Образ зверя
Два – плохое число.
– Близнецы, – проговорил Урс, стараясь не выдать свое замешательство. – Да, я о вас слышал. Когда говорили, что у вас две головы, думал это… – Урс покрутил рукой, подыскивая слово.
– Метафора, – подсказала, по-видимому, Таша, с голосом повыше.
– Да, вроде того, – пробормотал Урс.
– Телевизор не смотришь? – спросила Таша.
Урс отрицательно дернул головой.
– Нас там часто показывают.
– Неважно, – сказал Таш. – Знаешь, мы тебе очень признательны. Богатство мы сколотили на ставках. Мы специализируемся на политических прогнозах, но не брезгуем и боями. Пару раз ставили на тебя, и ты принес нам кучу денег.
– Мне потребовать процент? – осклабился Урс.
– Зачем требовать, если можно просто попросить?
– Забавы ради. А так у меня и без вас денег хватает. – Сказав это, Урс вспомнил вопросы бога о семье. Хватает ли?
Брат с сестрой переглянулись, скосив глаза. Смотреть на это было неприятно. «Интересно, можно к ним привыкнуть?» – подумал Урс.
– Впервые слышу, чтобы кто-то не жаловался насчет денег.
– Кто-то, кроме нас, – уточнила Таша.
– А мы вообще сможем тебя купить? – Таш поднял бровь.
Урс усмехнулся:
– Рассказывайте, с чем пришли.
Таш порывался во внутренностях плаща и извлек оттуда сложенный пополам листок.
– Недавно экран на Красной площади погас, – начал Таш. – Но перед тем, как картинка пропала, появились цифры. У меня с детства фотографическая память. Чик! – и готово. Как фотография. Я запомнил эти цифры и попытался навести справки. Оказалось, что это не так-то просто.
– Я тоже интересовался, – кивнул Урс. – Люди как-то неохотно говорят об этом.
– Да, и обычно перескакивают на религиозную чушь. Последние дни, суд, возмездие и все такое.
– Понятное дело, все напуганы, – сказала Таша.
– Вот, посмотри, – брат-близнец протянул бойцу листок. – Как думаешь, что они означают?
Урс распрямил бумагу медвежьими ручищами и вгляделся в длинную строчку, написанную энергичным наклонным почерком.
55.83168055555599807,37.6319472222220028
Принялся складывать в уме, выделяя хорошие и плохие числа, чтобы расшифровать знамение. Пять – хорошее число, но повторяется два раза, а два – это плохо. Вместе – неопределенность. Восемь – плохо. Три – хорошо. Один – плохо или хорошо, в зависимости от обстоятельств. Шесть – то же самое. Восемь – снова. Ноль – никак, ни хорошо, ни плохо. Пятерки – хорошо, но их шесть, а шесть – коварная закорючка. Две девятки – очень плохо. Восемь, ноль. Семь – снова плохо. Тройка – хорошо, но за ней – семерка. Дальше – неопределенная шестерка, радостная тройка, индифферентная единица. Ряд плохих чисел – девять, четыре, семь, шесть двоек. Два безразличных нуля. Два и восемь – плохо. В сумме сто шестьдесят один, то есть две единицы и шестерка (все – предатели). Итого: восемь. Вердикт: плохо – и по сумме, и по составу.
– Что бы это ни значило, – сказал Урс, – это что-то очень и очень плохое.
– С чего ты это взял? – спросил Таш.
– Посчитал, – пожал плечами Урс.
– Хм, любопытно! На самом деле, это координаты. Какое-то здание, которое находится к северо-востоку от нас.
– За Полосой, – уточнила Таша.
Урс удивленно поднял бровь.
– Мы хотим посмотреть, что там. Спуститься в метро, дойти до портала. Говорят, он еще работает.
– Вы знаете, что в метро небезопасно? – спросил Урс. – Там всем заправляет Крысиный Король.
– Один наш знакомый любезно подсказал, что ты родом из тех мест, – сказал Таш.
– Дитя подземелий, – драматичным шепотом произнесла Таша.
– Сказал, что ты там вырос. Знаешь каждый проход-переход.
– К тому же ты лучший боец за всю историю Сердца.
– А Сердце повидало всяких, – уважительно присвистнул Таш.
– Значит, вы хотите, чтобы я проводил вас, – медленно, раздумчиво проговорил Урс, – к этому вашему порталу.
Таши утвердительно промычали в ответ.
– Только до портала, дальше мы сами, – поспешно сказал Таш.
– Числа предупреждают, но…
«Скоро к тебе обратятся с одним предложением. Прими его».
– …мне нужно немного времени. Хочу кое с кем попрощаться. Вдруг не вернусь.
– Вообще-то мы все планируем вернуться, – возмутилась Таша.
Урс пожал плечами:
– Крысиный Король – крепкий орешек. Всякое может случиться.
Брат и сестра быстро переглянулись.
– То есть ты согласен?
– Угу.
– Ты даже о деньгах не спросил, – сказал Таш.
– За интерес, – просто ответил Урс, а потом добавил, снова вспомнив разговор с богом о семье: – Но если дадите что, не откажусь.
III
В село так никто и не сунулся. Наскоро похоронили погибших. Бабы плакали, мужики стояли, головы склонив, лица пряча. Нет-нет, да блеснет у кого слеза в свете факела, а мужику слезы лить не пристало. Размякли мужики без бойни, обабились, да вот встряхнул их нежданный враг.
Когда закончили с важным, засобирались. Чего ждать? Темнота спрячет. Дед выбрал троих, чтобы с ними пошли. Отцу, несмотря на возражения, наказал дома оставаться – мол, каменщик ты, а не воин, следи за семьей да созидай, а рушить будут другие. Марка, наоборот, с собой позвал. «Раньше на зверей повел бы тебя, сейчас веду на людей». Двое других волхвов тоже в селе остались – за порядком следить.
Марк стрелы свои отмыл, в колчан убрал. Был у него еще десяток припасен, так он, не раздумывая, с собой взял. Страшно было идти. Теперь все его героем звали, а он и не помнил толком, как свой подвиг совершил. Сможет успех закрепить? Кто знает. Как бы не сгинуть, вернуться домой.
У деда план простой: по следам нападавших пойти, посмотреть, не готовится ли чего похуже. След взять было несложно: частокол повалился в одном месте – видать, оттуда и пришли мерзавцы. Слабое место плана – неясно, собственно, куда идти, когда за ограду выйдут. Там начиналась опасная земля, полная чудес, – затем и частокол ставили, чтоб никто туда не забредал и оттуда не наведывался. Но дед на то и волхв, выведет, люди ему доверяли.
Марк робел, но также очень интересно ему было – что же там, по ту сторону. Всю жизнь ведь так в селе и провел. И любопытство мало-помалу пересилило страх.
Со своими попрощались, пошли. Мать и сестра махнули платочками вслед, но как-то безучастно, без надрыва, что ли, на что Марк обиделся. «Ладно, устали, может», – успокоил себя.
Дед шел во главе, держал черную коробку на вытянутой руке, как фонарь. За ним – Марк, следом – три выбранных мужика. Поначалу ничего необычного – лес как лес. Кругом – деревья, мрак, шорохи какие-то, птичий крик. Жуть!
А потом началось.
Дед первый почувствовал.
– От меня далеко не уходите, друг за друга держитесь, – и сам Марка за руку взял.
Деревья пошли рябью, заискрились, поменяли цвет, изогнулись, как будто отраженные в воде. Все стало каким-то нечетким, зыбким, текучим. Округа закрутилась водоворотом, краски, мигая, расцвели, смешались; звуки исказились, повернулись вспять. Страшно и дивно было наблюдать такое.
Но пядь земли, на которой застыли волхв и его спутники, оставалась неизменной – та же трава и краешек леса. Отвоеванный у хаоса кусочек порядка.
– Надо идти, – сказал Андрей. – Надо идти дальше. Просто идти.
Один из мужиков, зачарованный волшебством, сделал шаг в сторону – прочь из круга. Что он увидел перед собой? Заветное желание? Женщину? Награду? Никто не узнает.
Марк не до конца понял, что увидел. Мужик вдруг как будто уменьшился в размере, сложился пополам, сжался до точки, до снежинки, которая закрутилась в вихре и потерялась в нем.
Второй не справился: закричал, бросился бежать. Куда? Сам не знал – испугался или поддался мороку. Столкнулся с третьим мужиком, так они и покатились кубарем, аккурат в неизвестное. Марк едва не последовал за ними, скакнул, помочь хотел, выручить – благо, дед удержал.
Были мужики – и нет их теперь, сгинули, пропали. Две точки в безумном вихре. Куда делись? Поди отыщи снежинку в снегопад.
Марк посмотрел в единственный дедов глаз, понял: не спасти товарищей. Выдюжил, не заплакал, слезу только одинокую не удержал. Жалко!
И еще что-то в лице деда разглядел – то ли испуг, то ли отчаяние.
Дальше пошли вдвоем, молча.
Проклятая вьюга, казалось, рвала окружающее, как полотно. Ничего, как-то шли, дорога под ногами сама собой стелилась. Как будут возвращаться, Марк старался не думать.
Сколько шли, не понять. Светло, но Солнца не видно, какой час, не угадаешь. По ощущениям Марка – долго. Вдруг дед остановился, сощурился, руку козырьком приложил к лицу – увидал что-то, заторопился. Марк – след в след. Глаза напрягал-напрягал и скоро тоже заприметил. Невольно восхитился дедом – старый, а видит далеко! Даром, что один глаз.
Далеко-далеко маячила какая-то черная палочка. Стояла прямо, что твой столб. Человек, дерево, статуя – кто ж отсюда разберет? Спешили туда, шли через цветную круговерть, – надо же куда-то стремиться.
Пока шли, Марк невольно любовался, раскрыв рот, глядел по сторонам. Слева и справа что-то происходило, вырисовывалось, прорастало сквозь непрерывное вращение. Возводились величественные здания, горы раскрывались и кровили лавой, маршировали люди, неслись огромные стада животных – мешанина образов, котел смыслов. Будто за пределами их жалкого круга было сразу все, что только можно вообразить.
Цель приближалась. Марк уже четко различал ее – такая же сфера, что и у них с дедом, отвоеванный кружок покоя. В нем – дерево, невысокое, тонкое, многорукое. А под деревом – человек. Да не один – двое. Мужчина и женщина.
Мужчина, неприметный; одежда странная, грубая, потертая. Волосы отросли, щекочут щеки. Стоит, прислонившись к стволу спиной, на Марка с Андреем поглядывает, яблочко серпом чистит, очистки на землю роняет. Женщина тревожно с ноги на ногу переминается. Красивая. Только с рукой что-то не то, блестит, будто обмотана чем.
Подошли вплотную, коснулись сферами – те слились, как две капли воды.
Дед прижал к себе Марка, выжидательно поглядел на незнакомцев. Мужчина хрустнул яблоком, сказал:
– Андрей, ты? Как раз вовремя. Очень нужен.
IV
Ася, придавленная чужим весом, смотрела в это новое лицо, пыталась понять, что произошло, кто это и откуда взялся. Она никогда не видела этого человека. Однако было в его лице нечто, казавшееся смутно знакомым – как забытый сон, как встреча с другом из детства, который вырос где-то далеко от тебя, и ты, спустя столько лет, узнаешь его по улыбке, по выражению глаз. И это узнавание было приятным – несмотря на обстановку, на ужасные обстоятельства встречи: жизнь поломалась, Дима мертв, а она купила себе право влачить существование именем того, кого ненавидела сильнее всех на свете.
Лихорадочная улыбка на лице мужчины погасла, он слез с нее, шмыгнул неровным, явно когда-то поломанным носом, подмигнул на прощание – щека дернулась нервно, рассказывая о нем то, что сам бы о себе он рассказывать не стал.
– Иса, – прогудел золотой император со своего трона. – Как всегда эффектно!
Иса отвесил шутливый полупоклон; серп, подвешенный за петельку на поясе, качнулся.
Ася, покопавшись, поднялась на ноги, приняла вертикальное положение.
– Спасибо! Ты избавил меня от неприятной сцены, – Ректор поводил в воздухе рукой, пытаясь жестом компенсировать отсутствие мимики.
– К вашим услугам, – сказал мужчина, которого Ректор назвал Исой.
– Уведите ее, – громыхнул Ректор. – ГГ, ты живой там?
Следователь, распростертый на полу, не ответил. Солдаты, подбежавшие к нему, засуетились. Один, приложив руку к шее, отрапортовал:
– Живой.
– Уберите его. И девушку тоже. Делайте с ней, что хотите. Допросы там, суд, казнь. Вы свое дело знаете.
– Не-а! – подал голос Иса. – Я заберу девушку с собой. За тем и пришел.
Ася невольно повернула голову к Ректору, тот в недоумении водил своими чудными механическими глазами от нее к Исе.
– Ты в своем уме? Покушение! Она пыталась убить меня! – возмутился Ректор. Казалось, что сквозь искусственный голос прорезались эмоции.
– Я уведу ее так далеко, что вы больше никогда ее не увидите, – спокойно сказал Иса.
– Исключено, – отрезал Ректор.
– Не заставляйте меня напоминать обо всем, что я для вас сделал, – поморщился Иса. – Счет будет не в вашу пользу.
– Как ты смеешь? Зачем она тебе? Проси, что хочешь. Ее не отдам.
– А я хочу ее, – пожал плечами Иса.
– Ты испытываешь мое терпение, – сказал Ректор.
– А ты – мое, – прошипел Иса, отбросив показную вежливость. – Разве я когда-нибудь о чем-нибудь просил?
– Перечишь мне при моих людях…
Иса усмехнулся как-то недобро. Щелкнул пальцами. Ася ахнула. Солдаты повалились на землю – в крови, мертвые.
– А так? – спросил Иса, стряхивая кровь с серпа.
Ректор возмущенно зашипел своим речевым аппаратом, поднялся с трона.
– ТРЕВОГА! – видимо, Ректор повысил громкость в динамиках. – ВСЕМ ОТРЯДАМ! ТРОННЫЙ ЗАЛ!
Иса в два прыжка добрался до Ректора, с силой толкнул его в золотую грудь. Ноги ректора со скрипом подогнулись, и он неуклюже уселся обратно. Иса ловко впрыгнул ему на колени, вцепился пальцами в железную шею, приставил серп к механическому глазу. Капелька крови стекла с острого кончика на золотую маску, покатилась по холодной, неживой щеке. Со стороны могло показаться, что Ректор плачет.
– Ах ты железный сукин сын! – прошипел Иса. – Неужели ты еще не понял, что я ненавижу, когда мне перечат? Отзывай своих солдафонов! Живо! Пока я не вскрыл тебя, как консервную банку и не нашинковал твои старческие мозги!
– Давай! Убей его! – поддержала Ася.
– Да что с тобой? Прекрати! – бесстрастным механическим голосом взмолился золотой император, отчего происходящее казалось скорее комичным, чем страшным.
– Отзывай! Свою! Солдатню! – выплюнул Иса в лицо Ректору.
– ОТБОЙ! – пискнул Ректор своим электронным голосом.
В этот миг произошло сразу несколько событий: новые солдаты с грохотом ввалились в тронный зал; Иса, подцепив серпом золотую маску тирана, одним резким движением оторвал ее и отпрыгнул в сторону; Ася восторженно взвыла.
Солдаты замерли на пороге, ошарашенно глядя на мешанину железа и проводов там, где было лицо их императора. Потом заметили своих мертвых товарищей, и все, как один, побледнели, будто из них разом выкачали всю кровь. Осознав, что произошло, Ректор закрыл прореху на месте лица механическими руками. Иса привстал с пола, повернулся к солдатам, приложил золотую маску к своему лицу.
– Что?.. Ваше высоко… ваша светлость, – запутался в словах один из солдат. – Мы… Что нам?..
– Проваливайте отсюда! – гаркнул Ректор. – Вон!
– Но?..
– ВОН!
Солдаты скрылись – будто их не было.
– Мы тоже можем идти? – будничным тоном спросил Иса, вытирая серп об одежду одного из мертвецов.
– Ты об этом пожалеешь, – уронил Ректор. – Я этого не забуду.
– Я скоро вернусь, – сказал Иса. – И мы все обсудим.
Иса галантно подал руку Асе, Ася отшатнулась.
– Не подходи ко мне! – Занесла механическую руку, чтобы ударить.
– Не глупи, – вполголоса сказал Иса. – Если бы я хотел тебя убить, давно бы сделал это.
И схватив ее за настоящую, теплую руку, потянул к выходу. Механический протез безвольно опустился.
– Возвращайся! – бросил Ректор им вслед. – Я буду ждать.
Иса, не глядя, бросил в него маской.
Ася и ее странный сопровождающий спустились вниз в просторном лифте, где играла спокойная музыка. Он отпустил ее руку. Ася увидела отпечатки пальцев на предплечье – будут синяки. Двери, издав мелодичную трель, разошлись, выпуская беглецов. Солдаты стояли неподвижно, как статуи, вытянувшись по струнке у стен большого, гулкого зала. Иса и Ася прошли мимо вооруженных людей, никто не попытался их остановить. По-видимому, ректор успел передать, чтобы им не мешали. Погрузились в лабиринт коридоров, ведущий к выходу. Иса держался уверенно, будто бывал здесь не раз.
Ася знала, что когда-то это здание, которое Ректор теперь использовал как свою резиденцию, принадлежало университету – заплесневевший кусок прошлого. Ректор сильно его перестроил, но былая каменная стать сохранилась и все еще вызывала невольный трепет, уважение к камню, оказавшемуся прочнее, чем время. Студентов здесь давным-давно не видели – для нового Университета выделили несколько этажей в соседней высотке, клеточку жизненного пространства в безупречно расчерченной тетрадке Ректора.
Вышли с неожиданной, недоступной простым жителям Ректората стороны – простор резал глаза, привыкшие к высоткам до небес, взгляд метался по пейзажу, не перегруженному деталями. Ася задумалась: видели ли она хоть раз в жизни столько незанятого места разом?
Беглецы спустились по широким каменным ступеням. По обе стороны лестницы Ася заметила две каменные скульптуры – мужчину и женщину с книгами в руках. Мужчина чем-то напоминал Ису – возможно, одеждой.
Пошли дальше, по пустому безлюдному проспекту, украшенному бассейном с фонтанами. Фонтаны не работали, но вода в бассейне выглядела чистой. По бокам от бассейна красовались бюсты забытых мудрецов.
Иса не спешил начинать разговор, просто шагал рядом – жуткий, перепачканный чужой кровью, молчаливый. Лицо безмятежное, спокойное, будто не отнял только что несколько жизней, не угрожал самому могущественному человеку – человеку ли? – на этом едва уцелевшем клочке планеты.
Отчего-то Ася никак не могла его по-настоящему испугаться, хотя старалась. Ее спаситель выглядел расслабленным, уверенным в себе, и эта уверенность оказалась заразительной.
– Куда мы идем? Что это за место? – решилась Ася.
Иса улыбнулся, глянул на нее насмешливо:
– Это парк. Ректор иногда выходит сюда на прогулку, – махнул серпом, лезвие поймало закатный луч и весело блеснуло. – Здесь раньше гуляли студенты. Давным-давно. Бегали, занимались спортом. Теперь – никого. Граница. Посторонним вход воспрещен!
Подошли к прудику. Иса сунул серп в петельку на ремне, сложил руки чашей, окунул в воду и, наклонившись, плеснул в лицо.
– Раньше тут были фонтаны. Красиво! Сейчас, как видишь, – только пруд. Спасибо Ректору, что воду меняет. – Отряхнул руки, брызнул во все стороны каплями, посмотрел на Асю долгим взглядом. – Ты не должна была это видеть. Там, наверху. Они не оставили мне выбора. С ними иначе никак.
– Что там произошло? Как ты это сделал? Я не совсем поняла, что случилось.
Иса усмехнулся:
– Время – вещь относительная. Иногда я могу двигаться очень быстро. Особенно когда пытаюсь спасти принцессу.
– Почему ты спас меня?
Иса помолчал, обдумывая ответ, и начал:
– Я работаю на Ректора. Точнее, и на Ректора тоже. Как курьер. Выполняю разные мелкие поручения. Хожу туда-сюда. За годы его счет передо мной очень вырос. Поэтому мы с ним договорились: иногда я могу забирать людей. Тех, кто ему все равно не нужен, – бунтарей, недовольных, осужденных. Кому не нравятся его правила. И это тоже своего рода услуга. Очищение. Ректор бредит этим своим Вечным Городом, воображает себя императором. Боится, если народу много станет, все развалится. Отсюда контроль рождаемости, оперы, агентура.
– Я его ненавижу. Он убил моих друзей. Он убил отца моего ребенка! – сказала Ася тихо, со стальными нотками в голосе. – Он сделал из меня чудовище! – Ася подняла механический протез, который, как всегда, отреагировал с задержкой. – И ты работал на него?
– Насчет руки – не кипятись. Лучше с протезом, чем совсем без руки, так ведь? А насчет парня, – Иса склонил голову, – это я виноват. Я пошел за вами обоими, когда узнал, что на вас донесли, но не успел. Сейчас время такое, никогда не знаешь, сколько проведешь в дороге.
– Кто донес? – голос Аси стал еще тише.
Иса махнул рукой:
– Хозяин квартиры.
Хозяин квартиры. Мерзкий, толстый, вонючий клоп. А ведь они ему еще деньги платили! Так и раздавила бы эту подлую лысую гниду!
Нахлынули воспоминания. Ася села на землю, хлопнула себя по протезу, наконец дала волю чувствам. Излила весь накопившийся страх, обиду, огорчение. Всю свою поломанную жизнь вложила в эти тихие, почти беззвучные слезы.
Иса пожал плечами, безучастно отошел в сторону, сел на корточки и принялся чертить на земле серпом полосы.
– Знаешь, что я понял однажды? – Иса поднял серп, как будто поставил знак вопроса в конце предложения. – Когда наш мир поломался, это были не просто временные трудности. Это был конец. Крах цивилизации. Все предыдущее вокруг морали крутилось. А потом не стало морали. И это было своего рода освобождение. Люди перестали лицемерить. Поубивали друг друга, ограбили. Настроили свои маленькие королевства…. Вот я и болтаюсь между ними, этим помогаю, тем. И у всех одну плату беру: людьми. Собираю недовольных, отвожу на северо-восток. Там живут свободные люди. Растят мораль. У меня, как видишь, тоже нет морали, потому что времена сейчас такие, мораль только мешает. А если дать новому поколению вырасти спокойно, может, мораль и появится. А вместе с ней цивилизация – лучше прежней.
– Трудно в это поверить, – прошептала Ася сквозь налипшие волосы.
– Не хочешь – не верь, – пожал плечами Иса. – Все равно идти придется.
– А если я откажусь?
– Не откажешься, – Иса ткнул острием серпа в палец, выдавил кровь, подошел к Асе и сделал два быстрых движения, намалевав что-то у нее на лбу. По ощущениям, круг – справа налево, сверху вниз.
Ася напряглась. Стерпеть или ударить? Вспомнила, как упали солдаты с перерезанными глотками. Вспомнила о ребенке в животе, прощальном Димином подарке. Очень захотелось жить – ради него. Посмотреть, кто родится – мальчик или девочка, на кого будет похож. Вдруг Иса говорит правду? Может, где-то там, на северо-востоке, и правда есть эта земля обетованная? Должна же быть где-то надежда?
Иса нетерпеливо кивнул, улыбнулся жутко сквозь серп. Поманил за собой, и Ася встала, пошла – к деревьям, к лесу. Как будто он пометил ее и она стала его собственностью. А она просто хотела жить – не ради себя, ради ребенка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги