– Шейхи – это какие-то местные старательские боссы? – Уточнила Анна.
– Неа, – осклабился Артем, – самые настоящие шейхи. Они сюда на джетах прилетают, на природу посмотреть, да поохотиться иногда. Налаженный бизнес. Но в этом году облом по всем фронтам. Ковидла эта многим подгадила, на самом деле.
Анна замолчала, переваривая информацию. А ведь логично получается. На Аравийском полуострове явный переизбыток тепла и солнца – куда же еще ехать отдыхать, как не туда, где можно как следует охладиться? Да и природа тут – снимай с руки, да ставь на обои. Очень красиво. Первобытный рельеф, сопки, поросшие сосняком. Кристальные реки, головокружительные обрывы да невероятно свежий воздух.
Помолчали. Увидев, что Анна ушла куда-то в свои мысли, Артем сосредоточился на дороге. Очень ценное качество для попутчика.
– Давно ты здесь работаешь? – Наконец, она прервала молчание.
– Скоро год как, – ответил Артем, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги.
– Тяжело?
– Да не то, чтобы, – он пожал плечами, – на самом деле, сложно было первые два месяца. Потом как-то адаптировался. Тут совсем не так плохо, как кажется издалека. Холод только достает, но даже к нему как-то можно приноровиться.
– А сам ты откуда?
– Новороссийск, – Артем тепло улыбнулся, – хороший город, хоть зимой и бывает ветрено.
– Как же тебя во взрывотехники-то занесло?
– Да я вообще хотел в мореходку поступать. Меня всегда тянуло к воде. Хотя, не удивительно, на самом деле. Когда растешь среди этого всего. Но батяня был резко против. Честно – не знаю, почему. Он никак это не мог объяснить и обосновать логически.
Артем вздохнул – глубоко, с подлинной грустью, так, что у Анны даже сердце защемило.
– Вот я и не стал никуда поступать, в пику ему, – продолжал он, – вместо этого пошел в армию. Хотел на флот распределиться, но не срослось. Ребята говорят, что батяня даже по военкоматам бегал, хлопотал, чтобы этого не случилось. А! – Артем махнул рукой, – Бог ему судья.
– Вы не в ладах с ним? – Позволила себе уточнить Анна, – а мама твоя как отнеслась к этому? Она тоже была против мореходки?
Почему-то этот вопрос про маму был для нее важным. Она заранее чувствовала что-то вроде ревности к этой совершенно чужой ей женщине, и заранее злилась на нее – за то, что та плохо выполняла материнские обязанности. Эти эмоции было абсолютно иррациональными; они даже пугали Анну, ведь она привыкла себя контролировать во всем.
– Хотел бы я это знать, – грустно вздохнул Артем, – мне кажется, будь она рядом – отец бы не так упорствовал. Она умерла родами. Странно, да, что в наше время такое происходит?
– Прости, пожалуйста. Я не хотела. Мне очень жаль, – пробормотала Анна; ей действительно было жаль парня, но при этом она почему-то радовалась, что у него нет матери. Это было… гнусно, пожалуй. И неожиданно. Совершенно не похоже на нее.
– Да в порядке все, – он кивнул, и попытался улыбнуться, – чего жалеть-то? Я вырос. Здоров. Работаю. Скоро сам о семье буду думать. Чего жалеть-то, а?
Снова помолчали. Серая лента дороги бесконечной грустной рекой бежала среди крутых сопок. Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая камни фальшивым золотом.
– Анна Александровна, – в этот раз Артем первым прервал молчание, – тут скоро кафе будет. Ничего особенного – просто пирожки, да горячий чай. Но оно единственное на дороге. Остановимся ноги размять?
– Кафе? Да, конечно! Ноги размять точно пора! – Кивнула она.
Кафе представляло собой утепленный вагончик. Перед ним, во дворе стоял небольшой мангал, рядом – гора колотых дров. У мангала суетился какой-то мужик в телогрейке, разводя огонь.
В вагончике вкусно пахло жареными пирожками. Их встретила дородная буфетчика в засаленном переднике. Умудрившись одновременно нахмуриться и улыбнуться, она сказала:
– Можете снаружи разместиться, внутри только в масках. Есть свежие пирожки с яйцом и луком, и с картошкой. Шашлык будет минут через сорок – мы ждали вахтовую, а она раньше, чем через час не покажется.
– Нам пирожки, пожалуйста, – ответила Анна, улыбнувшись.
– Скока? – Кивнула буфетчица.
– Давайте по два каждого.
Артем одобрительно улыбнулся.
– Пить будете чего?
– Кофе есть? – Спросила Анна.
– Растворяшка. Двадцать рублей. Могу с молоком сделать.
– Можно без молока.
Они разместились у вагончика, за пластиковым столиком, кое-как прикрытым бумажной скатертью. Пирожки принесли сразу, кофе пришлось немного подождать – пока воду не вскипятил старинный пластиковый чайник.
– Странно, что комаров тут нет, – сказала Анна, пробуя на вкус пирожок. Тот оказался вполне приличным.
– Это да, – улыбнулся Артем, – тут гораздо лучше, чем южнее, в Сибири! Мошка тут почти не живет, факт. Вымерзает за зиму.
– Я была наслышана об ужасах мошки от старателей. Но, должно быть, они не из здешних краев были.
– Из Иркутска, наверное, – предположил Артем, – или из Забайкалья.
Их разговор неожиданно прервался шумом, и трехэтажным матом, который доносился из-за вагончика. Артем покраснел, и поднялся с места. «Пойду гляну, в чем дело», – сказал он. Анна последовала за ним.
За вагончиком оказалась площадка с большим мусорным контейнером. Возле площадки бесновалась (иного слова не подобрать) буфетчица, размахивая увесистой скалкой, и отчаянно ругаясь. Она подошла вплотную к контейнеру, и ударила скалкой по железному борту. Над краем показалась мохнатая голова, и что-то недовольно прорычала. Последовало еще несколько ударов скалкой по металлу.
Анна оторопела; из контейнера вылезал огромный бурый медведь, все так же что-то недовольно ворча себе под нос. Буфетчица, без малейшего признака страха, или хотя бы уважения, двинулась на него, поливая трехэтажным матом, и размахивая над головой скалкой. Медведь еще раз что-то недовольно пробормотал, потом отвернулся, и потрусил на сопку; его упитанные бока мерно колыхались.
– Не, ну вааще оборзели! – Прокомментировала буфетчица, успокаиваясь, – уже днем как к себе домой залазют! И охотиться на них запрещено! Расплодились – спасу нет!
Происшествие с медведем заставило Анну другими глазами глядеть на сопки, которые проносились мимо, по дороге. Суровый сосняк, и серые скалы перестали быть безжизненными.
– Медведей тут действительно полно, – прокомментировал Артем, – у нас в лагере даже есть специальный человек с ружьем, которое стреляет парализующими капсулами. Дежурит каждую ночь.
– Ясно, – кивнула Анна.
Тем временем сопки становились все выше, дорога забирала наверх. И вот путь превратился в довольно крутой серпантин, спускающийся вниз, в долину небольшой реки. В этом месте растительности почти не было – только серый дымчатый камень, да какие-то светлые, даже белые прослойки.
Анна хотела спросить водителя – что это за белый минерал, но тут вдруг впереди послышался странный шипящий звук. Как в замедленной съемке, она видела, как черная точка с гудением летит прямо на них, оставляя огненный след в сумеречном воздухе. Артем вскрикнул, и попытался отвернуть в сторону – но пространство для маневра было сильно ограничено. Он съехал боковыми колесами с дороги, и «Лэнд—Крузер» накренился, зацепившись днищем за склон. Этот маневр спас им жизнь. Снаряд угодил в склон – точно там, где оказалась бы машина через долю секунды, не вильни Артем в сторону. Бухнул взрыв, автомобиль сорвало со склона и перевернуло на крышу. Секунду поднималась пыль, потом порода на склоне пришла в движение – целый пласт как один, разом. Словно заколебавшись, огромная масса чуть подвинулась, замерла в нерешительности, а потом со звуком перекатывающихся камней и треском ринулась вниз, погребая под собой «Лэнд-Крузер», и его пассажиров.
Глава 4. Обходные пути
В помещении царил душный полумрак, на каменных стенах плясали тревожные отсветы земляных факелов. Возле стены, под перевернутой черной воронкой воздуховода, тлела углями жаровня.
Питер, глава Королевской службы охраны, был совершенно обнажен. Его мощное мускулистое тело блестело от пота. Руки и ноги были надежно зафиксированы кожаными петлями на странной деревянной конструкции, напоминающей хирургический стол. Возле него стояли двое в черных балахонах с клобуками, скрывавшими лица.
