Чижик-пыжик

Глава 2. Чижик-пыжик

– Боже мой, как хорошо! Боже мой, как хорошо! – в такт торопливым шагам радостно пела душа Иннокентия. Он шёл и счастливо улыбался, потому что в эту минуту радость жизни переполняла его, переливалась через край и выплёскивалась наружу! И сдержать её он не мог. Да и не хотел, – уж слишком хорошо было всё вокруг! От избытка чувств сейчас он готов был обнять целый мир!

Позвольте одно маленькое отступление, вернее, даже не отступление, а так, краткое пояснение, чтобы сразу стало понятно, где разворачиваются все последующие события, о которых здесь пойдёт речь. Но для начала я немного напомню вам о том, что, в общем-то, и так всем хорошо известно. А именно: много есть на свете городов, название которых состоит из двух слов, – такие, скажем, как Нижний Новгород, Вышний Волочок, Старый Оскол, или, к примеру, всем хорошо известная Санта Барбара, и ещё много-много других больших и малых городов и городков по всему белому свету. Так вот, подобно им и наш город имеет двойное название и называется он – Необычным Городом. Просто Необычный Город – и всё! И поэтому всё, что имеет отношение к нашему городу, называется НеобычногорОдским, с ударением на последнее «о» – например, необычногорОдские школы, необычногорОдские таланты, знаменитая на всю округу необычногорОдская рыбалка и так далее.

Но давайте вернёмся к нашей истории, чтобы все узнали, что там такого странного было на самом деле и как оно всё в действительности происходило. Ведь событие у нас произошло, прямо скажем, не совсем обычное, я бы даже сказала больше – оно было совершенно из ряда вон выходящим! Но давайте посмотрим на это дело изнутри и по порядку, и узнаем, как оно всё начиналось и чем закончилось!

Итак, – в Необычный Город, наконец-то, пришла настоящая весна! Обновленная природа проснулась после зимнего сна в очень хорошем, просто замечательном, настроении! После долгой холодной зимы – с её морозами, вьюгами и снегопадами, после длительных возвратных заморозков ранней весны – люди, птицы и растения все-таки дождались устойчивого тепла, и теперь дружно наслаждались им, подставляя солнышку бока, пёрышки и листочки, – короче говоря, у кого что было, то и подставляли!

В природе начиналось чудесное майское утро, когда всё живое радуется наступающему дню! На что ни посмотри, куда ни повернись – всё радовало взор! Молодая зелёная трава, чудно-дивные серёжки на тонких берёзовых ветвях и высокий лазурный небосвод, – просто сказка, что за день начинался сегодня!

Но не будем отвлекаться на поэтические и романтические подробности этого майского утра, потому что именно сейчас и начинается интригующая завязка всех последующих событий, – так сказать, момент зарождения длинной цепочки самых невообразимых вероятностей! Хотя, какой там – цепочка! Это, по правде говоря, был целый огромный клубок, причём запутанный и перепутанный до невозможности!

Однако продолжим своё повествование, – высокий, приятной наружности семнадцатилетний молодой человек с красивым именем Иннокентий торопился на утреннее служение в церковь Святителя Николая Архиепископа Мирликийского Чудотворца. Его светлые волосы приятно ворошил лёгкий ветерок, в голубых глазах отражалось голубое небо, а длинные ноги бодро отмеряли по дороге метр за метром!

Этот был молодой пономарь, или по-другому алтарник, который лишь в прошлом году окончил среднюю школу и считал себя человек уже достаточно взрослым и основательным, но, несмотря на все его старания выглядеть старше, всё же казался пятнадцатилетним мальчишкой, – хотя изо всех сил стремился выглядеть степенно и солидно! Иннокентий собирался в следующем году ехать в Сергиев Посад, чтобы поступать в Московскую духовную семинарию. Он очень мечтал об этом! Да и родители одобряли и поддерживали это осознанное решение их сына. Правда, в Необычном Городе Кеша жил один, так как родители его находились далековато, – они проживали в небольшом селе Красноармейского района, в двух часах езды от областного центра. Там у них и жителей-то было всего восемьсот человек! Так что продолжать образование там было негде, вот и пришлось уехать из дома.

Кеша порой очень скучал по своим родным! Его родители были верующими людьми, жизнерадостными, работящими и любили друг друга. Да и все остальные родственники, каких только знал Иннокентий, – и близкие, и дальние – были такими же. Поэтому истинно православный образ жизни был для него вполне естественным, хотя маленький Кеша видел вокруг себя много совершенно противоположных примеров. Он рос беспроблемным ребёнком и как губка впитывал в себя всё хорошее, что видел в своей семье, и никакая посторонняя грязь к нему не прилипала.

Словом, так вот и получилось, что в Необычном Городе Иннокентий жил без мамы и папы, будить его по утрам было некому, и сейчас он был очень раздосадован на себя! Ну надо же, какая детская безответственность, – он сегодня так глупо проспал! Ведь, несмотря на молодость, наш юный герой был человеком пунктуальным, обязательным и дисциплинированным, а потому – время поджимало, и чтобы не опоздать и быть в церкви вовремя, Иннокентий решил пройти кратчайшим путём, через кладбище. Невозможно было даже представить, что он пришёл в церковь после начала службы! Ужасно стыдно было бы перед отцом Василием за своё глупое опоздание!

Иннокентий всегда старался усердно работать, – во-первых, ему нравилось то, чем он занимается, а во-вторых, для поступления в семинарию нужна была рекомендация священника. И до сегодняшнего дня он добросовестно исполнял своё послушание – пономарил в церкви, и люди уважали его за старание, трудолюбие и приветливый характер, поэтому Кеше очень не хотелось портить свою хорошую репутацию каким-то глупым опозданием!

Одной из основных его обязанностей в церкви была уборка алтаря. Но и кроме этого у него было много не менее важных обязанностей, которые требовали полной отдачи! Иннокентий прекрасно знал и отлично понимал, что для достойного пономарского служения ему требуется глубокое знание церковного устава, и потому к каждому богослужению он готовился очень тщательно и, как правило, старался появляться в алтаре задолго до прихода священника. Да и подготовка к предстоящему поступлению в семинарию требовала много сил и усердия, и на это уходило всё свободное время молодого человека. Именно с занятиями он вчера и засиделся допоздна, хотя, конечно, это не причина для опоздания! Для поступления на учёбу надо было знать – хотя бы азы! – Священную историю Ветхого и Нового заветов, общецерковную историю, историю Русской церкви, катехизис, множество молитв и так далее. Представляете, какая нагрузка? Но наш юный друг принял твёрдое решение посвятить свою жизнь служению Церкви, и поэтому предстоящие трудности его не пугали! Так что с полной уверенностью можно сказать, что сейчас он проходит пономарскую практику перед рукоположением. Это всё я разъясняю для того, чтобы стало понятно, что Иннокентий умел дорожить временем, ценил его, а потому и был так крепко раздосадован своим сегодняшним «просыпанием»! Что для другого парня его же возраста было бы просто незначительным эпизодом, – подумаешь, проспал! – для Иннокентия было событием очень серьёзным! Правда, когда он вышел из дома и увидел вокруг себя нежное очарование майского утра, его досада несколько поутихла, а потом и вовсе быстро пошла на убыль, – в такой красоте просто невозможно было долго злиться! – но опоздать в церковь он всё равно ни за что не хотел!

Вот так и получилось, что решил он пойти через кладбище. Сокращая свой путь таким образом, Иннокентий выигрывал немного времени, – минут пятнадцать, и это его вполне устраивало. И потому, не раздумывая долго, он быстро свернул на дорогу, ведущую к кладбищенским воротам. Дорога эта была ему хорошо знакома, внутреннее состояние молодого служителя соответствовало погоде, а погода стояла чудесная, и потому вокруг всё было – сплошная Божья благодать! Ласково и нежно пригревало солнышко, и весело хлопотали всевозможные пташки, деловито разгребая все свои весенние заботы – ведь каждой птахе надо было быстро обустроить гнездо, вывести птенцов и успеть за лето вырастить их и обучить всем премудростям нелёгкой птичьей жизни! Словом, от всего, что происходило вокруг, от всего, что он сейчас видел и слышал – на душе молодого человека было хорошо и радостно! На сердце было легко и безмятежно! Иннокентий радовался жизни и был совершенно счастлив! Утро было просто чарующим, а настроение – волшебным! Было так хорошо, что лучше просто и быть не может!

И тут среди всей этой благодати как-то внезапно, за долю секунды, самым непостижимым образом всё вокруг стало изменяться – неуловимо, едва заметно, но при этом явственно ощутимо…

Вдруг внезапно подул резкий порывистый ветер. Он налетел неожиданно и стремительно, взявшись совершенно ниоткуда, и за считаные секунды разрушил и уничтожил всю свежую прелесть майского утра! Только что чистое и прозрачное небо буквально за одну минуту затянули тяжёлые тёмные тучи и всю округу накрыл густой, неприятный, тревожный какой-то сумрак. Ещё пара минут – и нежное ясное утро буквально на глазах превратилось в смутный давящий напряжённый вечер. Иннокентий с удивлением смотрел на эти неправдоподобные перемены, и ему даже показалось, что вот-вот на город опустится такая же неспокойная ночь. И это в такой-то утренний час! Совершенно невероятно! А между тем густая тьма сплошной пеленой затянула кладбищенскую аллею, по которой бодро шагал наш молодой пономарь, и дующий в спину холодный сквозной ветер заставил Иннокентия ещё более ускорить и без того торопливые шаги. Можно, конечно, не поверить, но он просто физически стал ощущать, как весь воздух вокруг стал сгущаться и невероятным образом превращаться в какой-то грязноватый кисель! Сразу стало трудно дышать – то ли от этого «киселя», то ли от ветра, который с такой бешеной силой бил со всех сторон сразу, что лёгкие молодого человека буквально забивались тугими струями спресованного воздуха! Как будто он не сам вдыхал живительный кислород, а каждый вдох кто-то вколачивал ему в горло со страшной силой!

Именно в это время он и увидел будто бы тень человека, метнувшегося с аллеи куда-то в сторону старой части кладбища, вглубь древних крестов и надгробий с полустёртыми надписями. Силуэт этот показался ему смутно знакомым и молодой человек поторопился приблизиться к тому месту, где ему привиделась мелькнувшая тень, чтобы получше рассмотреть так поспешно скрывшуюся таинственную личность. Как-то вскользь ему показалось, что вроде бы это была женщина… Но кто это мог быть? Что и кому здесь могло понадобиться? Однако, быстро дойдя до той тропинки, где только что промелькнул женский силуэт, он никого не увидел! Ну и дела! Но ведь человек только что был здесь! Да куда же он подевался? Может быть, ему сейчас срочно помощь требуется? В сердце Иннокентия закралось неприятное саднящее беспокойство. Он замедлил шаги и при этом стал напряжённо озираться по сторонам, внимательно вглядываясь сквозь всё более сгущавшуюся темноту в заросли декоративной жимолости, тянувшиеся ровными рядами вдоль кладбищенской аллеи.

Сделав ещё несколько неуверенных шагов, Иннокентий совсем остановился, насторожённо замер и стал чутко вслушиваться в шум разыгравшейся стихии. Он весь буквально превратился в слух! От неимоверного напряжения всех нервов в нём до крайности обострилось чутьё наших далёких предков, и – ага, вот оно! – кажется, нашёл! Наконец-то, сквозь шумные порывы завывающего ветра он слабо различил обострившимся слухом такой же завывающий женский голос. Пока ещё никого не видя, Иннокентий пошёл на этот голос – в том направлении, откуда ветер доносил отдельные слова. И внезапно, в какой-то момент, обходя большое надгробие купца Еремеева, действительно увидел среди оградок, крестов и памятников женщину, едва не натолкнувшись на неё в темноте.

Стараясь оставаться незамеченным, Иннокентий поспешно скрылся за необъятным стволом огромного развесистого дуба, посаженного когда-то давным-давно на чьей-то забытой могиле, и стал пристально вглядываться в эту странную дамочку, стараясь рассмотреть, чем она тут занимается и что привело её на погост в такое неподходящее время. И что только ей понадобилось на кладбище в эту пору? Теперь, получше присмотревшись, он ясно различил её фигуру с длинными распущенными волосами, которые беспорядочно трепал неистовый ветер. На ней было надето что-то свободное и длинное – не то просторный халат, не то просто какой-то бесформенный балахон, который временами надувался пузырём при очередном порыве ветра, а порой опадал и плотно прилипал к ней подобно тесной перчатке, одетой на руку.

Она стояла возле одной из могил с поднятыми вверх руками, что-то говорила и немного раскачивалась в такт своим словам. При этом она не обращала ни малейшего внимания на разбушевавшуюся стихию. Она словно даже не замечала того, что творилось сейчас вокруг неё! Но ведь не заметить этого было просто невозможно! Как-то странно и тревожно выглядело всё это, и Иннокентий смотрел на непонятную женщину во все глаза, ни на секунду не отводя взора от этого зрелища. А зрелище, прямо скажем, было не из приятных! А зрелище, прямо скажем, было не для слабонервных! Но, между тем, она настолько была сосредоточена на своём занятии и настолько поглощена им, что и в самом деле не только совершенно не ощущала сногсшибательных порывов ветра, но и даже не догадывалась о присутствии тут кого-то постороннего!

Иннокентий ещё более напряг свой слух, насколько только это было возможно, и, наконец, смог расслышать в шуме и гудении бури её речь, смог разобрать – что она говорила… И то, что Иннокентий услышал, повергло его в полнейший шок! Женщина говорила чётко различимым подвывающим речитативом: «… Рви, коли, и руби его, и секи его, не давая ни покою, ни отдыху! Будь он проклят, враг на кладбищенской земле, под гнилой плотиной и плитой могильной! Сохни суше травы, гасни хуже золы! Члены его деревенеют, чтобы ему более не возродиться и от грехов своих не молиться! Не уйти ему от моего заговора, как замок крепкого! Не уйти ему от моего слова, как цепь чугунная его держащая! Запрягаю его петлёй, отпеваю его кутьёй! Как мертвец к могиле привязан, так и ему путь к лечению заказан. Замыкаю я на семь замков, семь ключей. Вода в реке, тело в земле, заговор на затворе. Ключ. Замок. Язык кровавый оборотня дело успокоит, его захоронит!!!»

Став невольным свидетелем чужой и такой страшной тайны, Иннокентий сразу внутренне похолодел. И к тому же с содроганием в душе он уже узнал сию женщину! Это не была незнакомка, а напротив – была очень даже всем хорошо знакомая личность: это была колдунья Анисья из села Верхние Грязи, – немногословная, с тяжёлым взглядом, худощавая нелюдимая особа лет сорока. А село, где происходили описываемые сейчас события, именуется Нижние Грязи.

А назывались они, оба эти села, так потому, что как раз между ними находилось небольшое заиленное озерко с целебной грязью, и располагались они практически в пригороде Необычного Города, – хоть и вдали от городской реки, но в то же время как бы вдоль неё, – одно выше по течению, другое ниже. Пожалуй, теперь уже никто не помнил и никто не мог бы сказать, кто и когда прозвал так эти поселения, но названия их так и прижились – Верхние Грязи и Нижние Грязи.

Санатории на берегах этого озера не строили – вроде как место бесперспективным считалось. Да, честно говоря, в городском бюджете и без этой заботы дыр хватало! Ну а местные богатеи из новых русских пока ещё не спохватились, какая золотая жила просто лежит у них буквально под ногами! Впрочем – это, как говорится, только вопрос времени. Но как бы то ни было, а с большой верой в лечебную силу местной грязи и ещё большей надеждой на исцеление – жаждущего и страждущего народа, да и просто туристов, приходило и приезжало сюда превеликое множество! Этому озерку даже никакая реклама не требовалась, – ведь у нас на Руси, как известно, слухом земля полнится! А потому безлюдья тут не бывало – и на берегу в грязи люди чуть не вповалку лежали, и ведрами эту грязь домой с собой увозили, и многим, кстати сказать, эта грязь помогала…

Ну да это так просто, к сведению, – вдруг кто надумает приехать! Приезжайте, не пожалеете! Места здесь красивые и народ хороший! В частном секторе комнату всегда снять сможете, и до города недалеко, – буквально рукой подать, на случай, если вам что-нибудь особенное понадобится, и автобусы регулярно ходят, и маршрутки часто бегают. Так что приезжайте, не только отдохнете, но и здоровье надолго поправите!

Но мы отвлеклись от Анисьи! Сколько раз уже разговаривал с этой неугомонной колдовкой церковный батюшка отец Василий! Сколько раз уже просил он её покончить с чёрным ремеслом и не осквернять своими богомерзкими обрядами православное кладбище! И каждый раз Анисья молча выслушивала его, ни единым словом не возражала батюшке и, не поднимая глаз, как будто бы соглашалась с ним, но, тем не менее, с пугающей регулярностью появлялась здесь снова и снова! Люди её боялись и ненавидели.

Тем не менее, однако, раз она никогда не сидит без дела, то вывод тут напрашивается простой и однозначный, а именно: на её услуги есть спрос, и кто-нибудь к ней постоянно обращается! Эх, люди, люди! Да зачем вам всё это, если есть Бог?! Да что же вы, люди добрые, делаете? И когда Иннокентий додумался до этой простой незатейливой мысли, на его сердце словно открылась саднящая незаживающая рана, – стало очень тяжело и больно, но только вот он не знал, как с этим можно справиться. А от осознания собственной беспомощности становилось вдобавок к этому и вовсе горько и обидно!

Через какое-то время Иннокентий понял, что колдунья уже завершила страшный обряд, потому что она спокойно наклонилась, словно и не завихривал вокруг неё сногсшибательный ветер, и начала неторопливо собирать с могильной плиты свои колдовские атрибуты, расставленные там ею в определённом порядке. Что это были за штучки, он на расстоянии рассмотреть не мог, да и не хотел, честно говоря, – и потому ещё теснее прижался к дереву, стараясь так слиться со спасительным стволом, чтобы женщина не заметила его, когда будет возвращаться назад. Совершенно не хотелось Иннокентию встретиться сейчас с ней лицом к лицу!

Но вот, наконец, тёмная фигура колдуньи прошла мимо него. И только сейчас наш пономарь с облегчением вздохнул! Он немного расслабился, выждал еще пару минут и только-только оторвался от дуба, намереваясь вернуться на аллею, как прямо над ним неожиданно сверкнула какая-то неправдоподобно огромная молния. Она походила своими очертаниями на исполинский ствол безлистого огненного дерева, и заполнила собой всё небо до самого горизонта. От такой неожиданности Иннокентий даже машинально пригнулся! Эта страшная молния расколола надвое небосвод и осветила все окрестности мертвенно бледным, каким-то потусторонним, светом, отчётливо высвечивая каждый предмет – каждую ветку, каждую травинку, каждый крест. Вслед за этим через несколько мгновений раздался ужасный оглушительный гром, да ещё и не один! Громовые раскаты были такой чудовищной силы, что Иннокентию даже показалось, будто земля под ним содрогнулась! Тут же до густой черноты потемнело низкое небо, и на землю обрушился тяжёлый ливень.

Легко одетый пономарь мгновенно промок насквозь! Теперь уже он дрожал не только от нервного возбуждения, но и от больно хлещущих потоков ледяной воды и порывистого резкого ветра. Сразу же стало очень холодно, и Иннокентий буквально за пару секунд промёрз до самых костей! А на всей поверхности земли в одну минуту образовались мощные потоки воды, которые стремительно разрастались, сливаясь, и с рёвом уносились к реке по чуть заметному пологому склону.

Иннокентий медленно продвигался вперёд, цепляясь за холодные мокрые ветки и такие же холодные металлические оградки, чтобы не оступиться и не упасть в холодную грязь. Пальцы рук уже буквально сводило от этого холода! Глинистая почва моментально раскисла. Кроссовки его наполнились водой, и в них при каждом шаге противно хлюпало. Подошвы скользили и разъезжались в этом глиняном месиве, ноги насквозь промокли, да и несущиеся потоки воды мешали выбирать твёрдую опору, и Кеша каждую минуту рисковал свалиться в море разливанное, образовавшееся вокруг него, – поэтому шагал он очень медленно, осторожно, и каждый шаг давался ему с трудом!

Но вот молодой церковнослужитель всё-таки благополучно выбрался на главную аллею. Осмотревшись, он увидел в нескольких местах лежащие на земле большие деревья, которые повалил шквалистый ветер. Их вывернутые корни вздымались над пустым кладбищем, как разорённые растрёпанные стога среди голого поля. Это какая же силища нужна, чтобы совладать с такими исполинами! Опрятное православное кладбище выглядело сейчас как после мамаева побоища! И тут же при виде этой разрухи в голове Иннокентия промелькнула хозяйственная и практичная, но в данный момент совершенно отстранённая, мысль о том, что надо будет вернуться сюда потом, попозже, и проверить, – не повредили ли упавшие деревья кресты на соседних могилах. Да и обломанными ветками как-то неряшливо завалено и засыпано всё вокруг, их тоже надо будет убрать и всё привести в порядок. Но мысль эта была очень мимолётной – пришла и ушла, вытесненная другими, сиюминутными заботами…

Колдуньи, конечно, и след уже простыл! Глаза Иннокентия уже привыкли к темноте, и теперь он безнадёжно вглядывался в чёрную глубину кладбищенской улицы, напрягая зрение и торопливо поворачивая голову то в одну сторону аллеи, то в другую. Несмотря на бьющие в лицо струи холодного дождя, молодой пономарь в раздумье остановился, напрасно озираясь по сторонам и совершенно забыв о том, что буквально полчаса назад он очень торопился. При этом он даже не пытался хоть чем-то укрыться от студёного ливня. Потому что, во-первых, всё равно нечем было, – ведь выходя из дома ласковым майским утром, он не взял с собой ни плаща, ни зонта, а во-вторых, – на нём уже настолько всё промокло до последней нитки, что тут уже не помог бы никакой зонтик: бесполезно!

Однако, гроза в начале мая, даже такая яростная и пугающая, – это явление хоть и грозное, но всё-таки объяснимое, и ничего необычного в этом нет. На то она и весна! Иннокентий и сам это прекрасно понимал, хотя, чего уж говорить, в такую погодушку гораздо приятнее находиться всё-таки где-нибудь в тепле под крышей, а не посреди кладбища по соседству с колдуньей! А вот то, что в таких обстоятельствах он увидел то, чего никак не хотел видеть, – это уже совсем другое дело! Душу молодого человека наполнила противная какая-то брезгливость, которая очень расстраивала и угнетала его, и от которой Иннокентий почувствовал себя запачканным и осквернённым с ног до головы. От всего увиденного ему стало очень противно. Утренней радости на сердце – как и не бывало… «Следует как можно скорее рассказать об этом деле отцу Василию», – вслух сказал сам себе будущий дьякон и заспешил, как только мог, стараясь наверстать упущенное время. Ведь и на человека бывалого всё случившееся подействовало бы не лучшим образом, а Иннокентий был пока юным и неопытным, и поэтому всё, что ему только что довелось наблюдать, очень его взволновало. Да и напугало тоже, честно говоря… И к тому же он понимал, что всё это – очень серьёзно! Тут так просто не отмахнёшься и не скоро забудешь…

Иннокентию уже неоднократно приходилось слышать жалобы родственников новопреставленных рабов Божьих, которые обвиняли в смерти своих родных эту колдунью. Некоторые прямо задавали конкретный вопрос: как сжить со свету ненавистную злодейку? Как её остановить? Как от неё избавиться? Многие были настроены самым решительным образом и весьма решительно собирались принять против Анисьи самые крутые меры! Да так, чтоб ей мало не показалось! Отец Василий, как только мог, старался удержать обиженных людей от необдуманных поступков, поскольку знал, что с каждого из них потом за всё спросится. Вот и старался он по мере сил удержать своих прихожан от тяжких грехов и расплаты за них. И так-то у всех у нас и без того уже предостаточно дел накручено-наворочено, – не скоро разберёшься! Так зачем же добавлять ещё?

Вот и сейчас – раз она опять появилась здесь, значит жди вскоре покойника! От этой мысли у доброго и мягкосердечного Иннокентия стало совсем мерзко на душе, и он ещё быстрее заторопился в церковь.

Внезапно налетевшая буря уже заканчивалась, когда молодой церковнослужитель приблизился к южному входу в храм, около которого было расположено совсем небольшое огороженное кладбище. На нём много лет почивали в славе Божьей все протоиереи, священники и монахи, служившие здесь в разные годы. В конце концов, спешащий Иннокентий всё-таки поскользнулся на раскисшей глине и, не удержав равновесия, нелепо взмахнул руками и неестественно изогнулся, стараясь удержаться на ногах. Но удержаться не смог и упал на колени прямо около могилы протоиерея Александра Борцова. Большой портрет отца Александра был укреплён в середине массивного солидного креста, и сейчас его глаза спокойно, успокаивающе и ободряюще смотрели на Иннокентия, – «не трусь, парень, сражайся и борись!» Встретившись взглядом с глазами на портрете, он сразу же почувствовал некоторое облегчение и даже какую-то незримую, но явную поддержку этого сильного духом человека. Нервозность улеглась и тревога отступила.