный факт, сохраняя оставшиеся пряди. И вот ведь незадача: волосы растут на руках, на ногах, на груди, на шее, на ушах и вообще повсюду; у меня даже брови срослись на переносице, и превратились в единую монобровь, которая по краям закругляется под самые глаза, а если глаза открыты, то ресницы запутываются в бровях, и приходится прилагать некоторое усилие, чтобы, например, сморгнуть. Словом, волосы растут везде, где можно, а на макушке не растут, хоть ты тресни!

Короче, Юлия Алексеевна, я тут регулярно бреюсь и волосы у меня средней длины, как на свободе.

Замечу мимоходом, что подавляющее большинство осуждённых и сотрудников Администрации предпочитают стричься налысо или оставляют миллиметровый покров. Уж не знаю, в чём тут дело, но это так. Когда волосы достигают некоторой длины, происходит обнуление.

Особенно много нареканий по поводу щетины и бороды традиционно имели мусульмане: им по религии то ли положено, то ли рекомендуется носить бороду. Я не раз наблюдал, как какой-нибудь сотрудник Администрации останавливал осуждённого и начинал задавать ему один и тот же дурацкий вопрос: «Что у тебя с бородой?», и пугать рапортом о нарушении внутреннего распорядка. Естественно, из-за этого многие получали различные взыскания, которые оседали в личном деле. Взыскания же косвенно влияют на условно-досрочное освобождение.

Так было до недавнего времени: заставляли бриться и разрешали стричься по вашему усмотрению (главное – соблюдать гигиену и не заводить в волосах вшей, мышей, пауков и прочую живность).

И вот недавно, в 2016 году, законодатели внесли поправки в правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, согласно которым длина волос на голове должна быть не более 20 мм, а на лице – не более 9 мм. То есть теперь абсолютно легально можно не бриться неделями, но зато надо либо стричься наголо, либо носить стрижку типа «ёжик». С известной долей юмора можно предположить, что изменения ПВР насчёт небритости появились не без участия мусульманского лобби, − нововведения фактически свели на нет взыскания, которые осуждённые получали за соблюдение мусульманских правил и обычаев. По поводу длины волос на голове разумные предположения отсутствуют; возможно, это дань моде: сегодня очень многие носят зековские прически: телеведущие, политики, чиновники, шоумены…

В-общем, более четырёх лет всем в нашей колонии было безразлично, какие у меня волосы на голове. Теперь я вдруг, одномоментно оказался в опале и уже несколько раз выслушал абсолютно нелепое, хотя и законное, требование привести свои волосы в соответствие с правилами внутреннего распорядка. Какая реакция может быть у нормального человека на подобную бестактность? Представьте себе: вы идёте, скажем, по улице, и вас останавливают двое полицейских; один из них говорит, чтобы вы немедленно подстриглись, чтобы длина волос была не более 2 см, при этом он демонстрирует вам удостоверение и грозит наказанием, если вы ослушаетесь. Представили?

К сожалению, если вы здесь щёлкните этому балбесу по носу, вас поместят в ШИЗО. Если вы попытаетесь возразить, пусть даже учтиво, у вас в деле появится формулировка: «осуждённый агрессивен по отношению к сотрудникам учреждения». Иметь собственное мнение или не согласиться с мнением представителя власти – это значит быть агрессивным, по здешним правилам.

Остаётся только одно: заставить их закрывать глаза на ваши волосы.

Эх, как же хочется на свободу!

012. Сценарий. Эпизод 1

В видеозаписи жесты выглядят несколько быстрее, чем в жизни.

В кадре квадратная комната с одним окном. Площадь комнаты – около 80 м2, и она оформлена под конференц-зал. На окне – плотные серые жалюзи. Освещение – мягкое, обеспечивается торшерами. Напротив окна – входная дверь. На третьей стене посередине висит хороший широкий экран для проектора, который прикреплён к потолку у противоположной стены.

Комната выполнена в технологичном стиле; стены выкрашены в бледно-фиолетовый цвет, который насыщается по мере того, как вы приглушаете свет торшеров. Лёгкие офисные стеллажи из ламината и алюминия стоят вдоль стен, перемежаясь тумбами и столиками; кое-где есть полки. Ламинат везде одного и тоже цвета, близкого к цвету алюминия. В интерьере встречаются вкрапления из матового стекла.