– Да нет. Не припомню ничего такого.
– Значит, врагов у него не было?
– Да какие враги? – улыбнулся Сергей. – Он же абсолютно неконфликтный человек.
– А в последние дни вы не замечали за Пантелеем Андреевичем каких-либо странностей?
– Нет. Всё как обычно было.
– Хорошо, – обвёл взглядом кабинет Павел. – Расскажите, пожалуйста, о своей работе. Можно не подробно, а так – в общем. Чтобы я, как человек далёкий от физики, понял.
– Ну, тут у нас не совсем физика, а, скорее, работа на стыке наук. Но я попробую. Вы, конечно, слышали про наномашины? Ну так вот. До сих пор не удавалось разработать таких нанороботов, чтобы они не только могли выполнять конкретную работу в организме, но и были перепрограммируемыми дистанционно. То есть сейчас как: сделал наноробот дело и самоуничтожился. Потому что функция у него одна, а по достижении результата она уже оказывается не нужной. Да к тому же энергия у современных роботов заканчивается быстро и не восполняется. Вот мы с профессором как раз и работали над этими двумя проблемами: перепрограммирования и восполнения энергии.
– И что, удачно?
– Да, вполне. Уже вышли на стадию опытного образца. А тут вот такой случай…
– И что, в мире больше никто не занимается этими вопросами? – допытывался Крюков.
– Ну, почему же? – без смущения ответил Харитонов. – И в Америке, и в Китае, и в Европе несколько лабораторий. Да и мы не одни работаем, а в содружестве с институтом робототехники в Москве. Сюда мы бы таких приборов не достали, какие есть в столице. Всё дело в том, – хитро улыбнулся Сергей, – что мы первые дошли до опытного образца. Если испытания удадутся, то первенство закрепится за нами, и патент будет стоить баснословные деньги.
– А если Весёлого не будет, то автором патента станете вы, правильно?
– Да, – посерьёзнел Сергей. – Но вы же не думаете, что из-за этого я мог убить Пантелея Андреевича? Зачем мне это делать до испытаний? Ведь если они провалятся, то смерть профессора окажется бессмысленной. Если, извините, убивать, то после – когда патент будет, можно сказать, в кармане.
– Допустим. – Согласился Павел и использовал своё главное оружие: – А что вы делали в подъезде дома номер тридцать четыре по улице Артамонова в момент убийства Пантелея Весёлого?
Сергей замер, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.
– Что же вы замолчали, Сергей Митрофанович?
– Я… кхм… Там были камеры?
– Да, там были камеры.
– Ну, тогда вы должны были видеть, что я не виноват в его смерти.
– К сожалению, камеры в самом подъезде не установлены. Я надеюсь, что вы мне расскажете, как всё было на самом деле: зачем вы преследовали профессора, и что случилось на лестнице.
– Хорошо, – Сергей встал и, подойдя к окну, посмотрел на трепещущие от ветра ярко зелёные листья деревьев, на залитые майским солнцем газоны во дворе, скамейки вдоль мощёных дорожек и студентов, чьи проблемы по сравнению с его были сейчас такими незначительными и мелкими.
– Хорошо, – повторил Сергей. – Вот что случилось. Во вторник я совершенно случайно услышал, как Пантелей Андреевич говорил по телефону о документации по проекту. Он явно договаривался о встрече и передаче этих документов. У меня промелькнула мысль: не хочет ли он продать проект? Но я не придал ей значения. Я верил шефу и не думал, что он может на такое пойти. Я предположил, что общался он с каким-то госучреждением по поводу отчёта. И вот вчера утром я опять совершенно случайно забежал в лабораторию…
– Совершенно случайно? – улыбнулся Павел.
– Да, случайно, – подтвердил Сергей. – Я должен был ехать в Масловку на производство и забежал, чтобы перепроверить кое-какие расчёты. Включаю компьютер, а там пусто! Запускаю программу восстановления данных – ничего. Я – к сейфу: достаю диск, зашифрованный, запароленный. Подключаю – и там пусто. Вы представляете, что со мной случилось?! Проект исчез. Бесследно исчез: расчёты, документы, схемы, модели, всё! Я кинулся к шефу, а он уходил как раз. Отмахнулся от меня двумя словами и дальше пошёл. Тут я и подумал снова о продаже проекта. Поехал за ним. Вошёл он в подъезд, я пока через двор добежал, вхожу и слышу – спорят на лестнице в полголоса. Я у двери на первом этаже остановился, а они там что-то о деньгах говорят – мне плохо слышно было, не разобрал. Вдруг кто-то из них упал, а второй по лестнице побежал. Я уж испугался, что ко мне, а он нет – наверх. Я тогда подождал минуту и поднялся туда: шеф лежал на лестнице мёртвый – я артерию на шее пощупал. Что я мог сделать? Я и ушёл.
– И в вещах его, конечно, вы не копались?
– В вещах?
– Да ладно вам, Сергей Митрофанович, – махнул рукой Павел. – Там ваших отпечатков и ДНК выше крыши.
– Да, я искал флешку с документами.
– Ну и как, успешно?
– Нет. К сожалению. Видно, тот, второй, забрал, – Харитонов снова сел в кресло.
– Почему полицию не вызвали?
– Так меня же первого и обвинили бы! Вы же и сейчас меня подозреваете, так ведь?
– Не скрою, – признался Крюков, – подозреваю. Пока ваша версия очень шаткая.
– А вы не разобрались, куда шёл профессор?
– В квартирах того подъезда никто подозрительный не проживает. Жильцы ничего не видели и не слышали. Я вот сейчас думаю, может быть, его приглашали в квартиру, а ждали в подъезде? Взяли флешку, столкнули с лестницы и через чердак… Ну да ладно, вам это ни к чему.
Павел встал:
– Спасибо, Сергей Митрофанович, за разговор. Протокол я составлю и пришлю вам на подпись в понедельник. И не уезжайте, пожалуйста, из города в ближайшие дни. Подписка о невыезде уже должна прийти на ваш смартфон. До свидания.
Крюков вышел. Харитонов, замерев, несколько секунд сидел, сжимая подлокотники кресла, а потом со всей силы ударил ладонью по одному из них и тихо выругался.
Павел шёл по светлым коридорам университета и пытался систематизировать всё, что услышал: «Итак, профессора убили из-за научного проекта. Хотел ли он его продать или передать по иным причинам – не известно. Кому – тоже не ясно. Почему же его убили? Не хотели платить? Ссора из-за суммы? А может, Весёлый отказался отдавать проект? Но тогда ему не надо было идти на встречу. Нет, эта версия отпадает… Теперь Харитонов. Тут несколько вариантов. Он скинул завлаба с лестницы и забрал флешку. Но почему он молчит об этом? Хочет сам продать? Или просто боится ареста? Второй вариант: Харитонов убил Весёлого, но флешку не забрал. Почему? Не нашёл? Вряд ли. У профессора не было флешки? Но тогда опять же – зачем он пришёл на встречу? Нет, флешка у Весёлого была. Была. И сейчас она либо у заказчиков, либо у Харитонова».
Павел спустился на стоянку и сел в уже заведённый автомобиль.
«Если заказчики получили, что хотели, то это всё – “глухарь” нам обеспечен. Поэтому будем надеяться на то, что флешка у Харитонова: тогда с ним попытаются выйти на связь. А мы будем неподалёку».
Выворачивая из Политехнического переулка на проспект, Крюков позвонил майору Пожидаеву:
– Лёша, я тебе сейчас файлик сброшу – там разговор интересный. С Сергеем Харитоновым… Да, только что от него. Ты пошли экспертов в институт – пусть изымут все компьютеры и инфонакопители в лаборатории и проверят, можно ли восстановить информацию. Ну и, может, ещё что интересное накопают. Сделайте побыстрее и к понедельнику обязательно верните – людям работать надо. А Харитонова бросать нельзя: пусть за ним «глазик» полетает несколько деньков. У подъезда кого-нибудь поставь на всякий случай. И полную опеку по схеме: телефоны, почта, мессенджеры… Ну, ты знаешь… Да, и ещё. Пусть твои ребята поищут случаи нелегальной покупки технологий у нас и за рубежом за последних лет десять. Послушаешь файлик – поймёшь, о чём я. Хорошо? До связи.
Сергей не стал долго засиживаться на работе, тем более, что без файлов проекта и делать было нечего. Он отключил компьютер, положил клавиатуру в карман и уже собирался выходить, как зазвонил смартфон.
– Харитон, я уже тут, – раздался голос его друга, Кирилла Грачёва. – Ты скоро?
– Выхожу уже.
– Ну, давай. Я у центрального.
Сергей вышел из кабинета, дверь за ним закрылась, щёлкнув замком, и коротко пиликнула. Харитонов глянул на смартфон: иконка включённой сигнализации загорелась – всё в порядке. Он заглянул в соседнюю комнату, попрощался с сотрудниками до понедельника и направился к лифту.
По пятницам они с Кириллом Грачёвым и Ярославом Васильевым обычно ездили к Васе Гусельникову в его квартиру на сорок четвёртом этаже небоскрёба неподалёку от Кольцовского сквера. Там они ужинали на террасе, пили вино (а иногда и что покрепче) и общались.
Сергей и Кирилл были одноклассниками, но до старших классов тесно не общались: Харитонов родился в семье учительницы математики и фельдшера, а Грачёв – сын генерала, начальника городской полиции. Это были абсолютно разные миры: Кирилл часто приходил в школу в обновках и любил покрасоваться перед девчонками, а Сергей, хоть и не был оборванцем, но особенно не выделялся из общей массы. Однако он отлично учился, занимался спортом и играл в школьной волейбольной команде, что добавляло ему очков по сравнению с одноклассниками.
